Мне не хорошо сейчас.
Я попал в плотное русское непереводимое и непоправимое.
Называется это запой.
О нет. Еще нет. Утром пройдя мимо, Вы, если не в курсе, и понять ничего не сумеете.
Ну, разве чуть строже, ну под глазами чуть резче, ну, если уж совсем умеете читать русские лица - виноватость заметите, ту, неизбежную, собачью виноватость, что сопровождает понимающего то, где он находится.
Разгар. Ближе к излету.
И снова, как в русском, всё ясно, всё просто, всё сложно и всё загадочно.
Ясно то, что это закончится. А вот чем конкретно закончится, это загадка.
И, очень ясно, что закончится это скоро. Тому есть много признаков, самый надежный, физический, заключается в достижении предела адаптации тушки.
Мое тело нынче научилось великолепно переваривать и усваивать спиртное. На пределе доступного для него. Нынче это примерно литр, в пересчете на крепкое. И не о литре речь, речь о запое. Просто, в моем состоянии, физическом, социальном, духовном, родном, это - предел. Дело известное, дальше или стоп и выход, или выход и беспредел.
И опять-таки, речь вовсе и опять не об этом, не о водке и не о моей беспредельной судьбе.
Речь о любви, о Саади, о яблоках и красоте.
Обычно, подобные стадии сопровождаются некоторым духовным смятением, болью, семейной бедой, в общем, грустное это сопровождение.
И от бухла отказаться не в силах, и тормоза с каждой дозой - всё недоступней, слабей, отдаленней.
Ну и вот. В смысле просыпаешься в такие периоды от боли, печали и грусти.
А тут я проснулся от красоты. В запое это редкая причина пробуждения, потому и пишу.
От красоты, радости и воспоминания.
Было это лет наверное, тридцать назад, в электричке, в которой я, и снова улица фонарь, аптека, возвращался в Москву в самый уже излет того, что нынче сейчас за серединой. Это когда уже заметно и видно всем. Потому что и пахнет, и грязен, и нет ничего, кроме жажды и боли.
Электричка была почти пуста, видимо, ночью я сел в неё для тепла и поживы и, уснув, возвращался домой. И электричкин дом был в тот раз где-то там, на казанском вокзале.
Было мне дурно, впрочем, об этом я уже говорил, просто нынче у меня есть вода, а если займусь, то и бухло образуется быстро и просто, а тогда у меня не было ничего, кроме тяги, жажды, сушняка и безвыходности.
Вы потерпите, это же всё о яблоках.
В эту невыносимую дурноту и понимание ужаса излета запоя пробудил меня южный мальчик.
Он бегал по вагону треща своими сандалиям, плотный, коричневый, сильный и очень довольный тем, что ему хорошо.
Мать его, заметив, что он обеспокоил меня, тут же прекратила его метания по вагону и стало тихо. Она взяла нож, отрезала кусок дыни, завернула его в тряпицу и послала сына ко мне. Мне не нужна была дыня. Мне нужна была смерть. Ну, или на крайний случай, стакан красного.
Когда мальчик протянул мне гостинец, мать его - пытаясь взглянуть в то, что тогда было моими глазами - закивала мелко и часто, заулыбалась, зарадовалась, повторяя на слабом русском "збекистан, збекистан, збекистан", я понял, это узбеки. Меня тошнило от всего, что не водка, но я взял тряпочку, развернул её и откусил кусочек очень вкусной, душистой и невыносимой для меня дыни. И сделал то, что называют улыбкой и кивнул мальчику и его маме.
И увидел двух мужчин в халатах, один из которых, взяв у женщины нож и вытирая его о тряпочку, что принес маме мальчик, шел ко мне с лицом, кожа на котором была похожа на кору старой виноградной лозы.
Мне было все равно, я забыл уже и о мальчике, и о дыне, и о его маме, я снова хотел одного - бухла или смерти, и узбек, подходивший ко мне никак не вписывался ни в прошлые, ни в будущие истории, денег от него ждать не приходилось, и он не был пьющим, он просто присел на корточки и рассказал мне историю, я  к этому времени, уже снова лежал на лавочке электрички.
Жил был царь.
Сказал он.
Мне было всё равно.
И у него была жена.
Мне было пофиг.
И вот, однажды, он задумался, что может быть красивей его жены.
Тут я уже вообще забыл и начало.
И этот царь спросил своих мудрецов этот вопрос.
Тут узбек вынул нож и показал, что ждало того мудреца, что ответит на вопрос неправильно.
Я рассказываю по памяти, помню, что уточнение это не добавило драматизма к его истории, я просто ждал, когда он утихнет, хотя, звуки, что издавал узбек, помогали мне терпеть то время, которое должно было пройти до приезда на вокзал, где, я знал, я сумею найти то, что мне нужно.
И вот, один мудрец, узбек называл его Саади, закатывая глаза от его величия, указал царю на яблоко.
И сказал - яблоко прекрасней твоей жены.
Яблоко прекрасней твоей жены, потому, что яблоко прекрасно, не пытаясь тебе понравится.
Я ничего не понял.
Я и сейчас ничего не понял.
Но узбек важно кивал головой и говорил нечто вроде - ти зпомни, ти есть это яблоко, ти есть то самое лучшее, что у тебя есть, несколько раз повторив саади, саади.
Я устал от него, от необходимости быть внимательным, сушняк становился снова невыносимым, я ждал вокзала и был в общем рад, когда он ушел.

И вот, прошло больше тридцати лет. И вот, я проснулся в точке бифуркации и очень хочу найти и бухнуть, и я очень рад этому воспоминанию, хотя так и не понимаю, откуда взялась та красота которая меня пробудила...

И вот, просто убивая время, а может планируя, где незаметно найти пару копеек на опохмел,  записал эту историю...

Или, может же быть и такое, я - проснулся?

ноя. 25, 2012

https://papalagi.livejournal.com/199551.html

Ты есть всё, минус жизнь, или некоторые мелкие мысли, вызванные возбуждениями бессонной ночи и погрешностями в диете.

Кто ты? Что ты? О чем ты толкуешь, говоря и думая - "я"?
Ты есть, это надежно и ощутимо, это не требует доказательств и подтверждений, вот, есть реальность, и в этой реальности ты, правда ведь?
Похоже...

Но где ты? В чем ты? Где обитаешь? Чем занимаешься?
Забавно, похоже, сомнений и нет, я реален, пусть и невидим, я здесь, я сейчас, вот только где это здесь, и кто я сейчас, ведь мало того, что бесплотен, так еще и изменчив, призрачен, неуловим, сегодня я - точно, не то что вчера, а уж завтра... Ну-ка, сколько в тебе от того, пятилетнего, чистого, цельного, честного?

Как узнать себя, как найти?
Ну это же так очевидно, нужно убрать всё, что не ты, а то что останется - будет тобою, ведь так же, ведь правильно же?
Попробуй, не всерьез, безусловно, не по-правде, а так, понарошку, попробуй-ка мысленно убрать из своей, такой близкой, родной, несомненной, личной и персональной реальности, всё то, что не ты, не твое, всё, что свойственно всем тем, другим, что не ты. Не бойся, попробуй убрать все чужое лишь мысленно, на минуточку, не навсегда.

Ну вот, к примеру.
Убери звуки, запахи, ощущения, чувства жизни.
Убери всё то, что слышат, видят, чувствуют другие люди, ведь это происходит со всеми.
Кто не видел голубого неба? Кто не слышал стрёкот кузнечиков? Кто не бежал в руки к маме?
Что еще нужно убрать, что еще из реальности твоей жизни не отличается от реальности жизни других?

Кто не плакал от боли и одиночества?
Убери, убери, это ведь не может считаться твоим, все те слова, означения, знаки, символы, даты и смыслы, что пропитывают жизнь человека среди людей.
Убери любовь, подумаешь, а то прям никто кроме тебя, не испытывал этого.
Страх, обида, обман, зависть, боль, - кто не врезался в эти сокрушители человечности?

То же самое - с дружбой, не станешь же ты настаивать, что только тебе доступна она во всей своей бесконечной насыщенности, надежности, и тотальности?

Что еще?
Холод, голод, усталость, отчаяние, безнадега, тоска, страх, апатия, одиночество, брошенность, отстраненность, бесполезность, абсурд и надежда, ты ведь не станешь всерьез утверждать, что это всё свойственно лишь тебе?
Возможно, ты захочешь сказать, что твои чувства, переживания, мысль, понимание - отличаются от того, что испытывают другие? Ты полагаешь, твои движения души сильней? Ярче? Шире? Ясней? Удивительней? Лучше?
Возможно... Всё бывает...

Если же нет, кто ты? В чем ты? О чем?