Люди — космические орки. Твой выбор
П/П: Извините, что последние пару дней с опозданиями посты выкладываю, много навалилось по учебе и не только.
Он ходил по коридорам оксиклиники с пистолетом, опираясь руками на оружие, висящее на укороченной тактической перевязи на шее и плече. Пистолет был скорее мерой предосторожности, чем оружием. Если какой-нибудь инопланетянин сможет пробить корпус станции и прорваться черещ патруль снаружи, то его пистолет был просто символическим знаком сопротивления. Конечно, всегда существовала вероятность того, что один из пациентов впадет в ярость и нападет на сотрудника, но эта вероятность была довольно низкой, даже ниже, чем в человеческих психиатрических клиниках. Только пять процентов психически больных представляли какую-либо опасность для кого-либо, кроме них самих, и большой процент из них все равно, вероятно, никогда ничего не сделает, тем самым снижая это число почти к одному проценту.
С инопланетянами вероятность была еще меньше, они не были от природы агрессивны, как люди, поэтому, когда их психическое здоровье ухудшалось, это, как правило, сопровождалось крайней тревогой и чем-то похожим на депрессию, хотя у разных видов болезнь проявлялась по-разному.
Работа в оксиклинике пошла ему на пользу. Прошло совсем немного времени, прежде чем его энтузиазм по поводу инопланетной жизни вернулся, а страх улетучился. Он даже предложил помочь с окситерапией, которую предлагали психологи. Если что-то и могло избавить его от затянувшегося страха перед инопланетянами, то это обнимашки с одним из них.
Странный способ справиться с внутренним страхом, но почему бы и нет.
Оксистанция существовала не только для проведения окситерапии. Человеческие и инопланетные психологи проводили здесь исследования, чтобы узнать о других видах и составить разные планы лечения для своих пациентов. Был высокий уровень текучести кадров, и не все люди, которые приходили в клинику, в конечном итоге оставались, не все из них нуждались в окситерапии, и не всем из них она помогала, учитывая, что некоторые из страхов пациентов часто сосредотачивались вокруг людей. К своему удивлению, он обнаружил, что большая их часть была связана с войной с дрэв.
Он посмотрел на часы и резко повернул направо по ближайшему коридору, войдя в помещение охраны как раз в тот момент, когда сменился час.
— Доброе утро, лейтенант, — позвал кто-то, и он помахал рукой в ответ. — Есть что сообщить?
— Ничего, все тихо, как обычно.
Он извлек магазин из своего пистолета и проверил патронник, чтобы убедиться, что он все еще не заряжен, прежде чем положить его в сейф, в то время как один из мужчин подошел, чтобы занять его место в обходе территории.
Группа мужчин и женщин посмотрела на него с того места, где они сидели за столом, играя в карты.
— Играть будешь?
Адам покачал головой, подходя к своему шкафчику и вытаскивая свежую пару светло-голубых халатов:
— Нет, я обещал доктору, что сегодня буду помогать
Пара охранников закатили глаза.
— Ну конечно. Кто как не ты побежит обнимать инопланетян при первой возможности.
— Обнимать инопланетян – прибыльная работа. Тебе стоит попробовать, может быть, у тебя наконец-то будет достаточно денег, чтобы купить сумку, о которой ты всегда мечтала.
— Сумку?
— Да, хорошая штука, чтобы прикрыть чью-нибудь страшную морду.
Он закрыл шкафчик и весело ухмыльнулся игрокам, прежде чем направиться ванной комнате для переодевания. Медицинская форма была очень легкой и открытой по сравнению с его униформой охранника, и он слегка поежился, возвращаясь к своему шкафчику.
Было важно, работники отделения были полностью безоружны, а люди выглядели как можно менее угрожающими. Строгий список инструкций призывал их не улыбаться во все зубы и постоянно держать руки и ноги прикрытыми. Он не был до конца уверен, что пушистые носки и варежки были совершенно необходимы для этого, но, по-видимому, некоторые инопланетяне интерпретировали человеческие ногти как когти, и какой-то гений подумал, что такие меры помогут им выглядеть максимально безопасно.
Глядя в зеркало, он вынужден был признать, что это работало.
В своем светло-голубом халате и пушистых белых варежках он больше походил на пасхального кролика, чем на убийцу.
Но опять же, в реальной жизни он тоже не очень-то походил на убийцу.
Он повернулся, чтобы выйти за дверь, показывая средний палец глазеющим на него людям, прежде чем вспомнил, что на нем была варежка, что отчасти сводило на нет смысл жеста.
Оттуда он побрел обратно по коридору, и его впустили в палату после того, как он помахал в камеру. Он прошел через несколько металлоискателей, которые пищали, обнаруживая его ногу, но его все равно пропустили, и он вышел в другой и поднялся в комнату для персонала, где отдыхали другие работники и несколько психологов.
Он сел в кресло и принялся лениво посмотрел телевизор.
Он оглядел людей, которые носили такую же одежду, как и он, и уже не в первый раз отметил, что для выполнения этой работы нужен особый человек. Все эти люди были удивительно послушными и расслабленными, и, насколько он знал, подавляющее большинство из них не испытывало стыда. Несмотря на то, что люди склонны обнимать практически все и вся, было довольно трудно обнимать инопланетянина и не чувствовать себя неловко, но эти люди, они либо наслаждались этим, либо чертовски хорошо притворялись.
Адам не умел хорошо притворяться, так что он он относился к первым.
Он слегка поерзал в кресле, думая о некоторых пришельцах в палате, прежде чем его мысли неизбежно переключились на него.... инопланетянина, которого он боялся увидеть больше всего.... Огромное, высокое существо, которое бродило по его кошмарам и при виде которого его ногу пронзала боль.
Дрэв.
Дрэв с глазами как у твари, забравшей его ногу.
Он приложил руку к голове, чувствуя легкое головокружение. С тех пор, как он попал сюда, у него была только одна паническая атака, и то только потому, что однажды он случайно встретился Дрэв, не зная, что тот находится в отделении. Ему было стыдно, поскольку он старался никому не сообщать о своем состоянии, но, основываясь на этом инциденте, он был вынужден признаться во всем.
С тех пор, как произошел этот инцидент, он тихо заставлял себя подходить все ближе и ближе к дрэв, несмотря на то, что психологи говорили ему, что для него вполне приемлемо покинуть дежурство, если его что-то беспокоит.
Но Адаму такой менталитет не очень нравился.
Он всегда чувствовал, с тех пор как вернулся с войны, что люди были слишком мягки к нему. Они всегда сидели рядом и говорили ему, что все в порядке и что всё, что он делал, было очень важно, что он не может винить себя, если не справится с чем-то. Все они были очень снисходительны и старались понять его, но это не то, чего он хотел. Он считал, что в каких-то случаях вполне приемлемо встать перед кем-то и сказать ему: "Нет, ты делаешь недостаточно и твое поведение неприемлемо".
Он хотел, чтобы люди просили от него больше, а не меньше, и он хотел стать лучше, а не оставаться на месте.
Если другие люди хотели провести свои дни на лекарствах и избегать того, что причиняло им боль, то это было их решение, но он планировал исцеляться до конца.
Это была мысль, которой он придерживался только в отношении себя и не применял ее к другим.
Их психическое здоровье было их делом.
В любом случае, он собирался действовать, и со временем постепенно приближался к дрэв. Он не знал, знал ли дрэв, и это не имело для него особого значения, но у него действительно были свои планы.
Дверь со скрипом открылась, и одна из психологов просунула голову в комнату, быстро оглядевшись, прежде чем ее взгляд упал на Адама.
— Лейтенант, могу я поговорить с вами минутку?
На секунду сердце Адама немного остановилось. У него были неприятности? Неужели он сделал что-то не так?
Он попытался посмотреть на ее лицо, чтобы увидеть какие-либо признаки неудовольствия, но ее было трудно прочитать, так что он медленно встал и последовал за ней из комнаты обратно в ее кабинет.
Он сели, и она села напротив него за свой стол. Она оглядела его глазами, которые, казалось, пронзали его насквозь.
— Как ты себя чувствуешь, Адам?
— Эм… — он нервно поерзал на стуле — Я думал, что я сотрудник, а не пациент.
— Ты прав, но тем не менее.
— Я в порядке.
— Были ли в последнее время приступы паники?
— Никак нет.
— Ты говоришь правду?
— Мы с тобой оба знаем, что я не умею врать.
Она хмыкнула и сложила руки вместе, глядя на него с серьезным выражением лица.
— Что? —- недоумевая, спросил он,
— У меня для тебя есть… задание, но я беспокоюсь, что это может поставить под угрозу твое психическое здоровье, если что-то пойдет не так, а также психическое здоровье моего пациента. Однако, если все пойдет как надо, я думаю, это принесет вам обоим много пользы. То, что я хотела бы попросить тебя сделать, является делом... сомнительной этичности.
Это заставило его нервничать.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что, прося тебя поставить под угрозу свое психическое здоровье, я могла бы нарушить пару основных законов в моей области, однако, если ты сделаешь это добровольно, всё может быть не так уж плохо.
— Продолжай, — несмотря на его опасения, любопытство взяло верх.
— Канан.
— Что?
— Канан, так зовут того дрэв.
Адам поерзал на стуле, невольно задрожало колено.
— Ясно… и что?
— Ты заметил, что он хромает?
— Я... наверное, я не сильно вглядывался.
— Что ж, это так. Угадаешь, откуда у него эта хромота?
У него была довольно хорошая догадка.
— Война?
— Вот именно.
— И ты, видимо, думаешь… —он замолчал.
— Адам, он потерял всё во время войны, свою пару, свою честь, свой дом. Он ранен и изгнан, и на данный момент в галактике очень мало существ, которые могут хотя бы частично понять, через что он прошел, — Она откинулась на спинку стула, глядя на него. — Я думаю, что компания кого-то вроде тебя, с кем можно было бы поговорить о том, что произошло, была бы... это будет полезно для вас обоих. Ты знал, что психология людей и дрэв удивительно схожа? — когда он покачал головой в ответ, она продолжила: — Ну, это так, и я думаю, что вы двое восстановитесь быстрее, если вам будет над чем работать вместе.
— При всем уважении, мэм, в моих документах говорится, что я выздоровел.
— ККОН, знаешь ли, знаменита не своими тщательными медицинскими проверками, лейтенант. Я знаю, что они кое-что упустили. В любом случае, выбор твой.
***
Адам стоял перед дверью. Его руки вспотели, отчего внутренняя сторона варежки стала липкой и неприятной. Он почувствовал тошноту, но сглотнул, чтобы сдержать ее, широко раскрыв глаза и уставившись на дверь. Что он делает? Что он, черт возьми, делает?
Он глубоко вздохнул.
Он побеждает трусость, вот что он делает. Он протянул руку и постучал в дверь, прежде чем успел струсить. Наступила тишина, и стук, казалось, эхом разносился по коридору целую вечность. Он ждал, и ждал, и ждал, и предположил, что, возможно, он застал большого инопланетянина спящим, но затем дверь открылась.
Его человеческое колено ослабело, и только протез удерживал его на ногах, когда он увидел на огромную фигуру перед собой
Адам был высоким, 190 сантиметров, если быть точным, но этот неуклюжий гигант, должно быть, был около трех метров ростом или больше, с кроваво-красным панцирем и четырьмя мускулистыми руками. Он смотрел на него яркими золотыми глазами, которые вызывали в его разуме отголоски его прошлого. Ему показалось, что он вот-вот упадет, но затем существо повернулось и заковыляло обратно в комнату, вырвав Адама из транса.
Он тяжело дышал и подумал о том, чтобы повернуть назад, но вместо этого тихо вошел в комнату, оставив прикрыв за собой дверь.
Внутри было темно, на полу были разбросаны смятые клочки бумаги, а в стороне лежала коробка с маркерами.
Он посмотрел вниз и осознал, что наступил на смятый лист бумаги, после чего убрал ногу, увидев на рисунке дерево с полосатой корой и закручивающимися в спираль ветвями. Это было похоже на какой-то детский рисунок, но Адам узнал в нем спиральное дерево Анина.
Он присел на корточки, чтобы поднять лист.
Он поднял глаза и увидел, что дрэв вернулся на край своей койки и сел, став бесформенной тенью в темноте.
— Не возражаешь, если я включу свет? — спросил Адам.
Поначалу дрэв не ответил, но потом он глубоко вздохнул через эти странные отверстия в шее и выдавил из себя глубокий, рокочущий ответ:
— Цвета слишком яркие.
Адам сделал паузу, затем сказал:
— Ну, мы оба не можем хорошо видеть в темноте, и, — он поднял страницу, — рисовать без света нелегко.
В ответ послышалось только ворчание.
— Я включаю свет.
Дрэв не остановил его, и когда Адам щелкнул выключателем, он увидел еще больше листов, разбросанных по полу. На всех из них был изображен Анин, где-то небрежно, а где-то довольно искусно для вида, который, как он думал, не занимался искусством.
— Неплохо, — он опустился на колени, чтобы рассмотреть получше, и поднял один из листов. — Похоже на долину между вулканическими поясами.
Дрэв повернулся, чтобы посмотреть на него, и когда его взгляд упал на Адама, страница выскользнула из его руки и упала обратно на пол.
Сверхъестественная глубина его золотых глаз нервировала его.
— Ты был на войне?
Руки Адама дрожали, но он сцепил их вместе, чтобы скрыть этот факт. Между ними повисло долгое молчание, а затем он потянулся вниз, задирая штанину своего халата, чтобы показать титановую конструкцию под ним:
— Да.
Дрэв, казалось, удивился и перевел взгляд с ноги обратно на него.
— Ты был одним из них, — его голос стал нехарактерно серьезным, и Адам внезапно забеспокоился, что дрэв убьет его в отместку за участие в операции, которая уничтожила его народ.
— Один из вас убил моего отца.
Блять.
Он собрался отступать, но дрэв просто посмотрел в пол и тяжело вздохнул.
— Вы были сильными и достойными противниками. У нас не было шансов.
В его голосе не было ни горечи, ни ненависти, лишь некоторая доля сожаления, но не настолько, чтобы вызвать гнев. И когда Адам смотрел на существо, он ничего сделать ничего, кроме как пожалеть его.
Он тихо подошел, стараясь не касаться рисунков на полу, а затем нерешительно сел рядом с инопланетянином.
Адам не привык чувствовать себя маленьким, но, сидя рядом с огромным телом дрэв, он действительно ощущал себя просто крошечным.
Внутренняя сторона перчаток была очень мокрой, и с некоторой долей раздражения он сбросил их на пол.
Он вытер ладонь о халат, протянул дрожащие пальцы и положил их на руку дрэв.
— Хочешь поговорить об этом? Я... мой народ точно не сильно старались понять ваш... И теперь, когда я думаю об этом, это вряд ли кажется справедливым.
Дрэв угрюмо усмехнулся.
— Моя мать считала, что война должна быть справедливой, но мой отец понимал, что в битве всегда присутствует несправедливость.... ближе к концу они не так хорошо ладили. Я думаю, что согласен с моим отцом: предполагать, что ваш вид будет соблюдать наши правила боя, было... глупо, — дрэв посмотрел на него. — Твой вид гораздо более эффективен в войне, чем мой”.
Руки Адама больше не дрожали.
И он осознал, что, смотря на этого дрэв, он не видел никакого врага.
Только кого-то, сломленного войной... совсем как он.
Он посмотрел вниз, на свои ноги, и тут его взгляд зацепился за другой рисунок. Это было изображение дрэв, правда только контур, так как панцирь, видимо, был белым, и то, с какой деликатной тщательностью были нарисованы линии, довольно ясно дало Адаму понять, кто это мог быть.
Он тихо поднял его.
— Ты... не хочешь рассказать мне о ней?
Дрэв посмотрел на бумагу и застыл, зафиксировав взгляд на рисунке. До этого момента Адам не думал, что умеет читать выражения лица дрэв, но эмоция печали на лице существа было настолько пронзительной, что Адам почувствовал, как его собственная грудь сжалась.
Будь проклято обостренное человеческое чувство сопереживания.
На мгновение он подумал, что дрэв прогонит его, но вместо этого тот взял изображениев руки, не отрывая взгляда.
— Нэчал... названная так в честь Луны... Она была самым великолепным бойцом, которого я когда-либо видел в бою, сильной, грациозной и могущественной. Она не боялась умереть, но не позволяла этому ослабить ее бдительность. На поле боя она была богиней войны, а вне... она была… доброй, что не свойственно нашему народу. Возможно, меня привлекало в ней ее боевое мастерство, но я любил ее за доброту, которую она проявляла. Особенно по отношению к моей сестре... той, кто нуждался в доброте больше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.
Он сделал очень глубокий вдох, а когда заговорил снова, его слова звучали хрипло. Могли ли дрэв плакать?
— В нашем народе это... обычай – не оплакивать погибших в битве, их возвращенем в царство духов стоит гордиться. Это большая честь - потерять товарища в бою.... — он посмотрел вниз на свои четыре руки. — Но я не чувствую никакой гордости... Я чувствую себя одиноким… я скучаю по ней, каждый день и каждую ночь, и я хочу, чтобы она была жива, но…
Дрэв поднял голову, и Адам был поражен выражением боли и горя на его лице.
Как будто он чувствовал его боль, он почувствовал, как его грудь снова сжалась, а на глаза навернулись слезы. Да и как здесь удержаться?
Любой, кто не чувствовал того же, должно быть, не испытывал никаких чувств.
— Я был изгнан, потому что... я не мог последовать за ней в загробную жизнь… с моей травмой я должен был отдать свое тело огню, и, может быть, тогда я был бы с ней, но я просто... я не смог этого сделать.Каждый день мне ее не хватает, и все же у меня нет сил отправиться к ней... Я обманщик среди своего народа, трус и обманщик и...
— Эй! А ну хватит.
Дрэв замолчал и повернулся, чтобы посмотреть на Адама, который теперь крепко сжимал его руку.
– Ты думаешь, она хотела бы услышать от тебя такое?
Это, казалось, застало инопланетянина врасплох, и он уставился на Адама с некоторой долей замешательства.
— Ты сказал, что она была доброй, так ведь?.... Ну, тогда я сомневаюсь, что она оценит, что ты так говоришь о себе.
Он некоторое время молчал.
— Послушай, я... я потерял ногу на войне, ее оторвал... один из ваших солдат. Это выбило меня из колеи на долгое время. Черт, даже ты пугаешь меня до смерти, но я двигаюсь вперед.
Дрэв нахмурился.
— Боишься нас… но ты победил?
Адам рассмеялся.
— Никто не победил. Мы ничего не выиграли, много людей погибло, многие стали калеками, и ради чего? Я много думаю об этом, ради чести? Честь. Ну, может быть, я не понимаю, что значит честь, потому что для меня это что-то, за что стоило бы умереть
Дрэв долго и молча смотрел на него.
— Возможно, мы и победили, но мы сделали это такими напуганными и сломленными солдатами, как я. Я, наверное, никогда не оправлюсь от войны. В этом разница между вами и мной, вы можете пройти через войну целыми и невредимыми, но я... люди… мы, можем быть, и хороши в войне, но это также разрушает нас, — он тяжело вздохнул. — Наверное, я пытаюсь сказать, что вместо того, чтобы сожалеть о том, что ты не можешь изменить, почему бы не двигаться вперед? Делай то, что, по твоему мнению, того стоит, делай то, что Нэ… —он запнулся на незнакомом слове, — Нэчал посчитала бы достойным.
Он не знал, что говорит, он даже не знал, имеет ли смысл то, что он говорит. Нервы всегда приводили его в неистовство. Он знал, что говорит слишком много, но не знал, что еще можно сделать.
Дрэв смотрел вниз, и Адам, вспомнив свои тренировки, принял небольшое решение.
Он заткнулся.
Что само по себе было подвигом.
Протянул руку и обнял крупного инопланетянина. Его рук даже близко не хватало для того, чтобы обхватить его, но он надеялся, что, может быть, это поможет.
Он не знал наверняка.
Большую часть времени он был тем еще идиотом, так что его планы обычно были в лучшем случае наполовину провальными.
Дрэв напрягся, а затем расслабился. Голова Адама покоилась на огромном плече существа. Ощущение было такое, будто он обнимал стальной трос.
Надо признать, что быть обнятым чем-то с четырьмя руками было крайне непривычным чувством. Большинство инопланетян обычно не обнимались в ответ, они были скорее получателями объятий, но, похоже, дрэв не был знаком с этой концепцией, либо он быстро научился, и Адам почувствовал себя еще меньше в объятиях огромного инопланетянина.
Канан мог бы раздавить его, если бы захотел, но вскоре отпустил, к удивлению и облегчению Адама.
Дрэв посмотрел на него.
Он смотрел в ответ.
— Странные вы существа.
— Так говорят, — он слабо улыбнулся, забыв о правиле не показывать зубы.
Это была рискованный ход, но все сложилось лучше, чем психолог могла надеяться. Дрэв более восприимчивы к саморефлексии, чем люди. Людям нравится перенимать вещи, и их мозг становится одержимым. Дрэв во многих случаях имеют больший контроль над своим разумом, чем люди, поэтому поощрение Адамом Канана сделать что-то, что его мертвая пара сочла бы достойным, дало результаты почти сразу.
К неохотной радости Адама, Дрэв, казалось, восстанавливался быстрее, чем он.
И был уже на пути к полному выздоровлению, пока однажды ночью, когда он лежал на кровати рядом с Вафлей и думал о своем будущем, Адаму не позвонили.
Звуковой сигнал пробудил его ото сна, и он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на время.
Было всего девять по земному времени, поэтому он перекатился на бок и сел, ответив на звонок.
Перед ним выскочил светло-голубой голографический экран, и на другом конце он увидел полковника Келли, сидящую перед ним... по крайней мере, полковником она была, пока он не заметил звезду на ее форме.
Его глаза слегка расширились. Он хотел что-то сказать, но она покачала головой.
— Я надеюсь, у вас все хорошо, лейтенант.
— Да, мэм. Никаких претензий.
— Хорошо, хорошо, извините за вторжение, но, боюсь, этот период отдыха для вас закончился. Вас просят вернуться на Землю следующим отправляющимся рейсом.
Он нахмурился и потер затылок.
— Э-э, конечно, мэм, но.... почему?
Она долго и пристально смотрела на него.
— Мне нужно, чтобы ты принял одно очень важное решение. Оно не будет легким, но я настоятельно рекомендую принять мою просьбу.
— Я не понимаю. Что вы пытаетесь сказать?
— Напряженность между нашими делегатами и Ассамблеей растет, и если мы не предпримем что-то в ближайшее время, я боюсь, что это перерастет в междоусобицу и, в конечном счете, в вооруженный конфликт. Я должна действовать быстро, чтобы предотвратить этот исход, и ты - стержень, на котором держится мой план.
— Я? — пропищал от удивления он.
— Да, ты, а теперь, Адам, будь честен со мной. Каково твое мнение о ГА и нашем взаимодействии с ними?
Он потер затылок, хотя его мысли были непреклонны:
— Сотрудничество везде, где это возможно. Они нам нужны, и я верю, что мы можем стать отличными союзниками, мэм.
— А если бы я дала тебе работу, чтобы попытаться достичь этой цели, ты бы взялся за нее?
— Я бы сделал все, что потребуется, мэм.
Он говорил правду.
Она кивнула.
— Тогда хорошо, в конце концов, это твой выбор, но если мы будем действовать сейчас, мы сможем все изменить.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все рассказы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Рассказ
Тамблер
Ваттпад