Колпашевский яр, Томская область, СССР, 1979 год.
Весной 1979 года река Обь подмыла берег в городе Колпашево, часть берега обрушилась. На свет показались кости и мумифицированные тела, на многих из них была различима одежда.
Вскоре весь небольшой город Колпашев знал о случившемся.
О происшествии было доложено в Москву, на самый верх, Суслову и Андропову.
Событие угрожало престижу СССР, могло быть использовано идеологическими врагами, расстрелянные и после смерти очерняли Советский Союз.
Приехали кгбшники и при помощи местных огородили место захоронения, выставили оцепление, в том числе на реке. На производствах и предприятиях пропагандисты сначала разъясняли гражданам, что это скотомогильник, когда версия не пошла, потому что сотни граждан видели своими глазами человеческие тела, сменили версию, рассказывая, что это дезертиры времен ВОВ или белогвардейцы.
Чтобы скрыть следы массового террора и уничтожить захоронения, подогнали теплоход. Он работал несколько дней, размывая винтами берег. Часть трупов перемололи винты теплохода. Уплывшие трупы ловили ниже по течению, привязывали к ним металлолом и топили в реке. В течение 1979–80 года неоднократно находили трупы на берегу Оби.
В 1990 году было возбуждено уголовное дело, опрошены свидетели, в том числе Егор Лигачев, тогдашний глава Томской области, и начальник управления КГБ по Томской области К.М Иванов. Прокуратура не смогла выявить количество расстрелянных и их списки. Управление КГБ в ответ на запрос отвечает, что для того чтобы рыть архивы у них нет средств и сотрудников, картотека не в порядке, а в уголовных делах нет сведений о месте исполнения приговора.
В 1992 году дело было закрыто за отсутствием состава преступления.
Егор Лигачев в своих показаниях от 1990 года говорит:
Теперь по прошествию лет и таком резком изменении нашего общественного создания когда многие вещи, проблемы стали пониматься совершенно по–другому, конечно же, никто так не поступил бы с захоронением. Конечно же обнаруженный могильник нужно было аккуратно разобрать и перезахоронить останки погибших вне зависимости даже от того, кто там похоронен, не говоря уже о том, что там, как стало теперь известно, захоронены жертвы репрессий тридцатых и последующих годов. Теперь о случившемся можно только сожалеть, изменить что–то, к сожалению, сейчас уже нельзя.