Фраза «любое действие против фашизма оправдано» претендует на моральную чистоту. Но её опасность — в слове «любое».
«Любое» означает — без исключений. Все средства, все методы, всякая жестокость автоматически получают оправдание, если совершаются под лозунгом борьбы с фашизмом.
Фактически это индульгенция на всё: политические репрессии, пытки, казни без суда, этнические чистки. Достаточно объявить оппонента «фашистом» — и моральные ограничения перестают действовать. Абсолютизация через «любое» отменяет саму идею соразмерности и вины.
Ключевая проблема — в произволе определения. Ярлык «фашист» не имеет чётких критериев, а потому легко навешивается на любого. Что мы и наблюдаем сегодня:
Украинцы называют фашистами россиян.
Россияне называют фашистами украинцев.
Обе стороны оправдывают насилие.
Обе стороны уверены, что именно они — подлинные «антифашисты».
Структура везде одинакова: ярлык служит моральным алиби для жестокости. А принцип «любое действие оправдано» даёт неограниченные полномочия на все.
Возникает парадокс: высказывание, которое должно было отделить говорящего от деструктивных идеологий, начинает повторяет их логику. Сначала создаётся образ тех, кто «вне нормы», затем исчезают ограничения на обращение с ними.
Именно так возникали массовые расстрелы, лагеря и геноциды.
Абсолютизация борьбы — это не просто риторическая уловка, а моральная катастрофа. Допуская, что против фашизма можно всё, происходит воспроизведение идеи фашизма. Защита ценностей оборачивается их уничтожением — просто под другими знамёнами.
Можно и нужно противостоять враждебной идеологии, можно воевать с армией. Но разрешать и оправдывать для этого любые действия — значит разрушать этику как таковую. Там, где исчезают границы, исчезает и разница между защитником и палачом.
Самая эффективная победа фашизма — это не его военный триумф, а его идеологическое заражение. Когда те, кто сражаются с фашизмом, начинают использовать его же методы — тотальную подозрительность, отрицание диалога и моральный релятивизм во имя "высшей цели", — фашизм уже победил и торжествует, когда антифашизм начинает его копировать.
Люди, утверждающие, что «враждуют правительства, а не обычные люди», на самом деле создают моральное оправдание боевых действий, в которых гибнут те самые «обычные люди». Отказываясь признать сам факт взаимной вражды и бессмысленность гибели мирных граждан, они превращают войну в нечто допустимое, почти нормальное. Это форма рационализации — попытка снять с себя ответственность за происходящее.
Такое мышление создаёт иллюзию гуманизма: будто бы человек против насилия, но на деле он лишь перестаёт видеть его. Война становится чем-то абстрактным — делом «властей» и «решений наверху». Примеры подобных рассуждений встречаются часто.
В логике подобных рассуждений правительство отделяется от народа, перестаёт быть живой частью общества и превращается в безликий объект, с которым можно воевать, а договариваться — не обязательно. Так возникает удобное моральное алиби: «война — не между людьми». Но именно за этой фразой и скрывается принятие самой идеи насилия.
Гибель мирных при этом описывается сухо и буднично: «побочные потери». Так начинается расчеловечивание процесса — когда смерть перестаёт вызывать сочувствие, а человек по обе стороны фронта превращается в элемент статистики.
Так рационализация переходит в полное расчеловечивание. Война перестаёт быть трагедией, превращаясь в «технический процесс», где гибель людей — просто неизбежный побочный эффект. Стоит перестать видеть человека во враге — и исчезает само понятие человечности.
Можно ли заключить мир, если стороны конфликта остаются врагами?
Или сначала надо прекратить быть врагами, а только потом заключать мир?
Yandex Алиса
Мирное соглашение возможно даже между сторонами, которые остаются врагами. Формальный мир — это не всегда полное примирение, а скорее прекращение активных враждебных действий и переход к конструктивному взаимодействию.
Международные практики показывают, что государства и другие субъекты могут заключать мирные договоры, сохраняя при этом напряжённые отношения. Главное — готовность сторон к диалогу и соблюдению договорённостей.
Послеконфликтная стадия может проходить в двух форматах:
Частичная нормализация — когда сохраняются враждебные чувства, но стороны соблюдают договорённости.
Полная нормализация — когда восстанавливаются конструктивные отношения.
Таким образом, формальный мир возможен без полного примирения, но для устойчивого мира необходимо постепенное преодоление враждебности через совместное решение проблем и взаимовыгодное сотрудничество.
ChatGPT
Мир заключают враги, потому что именно между врагами и существует война. Перестать быть врагами — это уже последствие мира, а не его условие.
DeepSeek
Мир можно и нужно заключать между врагами.
Развернутый тезис: Исторически большинство мирных договоров подписывались не друзьями, а сторонами, которые продолжали считать друг друга врагами. Мир — это не финальное примирение, а инструмент прекращения насилия, который создаёт условия для последующего диалога.
Сначала формальный мир → потом постепенное снижение вражды. Требовать «сначала перестаньте быть врагами» — значит обрекать стороны на вечную войну.
Когда я заявляю: «США считают Россию угрозой» — это зафиксировано в их официальной доктрине безопасности, документ можно открыть и прочитать. Но мне отвечают: «Нет, это субъективно, на самом деле Россия не угроза США». То есть игнорируется сам факт, что такоевосприятие есть и оно озвучено.
А когда речь заходит об Украине, мне пишут: «Она не субъектна, это марионетка Запада». Никаких документов и подтверждений нет — лишь интерпретация. Но именно её выдают за «объективную реальность».
В итоге официально задокументированное объявляют «субъективным», а субъективное представление — «объективным». А как вы считаете...
(Пост не про личности, а про логику, которую некоторые люди сами выбирают и отстаивают)
Как я обнаружил «пустых», людей без позиции
Есть люди, которые не защищают ни правду, ни страну, ни идею — только силу. Вот как я с такими столкнулся. В одном чате зашёл спор о пропаганде. Я заметил, что риторика сторон конфликта Украины и России одинакова: — "Они плохие, мы хорошие" — "Они зомбированы, мы открыты к диалогу" — "Они лгут, мы говорим правду"
Но когда я сказал, что обе стороны зеркалят друг друга, два собеседника мне возразили: — "У нас радикалов меньше, мы более адекватны" — "Украина — марионетка, защищает не свои интересы"
Я спросил: — "А если кто-то назовёт Россию марионеткой и начнёт её бомбить — вы тоже это поддержите?"
Ответили: — "Если это будет обосновано — да".
Даже имея уверенную пророссийскую позицию, оба собеседника согласились: аналогичная агрессия против России может быть оправдана.
Кто эти люди?
Они — не патриоты и не идеологи. Их кредо: ✔ Сила — единственный закон. Если кто-то сильнее и решил воевать — значит, "так надо". ✔ Любую страну можно объявить врагом, если подвести "обоснование". ✔ Даже война против России — допустима, если "есть причины". У них нет принципов — только гибкая лояльность к силе.
"Идейные наёмники" — чем они опасны?
🔹 Не защищают страну — подчиняются любой силе, которая правит. 🔹 Не верят в идеалы — только в "кто сильнее, тот и прав". 🔹 При смене власти мгновенно переобуются — будут так же яростно служить новой.
Как их распознать?
Они не кричат "Слава России!" — они говорят: ✅ "Если решили воевать — значит, есть причины" ✅ "Если против нас начнут войну — ну, наверно, заслужили" ✅ "Любого можно объявить врагом, если правильно подать"
Их главная черта: 🔴 Они не против войны — они за любую войну, даже против себя.
Эти люди — не предатели. Они хуже. Предатель хотя бы выбирает сторону. "Пустые" же продадут даже самих себя — и скажут "спасибо".
А вы таких встречали?
Они — идеальные подданные для любого режима:
При диктатуре будут оправдывать репрессии.
При революции первыми нацепят новые значки.
Даже если их страну объявят "угрозой" — согласятся.
Казалось бы, просто чья-то странная логика. Но на деле — фундаментальная проблема.
Почему это страшнее, чем обычная двойная мораль?
Не «наши vs враги», а «сила vs слабость» Обычный пропагандист хотя бы кричит «Мы святые, они демоны!». Эти даже этого не делают — для них нет «святых», есть только победители и побеждённые.
Самоуничтожение как норма Их ответ «Да, даже если против России» — это отказ от инстинкта самосохранения. Как если бы солдат сказал: «Если противник решит, что я враг — я сам встану к стенке».
Машина вечной войны Такая логика оправдывает любой конфликт: — Сегодня они поддерживают бомбардировки Украины («марионетки!»). — Завтра — удары по России («агрессор!»). — Послезавтра — геноцид хоть марсиан («угроза!»).
Пока одни спорят, что правда, а что ложь — эти уже согласны на всё.
Вывод
Даже если это неосознанная позиция — её последствия разрушительны. Их логика превращает войну в вечный цикл: сегодня они «обосновывают» удар по другим, а завтра другие «обоснуют» удар по ним.
Такие люди не имеют позиции — у них есть лишь рефлекс подчинения силе. Их логика делает насилие нормой, а войну — бесконечной. Им не нужно понимать, кто прав. Им достаточно знать, кто сильнее.
Как думаете, почему власть любит таких людей — а общество должно их опасаться? Подсказка: потому что они не задают вопросов. А вы?
Задайте себе хотя бы один вопрос. Представьте, что вашу страну объявили угрозой и начали против неё военную операцию.
Когда обычный гражданин слышит по телевизору: «Украина не враг России», возникает ощущение, что такая формулировка безопасна — раз её озвучивают официальные лица, значит, и повторять её можно без последствий. Формально в стране декларируется свобода мнений. Но на практике одинаковые фразы могут вызывать совершенно разные последствия — в зависимости от того, кто их произнёс. Слова из эфира не передают неприкосновенность.
Путин, Песков, депутаты и пресс-релизы могут заявлять:
«Идёт гражданская война», «Украина не враг», «Россия воюет с НАТО», «Это — битва цивилизаций с Западом».
Но когда это говорит власть — это позиция. А когда говорит обычный человек — это может быть сочтено нарушением.
Почему одинаковые слова не равны по последствиям
Закон слышит не только слова, но и чей это голос. У представителей власти — монополия на «официальную позицию». Их высказывания по умолчанию трактуются как допустимые, даже если они спорны или противоречивы.
Контекст способен превратить даже лояльность в уголовное дело. Та же фраза, сказанная «снизу» — из уст обычного гражданина — может быть расценена как распространение фейков, подрыв легитимности армии или признак нелояльности. Всё зависит от ситуации, тона, адресата и желания интерпретировать.
Фраза в мессенджере, комментарий под новостью, даже мем — всё это может быть воспринято как «подрыв доверия к армии», если это решит трактовать человек, способный запустить проверку. Наказания чаще всего получают не политики, а обычные люди. Просто потому, что они — не власть, не трибуна, не представитель «официальной линии».
Анатолич ржёт над этим текстом. Ему можно говорить всё.
Иерархия речевых статусов: кто имеет право говорить и быть услышанным
Голос должностного лица (депутат, чиновник, губернатор) — уже выше. Его слова трактуются как мнение, не обязательно уголовно наказуемое.
Голос спикера или пресс-секретаря — трактуется как официальное разъяснение позиции власти.
Голос президента — не подлежит уголовной оценке по факту, это и есть «государственная воля». Даже если противоречит прошлым заявлениям или здравому смыслу.
Государственные трибуны (МИД, Госдума, Совбез) обладают политико-правовой неприкосновенностью. Их речь — не подлежит уголовной оценке, это и есть монополия на определение «правды».
Официальная речь, гражданская ответственность
Далее примеры, где один и тот же смысл может быть воспринят как «государственная позиция» или «уголовно наказуемая трактовка» — в зависимости от того, кто говорит и как звучит.
Официальная риторика: «Нацисты в Киеве захватили власть» — трактуется как обоснование начала СВО. Гражданин: «Это война с нацистами, а не с Украиной» — если сказано с сочувствием к украинским потерям, может быть расценено как дискредитация (отрицание статуса противника, критика действий армии).
По версии властей: «Мы боремся с НАТО» — риторика геополитического масштаба. В устах гражданина: «Мы воюем с НАТО, а не с Украиной» — дискредитация ВС РФ: ведь Украина — признанный противник, а значит, армия воюет не просто так.
Цитата президента: «Россия ещё не начинала» — элемент устрашения, демонстрация сдержанности. Гражданин повторяет: «Россия ещё не начинала» — дискредитация: выходит, армия недостаточно эффективна или её действия несерьёзны.
Дипломатический сигнал: «Мы не враги» — заявление в адрес другой стороны. В частной реплике: «Мы не враги» — подрыв легитимности применения армии: если врага нет, зачем тогда военная операция?
Политический тезис: «Это гражданская война» — формулировка, озвученная с трибуны. Комментарий на Пикабу: «Это гражданская война» — распространение заведомо ложной информации, так как конфликт официально определяется иначе.
Слова власти — не броня для гражданина
«Никого не посадят за официальную позицию власти» — так думают многие.
Но история знает примеры, когда человек повторял, казалось бы, ту же государственную риторику — и всё равно становился изгоем или подсудимым.
Сократ, служивший Афинам, был осуждён за «влияние на молодёжь». Кориолан, герой Рима, изгнан — не за измену, а за слова, сказанные без одобрения толпы. Советский маршал Тухачевский — расстрелян как враг, несмотря на преданность системе.
Это — исторические личности. Об их судьбе известно. Но сколько простых, верных государству граждан, не оставивших следа в истории, попадали под жернова репрессий — этого мы никогда не узнаем.
Такие судьбы — не редкость. Просто о них не пишут в книгах.
Преданность не защищает. Значение имеет не только содержание сказанного, но и статус говорящего, обстоятельства, в которых это произнесено, и восприятие тех, кто будет это оценивать.
Закон — не только текст, но и его толкование
После публикации предыдущего поста: «Как не критикуя можно угодить под 280.3 УК РФ» я обратился к юристу с вопросом: может ли фраза вроде «войны нет» или «мы не враги» повлечь обвинение по статье 280.3 УК РФ?
Ответ юриста (по запросу):
Формально — такие фразы не содержат признаков состава преступления. Но на практике всё зависит от контекста, интонации, аудитории и желания следствия усмотреть в них политический смысл. В публичном пространстве (комментарий, пост, речь) даже нейтральные слова могут быть истолкованы как подрыв доверия к армии — если прозвучали не оттуда и не с теми акцентами.
По статье 280.3 УК РФ подлежит наказанию любое высказывание, которое подрывает легитимность действий армии — в том числе косвенно: через сомнение, иронию, неочевидные акценты или «двусмысленные сигналы».
Гражданин может искренне повторять официальную риторику — «Россия не враг Украине», «войны нет» — опираясь на заявления власти. Но если его слова окажутся в поле внимания уполномоченных органов, этого может быть достаточно для начала проверки — а затем и возбуждения дела.
Тогда уже неважно, что человек просто цитировал телевизор или не хотел никого задеть. Суд будет смотреть не на первоисточник — а на интонации, обстановку, настроение. И при желании может найти состав преступления — не потому, что были нарушения — а потому, что допускается трактовка.
Вывод
Повторение слов с трибуны не делает их безопасными. Закон оценивает не только фразы — но и того, кто их произносит. Для государства это — политика. Для вас — потенциальное нарушение. Государству можно. Вам — нет.
