Люди — космические орки. Образец
Ко мне обратились в первые дни изначального контакта, еще до того, как мы по-настоящему поняли, что такое люди и на что они способны. Галактическая Ассамблея разыскала меня по причине того, что я был ведущим экспертом в области ксеноархеологии и лингвистики. Я отважился побывать в некоторых из самых опасных мест галактики, чтобы изучить и каталогизировать давно исчезнувшие цивилизации и исторические записи для составления подробных книг. Я работал с историческими документами дрэв, которые привели меня к посещению некоторых из самых враждебных племен плодородного пояса и в холодные горы севера, куда я отправился, чтобы поговорить с членами клана и святыми дрэв, сидящими в обогреваемых гейзерами пещерах. Но мой другой проект — изучение и всестороннее изложение исторических данных человечества — продолжается по сей день,
Я бы не советовал читать подобного рода книги тем, кто хочет сохранить аппетит, поскольку человеческая история — это одно военное преступление за другим, нагроможденные друг на друга до тех пор, пока не останется ничего, кроме случайного проблеска надежды, мерцающего как бриллиант в куче грязи.
Знаете, что я нахожу забавным?
У людей есть фраза, которая меня всегда ставила в тупик.
«Прояви немного человечности», — говорят они. «Будь человеком», — повторяют они. Несмотря на историю своей планеты, люди убеждены, что обладать человечностью или быть человеком воплощает в себе уважаемые черты характера, такие как честь, сострадание или милосердие.
Прояви немного человечности.
Каждый раз смеюсь, хотя это, конечно, не смешно.
Если в «человечность» входит все это, то я сомневаюсь, что к большинству людей применим термин «человек».
Назовите меня циником, но я читал их истории и документацию и лучше многих знаю, на что они способны. На самом деле я никогда не встречал человека лично, поскольку открыто отказываюсь участвовать в подобных вещах, но их история говорит о них достаточно, чтобы спорить было просто бесполезно.
Я думаю, что нам вообще не следовало соглашаться на перемирие с людьми.
Надо было просто забыть о них.
Как бы там ни было, этот документ не о моем особом мнении о людях, а о том, что я нашел.
В последние месяцы, как раз во время подготовки публикации собранной мною документации по древним историческим знаниям, я получил письмо от председательницы Галактической Ассамблеи с просьбой о помощи. В письме были указаны координаты планеты с засекреченным названием, которая, по ее словам, была заброшена. Я должен был проникнуть туда с небольшой командой ученых и покопаться в обломках исчезнувшей цивилизации. В письме говорилось, что там уже побывала человеческая команда, которая умудрилась вызвать обрушение целого города, прежде чем покинуть планету.
Во вложениях к письму пришел занимательный набор странных инопланетных символов, и перевод, который какой-то гений лингвистики, видимо, сумел собрать воедино.
Первое, что я заметил, было грамматическое сходство с шумерским — предположительно самым древним письменным языком из когда-либо созданных людьми. Сходство было настолько шокирующим, что я просто не мог отказаться от участия в проекте. Из чистого любопытства я решил определить, что означают эти символы, и заполучить то, что председательница описала как частично разумную органическую материю, которая предположительно была обнаружена в сердце странной цивилизации.
Я собрал свою команду и спустился на планету, не ожидая увидеть густой, ядовито-красный туман, покрывающий всю поверхность космического тела. Он клубился, вздымался огромными широкими дугами, позволяя лучам света пробиться на мгновение, прежде чем оборвать их короткую жизнь. Ориентироваться было проблематично, и наше путешествие с самого начала сопровождалось трудностями. Многие из моей команды уволились в первый же день, и их пришлось транспортировать обратно на орбитальную станцию, а мне оставалось только ждать замены, слушая далекое и заунывное эхо монолитов.
Земля планеты кажется единой плоскостью из гладкого металла, невероятно прочного и плотного. Я не могу сказать вам, как это было создано и было ли создано кем-то вообще, знаю только, что сам металл составляет большую часть земли, окружающей монолитные города. По крайней мере, я считаю их городами. Здания формируют ровные улицы, а канаты, которыми оплетены левитирующие столбы, имеют признаки распадающихся конструкций у их оснований, что заставляет предположить, что когда-то ими пользовались для передвижения вверх и вниз. Мы не осмеливаемся подниматься наверх, опасаясь дестабилизации конструкции, так что приходится ограничиться нашими наблюдениями. Когда мы добираемся до центра огромного города, многие здания действительно представляют собой руины. Густая дымка черной пыли все еще висит в воздухе, наполненная мелкими стеклянными частицами черного песка заставляющего нас использовать респираторы и скафандры. Туман настолько плотный, что через него трудно что-либо разглядеть. Вероятно, он является побочным эффектом обвала. Ветер, который поднимает дымку, также имеет тенденцию поднимать пыль на земле, сохраняя в районе обрушения почти полную тишину.
Звук заглушается там, где когда-то он отдавался эхом, и мы углубляемся в густой туман.
По пути мы ни с кем не сталкиваемся, но страх моих спутников все равно почти осязаем в воздухе. Мы находим указанное место и начинаем постепенно углубляться в обломки стекла и металла, из которых когда-то состоял город. По мере того как мы спускаемся, мы обнаруживаем признаки органической материи, но все еще не совсем то, что мы ожидали. В основном это ярко-оранжевые лампочки, которые светятся слабым светом, хотя они больше похожи на прыщи на воспаленной коже, чем на обычные световые шары.
Мы копаем три или четыре дня, прокладывая себе путь вниз, в темноту.
Никто не знает, что мы здесь, кроме председательницы и членов моей команды. Эта планета засекречена и запрещена к посещению всем классам кораблей, о которых вы только можете подумать. Технически, меня здесь быть не должно, но когда председательница говорит тебе что-то сделать, ты делаешь это, и плевать на последствия. Скорее всего, она отпустит тебя, строго предупредив напоследок, и помашет рукой за хорошую работу, а не зарежет со спины.
Эта мысль всегда забавляла меня, в некотором смысле это делало ее плохим политиком, но хорошим другом.
Мы нашли его на пятый день - остатки искореженного сооружения, погребенного под обломками. Оно не очень походило на то, что нам описывали, поскольку это была всего лишь часть существа, однако, несмотря на все это, его было трудно спутать с чем-либо другим... с чем угодно, кроме существа, дарующего знания.
Когда мы убрали обломки, оно лежало на земле, таинственное и недвижимое надломленное с одной стороны. Я не смог бы рассказать вам, как оно выглядело, потому что невозможно подобрать слов, чтобы адекватно описать то, что я увидел. Это было существо с телом, которое не поддавалось пониманию, настолько искривленное, как клубок корней, что за ним было невозможно уследить, невозможно принять его таким, какое оно есть на самом деле. Чем больше я смотрел на него, тем меньше в нем было смысла. Конечности исчезали и появлялись снова в тех местах, где им не следовало находиться, изгибаясь из одного пространства в другое, и мне пришлось отвести взгляд, в то время как мои работники погрузили его в ящик для образцов, и мы отнесли его обратно в мою лабораторию.
Я очистил его и поместил в стеклянный контейнер для наблюдения. Сидящий в центре моей лаборатории, мягко залитый голубым светом, он выглядел потусторонним, не поддающимся нашему пониманию, не просто инопланетный, а… непостижимый для этой вселенной объект. Я не осмеливался прикоснуться к нему, потому что первый и последний человек, который это сделал, увидел вещи, которые он не мог описать или понять каким-либо осмысленным образом.
Структуру невозможно запечатлеть на изображении или чертеже. Слишком долгое разглядывание может вызвать состояние истерии, которое не пройдет до тех пор, пока наблюдающий не уснет или не пройдет через свой эквивалент цикла сна. Я наблюдаю за ним днем и ночью и начинаю замечать в его колебаниях смысл, как будто оно пытается мне что-то сказать.
Я не откликаюсь на его призыв.
При взгляде на поверхность существо кажется белым, хотя я не знаю, был ли это его первоначальный цвет. Издалека он выглядит гладким и тонким, но вблизи я вижу, что его поверхность испещрена множеством мелких отверстий. Текстура у него не гладкая, а шероховатая. Чем пристальнее я смотрю на него в микроскоп, тем больше становятся эти отверстия, пока не появляется странный узор, похожий на пчелиные соты или костный мозг.
Я не решаюсь брать образцы, но я исследовал все, что мог исследовать без них. Так что я принимаю меры предосторожности и наклоняюсь, чтобы взять образец этого существа. Ничего не происходит, и я отстраняюсь с осколком, которого должно хватить на все необходимые тесты. Я оставляю осколок в закрытом контейнере перед сном. Когда я возвращаюсь, осколок отрастил тысячи маленьких усиков, тянущихся к краям контейнера. К моему ужасу, на стекле изолятора выгравированы загадочные письмена.
Я переношу образец в зарешеченное стальное помещение и читаю слово, написанное сбоку. На его расшифровку уходит некоторое время.
Кажется, это инструкции.
Я не понимаю, к чему именно.
Я беру образец ткани маленького осколка и провожу с ним различные тесты, чтобы увидеть, соответствует ли он какому-либо другому известному образцу инопланетного материала, хотя это может занять несколько дней. Я обращаю свое внимание на инструкции, написанные на внешней стороне контейнера. Кажется, что у меня уходят месяцы на расшифровку, и результаты теста на осколке теряются в моих документах.
Я не очень хорошо понимаю новый язык, но из того, что я могу собрать, мне дали набор чертежей какого-то усовершенствованного блока содержания, который, как предполагается, содержит какой-то мощный источник энергии. Защитная оболочка должна быть мобильной и соответствовать определенным биологическим параметрам. Его основная функция заключается в размещении и подавлении источника питания.
Я едва ли могу сказать, как это творение будет работать, поскольку предполагается, что источник энергии содержит непостижимую силу, способную положить конец вселенной в том виде, в каком мы ее знаем. У меня есть инструкции по каркасу, системе охлаждения и набору насосов. У меня есть чертежи клапанов для выпуска газов и отверстий для подачи топлива, чтобы поддерживать работу подавителя.
Банк данных, который управляет этим контейнером, является самым сложным для понимания. Это биологический компьютер, который должен взаимодействовать с источником питания на каком-то уровне, который я пока не могу определить.
В один из дней, закончив работу и направляясь к себе в комнату, я прохожу мимо лаборатории, где оставил семя.
Войдя внутрь, я с удивлением обнаруживаю, что семя выросло так, чтобы соответствовать своему контейнеру, приняв форму толстого переплетенного шара, который прижимается к внутренней стороне куба.
Я ошеломлен и отчасти испытываю отвращение к этой штуке, которая, кажется, влажно пульсирует внутри своего контейнера.
Она окрашена в странный розовый цвет.
Внезапно в моей голове всплывает воспоминание о результатах тестов, и со страхом того, что я могу найти, я бегу к моему столу и начинаю перерывать кучи документов.
Соответствие атомарной структуры: Идентифицирован один образец.
Я в ужасе роняю бумагу на пол и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на пульсирующую массу.
Обнаружено совпадение: Образец: Человеческая кость
Я не знаю, что это значит, я покинул проект и отказываюсь возвращаться. Я ни с кем не буду говорить о том, что видел, а чертежи, которые я держу в руках, должны быть уничтожены, но я не могу… если кто-то выяснит, к чему они, как это выяснил я…
Это может стать началом конца для всех нас.
===========================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам: