После нашего "прыжка", я оказался в 14-09 четвёртого сентября 1916 года, в середине барского поместья. Как раз у них проходил какой-то праздник, день рождения, что-ли, дочки барина. Представляешь, какой там начался переполох после моего появления?..»– да уж, если Гаврилыч выбежал в своём странном одеянии, как после первого неудачного испытания, Михаил примерно представил произведённый фурор: — «…но ничего, сначала хотели на вилы меня поднять, но барин оказался не глупый, просвещённый немного, успокоил толпу. Не буду томить тебя, но в конце концов мы с ним познакомились… ээх, столько времени прошло, совсем уже забыл его имя… стыдно, а ведь я был на волосок от смерти, если бы не он. После пары часов общения, он очень даже понял, откуда я, если бы конечно, не мое появление из воздуха - вряд ли. Барин был не без смекалки, сообразил, что можно было извлечь выгоду. Не буду томить. Короче, пару моих мелких изобретений, и он снабдил меня тремя лошадьми с повозкой, которую пришлось переделывать под мой преломитель временных волн. Потом мы его, досками замаскировали, не нужны мне были любопытные лишние глаза. Через неделю, я тронулся в путь, наняв ямщика. В своей машине времени я находился, как в карете и прятался от непогоды и назойливых глаз.
Я тебе не говорил, но внутри преломителя, находилось много полезных устройств, которые я так бросить не мог и ещё аккумуляторная энергетическая система. Да, главное, я ведь взял с собой шестиядерный компьютер, полностью напичканный информацией, но об этом потом. Так что, вот так…
Дорогу я держал в Швейцарию, в Цюрих, почти три с половиной тысячи километров предстояло преодолеть. А ведь шла первая мировая война, если ты помнишь… так что представляешь, каково пришлось? Благо я изобрёл, еще в нашем с тобой веке, плазмоид газоворазрядный, для получения алмазов, так что, для начала двадцатого века, у меня было чем подкупать и обходить неудобные моменты на моём пути. Ну, ладно, опять меня занесло…
И вот я добрался до Цюриха, два месяца был в пути. Купил там постоялый двор, мне нужна была стационарная база. И начал свои поиски, а искал я Ульянова Владимира Ильича. Через пару дней нашёл и познакомился с ним и его женой, Наденькой Крупской, оставлю без подробностей, как. Когда я его нашёл, честно тебе скажу, хотел его застрелить или зарезать…
Но после общения с ними, а они вели, в тот период, жалкое существование, жили впроголодь, мясо давно не видели… даже одежда была поизношена, а всё потому что дворянское довольствие перестали получать от царя. Зато сколько было энергии и любви к родине, я почти неделю с ними общался каждый день, приносил еду, немного помог с деньгами. Ты представить не можешь, какие это были светлые люди…. Но в один из дней, я все же взял револьвер, надо было решать свою миссию, которую затеял. В конце нашего вечера, при прощании, я вытащил оружие… и не смог Миша… не смог убить Ленина и его жену. И знаешь, они не умоляли меня, не упали на колени… и тогда я им всё рассказал! Откуда я, зачем прилетел из будущего, по их взглядам видел, что они меня считали за сумасшедшего, ты тоже так часто на меня смотрел. Тогда, под дулом, я заставил их пойти ко мне, там показал частично свои устройства и включил компьютер. Ты бы видел их лица, когда я всё это показывал, все эти механизмы и приборы. А вот компьютер на них произвел грандиозное впечатление…
Они узнали про всю нашу, Миш, эпоху коммунизма, долго они вникали, очень долго, но веришь, нет, через две недели они ушли от меня совсем другими людьми. Про Сталина узнали, про его приход после смерти Ленина, особенно ужаснулись они, узнав про мавзолей… про вторую мировую, про холодную войну с США, и ещё многое другое. Они мне поверили, и я приобрёл настоящих друзей. Их дружба мне еще пригодилась в будущем, в другой поставленной мной задаче.
Революция все-таки свершилась, пришла к власти социалистическая, не коммунистическая, партия во главе с Лениным и Зиновьевым. Царя и его семью, не убили, дали им поместье, под Екатеринбургом, при полном государственном обеспечении, и гражданской, кровавой той войны, не было. Так, немного народ помутил воду в двух столицах, и всё. Дума поделилась на фракции: и кадеты были, и демократы, даже троцкисты, выборы назначили... всё по-человечески пошло, чинно и благородно. Ленин, так и не стал Лениным, остался он Ульяновым Владимиром Ильичём, первый председатель Думы, в 1922 году провели Конституцию, и опять же, Ульянов стал первым Президентом Российской Федерации, на манер Соединённых штатов… вот так вот!
Но опять же меня занесло… эх старость, не могу держать мысль…»
«…пристроился я, значит, к команде Ульянова и вплоть до 1919 года был с ним, старался не светится понапрасну. В 1917 году, в апреле, уже начиналась революционная смута в Санкт Петербурге, и нас в вагоне, вместе с Зиновьевым, Ульяновым и рядом других революционеров, привезли из Швейцарии в Россию. Признаюсь, пришлось много поработать плазмоидом, очень всё это было затратно. Ох, не хочу писать про этот период, не смотря на мой компьютер и информацию, скопленную за века, наделали мы всё же ошибок, но ещё раз повторю, обошлось малой кровью. Считаю, что совесть свою, сильно не замарал…
Настал 1919 год, по информации из энциклопедии компьютера, я знал, что наступает час пик для следующей моей задачи. Тяжело меня отпускал Ульянов, даже назвал предателем России, с горяча, очень уж он привык к моим советам. Но всё же понимал, что надо, ведь будущая вторая мировая война назревала. После проигрыша в первой мировой, в Германии настал демографический и экономический кризис, радикальные партии начинали проявлять свои интересы. И опять, из России в Германию, меня повезли в переоборудованном, для моих нужд, вагоне. Десяток лучших своих латышских бойцов, Ульянов снарядил для моей охраны. Мы поехали в Мюнхен искать Адольфа Гитлера! Для него наступал поворотный момент в его жизни, с апреля до июня, надо было что-то сделать, в эти два месяца, по истории двадцатого века из будущего, решалась его судьба, как фюррера…
В конце марта, мы прибыли в Мюнхен. Подключили немецких друзей из коммунистической народной партии, и нашли, где стояла на постое седьмая рота первого резервного батальона второго Баварского пехотного полка, там и числился Гитлер действующим ефрейтором. Адольф в этот момент хотел начать художественную деятельность, всё картины свои пытался продвинуть… да Миша, представляешь, он рисовал, и не плохо…
Ворваться в лагерь военизированного батальона, мы не могли, по ряду причин, слишком уж это было рискованно. Пришлось устраивать представление: я стал богатым русским меценатом, эмигрирующий из Москвы в Европу. В Мюнхене снял самые богатые номера для себя и своей свиты. Пустили слухи по городу, будто бы странный русский скупает работы молодых художников, на меня вышла местная звезда кисти, Макс Цепер. Он то и вывел меня на незаурядный талант, не ограненный алмаз, мать его… и ко мне пожаловал сам Адольф Гитлер, собственной персоной. Молодой, неуверенный в себе, он топтался в моей приёмной, держа в руках несколько своих картин. Его знаменитых усов ещё не было, казался таким приятным человеком. Я смотрел на него в щелку и поражался… честно скажу, испытал какой-то мистический страх и ужас, одновременно. Я-то знал, что он несёт на своих плечах в скором будущем. Да уж, тот день я помню как вчера!
Взяв себя в руки, я пригласил его в свой номер. Представился, мой немецкий был вполне сносным, так о «ни о чём» и говорили. Надо было понять этого человека, я ещё сам не решил, что буду делать. Принесли дорогое вино, он немного раскрепостился, я, лично, не сделал ни одного глотка, нашей с тобой Миша, попойки, мне хватило на годы вперёд. И вот, после третьего бокала, я увидел его истинное лицо… как-то самопроизвольно, разговор переключился на азиатов… а потом и на евреев. Ты бы слышал его речь - это был уже не человек. Глаза горели адским огнем, поначалу, я дурак, подумал, что надо поговорить с ним о будущем, так сказать, по мирному решить вопрос. Но после его пламенной речи, я увидел уже сформировавшегося Зверя. Извинившись, я вышел из номера, и прошёл в соседний. Там ждали моих приказов, помощники.
Ты понимаешь, Миша, я это всё затеял, и я должен был сам это закончить. Может, если бы я его нашёл до первой мировой войны, всё бы обошлось по-доброму, но, увы, сам знаешь, почему, раньше не получилось. Сделав знак соратникам сидеть, я взял приготовленный заранее пистолет, на дуло его, накрутил подобие глушителя собственной сборки.
Когда я зашёл обратно, в свой номер, Гитлер встал с кресла, в руках держа бокал…
Ты мне, тогда, три года назад говорил, что я хороший человек… я тебе там, что-то ответил, не помню точно, что-то про необходимость сделать плохое. И вот она настала… Я поднял перед собой пистолет… и моя рука не дрогнула. Три выстрела попали в голову… два патрона в лоб, а третий уже в затылок…
Прошло двадцать три года с того убийства, а по-другому никак не могу я это назвать, и до сих пор, передо мной стоит его лицо. Как он смотрел на меня, за секунду поняв, что это пришла его смерть… Вот так Миша, я знаю, что совершил грех, большой грех, и не будет мне прощения, но так же я знаю, что не будет миллионов невинных смертей…
Ну и хватит, буду закругляться. Вернулся я обратно, в Россию со своей командой, Ульянов мне выделил под Москвой закрытую территорию. Там я потихоньку собрал талантливых ученых под своё крыло, мы переросли в исследовательское научное учреждение, до 34-ого года я возглавлял его, а потом ушёл на покой. Без меня они неплохо справляются, до сих пор, ну до 1942 года, в крайнем случае…
И вот, под старость лет, мне ударила новая вожжа под моё мягкое место, и я снова решил сделать новый мир, может ещё более совершенный, чем этот, в котором ты сейчас живешь. Сделаю я, пожалуй, рывок во времени, на десять тысяч лет. А вдруг получится? Мне хоть и под восемьдесят лет, но, чисто теоретически… могу дать фору и многим молодым!
И если, ты читаешь эти последние мои строки, значит, я всё таки этот прыжок уже сделал. Эх, жаль, тебя нет, Миша, я бы опять тебя в альтернативное настоящее взял бы, но, увы, ты остался в двадцать первом веке!..» – не, на такой бы рывок Михаил бы не пошёл, журналист аж в страхе перекрестился. Десять тысяч лет – это уже грандиозней этой вселенной, журналист повёл плечами от одной только мысли.
«…Но ничего, тут я нашел двух сподвижников, они согласились поучаствовать в эксперименте, ну да ладно… для тебя это уже не важно.
Так что, буду прощаться, Миша. Я тебе кое-что оставил в банковской ячейке, на память, так сказать. Будешь в Москве, зайди в Банк… не пожалеешь.
P.S. И ещё, с этим конвертом высылаю схемы той картофелечистки, молекулярной… Ну ты помнишь, найдешь грамотного технаря, он его тебе сделает по моим бумагам, я то знаю, что ты профан в этом деле. Будешь чистить овощи, и вспоминать меня… надеюсь, я не испортил сильно твою жизнь этим приключением, она, если честно, была у тебя не очень в нашей общей вселенной. Как там у вас в двадцать первом веке делается смайлик :-) так вроде рисуется? Прощай, Миша!»
Михаил, дочитав до конца письмо, откинулся на сиденье и уставился в окно. Всё, что было написано Безголовым, казалось бредом сивой кобылы, но факты были на лицо. Отец и мать - живы, только от одно этого трясло журналиста, мозг отказывался верить в происходящее. Это был совершенно новый мир, так не похож на тот. Какие ещё потрясения ждали по приезду в город, а судя по мелькающим местам, конечная пути, была рядом. Они ехали уже по пригороду, названия деревень и сёл были знакомы, но их вид был далек, от той реальности.
Неожиданно, метров в пятидесяти от дороги, журналист увидел мотоциклиста, но, летящего на устройстве, похожего на квадрокоптер той вселенной. Он скользил параллельно автобусу, но по скорости обгоняя.
— Ни фига себе…. – чертыхнулся журналист и оглянулся по сторонам в поисках удивления на лицах пассажиров. – Люди, смотрите!
Несколько людей глянули в окно, никто не удивился летящему мужику, но на журналиста потом посмотрели настороженно. Потом попадались ещё такие «мотоциклисты», для местных они не являлись чем-то поразительным и Михаил к ним привык.
Надо было приготовиться к этому миру, решил Михаил, доставая смартфон «Ведощь» этой вселенной, где, как не в нём, можно найти ответы на многие вопросы. Работа этого аппарата не очень отличалась от привычного телефона. И после неудачных открытий пары значков и ссылок, удалось разобраться в браузере.
…Гражданской войны в Российской федерации не было, после революции страна развивалась мирно в технологическом и сельскохозяйственном направлении. В период послевоенного кризиса, после краха германского рейха первой мировой войны, именно Россия протянула руку помощи и помогла подняться с колен, накормив Австрию и Германию. Первый президент Российской Федерации, Владимир Ильич Ульянов был у власти восемь лет, в тридцатом году он ушел на покой.
Адольф Гитлер в поисковике не проявлялся. Кем он был? Для этой вселенной он остался безымянным. Вторая мировая война так и не пришла. В 1946 году в Евразии образовалась новая конференция - Европа, в которую вошли почти все страны континента. Ни НАТО, ни другой, какой военной организации, не появилось. В европейский союз, в 1964 году подали заявки США и Китай, и в этом же году они вступили. Конференция переименовалась из Европы в Мировой Союз наций. В 1995 году была заложена станция на Марсе, а к 2016 году колония насчитывала уже 1000 исследователей со всех государств Земли. В 2000 году была освоена альтернативная энергия водорода и вода заменила нефтяную экспансию 20 века, началась новая эра…
Уже выходя с автовокзала, Михаил отошёл от всей этой новой информации, мозг ещё немного сопротивлялся изменённой реальности. Всё, что помнил и знал, было неправдой, и это надо было принять раз и навсегда, та старая жизнь осталась где-то далеко. Вроде там ничего не осталось хорошего, но от этой потери, было немного горьковато в душе.
Город Челяба встретил буйством красок и всяким неизвестным технологическим обустройством улиц. На всё это добро, Михаил смотрел с открытым ртом. На стоянке автовокзала стояли странные машины с шашечками, они парили в паре сантиметров над асфальтом, на воздушных подушках. Неуверенно, журналист подошёл к одной из этих машин.
— Эй, дарогой! Куда путь дэржишь? – в этом мире в службе такси так же работали аксакалы. Назвав улицу и проторговавшись с кавказцем, сбив при этом цену, Михаил устроился в пассажирском сиденье, и с ветерком транспорт рванулся вперёд. Город был знакомым и одновременно чужим.
Наконец машина подъехала, или подлетела, к дому, где жил Михаил. Расплатившись с таксистом, журналист вышел наружу. Дом был его и не его, одновременно. Но, что удивительно, куда идти, журналист знал. В висках бухало с каждым шагом к входной двери подъезда, чем ближе, тем громче стучало сердечко. Достав ключи с кармана, магнитным брелком он открыл металлическую дверь. Поднимаясь в лифте на шестой этаж, Михаил чувствовал, что-то грядет!
Переступив порог квартиры, на встречу, из кухни, вышла Вера в фартуке с нарисованным арбузом.
— Родной приветик… что-то ты задержался сегодня! – обыденно поздоровалась женщина, целуя в щёчку Михаила.
— Ссссовещание… - прохрипел удивлённый Михаил.
— Ты какой-то странный… — с недоумением глянула на журналиста Вера, четвёртый человек… Михаил непроизвольно улыбнулся, — через пять минут ужин будет готов, иди, помойся, да с сыном поздоровайся… потом на кухню!
— С сыном???? – сел на пуфик в коридоре, Михаил, глупая улыбка спала с лица.
— Ладно, нет времени твои странности слушать… — махнула рукой Вера и удалилась на кухню.
Как только Михаил открыл дверь в зал, с пола вскочил мальчишка, откидывая в сторону игрушечную машинку.
— Папа, папа! – закричал мальчуган от счастья и обнимая за ноги Михаила.
— Сына… — простонал Михаил, подхватывая мальчишку на руки. Что-то много потрясений пришлось пережить для одного дня, — Богдан!?
Михаил сидел за своим столом, в своем кабинете. В этой вселенной, журнал «Рупор» занимал много жилого пространства и почти у каждого пишущего работника имелся свой отдельный уголок. Слава богу, никто не претендовал на рубрику, Инна Васильевна была помощником главного редактора, и как понял Михаил, здесь её уважали.
Михаил думал над новым текстом. С чего начать писать очерк, журналист не знал. Вдохновение пока гуляло где-то далеко. На столе стояла кружка с веселым жирафом, а рядом улыбался китайский болванчик. Стук в дверь прервал мысли Михаила.
— Михель! Здорова! – в дверях стоял Илларион в синем халате грузчика, наверно креативил. Шевелюра и борода творчески торчали во все стороны.
— Здорова, Ларик! – заулыбался Михаил.
— Ну? Что?.. – оглянувшись назад, Илларион закрыл за собой дверь и раскрыл халат, показывая торчащую из-под ремня бутылку вина, — …пропустим по одной, наполним жилы смыслом?
— Ларик, дорогой, только не сегодня. – Как же было приятно осознавать, что хоть что-то или кто-то в этом мире остались неизменным. Хотелось обнять Иллариона, но такой порыв бы друг не понял.
— Как хотите сударь, — обиделся поэт, демонстративно запахивая халат, — было бы предложено…
После чего, Илларион удалился в поисках собутыльника, и неожиданно вдохновение накрыло Михаила. И журналист стал выводить текст на мониторе:
«Ровно в одиннадцать утра из подъезда дома 15 по улице Пионерской, вышел молодой человек лет двадцати опрятной внешности. Поплотнее приткнув шарф под курткой, он нервно оглянулся по сторонам и быстрой походкой пошел прочь от дома. Женщина, сидящая на скамье у песочницы, внимательно проводила взглядом молодого человека, но подбежавшая маленькая дочка отвлекла внимание и лишь через час после начавшей свистопляски она…»
Шесть картин были обвёрнуты пергаментной бумагой. Почти сто лет они не видели света, занимая место в хранилище банка. На них, снизу на полотне, размашистым почерком были нанесены подписи: «Hitler». Последнее напоминание этого, так и не пробудившегося Зверя. Остальные картины были сожжены в 1919 году человеком, канувшем в вечность, или в прошлое… очень далёкое прошлое.
