«Оставайтесь дома». Глава пятая. Разделиться и не сдохнуть.  © Гектор Шульц

От автора: Ну, что. Бежать, так бежать... Выбор сделан.

- Не, ну каков мудило, а? – буркнул Роман, спускаясь по лесенке. Мы сгрудились в центре церкви, спина к спине, сжимая свое допотопное оружие. Только у Фунтика было ружье и четыре патрона к нему, что в общем-то тоже бесполезно в данной ситуации.

- А чего ты от позёра хотел? – фыркнула в ответ Асисяй, с ненавистью смотря наверх, откуда слышался колокольный звон. Когда он утих и послышался топот шагов странного мужика, она мстительно улыбнулась и, повернувшись к Фунтику, спросила: - Золотко, а ты из своей гром-палки стрелять-то умеешь?

- Ага, - кивнул мой товарищ. – Дядька меня брал с собой пару раз на охоту.

- Когда сей милый человече спустится сверху, сделай милость – всади ему в ебало щедрую порцию дроби.

- Не, он же поп.

- Ну и что? – теперь фыркнула я. – Фунтик, ты демонов призывал, пока вся эта херня не случилась. Тебе-то уж Рай точно не светит.

- Да никакой он не поп, - отмахнулась Асисяй и ткнула маленьким пальчиком в психа, который спустился с колокольни и теперь стоял возле закрытых дверей в храм. Аккурат под колоколом. – Позёр-пидорюга просто. Шмаляй ему в лицо и пойдем отсюда!

- Не поп?

- Не поп. Даже не науч-поп, пусичка мой, - пропела Асисяй. – Я попа на раз отличаю, а этот просто шмотки на себя напялил и хуйню несет. Шмаляй, пузанчик!

- Слышь, мужик! Отойди от двери, - прошипел Роман, стискивая топор. Но лже-поп лишь рассмеялся в ответ на это заявление. Судя по реву, доносившемуся с улицы, там собралась вся орда, которую мы видели ранее.

- Тихо, Ромка, - побледнела я, увидев, что мужик держит в правой руке. – У него там стремная бутылка.

- О, лавры Варга Викернеса кому-то не дают покоя. Да шмальните уже по этому уебку кто-нибудь! – рявкнула Асисяй. Зараженные, услышав её крик, врезались в тяжелые двери.

- Сжечь всю нечисть! – прошептал мужик, поджигая тряпку, торчащую из горлышка пыльной бутылки. – Всю нечисть надобно сжечь, дабы скверна исчезла с земли русской.

- Он ебнутый, - резюмировал Роман. Мы попятились, когда мужчина, повернувшись к нам спиной, принялся возиться с замком. Еще секунда и орда хлынет внутрь, снося всё и всех. – Стреляй, Фунтик!

- Руки вверх! – взвизгнул синеволосый ангел разрушения, поднимая ружье над головой. – Стрелять буду!

- Стреляй, - равнодушно бросил мужчина через плечо, открывая двери. – Огонь очистит всё.

- Ебушки-воробушки! – хором крикнули мы, когда дверь влетела внутрь вместе с мужиком, а следом за ней в церковь хлынули зараженные.

Фунтик, побледнев еще сильнее, случайно нажал на курок. Грохнул выстрел и наверху что-то зазвенело, отвлекая на секунду зараженных. Ну а дальше произошло нечто странное.

Мы видели, как зараженные набрасываются на лже-попа. Видели, как начинают рвать его на части. Видели, как кто-то из них отфутболивает бутылку с зажигательной смесью в сторону, и как она летит к стене, разбивается и моментально вспыхивает, наполняя церковь вонью горящей плоти.

Сверху раздался треск, после чего перекрытия потолка не выдержали и на беснующуюся в центре церквушки толпу рухнул огромный колокол. Икнув, я отвернулась и как раз вовремя, потому что волна из ошметков, кишков и кровищи накрыла нас с головой, а от раздавшегося гула колокола зазвенело в ушах.

Однако психи не кинулись на нас и не разорвали на части, пока мы продолжали пятиться к боковой двери, из которой обычно мертвяков выносили. Вместо этого они атаковали колокол, натужно гудевший под градом ударов, и не обращали внимания на огонь, разгоравшийся все сильнее.

- Они нас не трогают? – прошептал Фунтик, медленно отходя к спасительной двери.

- Естественно, - буркнула Асисяй. – Мы же все в их потрохах. Главное, не облизывайте губы, а то мой сахарный рыцарь снесет вам головенку к хуям.

- Уходим, уходим, пока они не очухались, - прошипела я, подталкивая Романа и остальных к выходу. Один из зараженных, пробегая мимо меня, на секунду замер, посмотрел на меня безумными глазами и издал знакомый рев. И хорошего в этом ничего не было. – Бежим!

- Ребенком ты ходил в туалет,

Старым тоже срал в туалет.

Твой организм, как унитаз.

Умрешь ты тоже в унитаз, - завопила Асисяй и внезапно ломанулась к другим дверям. Кроха ловко маневрировала между цепких лап зараженных, а мы, забыв о том, что надо бежать, просто стояли и пялились на то, как орда синхронно поворачивает головы в сторону нашей подруги и с жутким ревом устремляется за ней.

Роман первым вышел из ступора и, пихнув нас с Фунтиком к двери, первым выбежал на улицу, после чего бросился к припаркованным автомобилям. Выбор был невелик: рядом с черным «Паджеро» стояла ржавая «Пятерка», поэтому Роман, схватив с земли камень, сходу разнес стекло задней двери джипа и, открыв дверь, влетел в салон. Странно, но сигнализация не сработала. Мы с Фунтиком последовали за ним, решив потом удивляться нашему везению. На миг я посмотрела на горящую церковь, а потом на орду зараженных, которая уносилась прочь. Впереди орды маячила знакомая фигурка в красных «докмартенсах», распевающая во всю глотку песни «Пургена». Сердце кольнуло от жалости. Асисяй так просто пожертвовала собой…

- Ебаный ты рот! – руки у Романа дрожали, пока он копался в вырванных из-под приборной панели проводах. – Надо было «пятерку» вскрывать. Она на проперженный чих заведется, а тут пока найдешь нужный провод…

- Зачем она это сделала? – спросила я у Фунтика. Тот пожал плечами и с тревогой посмотрел на орду, которая почти покинула церковь. На нас они внимания не обращали. – Просто убежала, уведя их за собой.

- Если вы не будете мешать и болтать мне под руку, то еще сможете сказать ей спасибо, - буркнул Роман. Двигатель чихнул и завелся, а в салоне завоняло паленой проводкой. – Готово. Только это… я водить не умею.

- Когнитивный диссонанс, - вставил Фунтик, с лица которого еще не сошла бледность. – Угонять умеешь, а водить нет?

- Ага, - Роман потеснился, уступая место водителя Фунтику, и когда машина тронулась, указал рукой на скачущее на крыше киоска фастфуда пятно, вокруг которого кружилась орда. – Гони туда. Надо Асисяя спасать.

- Но там же психи… Как мы их отгоним?

- А какого хуя я по-твоему выбрал джип? – вопросом на вопрос ответил бритоголовый. – Гони, пухлый. Если Асисяя сожрут, нас сожрут следом. Разгонись, как следует, а потом протарань этих пидоров и подъезжай, как можно ближе к киоску. Мить, открой люк на крыше.

- Готово, - кивнула я, гадая, что придумал Роман. А тот улыбнулся и, упершись рукой в приборную панель, злобно посмотрел на приближающуюся орду.

Джип врезался в зараженных, как огромный, черный таран. Безумные отскакивали от бортов машины, словно сбитые кегли. Если добавить к этому чудовищные вопли Асисяй, пляшущей на крыше киоска, то налицо был подмосковный панк-концерт. Разве что крови поменьше. А так один в один.

Когда зараженные, словно испугавшись, отпрянули от машины, Фунтик прижал джип к стене киоска. Асисяй без лишних раздумий, сиганула сначала на крышу, а потом юркнула в люк, упав прямо на меня.

- Газуй, щекастенький! – рявкнула кроха и залилась радостным смехом, после чего показала в окно средний палец опешившей орде. – «Ride the lightning», пидорюги!

- «Now it’s time to die», - буркнул Фунтик, вдавливая педаль газа в пол. Машина, взревев, выкатилась на дорогу, после чего устремилась к горизонту, а орда с диким ревом помчалась следом, однако угнаться уже не смогла. Да и что такое орда против четырех пизданутых выживших…

Правда скорость пришлось сбросить, когда мы выехала на дорогу, ведущую в центр Москвы. А все из-за того, что на дороге было полным-полно брошенных и просто покореженных автомобилей. Некоторые стояли так, что Фунтику приходилось еле плестись, объезжая их, попутно матеря на все корки водителей, устроивших такую засаду. Если бы орда все еще следовала за нами, то тут им было бы проще всего нас поймать. Но удача была на нашей стороне, а чуть погодя мы встали перед очередным выбором.

- Народ, зацените, - буркнул Фунтик, кивая вперед. Там мерцала в сумерках огромная неоновая вывеска супермаркета «Анашан». – А вот и супермаркет.

- Предлагаешь зайти за мангальчиком и маринованным мясом? – съязвил Роман. Фунтик слабо улыбнулся и кивнул. – Такая себе идея, если честно.

- Он прав, Фунь, - кивнула я. – Это супермаркет. Когда вся эта бодяга началась, как ты думаешь, куда ломанулись выжившие?

- За туалетной бумагой, курой и гречей, - ответила за моего друга Асисяй. – И сдохли, не найдя ни того, ни другого.

- Именно. Хуй знает, сколько там безумных.

- Зато там есть еда и вода. А еще стройматериалы, - не сдавался Фунтик. – У нас в ружье три патрона осталось, а Роман топор свой потерял.

- О. Сладость восторга моего, - промурлыкала Асисяй, изгнавшая с пассажирского кресла рядом с водителем Романа и теперь влюбленно смотревшая на водителя. – В следующий раз, если хочешь вышибить кому-то мозги, то целься в головенку, а не в потолок. Вдруг колокола не окажется, и расстроенная кроха будет плакать над растерзанным телом своей тучной любви.

- Да я напугать его хотел. И мыслей в колокол стрелять не было. Я, если честно, думал, что такое только в фильмах бывает. Ну, сами посудите. Какой был шанс, что мой выстрел перебьет веревки и колокол расплющит лже-попа и десяток безумных?

- Ага. Будь мы в какой-нибудь графоманской книжке, это было бы более, чем нормально, - рассмеялась я. – Кстати, почему мы не спрятались? Было бы проще, наверное.

- Мне голоса нашептали, что бежать надо, - серьезно буркнул Фунтик. – Вот стоял, а в голове всякие голоса «Бегите. Там три тысячи зараженных. Хули вы против них сделаете».

- Странно, я вроде как тоже что-то такое слышал. И если б тот псих поджег все, то мы сгорели бы. Так что правильно сделали, что сбежали, - хмыкнул Роман. Асисяй кивнула и, присвистнув, добавила:

- Странное в этом сраном городе деется. Но в следующий раз не надейтесь, что я за собой эту ебаную орду поведу!

- Ты вообще молодец, - серьезно сказал Фунтик, заставив щечки крохи залиться румянцем. – Без тебя нам всем бы конец пришел.

- Токмо ради тебя и стараюсь, зефиринка моя сладенькая, - Асисяй дотянулась до щеки Фунтика и, найдя чистое место, оставила на нем слюнявую отметину поцелуя. Правда кроха тут же посерьезнела и повернулась ко мне. – Митя, а ты заметила дичь?

- Дичь меня окружает с того момента, как я проснулась у себя дома и услышала, что кто-то ломится в дверь, - буркнула я. – О чем ты?

- Когда отрада души моей размазала того позёра и зомби колоколом, нас вроде как всяким говном обрызгало.

- Ага, - задумчиво протянул Роман. – Они нас еще какое-то время не замечали. Вообще. Словно мы…

- Одни из них, - закончила я. – Только маскировка хреновая. Один из них меня почуял, потом заревел и все нас увидели.

- Можем сгонять на мясокомбинат, скинуть пару сотен зомби в мясорубку и искупаться в их крови, - хихикнула Асисяй. – Я буду, как Батори! «Подать мне неёбанную девственницу! Владычица жаждет ебли»!

- Не, мне этого достаточно, - кисло ответила я, тыкая пальцем себе в грудь. – Вонять уже начало.

- Нам надо одежду поменять. Если мы вонять будем, то скрытно передвигаться не получится, - кивнул Роман. – Даже тухляк с отбитым носом учует нашу вонь.

- Тогда нам надо в «Анашан», - радостно закончил Фунтик. – Да, ладно. Народ. Мы съебались от орды, все еще живы, а я, кажется, вышел на первое место «Зомби-убийства недели».

- Чего? – спросили мы с Романом. Только Асисяй что-то промурлыкала и прижалась к Фунтику.

- Ну, как в фильме, помните? Эпичные убийства зомби. Я пока на первом месте, среди вас.

- Гений мой. Убивец христианских душ, - ответила ему Асисяй, заставив нас рассмеяться. Только смех вышел каким-то нервным.

- А пухлый прав, - Роман посмотрел на нас и улыбнулся. – Надо находить плюсы даже в том дерьме, в котором мы оказались.

- Типа будем соревноваться, кто эпичнее всего убьет зомби?

- Ага. И заедем в «Анашан». Это же огромный торговый центр. Там не только еда, но и куча всякого другого. Полезного и не очень.

- Душ, шампунь и чипсы, - улыбнулась я.

- Виски, ром, пивко, - кивнул Фунтик.

- Чистая одежда и, возможно, оружие, - добавил Роман.

- Лиловый дилдак с вибромотором для маленькой писечки, - цокнула язычком кроха и, осмотрев наши вытянувшиеся физиономии, добавила. – Хули вылупились, дерьмодемоны? Я, между прочим, женщина. И хочу любви, пока мой поросеночек еще не готов для сладкого соития в глубинах торгового центра.

- Давай, поворачивай к магазину, - вздохнула я. – Поздно уже, нам укрытие нужно.

- Так точно, босс, - снова кивнул Фунтик, съезжая с дороги к заставленной автомобилями парковке возле супермаркета.

Остановившись недалеко от входа в торговый центр, мы осознали масштаб бедствия. Конечно, куда еще могли ломануться выжившие, когда правительство велело сидеть дома за закрытыми дверями? В магазин за жратвой. Части их тела очень живописно раскинулись на парковке, рядом с брошенными тележками и сумками. Тяжелые облака лениво громыхнули, вызвав у меня улыбку. Если пойдет дождь, то он наверняка смоет большую часть всей этой мерзопакости. А если нет, то хотя бы пара сотен орд разбежится по окрестностям, пытаясь отыскать источник шума.

Выйдя из машины, мы кучкой двинулись ко входу. Я шла впереди, сжимая отцовский топорик, за мной плелся Фунтик, снявший с плеча ружье, а рядом с ним прыгала Асисяй, глазевшая по сторонам, как любопытный ребенок. Роман замыкал шествие, держа в руках красную монтировку, нашедшуюся в багажнике джипа.

Мы подошли к дверям и на секунду остановились, не в силах отвести взгляда от лежавшего между раздвижных дверей тела. Двери раз за разом пытались сойтись, но, наткнувшись на преграду, снова разъезжались с тихим шелестом. Икнув, я первой прошла вперед и, заглянув за угол, знаком дала понять, что все чисто. А когда все зашли, оттащила за ноги тело и, дождавшись, когда двери закроются, зафиксировала их снизу рычагом.

- А если там зомби? – спросил Роман.

- Стекло вышибем и выбежим, - ответила я. – Сначала надо найти укромное место, желательно с металлической дверью.

- И еще одной дверью для отступления, - добавил Фунтик. Он легонько трясся от страха и, казалось, жался к Асисяй сильнее, чем та к нему. На лице крохи, по-прежнему, витала задумчивая и чуть ехидная улыбка. – Наверное нам надо в комнату охраны. Вдруг там оружие есть.

Вздохнув, я кивнула и, махнув топориком вперед, направилась к остановившемуся эскалатору.

Комната охраны обнаружилась на втором этаже, в секции, где сидела администрация торгового центра. Правда дверь была закрыта и открыть её удалось только тогда, когда Роман нашел неподалеку пластиковый пропуск. То, что пропуск валялся в луже крови, он тактично умолчал, сообщив об этом только мне.

Поэтому, только войдя внутрь, мы тут же обшарили помещение на предмет всяких неожиданностей. Неожиданностей не обнаружилось, зато обнаружились два пистолета. Только Роман, взяв один из них в руки, сплюнул на пол и кисло буркнул:

- Сраные воздушки.

- А выглядят, как настоящие. Уверен, что воздушки? – спросил Фунтик, на что бритоголовый окрысился.

- В оружии я спец, пухлый. Смотри, какой тут дебильный барабан, - он протянул пистолет Фунтику и что-то маленькое, похожее на крохотный кусочек металла. – А вот это – пуля.

- Скорее пулька, - добавила Асисяй, выглянув из-за спины Фунтика. – Ромочка, а такая пулька ну вообще не пробьет уебищного зомби?

- А хер его знает, - вздохнул тот и, наведя пистолет на валяющуюся в углу кучку чьих-то отгрызенных останков, выстрелил с тихим щелчком. Асисяй, подойдя ближе, покачала головой.

- Нет. Оружие – говно, государство – ебанаты.

- А что скажете насчет этого? – тихо спросила я и, когда все повернулись ко мне, гордо усмехнулась, держа в руках автомат.

- АКСУ, - ухмыльнулся Роман. – Неплохо. Где ты его надыбала?

- Вон в том шкафу, - махнула я рукой. – Сможешь с ним управиться?

- Конечно, - кивнул бритоголовый, принимая от меня подарок. – Мы с пацанами на стрельбы ездили с таких шмалять. Сейчас… переведу его на стрельбу одиночными. Круть.

- А для крохотулек с крохотульными ручками там нет крохотульного пулеметика? – невинно спросила Асисяй и, когда я покачала головой, тоскливо вздохнула. – Ладно, буду лопаткой ебашить. Во славу анархии, уёбы.

Комната охраны идеально подходила для убежища. Металлическая дверь, выходившая в коридор, из которого до «Анашана» было рукой подать. И небольшой закуток с кроватью, туалетом и душем, где можно привести себя в порядок. Даже портативная электрическая буржуйка имелась и семь бутылок питьевой воды для кулера.

- Ну, что. Ночуем тут? – спросил Роман, повернувшись ко мне. Я кивнула.

- Да. Надо только магазин прошерстить. На наличие каких-нибудь орд и полезных вещей, включая еду. Еды у нас мало, а жрали мы еще в гараже. Не будем есть, ебнемся где-нибудь от голода…

- И зомбяки изнасилуют моего пухленького стратега прямо в его сладенький ротик, - кисло добавила Асисяй.

- Скорее сожрут, - поправил её Фунтик.

- Да. А потом отрыгнут и изнасилуют. Без вариантов, сладенькие щечки.

- Может, разделимся? – предложил Роман.

- Хуевая идея, - хором с Фунтиком ответили мы. Но, к моему удивлению, идею Романа поддержала Асисяй.

- Лысенький прав. Видать, не только всякие замороты с чистотой крови, арийским единством и прочей ебабудой в его головушке вертятся, - хмыкнула она. – Давайте разделимся, но будем в пределах видимости. Мы с Фунтиком пойдем за бухлом. Оно нам, маленьким и слабым, важнее. Плюс у нас есть гром-палка и стратегический талант моего бибизянчика. А вы пиздуйте за едой. Встретимся в убежище через час и раздербаним трофеи.

Асисяй слишком твердо стояла на своем, из-за чего я, нехотя, согласилась. Надо было быстро найти еды, пока в центре тихо, потом отдохнуть, найти бензин для машины и отправляться на северо-запад Москвы.

- Ладно. Но будьте на виду. И не шумите, - предупредила я, после чего, кивнув Роману, вытащила из-за пояса топорик и открыла дверь нашего убежища. – За покупками, друзья.

- Шопинг! Уиии! – взвизгнула Асисяй и, потащив Фунтика за собой, первой вылетела за порог.

«Оставайтесь дома». Глава четвертая. Робкая искорка гребаной надежды.  © Гектор Шульц

Такое себе удовольствие сидеть в четырех стенах, не имея возможности выбраться на волю, пока за дверями безумствует орда зараженных. И если мы с Фунтиком еще какое-то время вздрагивали, когда в металлические ворота гаража, в котором мы засели, кто-то врезался, то странная парочка, казалось, не обращала на это внимания.

Роман устроился в грязном кресле времен Брежнева и дремал, нахмурив лоб. Асисяй сидела на столе, болтала ногами и с лукавой улыбкой посматривала на Фунтика. Тот иногда нервно улыбался в ответ, потом переводил умоляющий взгляд на меня и тяжко вздыхал, надеясь вывести карликовую девицу из себя и перестать пялиться.

Я же нашла крепкий ящик и, поставив его под маленьким зарешеченным окошком, принялась наблюдать за тем, что творилось снаружи. Впрочем, в этом нужды не было. Орда все еще ошивалась поблизости и, как говорил Фунтик, впала в привычное им состояние покоя, если свежего мяса на горизонте не наблюдалось. Поэтому я, вздохнув, заткнула окошко грязной тряпкой и, спустившись с ящика, подсела к Фунтику, который облокотился на мое плечо и, открыв рюкзак, вытащил из него две толстые банки «Кильки в томате».

Консервный нож нашелся на столе и вскоре банки были вскрыты, а наши животы издали голодную трель. И не только наши. Посмотрев на кресло, я увидела, что Роман давно уже не спит, а голодными глазами смотрит в нашу сторону. Да и Асисяй перестала лыбиться и теперь задумчиво следила за нашими действиями.

- Так и будете корчить из себя потерянную невинность или присоединитесь к скромному столу? – тихо буркнула я, расстилая на полу газету и выкладывая из рюкзака еще провизии. – Еды немного, но подкрепиться хватит. Фунтик, каждому по куску хлеба.

- Ага, - давясь слюной, ответил тот. Адреналин, как обычно, уступил место жуткому голоду, и мы сейчас были готовы сожрать что угодно.

- Вы с нами поделитесь? – спросил бритоголовый, словно думая, что я над ним насмехаюсь. – Просто так?

- А чего бы и нет, - пожала я плечами. – Хотя твой брат нас с Фунтиком в детстве знатно погонял, но, как говорится, «кто обиду затаил, тот просто конченный дебил». Хватит слюни глотать. Подсаживайтесь. Асисяй… или как там тебя… тебе особое приглашение нужно?

- Не-а, - улыбнулась та. – Мне что? Есть еда – хорошо. Нет еды – тоже хорошо. Похудею.

- Спасибо, - кивнул Роман, подсаживаясь и беря в руки кусочек хлеба. Он зачерпнул немного консервов и, намазав все на хлеб, с блаженством запихал кусок себе в рот, после чего расплылся в блаженной улыбке. Мы с Фунтиком снова переглянулись.

- Вы сколько не ели?

- Дня два-три, наверное, - ответил бритоголовый с набитым ртом. – Вы не единственные выжившие, кого мы обнаружили. Но те… те, короче, делиться не захотели.

- Отобрали наши запасы, - добавила Асисяй, высунув язык. – Хладные пидоры…

- Почему «хладные»? – переспросил Фунтик.

- А мы на них орду навели, - рассмеялась карлица. Я поперхнулась своим куском и, вытаращив глаза, уставилась на неё. Асисяй вздохнула и покачала головой. – Да, шучу я, ебанушечка ты моя. Но то, что еду у нас отобрали, эт правда. Ромка попытался из них говно выбить, а они чуть из него не выбили.

- Ничего не выбили. У них оружие было, - мрачно ответил тот. – Ешь, давай. Лилипутка.

- Я тебя тож люблю, - осклабилась та, но приглашение приняла и, вооружившись вилкой, принялась выуживать из банки кильку, напевая себе под нос очередную странную песню: - «Таня плюс Володя» мелок выводит. Сердце со стрелою лучше всяких слов…

- Она всегда такая? – спросила я Романа, когда Асисяй, намазав на свой хлеб кильки, принялась корчить Фунтику рожи.

- Как я её встретил, - усмехнулся тот и, с хрустом потянувшись, взглянул на меня. – Знаю, странно. Я и какая-то карликовая чурка…

- Чурка? – удивился Фунтик, на что Асисяй, незаметно переместившаяся к нему, буквально пропела моему товарищу в ухо ответ.

- Конечно, сладенькие щечки. «Асисяй» - это погоняло. Ты реально думал, что меня Асисяй зовут, тучный мой пропердолька? – я, не выдержав, рассмеялась, а чуть погодя ко мне присоединился и Роман. Асисяй это не смутило и она, с невероятной грацией, откусив от своего хлеба кусок, запечатлела на щеке Фунтика томатный поцелуй. – Меня Ася зовут. Но так меня только родители называли. А весь Питер зовет меня Асисяй. Вы тоже зовите. Ну или Ася на крайний случай.

- Ты из Питера? – спросила я. – А что в Москве забыла?

- А мы в Москве? – вытаращила глазенки девушка. – Во, бля, чудо-грибы как вставили. А может, это водка была. Или вино. Или яичница. Я-то думаю, места какие-то странные, солнце светит…

- Она забудет об этом через пару часов, - хмыкнул Роман, наклоняясь ко мне. – Я её в Люблино нашел. Зашел в магазин за сигаретами, а она там между рядов от тухлого продавца бегает и ржет.

- Панку похуй, где его дом. Даже если это мусорный бак! – авторитетно заявила Асисяй, прижавшись к испуганному Фунтику. – Ути-пути, сладенькие щечки. Сметанный животик…

- Ну, хоть от меня теперь отвяжется, - улыбнулся бритоголовый.

- А ты сам откуда? С Люблино?

- Ага. Утром проснулся, за сигаретами пошел, а тут вон что… - он взмахнул рукой, словно показывая размер бедствия и, поняв, как это глупо выглядит, ухмыльнулся. – Ну а вы?

- Я с Кузьминок. Фунтик с Волжской, - пояснила я. – Сюда за оружием поперлись. Фунтиков дядька – охотник, думали, может найдем тут что-нибудь.

- С оружием туго, - буркнул Роман. – Мы с Асисяем к ментам зашли, а там тухляков тьма ебучая. Еле сбежали.

- Это ты еле сбежал, гитлеролюб, - вставила Асисяй. Роман кивнул и слабо улыбнулся.

- Ну да. Этого гнома даже орда не догонит. Она их отвлекла, пока я укрытие не нашел. Шустрая кроха. Знали бы пацаны, что я с еврейкой-карлицей задружусь…

- Отпиздили б тебя, как сидорову козу, рыгало, - снова встряла Асисяй. Фунтик, сидя рядом с ней, не шевелился и, казалось, тоже впал в ступор. – И анально покарали б.

- Угу. Короче, магазины разграблены. Те, что не разграблены, в тех тухляки сидят. Вот мы и пытаемся найти тот, где есть…

- Бутылка! – заорала Асисяй и тихо добавила. – Шоб на неё сесть…

- Ничего, привыкнете. Я её чуть в первую ночь не убил, - Фунтик вздрогнул и посмотрел на девицу, которая пялилась на него с выражением безразмерного обожания на лице.

- Истинный ариец и слабак, - резюмировала Асисяй, а потом вдруг обратилась ко мне. – Сестренка. А у тебя выпить есть?

- Фунтик, дай своей подружке портвейн, что мы нашли в сторожке, - устало бросила я. Асисяй тихо взвизгнула, когда Фунтик вытащил бутылку и протянул ей.

- Сладенькие щечки, пухленький животик… Я тебя уже люблю, мой нежный котик, - мой товарищ отпрянул, когда безумный гном вдруг засунул ему в ухо свой язык. – Ладно. Ласкам пока подвергать не будем. Тихо, тихо, солнышко. Асисяюшко хорошая, Асисяюшко добрая.

- Мить, я её боюсь, - серьезно ответил Фунтик.

- Ну так отойди от нее, - буркнула я.

- Не могу. У нее знаешь, какие пальцы сильные? – прошептал тот.

- Что делать планируете? – спросил Роман, когда я снова повернулась к нему.

- Не знаю. Вроде где-то на севере Москвы есть лагерь для выживших…

- Ага, я тоже о нем слышал. Но это через всю Москву чесать, - задумчиво бросил он. – Тут рядом есть магазин продуктовый. Мы туда шли, когда на орду напоролись.

- Да, нам тоже припасы нужны, - я зевнула. Усталость накопилась и обрушилась моментально. – Переночуем и двинем…

- Знаешь, я за лишний груз никогда не был… но вы вроде адекватные, - хмыкнул Роман. – Можем вместе двинуться. Э… да ты вообще квелая.

- Устала просто, - пробормотала я. Бритоголовый кивнул и, повернувшись к своей подруге, повысил голос.

- Я первый дежурю.

- Да вот еще, - вскинулся Фунтик. – Я первым дежурю. Вдруг ты ночью дверь откроешь, чтоб нас безумные сожрали, а сам наше добро прикарманишь?

- Ох… он еще и умный, - проворковала Асисяй, прижимаясь к плечу Фунтика. – И смелый… Слышь, ариец поиметый. Ты его не тронь, а то я тебе член откушу, пока ты спишь! Сечешь?

- Ладно, ладно, - усмехнулся он и, вернувшись в кресло, устроился в нем поудобнее. – Разбудите через три часа.

- А я с тобой посижу, малыш. Ты мое сердечко волнуешь, - прошептала Асисяй, снова прижавшись к Фунтику.

- Вижу, - кисло ответил тот, смотря на меня. Я улыбнулась и, закрыв глаза, моментально отрубилась. Мне не снилось ничего, я не слышала ничего, я не думала ни о чем. Была лишь чернильная пропасть, в которой я витала.

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я уставилась на Романа, который одной рукой зажимал мне рот, а второй показал на дверь. Когда я моргнула, он убрал руку и отошел в сторону.

- В окошко особо не видно, но вроде тухляки разошлись, - прошептал он. – Надо валить, пока тихо.

- А если нет? Если мы сейчас щеколду сдвинем, и они на скрип ломанутся? – так же шепотом ответила я. Роман пожал плечами и вздохнул.

- Не попробуем – не узнаем. Я пока остальных разбужу, а ты поищи оружие, за которым приходили.

- Фунтика надо спрашивать. Это же его дядьки гараж, - я хмыкнула, увидев, что Фунтик храпит, лежа на столе, а Асисяй, положив ему голову на грудь, блаженно улыбается.

Первое время после пробуждения Фунтик не осознавал, где находится. Потом не понимал, что мы от него хотим. И окончательно проснулся только после того, как Асисяй лизнула его щеку и ущипнула за ухо.

- Ну я что сделаю? – картинно вздохнула я, переглянувшись с улыбающимся Романом. – Нравишься ты ей. А теперь давай, думай. Где сейф дядьки твоего?

- Очень-очень нравишься, щекастик, - подтвердила Асисяй, не сводя влюбленного взгляда с Фунтика. – Ты же умный, и храбрый, и сисястенький. Я люблю таких.

- Ага, - кивнул Фунтик, потом, нахмурившись, осмотрелся и, увидев, большой металлический ящик, ткнул в него пальцем. – Наверное это.

- Тут кодовый замок. Старый еще, кнопочный, - буркнул Роман, осматривая ящик. – Кнопки не стертые, код не подобрать.

- Попробуй день рождения дяди Кости, - посоветовал Фунтик и получил в ответ яд, облаченный в слова.

- А я в душе не ебу, когда у твоего дяди Кости день рождения, - прошипел Роман. Асисяй тут же спрыгнула и, подойдя к товарищу, двинула того кулачком в бедро. – Ай!

- Не обижай его, а то урою! – угрожающе проскрипела она и, повернувшись к Фунтику, растеклась в улыбке. – Простоквашинка моя, попробуй сам, а?

- А… да, конечно, - Фунтик спрыгнул со стола и, подойдя к ящику, принялся подбирать комбинации. Но день рождения дяди не подошел. Не подошли и стандартные варианты, и диковинные. Мы втроем сгрудились возле ящика, пытаясь угадать, а Асисяй, скучая, принялась напевать свои странные песни вполголоса и шататься по гаражу. Спустя полчаса воз был все там же.

- А если по диагонали? – предложила я. Фунтик покачал головой.

- Не. Пробовали уже.

- А если пылью на кнопки посыпать? – предложил Роман. Мы недоуменно на него посмотрели в ответ. – Ну, кнопки, к которым прикасались чаще жирные, пыль к ним прилипнет.

- А то, что мы полчаса уже тыкаем их, не смущает? – ехидно спросил Фунтик. – Они теперь все жирные.

- Ох, да съебитесь же отсюда, - мы вздрогнули от визгливого голоска, раздавшегося позади. Асисяй распихала нас и, присев на корточки, скорчила рожицу, после чего внимательно посмотрела на кнопки и быстро пробежалась по ним пальцами, сопроводив бибикающими звуками. – Пу-бу-пу-пу-бу-пум.

- Это что вообще произошло? – тихо спросила я, когда замок негромко щелкнул и дверца шкафа приоткрылась. Повернувшись к сияющей крохе, я повторила вопрос. – Как тебе удалось угадать код?

- Волшебная магия мастурбирующих карликов, - пояснила Асисяй и, не выдержав, рассмеялась, после чего показала, зажатую в левой руке пачку папирос «Прима», на которой жирной шариковой ручкой были написаны цифры.

- Я ж говорил, - прыснул в кулак Роман, когда Асисяй задорно улыбнулась. – У гнома в рукаве тьма козырей. Ладно, есть там что в ящике?

- Херь какая-то, - пробормотала я, открыв дверцу и вытаскивая прямоугольную коробку. – Пустая…

- Ну хоть ружье есть, - пожал плечами Фунтик, доставая из недр шкафчика двустволку, потрепанную временем и пьяными руками расплющенного телевизором дяди Кости.

- Не просто ружье, - усмехнулся Роман. – Легенда, ебть. «ИЖ». Пятьдесят восьмой вроде. Не развалится он в руках?

- Без патронов оно бесполезно, - протянул Фунтик. Затем, покопавшись в недрах ящика, вытащил четыре патрона. – И у нас их четыре.

- Можем закончить наше приключение прям сейчас, - хохотнула Асисяй, а когда в её сторону повернулись с удивленными глазами, фыркнула. – Шучу. Ебобо, вообще? Повоюем еще.

- Не густо. За воротами орда в сто человек, а у нас престарелое ружье и четыре патрона, - резюмировала я. Роман, тронув меня за плечо, указал рукой в сторону полки над столом, где спал Фунтик. – О, мыло… заебись. Хоть чистыми будем.

- Это не мыло. Это динамит кустарный. Дядька его, видать, сам делал, - обрадованно воскликнул Фунтик, увидев три неровных куска, внешне похожих на хозяйственное мыло.

- Ага. Или спиздил, где плохо лежало, - согласилась я. – В любом случае, берем. Мало ли, что разнести понадобится. Короче, обыщите гараж. Все, что подойдет, как оружие, в центр складывайте. Разберемся по ходу дела.

- Есть, таа-рищ начальник! – Асисяй отдала честь и, взяв бледного Фунтика за руку, потащила в темный угол. – Пойдем, сладенький. Я там видела тааакую кучу оружия…

После часа, проведенного за разбором многочисленных ящиков и инспектирования темных углов, в центре гаража, на полу, возникла довольно солидная куча, включающая массу интересных вещей.

Среди них обнаружилась престарелая бензопила, от которой мы решили отказаться. Никто не знал, работает она или нет, а шум, производимый ей, наверняка привлечет не одну сотню безумных. Две сломанных кирки, один топор, который сразу же забрал себе Роман. Пять дисков от циркулярки, три тяжелых металлических прута, грабли, тяпку и отполированную саперную лопатку, острую, как бритва. Лопатку забрала себе Асисяй и долго любовалась на свое искаженное отражение в металле.

- Не густо, - пробормотала я, осматривая кучу. Отцовский топорик я менять на что-то другое не хотела, поэтому он остался при мне.

- Шутишь, дорогуша? – спросила Асисяй. – Шикарный лут!

- Гном прав, - кивнул Роман. – Сейчас и такого хер найдешь. От тухляков самое то отбиваться.

- А у меня ничего нет… - прошептал Фунтик, растерянно осматривая кучу металлолома.

- Глупышкин мой, - Асисяй прижалась к нему и трогательно взяла за руку. – У тебя есть я!

- Даже не знаю, что пугает больше, - ответил мой синеволосый товарищ. Вздохнув, он вытащил из кучи тяпку и, пару раз взмахнув ей, кивнул. – Сгодится на первое время. Но я тогда и ружье понесу.

- Ага. И будем тебя потом от стены соскребывать, если ты выстрелить из него надумаешь, - фыркнул Роман, но увидев под носом кулачок влюбленной в Фунтика крохи, махнул рукой. – Ладно, бери, что хочешь, пухлый. Но учти, я за тебя нести ничего не буду. Кроме ружья, конечно.

- Не дождешься, - скривился Фунтик, вызвав очередную волну томных восклицаний. Асисяй по-прежнему смотрела на него с небывалым обожанием.

- Ну и славно. Экипируемся и в путь, - поставила я точку в спорах и, забрав из кучи более-менее нормальный охотничий нож, улыбнулась.

Однако выходить на улицу никто не торопился. Мы встали у дверей с каменными мордами и сосредоточенно смотрели на металлический засов – единственное, что стояло между нами и шляющейся за порогом ордой зараженных. Молчали все, кроме Асисяя. Кроха мурлыкала себе под нос очередную шизофреничную песенку из двухтысячных и периодически пощипывала Фунтика за бок, а когда тот косился на неё, мило улыбалась и вздыхала.

- Асисяй, тебе вообще не страшно? – тихо спросила я. Кроха пожала плечами, улыбнулась и покачала головой.

- Нет, сестричка. Ни капельки.

- Но почему? Нас могут сожрать в любой момент. В любой момент орда может снести эти ворота и размазать нас по стенам?

- Солнце, я три «Нашествия» пережила, - устало пояснила Асисяй, подойдя ко мне и, встав на цыпочки, положила крохотную ручку мне на плечо. – За мной две ночи подряд десять пьяных говнарей гонялись и орали попутно, что «тот, кто выебет Лепрекона в жопу, получит горшочек с золотом». Так что эти зомби мне вообще до пизды.

- Ага. Только зомби тебя в зад драть не будут, - пискнул Фунтик. – Сожрут без соли и не крякнут.

- Все мы когда-нибудь умрем, зефиринка моя, - промурлыкала Асисяй. – И если загонятся насчет этого, то враз с ума сойдешь. Лучше прожить жизнь так, чтобы перед порогом потом стыдно не было. Так мы идем или еще немного попугаемся?

- Идем, - кивнула я и, вздохнув, осторожно потянула на себя щеколду. Дверь с тихим скрипом, показавшимся нам невероятно громким, открылась.

Я выглянула первая и, не найдя ни одного безумного, выдохнула. Затем, махнув рукой остальным, вышла на улицу и вдохнула полной грудью прохладный утренний воздух. Солнце только-только показалось на горизонте и воздух еще согреться не успел, что взбодрило наши измученные тела и влило в них капельку сил.

Асисяй, по договоренности, вновь залезла на крышу гаража, чтобы осмотреть окрестности, а мы медленно двинулись к выходу из второй секции. Сейчас надо было восполнить припасы и только потом думать, что делать дальше.

По пути к магазину, о котором говорил Роман, мы нашли круглосуточную закусочную. Но из продуктов там нашлись только пирожки, начавшие пованивать, и пустые кеги из-под пива. Зато орешков и сухой рыбы было вдосталь, да и весило все это немного, поэтому каждый набил себе карманы под завязку. Асисяй и вовсе сразу раздербанила одну пачку и, сунув сушеный рыбий хвостик себе в рот, умчалась вперед. Маленькая, быстрая и тихая, она идеально подходила на роль разведчика. Но стоило нам выйти на главную дорогу, рядом с которой находился спуск в метро, мы увидели вдалеке еще одну орду. Та, которую мы видели ранее, была мелочью. Каплей воды в ебаном океане…

- Вы это видите, блядь? – прошептал Роман, когда мы спрятались за покореженной «Тойотой».

- Видим, видим, - кивнула я, рассматривая огромную толпу, плещущуюся вдалеке, где на горизонте горело яркое слово «Москва». Толпа заполняла собой дорогу и все видимое пространство. – Там минимум тысячи три безумных. Откуда их тут столько?

- Рынок «Москва» же, - махнул рукой Роман. – Если туда попал один зараженный, то делов-то.

- Китайских зомби нам только не хватало, - буркнул Фунтик, содрогнувшийся от мысли, что снова придется куда-то бежать и где-то прятаться. – Не привлекайте их внимание.

- Ты ж мой плюшевый стратег! – вновь восхитилась Асисяй, прижавшись к мясистому плечу Фунтика. Тот нервно улыбнулся в ответ.

- Они далеко. Нужно вести себя очень шумно, чтобы они услышали, - ответила я. А потом вздрогнула, когда услышала чей-то рев и звуки ударов. – А это что еще за ебань?

Через дорогу от нас располагалась церковь. Небольшая, обшитая пластиковыми панелями и непохожая на кирпичную громадину, которых полно в центре Москвы. Но наше внимание привлек странный мужик в черном, размахивающий чем-то с безумной скоростью, и троица зараженных, пытающихся его достать.

Переглянувшись, мы быстро перебежали дорогу и, спрятавшись за брошенной машиной для мойки дорог, принялись наблюдать за странной битвой во дворе церквушки.

- Изыдите, каннибалы клятые! – ревел мужик, размахивая огромным молотом. Описав широкий полукруг молот вдруг соприкоснулся с головой одного из зараженных. Голова карающего прикосновения не выдержала и, лопнув, забрызгала дворик детской площадки рядом с церковью и оставшихся двух нападающих.

- Мощно он экзорцизмы проводит, - восхищенно прошептал Фунтик, жадно смотря за действиями крепкого мужика.

- Погодь, это поп? – спросил Роман.

- Ага. Походу поп, - подтвердила я.

- Брутальный так-то поп, - вставила свои пять копеек Асисяй. Она хихикнула, когда мужчина снес голову второму, а третий, растерявшись, замешкался на минуту и тоже был повален на землю, где жесточайшим образом убит огромным молотом. – «По ком звонит колокол», чувак.

- Может, ну его нахер? – спросил Фунтик, когда мужчина залился радостным смехом и, закинув молот на плечо, уселся на лавочку рядом со зданием. – Безумный какой-то.

- По крайней мере, он – живой. Как мы, - ответил Роман.

- Эй, дяденька! – я покинула укрытие и медленно пошла ко входу во двор церкви. Мужчина, увидев меня, тут же вскочил с лавочки и направился в мою сторону, волоча свой чудовищный молот по земле. – Не, не! Мы нормальные. Живые, в смысле. Мясо не едим. Только курячье.

- Ходют тут всякие, - мужчина подошел ко мне, поморщился, осмотрев с ног до головы, и перевел безумный взгляд на моих товарищей. Его брови поползли наверх, когда он увидел Асисяя, и мужчина, не сдержавшись, осенил себя размашистым крестом. – Чудные вы отроки. Страшные, аки бесы. Но вроде свои, родные что ли. Ладно. Дом открыт для каждого, кто душу свою спасти желает. Кто я такой, чтобы противиться этому…

- Не нравится мне этот мужик, - буркнул Фунтик. Он вздохнул, когда Асисяй, взяв его за руку, потащила за собой. – Иду, иду. Но он мне все равно не нравится.

- Главное, что ты мне нравишься, сладенькие щечки, - промурлыкала кроха, заставив Романа вновь улыбнуться. – Пусть только попробуют тебе бо-бо сделать. Сразу ка-ка им на голову обрушу…

- Не свезло пухлому, - буркнул бритоголовый и, вытащив топор, направился вслед за нами.

Внутри церкви было тихо и пахло святостью. Я церкви особо не жаловала, Фунтик тоже побаивался в них заходить. Особенно после случая призыва одного из Маркизов Ада, из-за которого ему пришлось покрасить себе волосы. Поэтому мы настороженно следовали за бормочущим мужчиной и не забывали смотреть по сторонам. Но, судя по всему, в церкви кроме нас и странного дядьки никого больше не было.

Он уселся на скамью, положил рядом молот и, хитро прищурившись, посмотрел на нас. Мы ответили ему той же монетой, только Асисяй, до этого хихикавшая и корчившая всем рожи, почему-то надела маску преувеличенной серьезности и внимательно следила за каждым движением странного мужика.

- Откуда и куда бредете, отроки? – спросил он рокочущим басом, когда молчанию надоело висеть над нашими головами и оно стало неловким.

- С разных концов Москвы, а идем, наверное, на север, - буркнула я. Мужчина мне тоже почему-то не нравился.

- А! Так вы в энтот… как его… лагерь выживших идете? – уточнил он. Все, кроме крохи, кивнули. Та, по-прежнему, не сводила с него черных, блестящих глаз.

- Значит, это не вранье? – спросил Роман. Мужчина потянулся до хруста и покачал головой.

- Нет, отрок, не вранье. На северо-западе Москвы лагерь действительно есть, только от лукавого он. Там на людей ярлыки вешают с числом Зверя, служить заставляют…

- Ага. Это работа называется, - встрял Фунтик. Мужчина зло на него посмотрел, но тон его голоса не поменялся. – Хочешь есть и быть защищенным? Работай на благо общества. Старая песня.

- Истинно так и есть, синевласый отрок.

- А ты чего не в лагере, человече? – спросила Асисяй, прижавшись щекой к плечу Фунтика. Мужчина скривился, будто ему в лицо плюнули и, справившись с эмоциями, нехотя пояснил.

- Мой дом здесь, дьяволица.

- Чёй-та дьяволица? – проскрипела кроха.

- Вижу, что не наших ты кровей. Гнутая диаволом, глаза чернющщие и злыя.

- И пезда прогорклая и чернющщая! – прошипела Асисяй, буравя мужика черными глазенками. Роман и я, не сдержавшись, рассмеялись.

- Слушайте, - улыбаясь, перебила я кроху. – Мы не ищем проблем. Нам бы водой разжиться и едой. Да уйдем. Тут рядом орда зараженных кучкуется и если они все сюда нагрянут, то мы хотели бы быть от этого места, как можно дальше.

- Пойду посмотрю, что есть в кладовой, - буркнул мужчина. При этом его глазки как-то странно блеснули, а губы тронула ехидная улыбка. – Вы тут сидите и ничего не трогайте.

- Куда уж нам… - пропела Асисяй. – Ёбла мигом обуглятся…

- Стремный он какой-то, - громко сказала она, когда мужчина исчез в глубинах церкви. Я пожала плечами.

- Ну, нам много не надо. Главное, что лагерь реально есть, и там нам могут помочь. Сейчас припасами разживемся и двинем на поиски машины. Задолбалась я пешком шляться, - ответила я.

- А вдруг лагерь… ну, того… - высказал предположение Фунтик.

- Наверняка другие есть. Вряд ли только один лагерь эвакуации на всю Москву… - Роман не договорил. Слова застряли в горле, когда воздух зазвенел от колокольного звона. Мощный, ухающий звук заставил сердце сжаться в страхе и даже глаза крохи округлились от ужаса.

- Пиздец, - резюмировала Асисяй. – Он в колокола звонит!

- Орда… - пискнул Фунтик, побелев, как мел. Роман, сорвавшись с места, взлетел по небольшой лесенке наверх и приник к окну, а затем обернулся и посмотрел на нас безумными глазами.

- Они сюда несутся, други!

- Изыдите, бесы! Изыдите! – вопил откуда-то сверху рокочущий бас сошедшего с ума мужчины. – Все предстанут пред Им. Все получат то, что заслуживают…

До нас донесся вой зараженных. Стекла в окнах слабо позвякивали, а мелькающие в щелях дверей тени говорили о том, что кто-то из них уже во дворе. Через минуту, а то и меньше орда хлынет сюда и нам придет конец.

- Что делать будем? – растерянно спросила я, сжимая отцовский топорик.

И снова пора делать выбор. На этот раз добавим интриги. Варианта будет три:

- Бежать, пока есть возможность.

- Попытаться спрятаться в церкви и подождать, пока орда не уйдет.

- Принять бой.

Помните, выбор вроде бы простой, но на деле – нет. Кто-то из героев может погибнуть или заразиться. Поэтому думайте, представляйте и делайте выбор. Голосование закончится завтра, в 09:00 по Мск, а новая глава появится в понедельник или вторник.

"Оставайтесь дома". Глава третья. Не все выжившие одинаково нормальны. © Гектор Шульц

Выбор был сделан. Герои отправляются в гаражи... (Считались голоса на всех площадках).

- Мне что-то нашептывает, что надо в супермаркет идти, - буркнул Фунтик, когда мы разошлись по комнатам, чтобы спокойно обдумать, и встретились через полчаса в туалете, где мой друг проводил опыты над зомби-дедом.

- Ну затаримся мы там едой и водой, а дальше? Отбиваться от зомбятин колбасой просроченной будем? – ответила я. – Я за гараж твоего дядьки. Найдем оружие, а там уже спокойно можно в супермаркет идти, если приспичит.

- Бля, а вот про зомби в супермаркете я как-то не подумал, - вскинулся Фунтик. – Помнишь фильм «Добро пожаловать в Зомбилэнд»? Там весь магазин мертвяками кишел, как жопа Лилит блохами. Да не елозь ты, старый пердун! – рявкнул он, когда дед, извернувшись, попытался цапнуть Фунтика за палец. – А ну как вытащу тебе челюсть вставную… Хе-хе. А это идея.

- Фунтик, ты долбоеб, - рассмеялась я, когда увидела, как тот с помощью длинной отвертки вытаскивает у деда изо рта вставную челюсть.

- Все. Жвалы его забрал. Теперь укусить он не сможет, - хмыкнул Фунтик и тоскливо вздохнул. – Может, еще посидим дома? Вдруг, объявится военный вертолет.

- Ага и унесет тебя в армию, от которой ты косил, обожравшись колес, - съязвила я и, обняв товарища за плечи, улыбнулась. – У нас еда заканчивается, воды почти нет, а твой дед уже ощутимо воняет. Скоро у дверей весь двор соберется, Фунтик. И тогда нам только по веревке с балкона слезать останется. Это при случае, что безумные психопаты дверь не высадят.

- Ладно, Мить, - кисло усмехнулся тот. – Есть в твоих словах правда. Правда нам идти до Люблино долго.

- А если через парк?

- Думаешь, там безумных меньше?

- Ну, я надеюсь на это. Плюс можно в кустах прятаться. Что у тебя дома под оружие сгодится?

- Отвертка, - Фунтик поднял над головой отвертку, которой лишил деда вставной челюсти. – Молоток еще в кладовке. Ножи на кухне.

- А палка есть? – спросила я. Фунтик кивнул и, быстро сбегав на балкон, вернулся с вполне себе крепкой деревяшкой. – Отлично, примотай к палке ножик с кухни, да побольше. Сгодится на первое время.

- Чем примотать? – растерялся Фунтик. Я покачала головой, но потом-таки простила глуповатого товарища. Фунтик не провел три месяца на масштабной ролевой игре, где его обучали делать оружие пьяные ролевики в перерыве между схватками.

- Усиками своими. Педофильскими.

- Иди в жопу, Митя! – оскорбился тот, почесывая дебильные усики, но, услышав мой смех, тоже рассмеялся. – Скотчем?

- Как вариант. И еще. У тебя вроде журналы какие-то валялись, да?

- Ага. «Плэйбой» и «Дарк Сити», - кивнул он.

- Отлично. Ими руки и ноги обмотаем, чтобы не покусали, если с кем столкнемся. Так, рюкзак у тебя есть?

- Ага.

- Шикарно. Набей его консервами и бутылку водки брось. А еще лучше парочку.

- Для дезинфекции?

- Ага. Внутрь, когда жизнь опостылеет, - улыбнулась я. – Давай, в темпе. Выходим утром.

Конечно, Фунтик не был бы Фунтиком, не загрузив рюкзак ненужным хламом. Я знала об этом, поэтому, когда мой товарищ показался на кухне с огромным рюкзаком, делавшим его похожим на Квазимодо, ударившегося в эмокор, стащила рюкзак с него и принялась выкидывать ненужные вещи.

Так, на пол полетели три коллекционных диска «Children of Bodom» с автографами, фотоальбом, который Фунтик собирал лет двадцать, если не больше, игральные карты с голыми сатанинскими бабами. Две банки консервированных огурцов и огромный пакет соевого мяса.

- Где ты, блядь, его готовить собрался? – прошипела я, швыряя пакет с соевым мясом Фунтику в лицо. Тот мягко закрылся пухлой ладошкой и, усмехнувшись, пожал плечами. – А фотографии? Фунтик, ты иногда невероятный дурачок.

- Там же друзья наши, - надул тот губу.

- Угу. А за порогом враги, которые будут только рады лишнему весу в твоем рюкзаке, из-за которого ты подвернешь ногу, а потом, вылупив глазенки, будешь смотреть, как из тебя кишки тянут. Ты вот бинты, таблетки какие-нибудь взял? Нет. Потому что ты ебанько, Фунтик. Необходимое, а не нахуй ненужное. Смекаешь?

- Смекаю, Мить, - Фунтик почесал лоб и неловко улыбнулся. – Ладно. Пойду таблетки возьму. А какие брать?

- От запора и для запора, - фыркнула я. – Аспирин бери, уголь активированный… хотя, знаешь, тащи сюда аптечку. Сама выберу, а то ты наберешь сейчас нахуй ненужного гематогена.

- Злая ты, Митя.

- А ты тупой, - Фунтик рассмеялся и, оставив рюкзак рядом со мной, полез за аптечкой.

Наконец, утром, когда солнце залило квартиру Фунтика мягким, желтым светом, мы уселись на диван в гостиной и посмотрели друг на друга. Да, с обмотанными вокруг рук и ног журналами, с напуганными физиономиями и странным оружием в руках, мы не походили на героев голливудских боевиков, которые кромсают всяких зомби садовыми ножницами и клюшками для гольфа. Мы походили на двух идиотов, которые боялись за собственные жизни и хотели одного. Найти тихое и спокойное место, где в дверь не скребется мертвый сосед с единственным желанием – оторвать от нашего хилого тельца смачный фунт кровоточащего мяса.

Выходили мы из квартиры буквально на цыпочках. Фунтик для начала швырнул свой старый кроссовок, в который засунул грязный носок, на этаж выше и мы прождали добрых десять минут, пока вся гнилая и безумная соседская братия снизу не перекочует наверх. Но Темные боги были на нашей стороне, потому что снизу никто не поднялся, да и в самом подъезде царила жуткая тишина. Поэтому мы снова переглянулись и выскользнули из квартиры.

Я шла впереди, за спиной висел рюкзак Фунтика, а руки сжимали отцовский топорик. Фунтик крался за мной, стискивая потными ладошками свою импровизированную пику. Плюс он немного усовершенствовал свой костюм, добавив обернутым вокруг конечностей журналам острых гвоздей, став похожим на синеволосого эмо-ёжика. Рюкзак у него забрала я, потому что мой товарищ был пухлым коротышкой и гарантированно бы вспотел еще до выхода из подъезда, а лишняя вонь нам ни к чему. Однако, выйдя на улицу, мы синхронно нахмурились, а потом переглянулись.

- А где безумные? – шепотом спросил Фунтик, озираясь по сторонам.

- А хер их знает, - ответила я. – Может, направились на поиски еды?

- Не. Я тебя пока ждал, за ними понаблюдал немного. Если в поле зрения нет живых, они в ступор впадают и просто стоят или валяются на земле, не совершая лишних движений.

- Не знаю, - вздохнула я. – Видишь ли, в моем детстве не было книжки «Зомбиапокалипсис для тупорылых чайников», поэтому я в душе не ебу, куда делись все безумные и почему к нам табун психов еще не несется. Ладно, можем лясы точить, пока нас-таки не заметят, а можем двинуться в путь. До Люблино путь неблизкий, еще и через парк переться.

- Погнали, - кивнул Фунтик, перехватывая свою пику. Он тоскливо посмотрел на балкон своей квартиры и, поджав губы, двинулся за мной.

Один из многочисленных входов в парк «Кузьминки» находился прямо за домом Фунтика. Понятно, что это был не облагороженный вход, а просто вытоптанная ленивыми жопами тропка, уходящая в дремучую чащу. Но деваться было некуда. Фунтик наотрез отказался двигаться по улицам без приличного оружия и броневика, как минимум, приводя мне в пример сотни различных зомби-фильмов. Но стоило войти в прохладную темень парка, как настроение немного поменялось.

Здесь не трепетали на ветру развешанные по кустам и веткам кишки каких-нибудь бедолаг, не ошивались безумные психопаты, норовящие покусать нас, и было необычайно тихо и мирно. Только вот птицы, которых в «Кузьминках» всегда было много, не пели, да и в воздухе висела какая-то тревога. Невольно я вспомнила, как мы с друзьями выбирались сюда на шашлыки, как горланили песни, сидя у костерка, и как пекли в раскаленных углях неровную картошку. Фунтика тоже пробило на сентиментальный лад, и он даже как-то повеселел.

- Эх, воспоминаний-то сколько, - промурлыкал он, топая за мной. – Вон под тем деревом Белиалотридис обосрался, а белки в него швырялись всяким. А на то дерево мы твои говнодавы зашвырнули, пока ты спала в обнимку с бревном.

- Губа был не бревном, а поленом, - поправила его я. – Это разные вещи, Фунтик.

- Ага. А помнишь, как его в моше на концерте «Бегемотов» сатанисты помяли? – улыбнулся он. Я тоже улыбнулась, вспомнив тот концерт. Такое чувство, что все это произошло в прошлой жизни…

- Помню. Он еще долго потом по больничкам гонял, - хмыкнула я. Но игривое настроение, как ветром сдуло, когда я услышала впереди какой-то треск. Словно кто-то неуклюже и неумело пробирался через чащу. И шел он явно в нашу сторону. – Умолкни, Фунтик.

- Чего?

- Заткнись, говорю. К нам ломится кто-то! – прошипела я и, схватив Фунтика за шею, потянула за собой в ближайшие кусты. Только мы вжались во влажную землю и затаили дыхание, как стал виден и источник шума.

Им оказалась странная парочка. Мужчина, в одних трусах, пёр напролом через кусты, изредка врезаясь лбом в деревья, после чего менял направление. За ним плелась лысая женщина с огромной, отвислой задницей. Она держала в руках ведерко с маринованным мясом из «Пятерки» и полупустую бутылку водки. Стоило мужчине повернуть в нашу сторону лицо, как мы с Фунтиком еще сильнее вжались в землю. Глаза странного типа были покрыты знакомой нам белой пленкой, а кожа походила на перемороженное мясо. Но страшнее всего было то, что и на мужчине, и на женщине не было живого места. Они были страшно искусаны, а у женщины к тому же отсутствовала пара пальцев на правой руке.

Странная пара проследовала мимо нас, причем мужчина на миг замер, повернулся к кусту, за которым мы спрятались и потянул носом. Я мысленно прокляла Фунтика, потому что запах его ужасного одеколона щекотал, видимо, не только мои ноздри. И снова Темные боги были на нашей стороне. Мужчина квакнул, влепил своей подруге резкого «леща» и продолжил путь вперед, врезаясь лбом в деревья. Мы прождали, когда треск стихнет, а затем, выбравшись из укрытия, пошли вперед куда осторожнее.

- Заметил странное? – тихо спросила я, огибая упавшее дерево. Фунтик за моей спиной утвердительно хмыкнул.

- Ты про ведерко с мясом?

- Ага. Сегодня ж воскресенье, не?

- Блядь, - ругнулся друг. – Думаешь, все в парк ломанулись на шашлыки?

- Легко. Кстати, помнишь я тебе про бабку рассказывала? Ну, которая вроде как в ступор от моего крика впала?

- Помню. Ты ей что-то про Сталина задвинула, и та охуела в край.

- Типа того. А что если сознание у них еще есть, пусть и угасающее?

- Такой вариант я не рассматривал. Но в ужастиках вроде как был момент, что зомби ходили по тем же местам, в которые шлялись при жизни. Ну, супермаркеты там, почта…

- Или шашлыки на природе, - мрачно закончила я. – Тогда мы сами пиздуем в ловушку. Представляешь, сколько там этих ебанатов может быть? А нам один хер идти к тому выходу, который к Люблино ведет. Можно конечно в обход двинуть, но по таким кущерям мы тихо не проползем. Кто-нибудь да услышит. Ты насчет пути уверен?

- Ага. Гаражный кооператив сразу за выходом из парка.

- Блядомушки-потаскушки, - ругнулась я. – Ладно, тогда идем, как шли, и молимся, чтобы нас не обнаружила ватага ебанатов.

- Давно ты верующей стала? – съязвил Фунтик.

- Когда увидела соседа, падающего на асфальт с третьего этажа, а потом поднявшегося с него, как будто так и надо, - буркнула я. – Пошли, синеволосый.

Мы без приключений дошли до одного из озер, являющихся достопримечательностью «Кузьминок». Но когда дошли, то невольно прокляли тех долбоебов, кто приказ сидеть проигнорировал. А все потому, что берега и все видимое пространство парка усеивали шатающиеся группки безумных.

Кто-то из них меланхолично сидел рядом с потухшими мангалами. Кто-то плавал кверху жопой в озере. А кто-то просто лязгал зубами у деревьев, безумным взглядом наблюдая за белками.

Мы, спрятавшись за очередным кустом шиповника, нервно улыбнулись, понимая, что без чуда эту орду обойти не получится. А если поднимем шум, то вся эта гребаная масса ринется на нас, сметая все вокруг. Еще и другие, прячущиеся в чаще, подключатся. Правда пока мы размышляли, что делать дальше, произошла очередная ебанина, словно Темные боги нас услышали и послали помощь.

Где-то вдалеке раздался низкий гул работающего двигателя, а затем, через несколько секунд, на пешеходную дорожку вылетел роскошный оранжевый мотоцикл, на котором восседали два человека. Какой-то мужик с испитой рожей и кудрявая баба, истерично кроющая психов отборным матом. Я слабо улыбнулась, увидев, как Фунтик хлопает себя ладонью по лбу, а потом качает головой, удивляясь тупости первых выживших, кого мы увидели. А те вели себя дико странно.

Было понятно, что управлять мотоциклом мужчина не умеет. Железный конь вел себя так, словно им управлял ребенок-имбецил, и чудом еще не перевернулся, скинув наездников с широкой спины. Гул мотоцикла стал для зараженных сигналом, а я мысленно поблагодарила идиотов на мотоцикле за демонстрацию того, что с выжившими делает орда зомби.

Больше всего это походило на волну. Все безумные словно сплотились, слились в одну огромную кучу и ринулись за мотоциклом, неспособным набрать достаточную скорость на извилистых дорожках парка. От рева зараженных нас с Фунтиком прошиб холодный пот, а желудок скакнул вверх, когда мимо нас, в опасной близости от голов, пронеслась группа из десяти психов, чудом не зацепив нас ногами.

Женщина, держащаяся за спину мужика, вдруг решила выпендриться и показала орде, несущейся за мотоциклом средний палец. В этот момент колесо железного монстра попало в какую-то ямку, из-за чего мотоцикл взбрыкнулся, и орущая кудрявая бестия кубарем покатилась по земле. Мужик, обернувшись, издал сдавленный крик «Инессссааааа» и, резко развернув мотоцикл, ринулся на помощь своей кудрявой подруге. Однако зараженные словно этого и ждали. Они пронеслись смертоносной волной по выжившим, мотоциклу и друг по другу. Меня чуть не вырвало, когда я услышала отчаянный крик мужика, который захлебнулся на высокой ноте… А пульсирующая куча зараженных лениво плескалась на том месте, где упал мотоцикл и буйная баба. Мир её тупорылому праху…

- Митя, погнали, погнали! – прошипел Фунтик, хватая меня за плечо и поднимая с земли. Я растерянно на него посмотрела, не понимая, что он от меня хочет. И очнулась, когда Фунтик влепил мне пощечину, приводя в чувство. – Погнали, блядь! Психи все там толкутся! Мы можем перебежать через мост и спрятаться в чаще, а там до гаражей рукой подать.

- А? Ааа… - протянула я и, вздрогнув, бросилась бежать за Фунтиком, в которого словно сам Бегемот вселился. Так почти безымянные выжившие спасли нам жизнь своим идиотизмом. Хотя бы за это я была им благодарна.

Дальнейший путь до выхода мы проделали в полном молчании. Фунтик, устав, пропустил меня вперед и теперь плелся позади, все чаще и чаще прикладываясь к бутылке с водой. Пришлось на него рявкнуть, потому что даже я ощущала дивную смесь ароматов Фунтикового одеколона и Фунтикового пота. Что уж говорить о зараженных. Но видимо все зараженные сейчас толклись рядом с мотоциклом и тем, что осталось от безумной парочки, поэтому нам никто не помешал добраться до выхода.

Фунтик нервно приплясывал, пока я грабила большую холодильную камеру рядом с киоском фастфуда, и облегченно выдохнул, когда я забила рюкзак пол-литровыми бутылками минералки и побежала к нему. Странно, но на выходе из парка мы тоже никого не встретили. Только покореженные автомобили и лужи запекшейся крови, оставшиеся от других несчастных.

- Добрались, - буркнул Фунтик, кивая на открытые металлические ворота с помятой табличкой на них. – «Гаражный кооператив «Садовод».

- Тогда пошли. Нечего тут торчать.

- Бля, Мить… - прошептал Фунтик, замерев на пороге.

- Чего? – прошипела я.

- Тут же гребаный лабиринт, - я мотнула головой и, подойдя к товарищу, ласково отвесила ему подзатыльник.

- Раньше надо было думать. Пошли в сторожку. Посмотрим, где гараж твоего дядьки, - скомандовала я и первой направилась в сторону кирпичной будки с распахнутой дверью.

Внутри нас встретил сторож. Седоусый алкоголик, сжимавший в руке пыльный стакан. Собственно, кроме головы и руки, сжимающей стакан, от сторожа ничего не осталось, поэтому я спихнулся останки на пол и подвинула к Фунтику толстую тетрадь.

Тот сглотнул слюну, нехотя оторвал взгляд от головы сторожа и, усевшись на стул, принялся искать номер гаража своего дядьки. А я пока решила покопаться в двух шкафах.

В одном нашелся полинялый комбинезон, пропитанный машинным маслом, и бутылка портвейна, которая перекочевала в мой рюкзак, а во втором я нашла пожарный топор. Да, немного ржавый и с зазубринами на лезвии, но все еще довольно грозный. Фунтик, немного отойдя от шока, усмехнулся, когда я несколько раз взмахнула топором над головой.

- Ну как? – спросил он. – Свой топорик мне отдашь?

- Обломишься, Фунтик. Я этой махиной долго махать не смогу. Если хочешь, забирай.

- Ага. Я сам спекусь на втором замахе, - буркнул Фунтик. – Лучше уж пику оставлю.

- Силы Вельзевул тебе не дал, - вздохнула я, бросая топор на примитивную кровать. – Только глупость и жирок. Ничего. Еще пара недель таких гонок и увидишь своего крошку-хуешку без зеркала.

- Иди ты, Митька, - рассмеялся мой товарищ, а потом радостно воскликнул и ткнул пальцем в пожелтевшую страницу. – Во. Нашел.

- Что нашел?

- Гараж номер тридцать восемь. Вторая секция, - ответил он. – Ну, хоть от выхода недалеко. Пошли?

- Пошли, - кивнула я, перехватывая свой топорик.

Гараж дядьки Фунтика был закрыт на три замка, а ключей на связке было только два. Но не успел Фунтик расстроенно заныть, как я лягнула нижний замок ногой и тот упал на асфальт. Муляж, видимо. Иного объяснения не находилось.

Пока я возилась с остальными замками, Фунтик решил изучить местность и другие гаражи на предмет открытых дверей. Однако мое внимание целиком поглотили ржавые махины, ключи в которых не хотели проворачиваться. В итоге я вспотела, как сволочная куртизанка, обслуживающая импотента, ободрала себе пальцы и кое-как сняла один замок. Второй снять не успела, потому что из-за угла вдруг вылетел бледный Фунтик с перекошенной рожей, а за ним неслось что-то маленькое с огромным ножом.

- Блядь, Митяяя! – заорал он. – Ребенок-зомби! Убей его!

- Сам, блядь, убей, - заорала я, пытаясь открыть последний замок.

- Я не могу. Я детей не убиваю, а у этого ножик! – Фунтик даже не оглядывался, на всех парах несясь ко мне.

- Эй… Вы не зомбаки? – икнув, я подняла наверх голову и увидела крепкого бритоголового парня, который смотрел на меня с крыши. Фунтик тоже резко затормозил, из-за чего его преследователь впечатался в зад моего товарища и отлетел обратно на пару метров, где затих в пыли.

- А мы на зомбаков похожи?

- Ну, толстый точно похож. Отбой тревоге, - буркнул парень, спрыгивая с гаража на асфальт. – Вы чего тут забыли?

- Мить, стремный он какой-то. Еще и зомби приручил, - прошептал Фунтик, прячась за моей спиной.

- Это не зомби, - рассмеялся бритоголовый. – Это Асисяй.

- А зачем он юбку-шотландку носит, Асисяй этот? – спросил Фунтик, поворачиваясь в сторону своего преследователя.

- Наверное потому, что я баба? – скрипучим голоском ответило нечто и резко задрало край юбки. Фунтик, не выдержав потрясения и потеряв от этого сознание, мешком осел на землю, заставив нечто в юбке рассмеяться. – Что эт с ним? Хворый?

- Не. Просто пизды карликовой никогда не видел, - хмыкнула я. Бритоголовый подошел к своей карликовой подруге и, закурив сигарету, с вызовом посмотрел на меня. Я наградила его таким же вызывающим взглядом и, опустившись на колени, достала из рюкзака бутылку воды, после чего вылила её Фунтику на голову.

- Митя, я видел ужасные вещи… - слабым голоском пролепетал Фунтик, открывая глаза. Его глаза стали еще больше, когда над ним нависла ухмыляющаяся физиономия. – А не… не привиделось, значит.

- Хочешь, еще раз покажу?

- Не, не надо, - пробормотал мой товарищ. – Значит, вы не глюки?

- Не-а, - протянул бритоголовый.

- Ну и кто вы, блядь, тогда? Ты и Асисяй этот, - ругнулась я, а потом замерла, когда услышала вдалеке трубный рёв. Бритоголовый тут же подобрался, как ищейка и, схватив Асисяя, зашвырнул девицу на крышу.

- Табун зомби чешет сюда, - ответила карлица. – Рыл сто, наверное.

- У тебя ключи от гаража? – спросил бритоголовый. Я кивнула в ответ, и он осклабился, после чего повернулся к девице и махнул рукой. – Отвлеки их, пока мы гараж откроем. Спрячемся там.

- Изи, дружбан, - пропела та и, понеслась к крайнему гаражу, чтобы орда её увидела. На миг мне стало страшно, но вот бритоголового видимо страх не брал.

- Давай, быстро, - прошипел он и, увидев, что я мешкаю, выхватил ключи и принялся сам возиться с замком. Мы с Фунтиком переглянулись и загородили его, держа перед собой нехитрое оружие. Правда воинственность нашу, как ветром сдуло, когда Асисяй запела дико странную песню, от которой наши с Фунтиком рты поневоле отвисли до колен, а рев зараженных умолк.

- Самая лучшая из стран,

Это я думаю Хуйзбекистан! – пропела карлица, перепрыгивая на другой гараж и уводя орду за собой. – Где граждане специальные и гомосексуальные. Очень им нравится, сосиска и яйца…

- Что она несет? – шепотом спросил Фунтик. Я пожала плечами и повернулась к бритоголовому.

- Зомбаки эту песню любят, - пояснил он.

- А если подругу твою сожрут? – бритоголовый рассмеялся в ответ и загадочно улыбнулся.

- Это вряд ли, патлатые. Асисяя хер догонишь.

- В Хуйзбекистан заезжай,

Странное дерево наблюдай.

Скажешь мягкий, тебе скажут – нет!

Его трешь, а он твердым будет! – пела Асисяй и её скрипучий голосок слышался все слабее и слабее, как и топот сотен ног зараженных, которых она уводила подальше от нас. – Хуй, хуй, хуй, хуууй…

- Готово, - крикнул бритоголовый, отбрасывая в сторону замок и рывком открывая дверь в гараж. Он вздрогнул, когда с крыши спрыгнула Асисяй и, махнув нам рукой, скрылся в темноте гаража. Мы с Фунтиком бросились за ним и как раз вовремя. Стоило закрыть дверь, лязгнуть огромной щеколдой и отойти в сторону, как, судя по звуку, рядом с гаражом пронеслась орда. В воздухе запахло сигаретным дымом. Я обернулась, утерла пот со лба и кивнула новым знакомым.

- Ну что, давайте знакомиться, раз вы за нами увязались…

- Роман, - буркнул парень и, мотнув головой в сторону девицы, добавил. – Это Асисяй.

Роман был крепким, бритоголовым пареньком, нашим с Фунтиком ровесником. Только вот одевался странно: когда-то белые, а теперь грязно-серые джинсы, высокие берцы и черный «бомбер» с головой питбуля на левой стороне груди. Асисяй же была куда страннее, чем он.

Маленькая, немного недостающая мне до груди, карлица с карикатурным личиком и зелеными волосами, торчащими дыбом. Она была одета в потертую косуху, на правой руке виднелась нашивка «The Exploited». Короткая юбка-шотландка, не скрывающая кривых ножек и маленькие «докмартенсы» красного цвета. Чуднее наряда и представить сложно. Но это были живые люди…

Так нас стало четверо. Четверо выживших и орда безумных зараженных за тяжелыми дверями гаража.

Небольшое ЗЫ от автора:

Песня, которую пела Асисяй, действительно существует. Если хотите приобщиться, то милости прошу, вот название: Nanowar of Steel - Hujzbekistan

Клип не вставляю, ибо странный он очень. Клубничный...

«Оставайтесь дома». © Гектор Шульц
Глава вторая. Два дурака на перепутье.

Только вот легким путь нихуя не был. Тот, кто живет на Кузьминках, знает, что Счастье, Радость и Веселье – эти мерзкие, хтонические божки – Юго-Восток Москвы обходят стороной, будто его не существует вовсе. Зато Уныние, Грех и Долбоебизм считают его своим домом. Поэтому, когда я вышла на улицу Чуйкова, ленивой макарониной простирающейся до метро Волжская, то увидела то же, что и всегда.

На углу, возле киоска с шавухой, группка работяг в оранжевых жилетах мусолила какого-то зазевавшегося алкаша. Алкаш вырывался, орошал оранжевые жилеты хлещущей изо рта кровищей и кое-как умудрялся крыть матом не только поедавших его, но и власть имущих за случившийся бардак.

Чуть поодаль от них неслась по улице визжащая девица на каблуках, причем каблуки не мешали ей нестись со скоростью гепарда, но с грацией хромой газели, страдающей ожирением. За девицей бежала парочка местных обитателей Кузьминок – черноокие, врановласые, в одинаковых кожаных куртках и в одинаковых красных мокасинах с рынка «Москва».

За мной слава Темным богам никто не гнался. Наверное, потому, что мне хватило ума передвигаться скрытно, прячась за брошенными где попало автомобилями, мусором и облезлыми кустами, на которых висели чьи-то разодранные ошметки. Работяги только раз оторвались от поедания алкаша, когда я случайно задела пустую бутылку и та, весело звякая, покатилась в их сторону. Но удача была на моей стороне. Причем я поняла это тогда, когда увидела валяющийся на земле велосипед. Дешевенький, старенький «Аист», принадлежавший когда-то кому-то из оранжевых жилетов, не иначе. Я даром небес не побрезговала и, осторожно подняв велосипед с земли, двинулась за угол, чтобы получше его рассмотреть. Увы, этого мне сделать не дали.

- Оп… звинити… - пролепетала я, когда, завернув за угол, столкнулась нос к носу с трясущейся бабкой лет восьмидесяти. У бабки была отъедена левая грудь и правая ухо, а правая нога странно искривилась, словно бабке её кто-то насильно развернул в другую сторону. Даже кость торчала.

- КооППОПППККккк… - проквакала она, протянув ко мне руки. У неё, так же, как и у бабы Тоси с дядь Геной, глаза были закрыты белой пленкой, а кожа походила на херово прожаренную курятину из «Пятерки».

- Слава Сталину, - рявкнула я, от страха не найдя ничего умнее. Однако бабка на миг замерла, склонила голову и попыталась встать по стойке смирно, но странная нога подвела её, и старуха рухнула на землю, издав жуткий гортанный вой. На этот вой сразу откликнулись многие: из ближайшего ко мне подъезда, двое шатающихся у детской площадки бродяг и высунувшийся из-за угла оранжевый жилет.

- Кхраааа! – прокаркала старая карга, а я поняла, что пора испытать престарелый «Аист» в деле. Увернувшись от старческой руки, попытавшейся схватить меня за ногу, я запрыгнула на велосипед и, оттолкнувшись, понеслась к выходу из двора. Правда стоило оглянуться, как ноги сами собой заработали энергичнее, а в животе заныло от страха. Из подъезда неслась пятерка безумных, за ними двое бродяг, без стеснения пробежавшие по ползущей бабке, и оранжевые жилеты, закончившие поедать алкаша.

- Что происходит-то?! - только и смогла пробормотать я, накручивая педали. Только бы Фунтика не сожрали, а то вообще тоскливо будет.

Прежде чем въехать во двор, где жил Фунтик, я остановилась и осторожно заглянула за угол. К моей радости странных компашек, поедающих бомжей, и безумных старух с вывернутыми ногами в поле зрения не наблюдалось, поэтому я вкатила во двор и быстро переместилась за чей-то помятый фургон с разбитыми стеклами. Отсюда удобнее всего было видеть подъезд Фунтика и его балкон на четвертом этаже. На миг мне даже показалось, что я увидела знакомую синеву, а затем напряглась, когда услышала глухое ворчание, доносившееся из подъезда.

Внезапно металлическая дверь распахнулась и на улицу перед подъездом выкатились двое. Один из них, крепкий мужик в одних трусах, что есть мочи лупил по морде второго, в котором я опознала дядьку Фунтика. Мужик в трусах заревел, что есть мочи, и, схватив валявшийся рядом булыжник, заехал им по голове дяди Кости так сильно, что я услышала жуткий хруст. Фунтик был прав. Мир пизданулся.

Но дядя Костя вдруг выгнулся дугой, дернулся пару раз, как выброшенный на берег карасик, и без промедления вцепился скрюченными пальцами в горло своему сопернику. Из своего укрытия мне было видно, как отчаянно он лязгает зубами, пытаясь укусить мужика в трусах. И ему это удалось, потому что мужик заорал, врезал наотмашь еще раз кулаком, а потом отполз в сторону, прижимая к себе покалеченную руку. На миг наши глаза встретились, и я испуганно попятилась, увидев в глазах мужика ту же ярость и безумие, что и у остальных безумных психов, включая дядьку моего товарища.

Мужик зарычал, мотнул головой и, неловко поднявшись на ноги, бросился бежать. За ним пополз и дядя Костя, пока ему на голову не прилетел старый ламповый телевизор «Рекорд», эффектно разметав мозги с осколками стекла по асфальту. Странно, точно такой же телик у Фунтика на балконе стоял…

- Мить! – я подняла голову и, увидев пухлую, бледную физиономию Фунтика, облегченно улыбнулась. Живой. Хоть кто-то. – Давай бегом ко мне, пока остальные дебилы на восьмом ошиваются.

- На восьмом? – охнула я, понимая наконец-то, о чем хотел сказать Фунтик. Его дядька был одним из многих, кто засел в подъезде.

- Давай бегом, - повторил Фунтик, помахав мне рукой. – Они там Лилит доедают. Беги, короче!

- Лады, - хмыкнула я, прислоняя велосипед к фургону. Затем, достав из-за пояса отцовский топорик, крадучись двинулась к темному входу в подъезд.

Внутри все было, как обычно. На второй двери, внутри подъезда, висела полинялая фотография Фунтика на белом листе А4. Под ней красовалась надпись: «Осторожно, должник» и чуть ниже приписка маркером – «Хуесос». Подарок Фунтику от коллекторов.

Стены, исписанные ругательствами, свастиками и хуями. В углу лежит чья-то хладная кучка какашек, в которую, как флагшток, воткнут использованный шприц. И кровь… невероятное количество крови, размазанной по полу, стенам и даже по потолку. Волосы у меня разом стали дыбом, когда откуда-то сверху раздалось знакомое глухое ворчание и тихий треск, с каким обычно разрывают мясо.

Икнув, я набрала полную грудь воздуха и понеслась наверх, перепрыгивая по две-три ступеньки за раз. Только бы Темные боги заткнули уши этим безумным психопатам наверху и дали мне спокойно добраться до Фунтика. Сам Фунтик держал дверь приоткрытой и, стоило мне подняться на площадку, резко втянул меня внутрь квартиры, после чего лихорадочно захлопнул дверь за мной и, отдуваясь, привалился к стене, услышав грохот шагов. Кто-то очень быстро спускался по лестнице вниз.

Прильнув к глазку, я увидела семь или восемь силуэтов, которые толкаясь и врезаясь, посыпались вниз по лестнице. Один врезался в соседскую дверь и, дернувшись, затих, словно малость притомился. Теперь и я могла выдохнуть, после чего, повернувшись, обняла трясущегося, как желе, Фунтика.

- Что происходит, Мить? – спросил Фунтик, когда мы прошли в его комнату и я уселась на свободный от одежды стул рядом с компьютерным столом. Сам он сел на краешек кровати и поджал под себя ноги, став похожим на тучного неформального воробья, которому неизвестные хулиганы выкрасили перья синим.

- Я у тебя спросить хотела, - пожала я плечами и, взяв со стола бутылку с пивом, сделала глоток.

- Мир пизданулся, Кристинка, - ответил Фунтик, посмотрев на меня. – Уже два дня как пизданулся.

- В смысле два дня?

- Два дня уже эта хрень творится, ты чего? – он нахмурился, увидев мою удивленную физиономию. – Погодь, ты только сегодня очухалась?

- Угу. Все твои ёрши ебучие. Значит я больше суток в отключке провалялась?

- Походу, - кивнул Фунтик. Он покопался в джинсах и, достав пачку сигарет с зажигалкой, протянул их мне.

- Спасибо, - я закурила и, поперхнувшись дымом, закашлялась до слез. А когда прокашлялась, повернулась к Фунтику. – Рассказывай, что произошло. Без лирики, только.

Фунтика я знала с детства. Он и его родители жили когда-то на Кузьминках, а потом переехали на Волжскую, но наша дружба испытание расстоянием перенесла без проблем. И сколько я знала Фунтика, столько знала и то, что без лишнего драматизма и витиеватости, его рассказы редко обходились, из-за чего каждый второй засыпал, так и не дослушав их до конца.

В детстве Фунтик был милым пухляшом и таким же остался, несмотря на литры горючей жидкости, курсировавшей из его рта в желудок и обратно, и массы жизненных невзгод. Когда отращиваешь волосы и красишь их в радикальный синий цвет, напяливаешь на себя черные джинсы и черную майку с какой-нибудь богохульной группой, то этим как будто делаешь жизни вызов. Каждый второй начинает видеть в тебе отброса, а бабки у подъездов начинают шушукаться и клеймить тебя наркоманом или проституткой. Но Фунтик не был ни наркоманом, ни проституткой. Фунтик был неформалом, одержимым оккультизмом. Он знал всё про всех демонов Ада, знал, как их вызвать, и как не быть разорванным на части, если что-то пойдет не так. Вампиры, оборотни, зомби, черти, проклятые и немёртвые – Фунтик знал об этом всё. Но не только поэтому я решила пойти именно к нему. Я, как и он, знала одну простую вещь. Без меня ему пиздец. Безжалостный и болезненный. Ну и для чего еще нужны друзья, как не для помощи. Фунтик был моим другом. Им и остался, несмотря на то, что именно его фирменный коктейль лишил меня суток нормальной жизни и моих родителей, в спешке забывших проверить комнату дочери.

- Короче, началось всё два дня назад, когда моего деда на улице какой-то бомж покусал, - начал Фунтик, раскачиваясь на кровати из стороны в сторону. – Дед вернулся, кровища из руки хлещет, сам бледный, как Белиалотридис, когда мы ему в портвейн слабительного накрошили.

- Без лирики, Фунь, - устало попросила я, почесывая грязные волосы.

- Пардон, - кивнул тот и продолжил рассказ. – Короче, дед потом немного повалялся, поорал, а потом помер. Ну, родители, как и подобает, сразу попа вызвали, а потом скорую. Меня они оставили дома, деда охранять. Как будто он встанет и упиздует куда-нибудь. Хе… а дед встал и упиздовал в коридор, где Лилит кучу в его ботинки откладывала. Я в это время как раз в комнате спал. До этого по форумам лазал, искал, какие дедовы части могут для зелий понадобиться или для жертвоприношений. Ну, слюна там, челюсть вставная или волосы с мошонки…

- Фунтик, ёб твою мать!

- Понял, понял. Без лиризма. Проснулся я от того, что Лилит завизжала. И тут представь. Выхожу я из комнаты в коридор, а там сидит мой померший дед и жрет моего пуделя. Кровища повсюду, воняет и дед сидит. Пуделя жрет. Ох и заорал я тогда. Так сильно, что чуть сознание не потерял. Тогда дед на меня кинулся. Только он… это… сильный какой-то стал. Раньше бывало ходит, трясется, матом всех огорчает, да пердеж роняет, если что тяжелее бадика поднимает, а тут, как озверел. Чуть душу из меня не выдавил…

- Ну а ты что? – подтолкнула я Фунтика, когда тот начал уходить в сторону.

- Сначала подумал, что в деда демон вселился и я принялся его экзорцизмами изгонять. Не помогло, дед еще сильнее стал. Ну, я его для начала бадиком, что в коридоре валялся, ударил, а когда он на бок завалился, сбегал за утюгом и… короче, изгнал из деда демона. Дед тот экзорцизм не пережил, и я его на площадку вытащил, на случай если он снова оживет и начнет кидаться. И вот звоню я родителям, чтобы рассказать, как мамин папа меня сожрать хотел, и слышу звуки на площадке странные. В глазок смотрю, а там деда жрут. Баба Лена и Витька, нарик с одиннадцатого этажа. С того момента я ни родителей и никого другого, кроме тебя, не видел живым.

- А по ящику что вещали?

- Робокоп-то?

- Ага.

- Робокоп ничего не вещал. Какой-то вояка появился, велел всем дома сидеть и из дома носу не высовывать. Но сама знаешь, как у нас…

- Ага. Полезли со всех щелей на улицу?

- Именно. И пиздец начался натуральный. Я с балкона смотрю, а там машины врезаются, люди орут, кого-то жрут в кустах, Митрич, дворник наш, трубу водосточную ебет. Потом его сожрали, как остальных. А наутро Митрич тоже психом стал. Не, он и до этого умом не отличался, но когда он у старшего подъезда хер отгрыз, тогда-то и стал.

- Ну вот, а говорили, что Россия для зомби самая неуязвимая страна, - фыркнула я.

- Шутишь, Мить? – хохотнул Фунтик, порозовев от радости, как его тёзка из мультика. – Там в подъезде деда моего жрут с Лилит, а мамашки детей на улицу волокут и причитают, «как же дитачки без свежего воздуха-то». Их первых покусали, а потом понеслась моча по трубам.

- Пиздец, - кивнула я.

- Пиздец, - кивнул тот.

- Дай зарядку для мобильника. Родителей хоть наберу, - Фунтик махнул рукой на свой стол и я, покопавшись в ящике, вытащила искомую зарядку, после чего воткнула в розетку и улыбнулась, когда телефон ожил. – А в нете что пишут?

- Происки врагов, говорят. Хотят запугать и на колени нас поставить, поэтому надо слать нахуй все приказы и жить, как жили.

- Угу. Чувствую, что таких сообщений там все меньше, - кисло буркнула я.

- Вчера закончились, когда пиздец самый начался. Сейчас интернет отрубился, связь кое-как держится, но думаю, тоже скоро отключится, - ответил Фунтик.

- А нашим кому звонил?

- После твоего звонка всем, но никто не отвечает. Либо тоже в коме, либо их сожрали, - пожал он плечами. – Белиалотридис прислал вчера селфи с подписью: «Я и клевый чел без руки». Больше он в сети не появлялся.

- Ну, да. «Абонент-неабонент», - я положила телефон на стол и задумчиво посмотрела на Фунтика. - Значит, зомбиапокалипсис?

- Нет. Это не зомбиапокалипсис, - поморщился Фунтик, заставив меня удивленно вскинуть бровь. Он тут же пояснил. – Ну, в смысле, это не классический зомбиапокалипсис. Пока дед валялся в отключке, я его немного поизучал.

- Фу, Фуня…

- Хули, фу? Я ж не трогал его за всякое, - обиделся он. – Короче, сердце у деда билось, но странно как-то. Каноничные зомби – мертвые. Они умирают, а потом восстают и идут шататься по земле, пожирая мозги выживших. А дед… он словно в кому впал, а потом из неё вышел другим. Вроде, как подхватил заразу и стал ебанатом. Помнишь, «28 дней спустя»? Там похоже было. Это не зомби, а просто зараженные какой-то хуйней, типа бешенства. Безумного бешенства. Очень безумного бешенства.

- Без лирики.

- Ага. И еще. Каноничные зомби – они медленные, а эти быстрые. Словно вирус им силу дает. И скорость. Дед мне чуть кадык не раздавил, когда душил в коридоре. Короче, не знаю, откуда это пошло, но те, кто потом других кусает, не зомби. Это просто больные люди. Психи или типа того.

- Слушай, а дед тебя не царапал? – тихо спросила я. Фунтик хмыкнул и показал мне слегка поцарапанную правую руку. – И ты не превратился, в такого же, как они.

- Видать, заразе надо в кровь попасть. Может, у них слюна инфицирована? Кстати, хочешь прикол покажу?

- Фунтик, я твои приколы знаю. Они либо для жизни небезопасны, либо даже самые сильные умом от страха поседеют, - буркнула я, когда Фунтик поднялся и потащил меня за собой. – Куда мы идем?

- В ванную, - хмыкнул тот и как-то гаденько покраснел.

Ну а войдя в ванную комнату, я поняла причину смущения моего друга. В старой, чугунной ванне, в которой Фунтик купался, спускал семя в канализацию и где проводил свои обряды по вызову демонов, кто-то лежал. Я осторожно подошла ближе, а когда услышала знакомое шипение с ворчанием, отпрыгнула назад и отдавила Фунтику ногу, после чего повернулась к синеволосому экспериментатору и дала волю гневу.

- Блядь! Ты вообще ебанутый или как?

- Тихо, Мить. Не шуми, - поморщился тот, включая свет. Я перевела взгляд на источник шипения и, удивившись еще сильнее, плюхнулась без сил на унитаз. А все потому, что в ванной Фунтика лежал его дед. Вернее, то, что от деда осталось. Тем, что осталось, дед был привязан к водопроводной трубе, а потому слабо шевелился и шипел от негодования, что родной внук так над ним измывается.

- Ты ж говорил, что деда на площадку отволок, - уточнила я. Фунтик пожал плечами.

- И что я родителям сказал бы, вернись они домой и не найдя усопшего родственника? «Мама, деда собачку скушал, и я его утюгом ушатал, а потом в подъезд выбросил»? Пришлось ждать, когда соседи им насытятся, а потом тащить его обратно.

- Не, Фунь. Всякого я от тебя ждала, но такого… - я вздохнула и еще раз посмотрела на елозившего в ванной старика, у которого отсутствовала рука, две ноги и нос с ухом.

- Да, ладно. Пустяки, - отмахнулся тот и подошел ближе к ванне. – Зато, пока я ждал родителей, я деда немного поизучал. Оказывается, просто так зомби не убить. Даже если сердце пробить. Смекаешь?

- Тоже мне новость. Это в каждом фильме про зомби говорят, - фыркнула я, посмотрев на родственника моего друга. – Слушай, это ж чисто обложка «Cannibal Corpse».

- Скорее «Avulsed» или что-то из брутального метала, - поправил меня всезнайка. Я покачала головой и ехидно посмотрела на Фунтика. – Короче. Психи реагируют на шум и вонь. Я тут свои носки с последнего концерта из комнаты принес и над дедом их потряс. Так в старого сразу жизнь вернулась, представляешь? Задышал, зашипел, дергаться начал. А когда я полчаса молча и не двигаясь на полу просидел, он умолк и вроде как в дрему впал.

- А слух у них как? Бодрый?

- Еще какой, блядь, бодрый. Ну я и стал над дедом опыты ставить.

- Фунтик, ты имбецил.

- Не имбецил, а исследователь, - скромно потупив очи, ответил Фунтик. – Ему-то все равно уже, а мне выживать надо. В общем, боль они не чувствуют. Вообще. Кровь у них еще как-то странно густеет и вроде как не дает психам помереть от её потери. Я тебя пока ждал, из деда всякого понавытекало, а ему хоть бы хны. Шипит и пытается освободиться. Я попытался его окорочком из морозилки покормить, так он этим окорочком в меня запустил, пидор старый.

- Вижу, - усмехнулась я, заметив у Фунтика под глазом лиловый фингал.

- И сила, Мить. Сила у них и реакция дикие. Зацени, - он швырнул в ванну освежитель воздуха и, дремавший старик вдруг резко вскинул руку и поймал баллончик с невероятной грацией. – Так что близко не подходи. За филей схватит так, что потом хер оторвешь. Был бы у меня дома микроскоп, я б его слюну изучил. Наверняка что-то в слюне…

- Может. Что угодно может быть. Но ты все ж поаккуратней давай. Так… и что нам теперь делать? – Фунтик задумался и пожал плечами. – Не знаешь? Ты же дохуищу фильмов про зомби пересмотрел. И не знаешь?

- Ну, по идее нам надо оружием и припасами разжиться, а потом идти в лагерь выживших.

- А Робокоп такой лагерь сделал?

- Ага. Поначалу по ящику показывали, что на северо-западе Москвы пункт эвакуации возвели. Туда военные всех выживших свозили.

- А чего ты еще не там?

- Ага. Я, что, фильмы не смотрел? – съязвил Фунтик. – Обязательно найдется долбоеб, который пропустит на территорию зараженных, а они потом всех остальных позаражают. Надо им недельку помариноваться, а потом уже можно туда идти, если не загнулись. Может, родители наши там?

- Может и там, а может по Москве шатаются и жрут кого-нибудь, - вздохнула я, закуривая сигарету. – Что предлагаешь?

- Надо посидеть пару-тройку дней у меня, - через минуту раздумий ответил Фунтик. – Если за это время военные или еще кто на связь не выйдут, то пойдем уже сами помощь искать. Еды у меня немного, вода тоже имеется, в шкафу бухло, в ящике стола сигареты. Продержимся.

- Ну да. Если твои соседи нам дверь не вынесут.

- Не вынесут. Они же на шум и вонь реагируют, - Фунтик покраснел, когда я ехидно на него посмотрела. – Да, деда изучил немного. Ну, пока он еще относительно целый был. Да и дверь у нас металлическая. Пусть хоть все скопом ломятся, ей похуй. Века простояла, еще простоит, не шелохнется.

- Ладно. Хули еще делать. Ждем тогда.

На второй день самоизоляции с Фунтиком я взвыла. Отчасти от скуки, отчасти от волнения за судьбу родных и друзей, но от скуки больше. Телевизор не работал, вечером первого дня отключилось электричество, и мы сутки провели без света и мелких радостей жизни, из-за чего мне пришлось заимствовать в Фунтиковой библиотеке очередной гримуар и читать его на ночь глядя при свете свечи. Такое себе развлечение, когда с улицы доносятся крики тех, кто угодил в лапы к безумным зомби-идиотам, в дверь скребется наркоман Витька, давно уже переваривший Фунтикова пуделя, а в ванной стонет половина деда. Поэтому я дотерпела до последней капли хорошего виски из коллекции папы моего друга, а потом, швырнув пустую бутылку в Фунтика, дала волю словам:

- Заебало всё, Фунтик. Так мы с ума сойдем, или сдохнем от голода, - сказала я. Фунтик, выискивавший в своих книгах информацию о зомби, растерянно на меня посмотрел, встряхнул синими волосами и пожал плечами.

- Сейчас идти на улицу – самоубийство. Да мы и не знаем, куда идти, - хмыкнул он, откладывая житие царя Соломона, времен постройки храма силами дьявольских легионов.

- Интернета нет. Как мы найдем оружейный магазин?

- Легко. Есть же офлайновые справочники. Но я думаю, эти магазины уже обнесли. И максимум, что мы там найдем, так это бесполезные ножи и сраные воздушки, - ответил Фунтик, закуривая сигарету. Он поморщился, когда на улице заорал какой-то мужик, а затем раздался противный чавкающий звук. – Видишь?

- Да не собираюсь я на ночь глядя куда-то идти. Забей. Нам надо понять, куда выдвигаться. Стоп! Фунтик. У тебя ж дядька охотником был, так?

- Ага. Пока я ему на голову телевизор не скинул, был охотником.

- А оружие у него было?

- Дома нет. Не хранил. Да и шарахаться по подъезду сейчас небезопасно. Открытые пространства лучше. Хотя… нет. Бред.

- Что? Говори, - вцепилась я в Фунтиковы сомнения.

- Гараж у него есть недалеко от метро Люблино. Вроде папа говорил, что он там сейф с оружием держит и удочки всякие, - Фунтик поднялся с кровати и направился в коридор, а когда вернулся, я увидела, что он держит в руках связку ржавых ключей. – Он у нас ключи запасные хранит.

- А ты знаешь, где его гараж находится?

- Теоретически. Впрочем, в сторожке наверняка есть тетрадка, где записаны хозяева гаражей, - хмыкнул он.

- Так, значит есть вариант прогуляться до Люблино. И есть шанс разжиться там оружием. Настоящим.

- Ага. Или можем дойти до супермаркета и набрать еды и воды. Это нам полезнее будет, особенно если найдем укрытие. Плюс, в магазине можно всякие строительные инструменты найти. Бензопилу там или топор побольше твоего…

- Блядомушки-поебушки, - ругнулась я. – Надо выбрать, куда идти сперва. Что думаешь?

От автора:

Куда пойти нашим героям?

- Отправиться в Люблино и искать оружие в гараже дядьки Фунтика?

- Отправиться на поиски супермаркета?

Пришел момент первого выбора, но прежде, чем его сделать, немного подумайте. Выбор, вроде бы простой, но на деле – нет.

В пути наши герои могут повстречать других выживших, если попадут в определенную ветку сюжета. В каждой ветке будет что-то своё, уникальное. Так что – выбор за вами. Голосуйте в комментариях или в сообществе ВК, если вам удобнее! Голосование закончится завтра в 09:00 по Мск и я приступлю к написанию новой главы. Едрить вас, по традиции.

Привет, читатели.

Меня зовут Гектор Шульц. Писатель пальцами по клавиатуре, грубиян, и тот еще фантазер.

Перед собой вы видите первую главу довольно необычного романа про зомбиапокалипсис. Собственно, я написал всего-то две главы, а потом отложил клавиатуру в сторону, ибо посетила мою голову одна идея. Идея состоит в том, что писать этот роман я буду в режиме реального времени, не зная, чем всё закончится, а помогать мне будете ВЫ – мои читатели.

Да, да. Долой все эти карты персонажей, карты миров и сюжетов. Я буду строить сюжет истории на ходу, а Вы мне в этом поможете. Как? Просто. В конце некоторых глав Вам нужно будет сделать выбор за меня. Куда пойдут герои, что они будут делать и так далее. Вы голосуете в сообществе ВК или пишете комментарии прямо под постом, а я собираю данные и на основе вашего выбора пишу продолжение. Затем, по традиции, выкладываю продолжение, и вы ждете следующего момента с выбором. Ну а когда дойдем до финала (если дойдем, конечно), я придумаю что-нибудь особенное. Первый выбор предстоит сделать уже завтра во второй главе 😈

Кратенькая аннотация:

В Россию внезапно пришел зомбиапокалипсис. Люди сошли с ума и принялись поедать себе подобных. Те, кого не съели, а всего лишь понадкусали, тоже превратились в разносчиков новой чумы.

Метеора, она же Митя или Митька, обычная неформалка с юго-востока Москвы. Метал-концерты с ломанием конечностей в слэме, пьянки с друзьями, и заигрывания с демонами отходят на второй план, когда миру приходит пиздец, а девушка просыпается дома в одиночестве и не понимает, что происходит. Родители пропали, еды в холодильнике нет, телевизор молчит, голова трещит по швам от бодуна, а в дверь ломится безумная соседка… Остается напялить старенькие джинсы, косуху, боевые говнодавы и заняться спасением собственной жизни.

Предупреждение:

История пропитана стёбом и матом. Они тут всюду, сочатся холестерином, как добротный бургер из любимой многими рыгаловки. Обстебываться будет всё: пандемия, зомби, способы убийства зомби, старые и добрые зомби-фильмы, а также наше любимое общество.

История пишется ради смеха и только ради смеха. Я не ставлю целью оскорбить кого-то или обидеть. Если вы вдруг оскорбились, то… хреново быть вами, чо. Улыбайтесь и будет вам счастье.

Ваш дядя Гектор. А теперь поехали читать...

Пролог.

20 августа 2018 года. Закрытый научный институт РАН генных экспериментов. Южное Бутово. Воскресенье, 23:10.

- Осторожно, - прошептал седобородый мужчина в белом халате, обращаясь к ассистенту.

- Да, профессор, - кивнул ассистент, держа в руках небольшую колбу с бесцветной жидкостью. Он подошел к клетке, внутри которой сидела нахохлившаяся толстая крыса, открыл решетчатую дверцу и, вздохнув, вылил содержимое колбы в маленькую миску с водой.

- Отлично, Витя. Теперь остается только ждать, - облегченно вздохнул мужчина, когда ассистент запер клетку и подошел к столу с современным компьютером. – Если наши расчеты верны, то сыворотка значительно увеличит мозговую активность подопытного животного. Оно будет умнее, быстрее и сильнее других особей своего вида. Что по данным?

- Все в порядке. Пульс и остальные показатели в норме, профессор, - не медля ответил ассистент. – Сыворотка начинает действовать.

- Вижу, - профессор подошел к компьютеру и, сложив руки на груди, напряженно посмотрел в монитор. Он на миг нахмурился и ткнул пальцем в маленькую моргающую цифру в самом углу. – А это что?

- Подождите, - побледнел Витя, осторожно оттесняя профессора от компьютера. – Странно. Этот показатель должен быть на нуле. Согласно ему у подопытного объекта растет голод. И очень быстро, профессор. Но я кормил Михалыча перед экспериментом. Ввести антидот?

- Нет. Посмотрим, - покачал головой мужчина, поворачиваясь к клетке с грызуном. – Крыс у нас достаточно, а вот дополнительные данные никогда не будут лишними.

- Черт! – выругался ассистент, когда крыса вдруг забилась в припадке, а компьютер противно запищал, выводя на экран информацию о зашкаливающих параметрах. – Остальные показатели тоже увеличиваются. Сила и скорость увеличены на семьдесят процентов и цифра растет.

- А ум и прочее?

- Снижается. Катастрофически, - крикнул Витя, щелкая по кнопкам, чтобы исправить ситуацию. Крыса пришла в сознание и, вцепившись в прутья решетки, противно взвыла. – Михалыч сходит с ума.

- Объект «Три», Виктор. Ведется запись, - перебил его профессор, наблюдая за беснующимся грызуном. – Смотри. Он успокаивается.

Крыса отпустила прутья клетки и упала на спину, поджав лапы. Было видно, как вздымается грудь грызуна, и как слабо поблескивает кровь на белой шкурке. Профессор подошел ближе и заинтересованно склонился над клеткой и в тот же момент отпрянул, когда крыса резко выгнулась и бросилась на него. Если бы не клетка, то маленькие желтые зубы разорвали бы шею профессора, а тот не успел бы и пикнуть.

- Он ведет себя странно. Зашкаливающая агрессия, безумие и жажда крови, - пробормотал мужчина, когда крыса принялась носиться по клетке, ища выход. Не найдя его, грызун снова впился в один из прутьев и принялся его жадно грызть. – Какой состав у этой версии сыворотки?

- Все, как обычно, - растеряно ответил Витя, изучая данные с монитора. – Подождите, а вы в курсе, что Михалы… простите, объект «Три», месяц назад участвовал в другом тесте?

- Нет. Что за тест?

- Военные тестировали новый препарат, способный вызвать у человека состояние легкого безумия. Вроде для диверсий в тылу врага, но я не уверен. Над ним Галя работала из второй лаборатории. Крысу признали негодной для испытаний, но они запросто могли ввести в него немного препарата, чтобы проверить реакцию.

- И не сказали нам. Интересно, - хмыкнул профессор, подходя к компьютеру. – Фактически, объект «Три» сейчас мертв.

- Что? – переспросил ассистент и присвистнул, когда увидел, что кривая пульса превратилась в тонкую белую линию. – Не может быть. Он же…

- Он грызет прутья клетки и совсем не похож на мертвого, - подтвердил профессор. – Очень упорное желание выбраться. А как тебе его попытка притвориться потерявшим сознание? Несмотря на данные, мозг получил достаточно сыворотки, чтобы развить примитивные рефлексы. Объект «Три» научился хитрить. Что он будет делать дальше?

- Профессор, может стоит поместить его в более крепкую клетку? – обеспокоенно спросил Витя, когда со стороны клетки раздался металлический лязг. Ассистент нестройно завопил, увидев, как крыса перегрызает прут и с диким стремлением просачивается в щель, обдирая до крови белую шерсть. Профессор в лице не изменился, но забрался на стул и рассмеялся, когда грызун кинулся к нему.

- Посмотрим, как он себя поведет, - усмехнулся он и тут же завопил, когда крыса оттолкнулась от пола и буквально взлетела в воздух. Этого хватило, чтобы запрыгнуть на стул и впиться клыками в ногу профессора. Тот закричал и, размахнувшись, отправил Михалыча в полет.

Полет закончился столкновением со стеной и крыса, пискнув, затихла, когда ударилась головой о холодный бетон. Витя, побледнев, посмотрел сначала на неё, а потом на профессора, который, чертыхаясь, пытался остановить кровь.

- Маленький засранец, - прошептал профессор и сглотнул тягучую слюну. Ему вдруг стало жарко, а пульс участился. – Витя, дай мне воды, пожалуйста. Горло горит… и голова какая-то тяжелая. И есть хочется. Очень хочется есть, Витя. Пожалуй, я бы не отказался от стейка… Огромного, слабо прожаренного стейка… Сладкое, теплое мясо. Очень… хочется… есть.

- Профессор? – испуганно спросил ассистент, когда мужчина затих, обмякнув на стуле. Он подошел ближе и легонько потормошил старшего коллегу за плечо. Профессор дернулся и задрал голову. Белок глаз покраснел, а губы посинели, но вместо обычной речи из горла мужчины вырвался сиплый рык. Он встал, хрустнул шеей и, пригнувшись, двинулся к ассистенту, который медленно отступал к выходу. Если бы к сердцу профессора были подведены датчики, то Витя сильно бы удивился, что сердце профессора Орлова не бьется целую минуту.

Глава первая. Безумное начало.

Я проснулась с четким ощущением, что миру пришел пиздец. И мне, до кучи. Выражалось это в диком бодуне, раскаленной глотке и нежелании жить. Это не удивительно, учитывая, сколько я выпила. Два… три литра? А, это только пива. Пока Фунтик не начал мутить свои фирменные «ёрши». Всё, больше пить не буду. Ближайшую неделю точно.

Поднявшись с кровати, я закусила губу, надеясь, что это поможет унять тошноту, а потом обвела полубезумным взглядом свою комнату. Как всегда, срач. Но учитывая, что меня сегодня никто не будил, не так уж и плохо. Родители, наверное, снова на дачу рванули, даже не удосужившись проверить, как там доча и не захлебнулась ли она в блевотине.

На столе валялась моя майка с ликом пресвятого алкаша Алекси Лайхо, в углу мирно лежали джинсы, у двери виднелся левый башмак. Правого в поле зрения не наблюдалось, но я была уверена, что он где-то недалеко. Может, под кроватью? Так и есть. Лежит сиротливо, смотрит на меня грязной подошвой.

От похмелья меня отвлек странный звук. Выглянув в гостиную, я нахмурилась, увидев, что родительский диван разобран, белье валяется на полу, а шкафы распотрошены так, словно тут всю ночь банда домушников веселилась. Звук повторился. Из коридора. Будто кто-то стучал в дверь. Хотя больше похоже на то, что кто-то врезался в дверь. А потом еще пару раз, не в силах устоять на ногах. Да и насрать, знаете ли. Мне вообще пить хочется.

Пройдя на кухню, я удивленно присвистнула, увидев тот же бардак, что и в комнате. Не иначе родители собирались в спешке. Может, проспали? Да и пофиг. Главное, что меня с собой не потащили. Окучивать грядки, пока желудок пытается выбраться на волю через рот, такое себе развлечение. Поэтому я хмыкнула, икнула, налила себе стакан воды из-под крана, а потом залпом его осушила. За что тут же поплатилась. Желудок скрутило спазмом, во рту возник вкус Фунтиковых носков, но тут же испарился, уступив место привкусу рвоты. Ну да, заблевать кухню еще не хватало.

В дверь опять врезались. Кому-то явно не спится. Зевнув, я почесала лохматую и буйную головушку, а потом, шаркая, направилась в коридор и прильнула к дверному глазку. А на площадке творились странности.

Я видела халат нашей соседки, бабы Тоси. Халат закрывал почти всю площадку и увидеть там хоть что-то было совершенно невозможно. На секунду мелькнуло её лицо – какое-то опухшее и бледное. Но выслушивать тирады соседки о своем внешнем виде я не собиралась, поэтому дверь не открыла. Ограничилась только голосовым посланием.

- Баб Тось, родителей нет. На дачу уехали, - сообщила я. Баба Тося странно дернулась, услышав мой голос и, уставившись на дверь мутными глазами, открыла рот. Я было приготовилась к очередной тираде, но соседка громко рыгнула, а потом врезала головой по двери, заставив меня отпрыгнуть.

- Ххраа…аап, - нечленораздельно рыкнула она, царапая деревянную дверь ногтями.

- Нету их, говорю, - проорала я, косясь на дверь, на которую словно обрушили град ударов. – Э! Вы там совсем ёбу дали?! Дверь-то нахера выносить?!

- ПАААРРХХ, - возопила из-за двери баба Тося, на что я махнула рукой и отправилась на кухню.

Горячий чай и два бутерброда немного привели меня в чувство, но лучше соображать от этого я не стала. Родители, собираясь словно на войну, подчистую вымели холодильник, оставив мне полпачки пельменей, четверть батона вареной колбасы, заветренный ломоть сыра и вчерашний хлеб. Только зачем им на даче мамины закрутки?

Попивая чай и закусывая его бутербродами, я решила включить телевизор. Не то, чтобы я любила смотреть ящик, но хоть как-то скрасить утро можно. К тому же баба Тося не оставляла попыток высадить дверь. В какой-то момент мелькнула мысль, а не одержима ли наша соседка каким-нибудь древним демоном, но мысль эту я прогнала ссаной тряпкой в дальние дали своего разума. Такой хренью только Фунтик и Белиалотридис занимались, пока не получили от родителей пиздюлей за пропавшие из морозилки окорочка, которые Фунтик принес в жертву кому-то из царей Ада.

Но план по просмотру телевизора провалился. На всех каналах транслировалось одно и то же. Белый шум, изредка сменяемый таблицами настройки. Хмыкнув, я выключила телевизор, затем отправилась в свою комнату и оделась в относительно чистое белье. Странно, что мама не забрала грязные вещи в стирку, как обычно, а бросила их валяться там, куда я их швырнула. В дверь снова врезалась баба Тося, заставив меня застонать. Клятая бабка, видимо, не успокоится, пока я не открою ей и не скажу прямым текстом все, что думаю.

Нацепив на лицо суровую маску, я направилась в коридор, держа в руках отцовский топорик для рубки мяса, которым он иногда разделывал купленную на рынке плоть свежеубиенной коровы или порося. Затем, чуть повозившись с замком, распахнула дверь, распахнула рот, чтобы заявить, насколько охуела баба Тося, ломясь ко мне в десять утра, да так и замерла, потому что баба Тося выглядела как-то странно.

Её цветастый халат был весь в крови, но не это удивляло. Удивляло то, как выглядела баба Тося. А выглядела она как натуральный трупак из фильмов Джорджа Ромеро: бледная кожа с красноватыми прожилками венок, затянутые молочной пленкой глаза, обескровленные губы. Икнув, я попятилась, когда увидела, что правая рука бабы Тоси натурально висит на соплях. Ну или как там эта хрень, что мышцы с костью соединяет называется.

- Баб Тось. Что случилось-то? Ох, ёб… руке-то вашей вообще херово? – спросила я. Иногда ворчливая, но чаще всего добрая старушка повернулась в мою сторону, громко зашипела, как кастрюля гречневой каши, в которую зачем-то плеснули кипяток, а потом резко бросилась на меня. Топорик выпал из рук от удивления, но, как оказалось, в совершенно неподходящее время.

Баба Тося навалилась на меня сверху и вцепилась пальцами в шею, норовя придушить. В подъезде раздался чей-то жалобный крик, а потом грохот, но мне было не до чьих-то криков. Я тщетно пыталась спихнуть с себя тяжелую тушку соседки, в которую словно сам Вельзевул вселился.

Она, лязгая желтыми зубами, тянулась к моей шее, а я в какой-то момент просто обессилела. Мышцы противно ныли и тряслись. В голове крутился сумбур, а из горла вырывался только сдавленный писк. Руки лихорадочно шарили по полу, но кроме родительской обуви ничего не находили. Баба Тося снова заревела и, схватив мою руку, потянула её к своим зубам. Меня прошиб пот, а в голове появились мысли о том, что где-то я это уже видела. Точно! Фильмы про ебаных зомби!

- Да… отъебись ты! – рявкнула я, собрав силы и отпихивая старушку в сторону. Правая рука, очень вовремя, нащупала отцовский топорик, а дальнейшее было, как в страшном сне. Замедленном страшном сне. Баба Тося медленно поднялась с пола, откинула голову, издала жуткий рев и кинулась ко мне. Я, так же медленно, подняла топорик над головой и, когда баба Тося оказалась в зоне поражения, опустила его на седую голову, испачканную кровью.

Топорик вонзился в кость с глухим треском, а на обезображенном лице бабы Тоси возникло удивленное выражение. Соседка пару раз открыла рот, закусила до крови губу, а потом тяжело грохнулась на пол, заливая его своей кровью. Тут-то меня и накрыло…

Как в тумане, я закрыла дверь. Подперла её старым поленом, которое папа приволок откуда-то с улицы. Села на пол рядом с дергающимся телом соседки и блеванула. Блеванула так, что залила вчерашней жратвой и бухлом весь коридор и многострадальную тушку бабы Тоси. На удивление, полегчало. Правильно Фунтик говорил всегда: «Если утром тяжко, блюй с оттяжкой».

- Что за хуйня тут творится? – тихо спросила я сама себя, а потом вздрогнула, когда в дверь что-то врезалось. Ну, нахуй. Второй раз я на эту тему не поведусь. Ладно баба Тося, а если там дядь Гена – тучный алкаш со второго этажа? Его хер завалишь.

Удар повторился, а рык, донесшийся из-за двери, заставил меня побледнеть. И впрямь, дядя Гена со второго этажа. Такого топориком не возьмешь…

Кое-как поднявшись с пола, я подобрала отцовский топор, утерла свободной рукой пот со лба и попятилась от очередного удара. Дверь хрустнула. И хрустнула очень противно. В кои-то веки я послала родителям мысленную ментальную ебучку на тему игнорирования моих советов насчет установки металлической двери. Но двери и безумствующему за ней дяде Гене на это было плевать. Дверь хрустела, дядя Гена рычал, и я приняла единственное верное решение – сбежала в комнату и, пыхтя, влезла в старый югославский шкаф, купленный отцом маме в подарок на день моего рождения. Вовремя влезла, потому что дверь, протяжно затрещав, влетела в квартиру, а следом за ней влетело еще что-то тяжелое и вонючее. Не, я всякого повидала на вписках и метал-концертах, но вот вонь дяди Гены отличила бы и с наглухо отбитым обонянием.

Вонял дядя Гена изрядно: полупереваренными сардельками, дешевой самогонкой из носков, канализацией в подвале и простым, русским потом – едким и соленым. Но я, перепугавшись до ужаса, затаила дыхание, когда сосед, спотыкаясь и дергаясь, словно паралитик, влетел в зал, после чего замер в центре и принялся озираться. Он меня не видел, но я-то его видела.

Выглядел дядя Гена похуже, чем баба Тося, и чем-то был похож на полюбившего фастфуд Нергала из любимых мной «Бегемотов». Рот перепачкан в крови, кожа, неприятно бледная и рыхлая, вся в царапинах и каких-то стремных укусах. Грязные волосы торчат дыбом, а покрытые белой пленкой глаза безумно вращаются. Топор против дяди Гены не поможет. Я помнила, как он играючи расшвырял милицию, приехавшую успокоить его буйство во время очередного приступа «белочки». Против дяди Гены помог бы только пулемет.

Сосед замер, шумно понюхал воздух, пустив слюну и ворчащую трель из задницы, после чего, ковыляя, направился в мою комнату. А я, сидя на полу шкафа и прижимая к груди окровавленный топорик, гадала, что делать дальше. Но похмельная голова мысли генерировать напрочь отказалась и почему-то выставила на первый план одну. Бежать. Бежать, как можно быстрее, и как можно дальше.

Я осторожно выбралась из шкафа и на цыпочках направилась в коридор, захватив до кучи валяющуюся на полу кожаную куртку отца. В моей комнате застонал дядя Гена и, судя по громкому стуку, либо ёб мою кровать, либо сел необъемной жопой на мою прикроватную тумбу, в которой лежала заначка в виде полбутылки дешевого вискаря, пачки сигарет и пары таблеток «Анти-полицая», чтобы родители не унюхали. Однако на заначку было плевать. Жизнь важнее и драться сейчас с дядей Геной я не собиралась.

В подъезде меня тоже ждала картина маслом. Нет, подъезд выглядел как обычно. Те же обоссанные стены с витиеватыми ругательствами и заявлениями, что Ира с четвертого этажа деликатно сосет хуи. Подпаленные спичками потолки и брошенные наркоманами пустые шприцы. Исключение составляли два тела.

Одно принадлежало тете Маше со второго и судя по запаху, её приметил дядя Гена, развлекавшийся сейчас в моей комнате. А во втором я узнала местную оторву Ирку, которой кто-то оторвал левую руку и отгрыз часть лица. Страннее всего было то, что Ирка дергалась, а уцелевший, покрытый все той же белой пленкой глаз яростно косил на меня.

- Говорила тебе, что если не перестанешь хуи сосать, то череп треснет, - буркнула я, переступая через Ирку и спускаясь на первый этаж, где до двери на улицу было рукой подать. Но на улице меня ждал самый настоящий Ад.

Нет, чертей с вилами, верховных иерархов и прочей инфернальной дребедени, любимой моим другом Фунтиком, тут не было. Кузьминки остались все теми же Кузьминками, только вот народу на улице не было вообще и стояла жутковатая, по-настоящему мертвая тишина.

- Да что тут происходит? – спросила я сама себя и, не получив ответа, подошла к побитой «шестерке» мужа бабы Тоси и подергала ручку двери. И зря…

Дверь «шестерки» ржаво заскрипела, выдав омерзительную ноту, на которую откликнулся не только дядя Гена, но и кто-то еще, из-за чего мне пришлось спешно залезать под машину и стараться не пораниться топориком. Ну а дальше пошел чистый Голливуд.

Окно моей комнаты на третьем этаже лопнуло и в палисадник сверху десантироваласьмоя прикроватная тумба. Следом за ней из подъезда выползла Ирка, которая могла стать для меня проблемой, потому что я лежала под машиной, и Иркин белый глаз сейчас смотрел прямо на меня.

- Вот жеж четыреждыебнутая пиздосрань, - ругнулась я, извиваясь и выползая из-под «шестерки». Ирка зашипела и увеличила скорость, цепляясь за выбоины на асфальте целой рукой. Но спасло меня не это, а лопнувшее окно на кухне, откуда на землю огромным зловонным коршуном рухнул дядя Гена. Только вот рухнул прямо на Ирку, не только впечатав и без того изувеченную оторву в асфальт своим безразмерным пузом, но и обдавший все вокруг в радиусе пяти метров ебаной кровавой кашей. Дядя Гена застонал, приподнял окровавленную башку и, увидев меня, глухо зарычал. Затем его голова дернулась в сторону второго подъезда, из которого выскочил какой-то паренек, держа в руках старую швабру, и ринулся к припаркованным у дороги машинам.

Дядя Гена, с поразительной для его тучного тела грацией и скоростью, вскочил с асфальта и бросился за пареньком вдогонку, моментально забыв обо мне. Слава Люциферовым штанам, потому что мои джинсы зацепились за кардан «шестерки», и я потратила пять минут, пытаясь их освободить, а когда вылезла дяди Гены, как и паренька, в поле зрения не наблюдалось. Осталось придумать, что делать дальше.

Хмыкнув, я достала из кармана мобильник и застонала, увидев, что заряда батареи осталось всего десять процентов. Да, для нормального телефона десять процентов это много. Для моей убитой раскладушки это мало. Очень мало. Хватит только на один звонок. Хмыкнув еще раз я набрала номер единственного человека, который мне мог хоть как-то помочь.

- Аллё… - свистящий шепот раздался в динамике не сразу, но я была благодарна Темным богам, что связь хотя бы работала.

- Фунтик? Это ты? – спросила я, высовываясь из-за «шестерки» и обозревая пространство вокруг на предмет наличия дядь Ген и прочих безумных соседей, способных доставить неприятности.

- Ага, - ответил мой верный друг, с которым мы лепили куличи в детском саду, потом изрисовывали учебники шариковой ручкой, добавляя питекантропам электрогитары «Урал», а Дарвину роскошный ирокез.

- Ты безумный или как обычно? – уточнила я. Фунтик посопел в трубку, чем-то пошуршал, а затем забулькал. – Ты бухаешь там, говнюк?

- Ага.

- Хули, «ага», Фунтик?! – взвилась я, на что услышала тоскливый вздох друга. – Что, блядь, тут творится?

- Мертвые восстали из могил. Мертвые… - прошептал Фунтик. – Мертвые уничтожают живых, Митя…

- Так, - мозг лихорадочно принялся соображать, но получилось, как и всегда с похмелья. Мысли стали еще запутаннее. – Ты сейчас где? Дома? На Волжской?

- Ага. Дома сижу, как власти сказали, - Фунтик на секунду замолчал, а потом зачем-то добавил. – Мить, я деда завалил.

- Бывает, - вздохнула я, не забывая посматривать по сторонам в поисках очередных бешеных психов, которым нужны обнимашки.

- Он мою собаку съел, Мить, - речь Фунтика помаленьку становилась несвязной и надо было его спасать. – А потом на меня кинулся…

- Лилит была престарелой пудилихой, Фунтик. Не сегодня, так завтра бы сдохла и отправилась в собачий Ад, - ответила я, снова заставив Фунтика вздохнуть. – Короче, я к тебе двигаю. У меня телефон скоро отрубится, а зарядку я дома оставила.

- А где твои предки? Ты их тоже завалила?

- Не, они свалили куда-то. На дачу, наверное. Зомби зомбями, а прополка грядок по расписанию. Зато я соседку ебнула топором по башке, когда та обниматься полезла. А потом видела, как жирный мужик ебнулся с третьего этажа на асфальт, затем поднялся, как будто, так и надо, и бросился бежать.

- Мир пизданулся, Мить, - согласился Фунтик. – Ладно. Жду тебя. Может, вместе придумаем, что теперь делать. Только это…

- Что?

- Да, в подъезде у меня сид… - Фунтик вдруг отключился, а я, убрав телефона от уха, увидела черное зеркало, из которого на меня смотрела собственная напуганная физиономия. Ладно, больше ничего не остается, как идти к Фунтику. Правда была маленькая проблемка.

Фунтик жил недалеко от Волжской, а я в Кузьминках. Обычно я садилась на метро и делала круг. Если погода была хорошей, то брала велик и катила напрямую, благо что ехать надо было примерно полчаса, если не спешить. Но сейчас велосипеда у меня не было, в метро я соваться не собиралась. Оставалось идти пешком, прячась, как последняя потаскуха на «Нашествии», и молиться Темным богам, что путь мой будет легким.

Продолжение следует…

«Рожденный на селедке». Часть первая. © Гектор Шульц

Предупреждение от клятого автора:

Эта пьеса противопоказана излишне ревностным хранителям морали и нравственности. Она преисполнена пафоса, витиеватых ругательств, насмешек, скудоумной грамматики, заговоров, желчи, яда и систематического онанизма в лечебных и познавательных целях. Цель пьесы – веселить, а не заставлять анализировать старые времена, рыцарство и шутовство. Если вас все это не пугает, то у вас перед глазами идеальная пьеса.

Место действия:

Мифическая Франция, в которой смешались времена и эпохи, миф и реальность, жизнь и смерть, любовь и ненависть, рыцари и герцоги, знатный люд и честный люд, вежливость и вульгарность, распутные бляди и дамы строгих нравов. Погода осенняя, промозглая, меланхоличная, иногда теплая и весьма приятная. Иногда становится грустно просто так.

Prologue.

- Паскудник! Блядов сын кривоногой зловонной ослицы! А ну иди сюда, – когда из раскрытого окна небольшого двухэтажного домика раздались дикие крики и звуки бьющейся посуды, худощавый паренек с неровно остриженными светлыми волосами, сидящий у колодца напротив домика, вздохнул, скривил неровные губы и покачал головой.

- Рановато, - хмыкнул он, повернувшись к меланхоличной кляче пегой масти, которая дремала, не обращая на шум внимания. – Ирен, проснись!

Кляча, приоткрыв левый глаз, недовольно посмотрела на паренька и снова вернулась к дреме. Но на её беду из дома, через грубую деревянную дверь, частично испачканную засохшим навозом, на улицу выкатился высокий, тощий мужчина с гневно встопорщенными усами грязно-серого цвета. Он резко поднялся, парой взмахов смахнул с себя пыль и проковылял к лошади, которая изумленно на него смотрела.

- Не вертись, Ирон, - манерно произнес мужчина, тщетно силясь ухватиться сухой рукой за рукоять меча, висящего у седла. – Где твои манеры?

- Манеры там, где ты свое семя оставил, старый, - усмехнулся паренек. Он и не думал приходить мужчине на помощь, наоборот внимательно наблюдал за домом, из которого на сей раз доносились женские крики и звон чего-то хрустального. Мужчина, услышав этот звон, замер, а потом сокрушенно покачал головой, словно ему самолично ангелы посыпали её пеплом и рукоположили в величайшие грешники, снабдив в довершение и тяжким грузом.

- Мой подарок, Матье. Хрустальный графин, доставшийся мне от матушки, из далекой Мавритании. Пал, как мироздание, под каблуком отвратного пропойцы.

- Не беда, - вздохнул светловолосый и, поднявшись с бортика колодца, вытащил из ножен собственный короткий меч, который протянул мужчине яблоком вперед. – Возьмите, пока снова перед чернью не опозорились, испачкавшись в навозе.

- Что?! Когда такое… – взревел тот и, резко схватив клячу за поводья, прекратил, наконец, её безумную испуганную пляску. Он выхватил из ножен собственный меч, покрытый внушительными зазубринами и направил острие на дверной проем, через который, мгновением спустя на улицу выкатился еще один человек, снеся наконец-то многострадальную дверь с петель. За ним показалось испуганное женское лицо и определенно женское тело, причем весьма привлекательное. Тощий, увидев, что его соперник без оружия, подбоченился и, склонив голову в презрительном поклоне, переключил все внимание на него. – Вы хам, милорд. И пидорас!

- Эт я-то хам? – изумился мужчина, тщетно пытаясь вытереть вспотевшее лицо от грязи, в которую превратилась пыль. Вместо этого он еще больше перемазался и стал похож на обычного бродяжку, которые сейчас выползали изо всех щелей и с восторгом наблюдали за потасовкой. Мужчина рыкнул и, взъерошив сальные волосы, схватил первое, что попалось ему под руку. Этим оказалась занозистая доска, бывшая когда-то частью двери, снесенной ревнивым человеком. – Ты над Марией надругался, жлоб! За это я тебя сейчас урою.

- Смею уверить, что все прошло во взаимному согласью, - ответил ему тощий, нагло ухмыляясь и поигрывая клинком в руках. – И я не жлоб, а благородный рыцарь.

- Ты? Рыцарь? Ты ишачьи потроха, замоченные в прогоркшем жире, - тощий побледнел и манерно покачал головой, чем вызвал новый вздох светловолосого Матье.

- Остановитесь же. Обоих вас люблю, - воскликнула женщина, вставая между двумя разъяренными мужчинами, смотрящими друг на друга с первородной ненавистью. – Остановите же убийство, люди.

- Куда там, - покачал головой Матье и хмыкнул, когда услышал редкие восклицания бродяг, которых эта свора непременно забавляла. – Все только начинается, мадам.

- Уйди, Мария, - провыл тощий, направляя на грязного мужчину меч. – Я проколупаю дыру в пузе этого жабоёба.

- Эт я-то жабоёб? – поперхнулся гневом грязный и оскалил желтые зубы. – Уйди, Мария. Не ровен час и ты под натиском моим падешь, как и сей мерзкий плут, разрушитель браков и девственных плев.

- Ты оскорбил своим присутствием тот акт любви священной, что между мной и дамой этой был на перинах мягких совершен. За это ты познаешь сталь в своей утробе. Вы хам, милорд, я повторяю. Ах, да. И пидорас злокозненный.

- То не акт был, а измена, за коей я застукал вас, когда жена моя твой хер ласкала, богомерзкая ты рожа.

- Истинно так! – осклабился тощий и опустил меч к земле, ибо тот был тяжелым и из-за него руки наливались свинцовой тяжестью. – Тебе откуда знать, как чувствует себя мужчина, когда мужеству его сладчайший поцелуй на свете совершают. Иль вы, милорд, лишь жаб в пруду разили?

- Ох, сучий выкормыш, узри, - пробубнил грязный, залившийся краской после этих слов, и погрозил тощему палкой. – Вот эту булаву тебе я в жопу загоню, подонок. Конец терпенью моему, пусть ангелы поддержат мою руку во мщеньи справедливом…

- Что вообще происходит? – растерянно спросила виновница Мария, подходя к пареньку, который скучая, смотрел на то, как два мужчины избивают друг друга кулаками, забыв об оружии. Их поддерживали крики бродяг, которые принялись делать ставки, ставя на вероятного победителя самое ценное, что у них было.

- Омерзительное зрелище, мадам, - ответил паренек и, оценивающе пробежав глазами по привлекательным формам женщины, подмигнул ей. – Хотя, теперь я вижу, за что они так яростно дерутся.

- Но что же делать мне? Люблю я их обоих, - всхлипнула она и вздрогнула, когда тощий, вывернувшись, врезал кулаком по носу грязному и довольно засмеялся, увидев брызнувшую из сломанного носа кровь. – Не смерть я им желаю, нет. Любви, смиренья, чистоты.

- Так это не впервой, мадам. Покуда ярость не выплеснут, не угомонятся, - отмахнулся тот и накинул на плечи женщины невесть откуда взявшееся покрывало. – Довольно холодно уже, а черни ваши прелести видны, замечу. С них станется руками шевелить начать и мерзостным семенем обагрить свои гадкие руки.

- Ох, бравый юноша, - зарумянилась та, когда рука паренька случайно прикоснулась к её груди. – Забота ваша умиляет. Вы тоже рыцарь, как и граф Арне?

- Нет, мадам. Оруженосец старого упыря и только, - он заговорщицки усмехнулся и прошептал ей на ушко. – Но сил-то у меня побольше будет, чем у господина. Изволите вернуться в дом, покуда здесь за вашу честь идет борьба? Прохладно на дворе и взгляды черни все больше похотливы.

- Ох, как сладки слова, что с ваших губ слетают, - улыбнулась та и взяла паренька за руку. – Вернусь. Если вы мне компанию составите и защитите от похотливых взглядов.

- Тогда, скорее в дом, мадам, - рассмеялся паренек и, бросив последний взгляд на копошащихся в пыли мужчин, покачал головой и направился следом за женщиной, которая слишком уж призывно виляла бедрами.

*****

- И где ты был, Матье? – недовольно спросил тощий, с трудом разлепив опухшие глаза и губы. Он недовольно посмотрел на улыбающегося паренька, который протягивал ему кувшин с прохладной водой. Рубаха у светловолосого выбилась из штанов, волосы растрепались, а на губах витала рассеянная и довольная улыбка. – Меня чуть не покалечил полоумный гигант, а мой оруженосец невесть где ходит. И что за вид, Матье? Что за манеры?

- Расслабьтесь, старый, тут никого нет, - отмахнулся тот. – Пейте воду и оставьте свой пафос там, где ему самое место.

- И где же это? – нахмурился тощий и застонал, когда паренек рывком поставил его на ноги. – Нет в тебе состраданья к безвинно пострадавшим людям.

- Это ты-то безвинно пострадавший? – удивился светловолосый. – А кто вчера наплевал на все принципы морали, соблазнил жену почтенного казначея и немилосердно отлюбил её в попу при разгневанном муже и парализованном коте с одним глазом? Вот в жопе-то свой пафос и оставьте, как и манеры.

- Увы, Матье. Когда вино мой ум в свои объятья принимает…

- Знаю, знаю. Ты всех женщин начинаешь любить. Особенно в тугую попку, старый, - вздохнул паренек.

- И ничего не помню. Вообще.

- Ну, невелика потеря. Но нам пора в путь, сиятельный и вонючий граф.

- Так рано не привык я выезжать. И голова болит, словно адский улей, - поморщился тощий, заставив паренька в очередной раз вздохнуть. – Воды хочу, вина и прелестей земных.

- Тогда с казначеем сам разбирайся. И за воду, и за вино, и за прелести, которые ты ему вчера отбил до предрассветной синевы.

- А знаешь, пусть. В страданьях рыцарь закаляет волю, - побледнел мужчина, заставив светловолосого рассмеяться. – Дорога ждет, Матье. А там и воду мы найдем, и почести, и вино… и другое тоже. Подай Ирон и в путь, Матье.

- Мчусь со всех ног, сиятельный граф. Лишь вещи захвачу, - усмехнулся паренек и, заправив рубаху в штаны, направился к дому.

Phaenomenon primum. Рожденный на селедке.

- Скажи, Матье, откуда столько желчи на языке твоем, который жжет огнем и перцем, - спросил граф Арне де Дариан, важно раскачиваясь в седле, как пьяный брадобрей, впервые севший на лошадь и возомнивший себя рыцарем.

- То не желчь, а правда, старый, - ответил я. И это было чистой правдой. Чистейшей, как слеза Беатрис, герцоговой дочки, что является моей негласной дамой и ждет, когда я наконец-то стану рыцарем, обзаведусь собственным замком и пятком ублюдков, строящих мне козни.

- Еще в первый день я понял, что язык твой мечу подобен, - ничуть не смутившись ответа, продолжил граф. Сколько я себя помнил, он всегда был высок, обладал короткими с проседью волосами, словно ему птицы на голову нагадили, большим распухшим носом, похожим на печеную картошку, и темными, суровыми глазами, в которых не было ни грамма ласковости, зато плескалась похоть всего мира. – Твоим первым словом было богохульство, Матье.

- Ой, бросьте, старый, - поморщился я. Старика снова начало заносить в темные и дремучие дебри старопердунизма. Это значило, что сиятельному графу вдруг захотелось вспомнить прошлое. А именно, момент нашего знакомства. – Разве ж это богохульство? Я всего-то послал тебя на кротовий хер, когда ты велел подойти. Цуп, цуп, Мэри!

Серая лошадка, которую я позаимствовал в стойле доброго казначея, и получившая имя Мэри, встряхнула ушами и резво затрусила вперед, но граф решил не отставать и, пришпорив свою Ирэн пятками, без проблем меня нагнал, чтобы и дальше сверлить мое сердце своим дремучим пафосом.

- Богохульство, Матье, - строго произнес он, поравнявшись со мной. – Любая ругань, брошенная рыцарю, приравнивается к богохульству, ибо рыцарь – существо духовное и обеты давшее. Стало быть, он ближе к богу, нежели ты, и посылать рыцаря на хер – богохульство.

- Как скажешь, старый. Спорить с тобой можно до усеру, покуда кишки в комок не свернутся, а потом вылетят из зада тугим ядром вместе с мозгами. Знамо дело, плавали. Но ты-то, старый, от Бога так же далеко, как я от сладких розовощеких циклопиков Беатрис.

- Это почему же? – нахмурился старый рыцарь. – Поклепы на меня наводишь?

- Правду реку, старый. Духовное существо не имает женщин, как полоумный самородок, и не выкручивает бейцалы их мужьям, когда те статус-кво восстановить желают. А вино? Ты столько вина жрешь, милорд, что я порой удивляюсь, почему у тебя кровь вместо оного течет, когда ты жопой за гвоздь цепляешься, - огрызнулся я, ибо был прав. Словесный понос светлейшего графа могла заткнуть только грубая правда, шершавая и едкая, словно щелок. Я не удивился, когда граф рассмеялся. Тихо и скрипуче.

- Ох, Матье. Яд слов твоих сродни лекарству. Мигом спесь с любого сгонит. Веселишь ты меня, мальчик. А это так необходимо в меланхоличных сих краях, где женщины если и попадаются, то на троллей и диаволов похожие.

- Тебе и это не мешало никогда. Ты и тролля готов оприходовать, и диавола, ежели приспичит. Края, как края, старый. Не нагоняй жути.

- Ужель мне слышится грусть в словах твоих, Матье? – ехидно спросил рыцарь.

- Знамо дело, старый. В поместье сейчас красиво, - вздохнул я и улыбнулся. – Деревья в золоте стоят, да яблоки поздние спеют. Утром роса студеная ступни холодит, а вечером очаг сердце греет. И солнце, старый. Солнце светит еле теплым светом, словно лаская напоследок щеки, перед тем, как их укусит мороз и твои ядовитые слюни, вылетевшие из рта, и велевшие собираться в дорогу. Мабелла подливу свою фирменную готовит и пердит украдкой, думая, что её никто не слышит. А в воздухе хлебом горячим пахнет и в комнате письмо от дамы моей лежит. Но нет. Обязаны тащиться мы по клятой дороге в клятый замок клятой королевы, старый.

- То сахар с уст твоих слетает, то яд, в одежде прожигающий обширные дыры, - рек рыцарь, после минутного молчания. – Как знать, Матье. Возможно, и получится из тебя духовный рыцарь, ежели перестанешь ты смолою пачкать свои губы.

- Смола? То правда, старый. В который раз я повторю, - фыркнул я. – Это вы, знатные милорды, придумали общаться так, словно у вас творческий запор сменился творческой дрисней. К чему все эти пафосные изливания, когда можно сразу облить оппонента жгучим кипятком циничной правды и весело смотреть, как он воет, сдирая с себя мясо былой уверенности?

- Ох, мальчик. Бредешь ты во тьме невежества…

- Но, но, милорд. Пусть лучше тьма, чем розовые капли псевдоправедной мочи, что с ваших губ обильно льются, - усмехнулся я и вновь погрустнел. – А собственно, чего мы ради тащимся в клятый замок клятой королевы, старый? Или ей захотелось усладить свой слух и вялые чресла твоим шершавым языком?

- Турнир, Матье, - веско ответил рыцарь, пропустив мимо ушей колкость. Раньше он частенько меня поколачивал за вольность моего языка, но со временем смирился. Особенно, когда я отобрал у него палку и зашвырнул её в ближайший бурелом.

- Турнир? – переспросил я и покачал головой. – Ох, судьба, старый. Невежественная, горемычная, треклятая и циничная сука. Не иначе это наказанье мне за то, что я себя любил и презренно отринул флагеллянство. Турнир…

- Именно, Матье. Турнир, - усмехнулся сиятельный граф самой наипоскуднейшей улыбкой. – Лишь на турнире благородные мужи способны свою славу увеличить десятикратно. И милость королевы получить, притом. А там глядишь, и замок мой на горизонте замаячит. И почести, и камин горячий, и упругие перси служанок, выбивающиеся из лифа.

- Кто о чем, а граф о ебле, - кивнул я. – Оно понятно, старый, но ты прошлый турнир забыл? Так я напомню. Кого-то вышибли из седла и этот кто-то знатно проблевался на глазах короля и королевы, не удосужившись даже снять шлем. Омерзительное зрелище, сравнимое лишь с актерской игрой королевских паяцев, милорд.

- Не стоит бичевать меня, Матье. Себя я сам уже наказал за эту дерзость. Но жидкости телесные коварны. Так и норовят излиться из тела в самый неподходящий момент.

- Как вы филигранно обыграли собственное распутство, старый, - восхищенно ответил я и увернулся от оплеухи. Но сиятельный граф лишь рассмеялся.

- Ох, Матье. Шутом тебе надо было стать, не оруженосцем. Но я дал обещанье матери твоей, его и выполняю. Лишь путешествуя с благородным мужем, наберешься ты мужественности и отваги, потребных, чтобы рыцарем стать.

- В детстве перспективы были не так радужны, старый. Кто знал, что я буду набираться отваги, очищая твои доспехи от блеваторного фонтана в честь короля и королевы, которым ты их почтил на прошлом турнире. Или спасая твой рахитичный зад от безумных лап мужей, чьих жен ты так жестоко опорочил в зад.

- Без этого не достичь рыцарских добродетелей, дитя, - веско заметил граф. – Не все мечом махать, порой потребно и убогих озарить своей заботой… Ох, Дьявол. Молчи, Матье! Молчи. Иначе гнев мой будет сильным и стихийным.

- Молчу, старый. Куда мне до твоих острот, когда ты сам себя так изящно оскорбляешь, - ухмыльнулся я и достал из кармана сморщенное яблоко, которым принялся хрустеть. Рыцарь лишь жалобно вздохнул, наблюдая за тем, как я впиваюсь в яблочную плоть. Ему яблоки были не по зубам.

- Турнир, Матье. Еще один шанс вернуть мне былое величие и милость королевы, - вздохнул он и почесал пальцем грязные усы, набухшие от дорожной пыли. – Пусть я стар, но на моей стороне опыт.

- Не забывай про секретный прием, старый, - откликнулся я. – Ежели ты мечом не побьешь врага, то просто снеси его с ног своей струей мерзотной.

- О, юность. Лишь тебе простительна грубость, - покачал головой граф Арне де Дариан и направил свою клячу к одинокому толстому дереву с шикарной кроной, возле которого толпились какие-то люди. Не иначе путешественники, как и мы.

Копошащиеся у большого дерева люди оказались пестрым сборищем, невесть как собравшимся в одном месте. Я, следуя дорожному этикету, пришпорил Мэри и, подъехав ближе, громко возвестил, кто соблаговолил почтить это сборище своей сиятельной взмыленностью и вонью от давно нечищеных доспехов. Один из незнакомцев, рыхлый толстяк с прыщавой физиономией, степенно поклонился и, сняв с головы пожухлую, вытертую шляпу, подмел ей гладкое бревно возле небольшого костерка, над которым уютно булькал большой котел с похлебкой. Мой желудок тут же выдал сочную и крайне занимательную руладу, словно в кишках запутался юный кит, а рот наполнился тягучей слюной, ибо душа истосковалась по горячим дорожным похлебкам. Черт его знает, как они готовятся, но даже знатные мужи, вроде сиятельного графа, находили эти похлебки сущим гением кулинарии.

- Привет, - коротко поприветствовал я весь честной люд.

- Привет, - честной люд не остался в долгу, но это не понравилось сиятельному графу, который важно надул усы и выпятил грудь настолько, насколько ему позволяли доспехи. Я постарался как можно быстрее погасить его недовольство, грозящее вылиться в настоящую бурю, когда граф начнет сыпать пафосом, как козел горохом.

- Преклоните головы, чернодуплые вы недоумки, - рек я, выпуская из груди воздух. Таким образом речь получалась особо громкой и впечатляющей. – Вас почтил своим присутствием сиятельный граф Арне де Дариан, рыцарь и духовное существо без страха и упрека. Поблагодарите сиятельного графа за то, что он первый снимет пробу с вашего тошнотворного варева, бурлящего над диавольским костром. Если только ты, прыщавый, не выдавил туда своих прыщей в качестве острых специй.

- А по зубам твой граф сиятельный не хочет? – буркнул прыщавый, которому не очень понравилась моя речь, и добавил, беря с земли крепкое полено. – Поленом, к примеру. И тебе достанется, шалопай.

- Не хочет, - поспешил вклиниться сиятельный граф, бросая в мою сторону укоризненный взгляд. Но я-то знал, что старый любит такие заявления, которые ставят его выше всех присутствующих. – Отныне, мы все друзья под этим древом.

- И он? – уточнил я, указывая на седого старика, который отчаянно тужился, пристроившись фолликулярным задом к великому древу и исторгая скотские звуки.

- И он, - кивнул рыцарь, с грехом пополам спрыгивая с Ирэн. Впрочем, грех быстро от него отстал, ибо среди честного люда не нашлось ни одной женщины, а значит, греху тут делать нечего. Но это вольности. Меж тем, граф продолжил, подняв к небу руки. – Давно я не был обласкан милостью королевской, а посему стал ближе к народу, нежели думает мой юный скутариус. Все люди равны пред ликом Бога.

- Ну так-то да, - пробормотал честной люд, ни хрена не понявший речей рыцаря. – Равны, равны.

- И тупы, - буркнул я, спрыгивая с Мэри и привязывая лошадку к ближайшему бревну с торчащими, обломанными сучьями. Чуть погодя я повторил процедуру и с Ирэн, которая тут же задремала, не обращая внимания на жуткие крики ослов, больше похожие на оргазмические стоны пьяных блядей. Затем, вернувшись к костру, я сел напротив сиятельного графа и пихнул рукой в бок прыщавого, который лучился счастьем, что знатный муж счел его равным. – Вы кто такие и куда идете?

- Торговцы, кузнецы, шорники, да гончары, - через минуту ответил прыщавый, ибо мой удар сбил его дыхание и заставил прыщи на мерзкой роже заалеть, как драгоценные, хоть и отвратные, рубины. – А следуем мы в замок королевы, да хранит Бог Её милость.

- И на кой ляд ей шорники и гончары?

- Так ярмарка же будет, добрый человек, - прыщавый так сильно изумился, что я невольно проникся и посмотрел на него более благожелательным взором. – Со всей страны туда ремесленники едут, подарки королеве везут, да мошну надеются пополнить.

- Истинно так и есть, - ответил на это сиятельный граф и, не теряя времени, налил себе тарелку ароматной похлебки и выудил из мешка серебряную погнутую ложку, вызвав ахи и охи кузнецов, не видавших такой тонкой работы. – Рыцари смогут латы починить после турнира, да мечи обломанные заменить на что-то более пригожее, дамы знатные духами разживутся и будут ими прелести свои умасливать, дабы сводить с ума знатных мужей, а уж сколько каменьев, горячих пирожков и самых диких лакомств будет продано, я скромно умолчу. Но главней всего подарки королеве. Верно говорю, честные люди?

- Верно, верно, - закивал честный люд, снова ни хера не поняв речей рыцаря.

- И что за подарок ты везешь? – спросил я прыщавого. Тот надул грудь колесом и, покопавшись в засаленном мешке, извлек оттуда длинную деревяшку, отполированную до блеска и имевшую весьма интересную форму. Я вздохнул и покачал головой, прося Небеса о снисхождении. Но Небеса, как всегда, были глухи к моим молитвам. – Думаешь, хорошей идеей будет дарить королеве деревянную елду?

- Деревянный огурец, - надулся прыщавый, мигом убирая странный подарок в мешок.

- И на кой он ляд нашей королеве? – спросил я.

- Чтобы напряжение снимать после трудного дня, из указов и встреч состоящего.

- Таким способом лишь престарелые распутные лярвы пользуются, друг.

- Нет и нет, - вспылил прыщавый. Ему очень не понравилось, как я критиковал его подарок. – Потребно огурцом усталые суставы разминать и мышцы, что сталью наливаются от постоянного сидения на троне. Изумительная форма моего приспособленья мигом исцелит усталое тело Её величества.

- Пожалуй, надобно мне тоже этот инструмент себе купить, - задумчиво ответил сиятельный граф, наливая третью порцию похлебки и не смущаясь злых глаз честного люда, ждущего, когда же окаянный граф наконец-то нажрется.

- Тебе это не понадобится, старый, - ответил я. – Если ты не прекратишь жрать похлебку честного люда, то честной люд тебя этим огурцом содомирует, а потом голову пробьет, когда ты в гневе ядом плеваться начнешь.

- Ох уж эта дорога. Все силы из благородных мужей тянет, как портовая девка, что подобно пиявке присасывается к мужественности мужской. Прошу, честной люд, налетайте на котел. Пусть по дну его лишь ложки ваши деревянные стучат, но не огурцы.

- Чему ж там стучать, коль ты все сожрал, паскудник? – спросил старик с фолликулярным задом, оказавшийся внезапно старухой.

- Писание гласит, что лишь на пустой желудок можно мысли святые заиметь, но никак не на полный, - ответил сиятельный граф, испуская благородную отрыжку, а я понял, что сейчас честной люд запечет самого сиятельного графа с морковкой и яблоками, ежели тот не прекратит нести ахинею.

- Писание гласит, что пора и честь знать, старый, - перебил я рыцаря и поднялся с бревна, пронизываемый раскаленными и злыми глазами честного люда. – Спасибо, что не прогнали, и не пронзили моего милорда деревянным огурцом. За это дам совет.

- Совет? – глаза у всего честного люда сразу зажглись добрым, любознательным светом, как у мельниковой Джессики, к которой я любил захаживать под утро после тяжелой ночи за чисткой репы, и которой показывал, как я эту самую репу чистил, используя в качестве подробного объекта груди маленькой затейницы.

- Совет? – переспросил сиятельный граф, который осоловел от трех порций похлебки и разучился здраво мыслить.

- Совет, - подтвердил я. – Деревянными огурцами королеву не проймешь. Она кто? Баба. А бабы чего любят? Украшеньица, честной люд. Серебряные, золотые, с каменьями и гладкой эмалью. Украшеньица, а не деревянные огурцы, горшки из дерьма и глины, и кривые сабли. Тогда и милость королевы будет больше.

- Украшеньица, - повторил честной люд, в чьих глазах я увидел понимание. – Спасибо, стало быть.

- Всегда, язви мя в рыло, пожалуйста, - улыбнулся я и, невежливо пихнув сиятельного графа в спину, когда тот начал облизываться на полупустой котел с похлебкой, направился к нашим лошадям. Пора и честь знать.

Когда мы вернулись на дорогу и отъехали на достаточное расстояние, я дал волю своему желчному языку, который еле сдерживался в желании удушить меня, если я не расскажу все, что думаю сиятельному графу, который смотрел на меня мудрыми и наивными глазами, не понимая причин моей ненависти к нему.

Лишь только мой запас отборных ругательств иссяк, как граф Арне де Дариан взял паузу на осмысление моего монолога, а потом, отпив вина, которое под шумок утянул у наивного честного люда, принялся делиться со мной рыцарской мудростью. Единственное что меня радовало, это башенки замка, показавшиеся на горизонте. А иначе велик был риск того, что сиятельного графа обнаружили бы волки в кустах. Связанным и голым.

- Нет, старый, - в который раз покачал я головой. – Ты не сделал им милость тем, что сожрал их нехитрый ужин. А там, между прочим, двенадцать человек я насчитал. Боюсь, теперь огуречных дел мастер займет место котла на толстом вертеле. А всему виной ты, прожорливая пыльная саранча.

- Нет в тебе уважение к своему милорду, - покачал головой рыцарь, усмехнувшись в усы. Похлебка привела его в доброе расположение духа, но я-то был по-прежнему голоден. – Я пожертвовал собой во благо этих людей. А ну как похлебка была бы прокисшей, а мясо тухлым? Маялись бы они животами, испуская зловонные ветра, выжигающие глаза. Я им одолжение сделал.

- Милость, одолжение, - ехидно ответил я. – Ежели б не моя забота да острый язык, то болтаться тебе на древе том, орошая землю вчерашней похлебкой.

- Ох, Матье. Порой ты словно доктор говоришь, - вздохнул головой сиятельный граф, вновь выпуская благородную отрыжку. Он сыто похлопал себя грязной ладонью по панцирю и благодушно улыбнулся. – Не зря тебя я под опеку взял пять с лишним лет назад. Уже тогда ты показывал буйный нрав, присущий благородному рыцарю. Но кто знает, что с тобой бы стало, мальчик. Вдруг чума бы тебя, али другая лихоманка забрала бы…

Я задумчиво промолчал, возвращаясь в те славные времена, когда перспектива шляться по пыльным дорогам в компании грязного и усатого эгоиста еще не маячила на горизонте. Кто знает, как было бы иначе. Особенно для меня, рожденного на селедке.

ЗЫ: Выкладывать продолжение? Или оставить профиль для рассказов?

Наёмница Линда Торрес получает задание найти хакера, владеющего важной информацией, но вскоре понимает, что эту охоту она ведет не одна.

Катманду, Непал

25 апреля, 2015

11:56

Она выбежала в узкий коридор, устеленный красным ковром. Дисплей на руке показал, что на побег осталось пятнадцать секунд. Линда уже почувствовала первый толчок. Несясь на полной скорости, она увидела впереди тень охранника, бегущего из-за угла. Прыгнув, наёмница оттолкнулась от боковой стены правой ногой и налетела на мужчину, одновременно выстрелив в его грудь несколько раз.

Тринадцать. Быстрый взгляд на коридор. За следующим поворотом окно, у которого висит лестница к спасительному вертолету.

Двенадцать. Сверху посыпались пыль и штукатурка. Линда вскакивает и бежит мимо многочисленных дверей, ведущих в офисные кабинеты.

Десять. Внезапно одна из них открывается прямо перед ней и оттуда ее прижимает к стене еще один охранник. Этот - здоровяк, пистолет выпадает из руки.

Восемь. Извернувшись, Торрес наносит ему снизу удар по челюсти, бьет коленом по бедру, а затем с силой отталкивает и на ходу всаживает в живот оглушенного противника острое лезвие.

Шесть. Тряска становится все сильнее. Линда отступает и тянется за стволом, но охранник успевает схватить ее за ногу.

Четыре. Очередной толчок подталкивает рукоять прямо в ладонь.

Три. Выстрел. Охранник мертв. Еще секунда на то, чтобы подняться.

Две. До поворота всего пара метров.

Одна секунда. Окно! Прыжок…

Все здание подпрыгивает вверх вместе с наемницей, летящей навстречу веревочной лестнице. Мощный взрыв разносит дом российского дипломата изнутри, словно карточный замок. И вместе с ним содрогается весь Непал.

Уже повиснув, Линда видит, как вокруг главной площади Катманду вдалеке образовался ореол, взвившейся земли и снега. На горизонте появились сразу две лавины, которые нацелились на палаточные городки внизу. Даже на таком расстоянии сквозь грохот и скрежет слышны сотни человеческих воплей. Для всех этих бедняг катастрофа оказалась полной неожиданностью. Но не для нее.

Конец операции полностью совпал с началом землетрясения, оба российских дипломата из посольства Пакистана мертвы, а все документы - у нее в рюкзаке. Никто даже не догадается, что здание обрушилось из-за взрывчатки, установленной в фундаменте – так Линда отвела все подозрения от версии покушения. Даже когда тела найдут, экспертиза не покажет никаких следов яда, который к тому времени уже невозможно будет зафиксировать. Мексиканка запланировала эту операцию за считанные часы до начала катаклизма, когда получила данные местной сейсмологической станции (работников пришлось ненадолго вырубить, чтобы не подняли тревогу). Такой удаче стоило радоваться, но об этом она не думала, ни перед заданием, ни во время него.

Линда боялась, что если начнет задавать себе вопросы о степени морали такого поступка – лишить сотни людей шанса выжить в этом ужасном инциденте ради убийства двух политиков – то ступит на тропу, которая вела лишь к хладному безразличию и жестокости. В своем лексиконе она предпочитала слово «беспристрастность». Для нее убийства оправдывались лишь целью, цель – деньгами, а деньги давали возможность хоть иногда поступать по-человечески. Думать о жертвах можно, но только в рамках задания, иначе под вопросом окажется все, чем она занималась в этой жизни.

Наёмница показала высунувшемуся пилоту большой палец. Ее "птичка", сделав крюк над живописной картиной гневающейся природы, вильнула в сторону и направилась прямиком к индийской границе. Несколько минут она смотрела на разрушения, а когда залезла на борт, то набрала на смартфоне номер личной анонимной благотворительной фирмы и потребовала перевести половину полученной суммы в фонд помощи жертвам стихии, когда тот откроется. На немой вопрос полуобернувшегося пилота, она лишь потупила взор, а затем тяжело вздохнула, сбрасывая груз ответственности. Укутавшись потеплее, Линда попыталась вздремнуть до прилета в аэропорт.

Лос-Анджелес, США

Колледж ЛА Сити

20 ноября 2016

14:58

- Несмотря на то, что остров Святой Елены был довольно райским местечком – а говоря «райским», я имею в виду необыкновенные виды растений и птиц, которые больше нигде не обитали – Наполеон довольно быстро зачах в окружении цветущих папоротников и капустных деревьев. Положение полностью отрезанного от мира узника сильно угнетало его, и, в конце концов, моральное состояние подействовало на физическое. Кто у нас проходит курс психологии – как называется то, о чем я говорю?

- Депрессия? Апатия? Меланхолия? – посыпалось с разных концов аудитории.

- Видимо, придется мне вспомнить старину Гиппократа… «Отчаявшись, больной сам приближает себя к смерти», - профессор облокотился на стол и пристально оглядел студентов. – Я говорю не о следствии, а о причине. Как именуется заболевание, которое при душевном расстройстве приводит к физическому?

В дальнем углу зала поднялась рука. Добившись внимания, смуглая девушка с темными волосами и немного раскосыми глазами уверенно откинулась на спинку стула и задумчиво провернула ручку между тонких пальцев.

- Вы говорите о психосоматике, а точнее психосоматозе – переживаниях, которые приводят к нарушению работы внутренних органов. Но профессор, Наполеон ведь скончался от яда, а не из-за язвы.

Седовласый мужчина, сперва удивленно застывший при виде этой студентки, усмехнулся и вновь оглядел собравшихся.

- Что ж, вы назвали две основных версии гибели императора, но к смерти привели обе одновременно и постепенно. О покушении говорили многие, но благодаря современной науке и сохранившимся волосам императора мы узнали, что и в 1804, в год коронации, и в 1814 его организм уже давно страдал от последствий принятия мышьяка. Совершенно очевидно, что так долго поить его никто бы не стал, а значит наш герой сам регулярно принимал яд. Для чего конкретно – вопрос уже совершенно иной. Подводя черту, мы получаем печальный итог: главный завоеватель девятнадцатого века пал от своей же руки – той, что поставила практически всю Европу на колени.

Себастьян взглянул на часы и тут же услышал тихий шелест тетрадей – ученики поняли, что лекция окончена.

- К следующей неделе жду от каждого из вас доклад минимум на десять страниц - «Роль фармакологии в Европе Нового времени». Постарайтесь не скатиться к практике учений алхимиков – вам еще экзамены сдавать. Всем удачных выходных!

Толпа молодых людей активно зашевелилась: всем не терпелось поскорей сбежать на отдых. Постепенно в зале наступила тишина, прерываемая лишь шуршанием документов на столе старика.

- Понравилась моя лекция? – поправив круглые очки, он мельком взглянул в сторону смуглой ученицы. Его крупный нос и грубая кожа выдавали в нем типичного уроженца холодной Норвегии. Мужчину запросто можно было спутать с матросом или шахтером, пока он не начинал цитировать Авраама Линкольна или Елизавету Вторую.

- А ведь раньше и вы склонялись к версии о покушении, Себастьян, – девушка поднялась и неторопливо спустилась по лестнице. - Как меняют наше мировоззрение новые открытия: только вчера мы считали Колумба первооткрывателем, и вот уже его призовое место занято какими-то необразованными викингами.

- Сожалеешь о том, что сказки рушатся на наших глазах?

- Нет, разочарована тем, как легко великие становятся обычными людьми, - она подошла к столу и аккуратно присела на край, будто любопытная кошка пришла поиграться с бумажками.

- Рад, что ты жива, Линда. Несмотря на свои сомнительные увлечения, - Себастьян вновь вернулся к работам студентов, мимоходом бросив, - Чем могу помочь? Сомневаюсь, что тебе могут пригодиться мои связи в Музее естественных наук.

Линда осторожно взяла одну из тетрадей, искоса поглядывая на лектора.

- А я-то надеялась, что вы устроите мне внеурочную экскурсию по залам древнейшей истории. Слышала у них там новый экспонат – в Сибири откопали еще одного мамонта. Почти целый…

Мужчина отложил ручку и строго взглянул на гостью.

- Ты ведь не беседовать об истории пришла сюда. У меня много работы – говори, зачем ты здесь?

Пару секунд Торрес смотрела на собеседника, будто анализируя его настроение. Затем, положив тетрадь на место, также медленно встала и отошла на почтительное расстояние, скрестив руки.

- Мне нужен эксперт, который даст ответ на один вопрос, - она достала из кармана сложенный листок. – Вчера я получила задание, касающееся поимки хакера. О нем вам знать незачем, но кое-что все же скажу: этот парень в конце каждой своей операции оставляет в программах символ из, казалось бы, хаотичного набора цифр. Вы ведь писали множество работ на тему криптографии, вот я и подумала: зачем ходить к чужому человеку, если под рукой есть свой специалист.

- Ты слишком высокого о себе мнения, если решила, что я вот так просто отвечу взаимностью на твою просьбу, – мужчина пытливо взглянул на приемную внучку. В его глазах пылало недоверие, но Линда прекрасно видела затаившиеся в них искорки интереса. – Ты знаешь, как я отношусь к твоей деятельности. Один раз я тебе уже помог и мне этого хватило.

Мексиканка порывисто шагнула навстречу, перебирая в руках бумажку.

- И моя благодарность за тот случай безгранична, Себастьян. Я никогда не забуду твоей услуги. Но мне крайне важно, чтобы именно ты направил меня на истинный путь в этом деле, даже если…

- Почему? – профессор перебил девушку на полуслове. – Много ли тебе пользы в моем мнении?

Линда умолкла и какое- то время отстраненно смотрела сквозь дедушку, но затем, качнув головой, вновь виновато уперла взгляд себе под ноги, словно непокорная школьница.

- Много…, - она украдкой посмотрела на профессора. Весь ее вид говорил – серьезная беседа с Себастьяном без нарочитой легкомысленности давалась ей совсем непросто. Мужчина заметил это и, сняв очки, глубоко выдохнул.

- Знаешь, о чем я постоянно думаю? Почему ты не остановишься? Почему просто не прекратишь все это? У тебя есть деньги, у тебя есть талант. И главное, у тебя есть возможность скрыться, уйти навсегда, - старик непонимающе махнул рукой в сторону внучки. – Неужели тебе действительно нравится? Потому что, я не верю в это. Не верю, что такой человек, как ты способен наслаждаться раз за разом убийством ни в чем невинных людей.

Линда вскинула голову, горячо возражая.

- Ты плохо знаешь меня, если допускаешь, что это приносит мне удовольствие. Это не так, - девушка отчеканила последние слова, как мантру. Себастьян промолчал, ожидая объяснения. – Знаешь, в чем разница между мной и Николасом? Не в том, что он убивал преступников, а я - заказанных кем-то людей. Просто он не успел дойти до той грани, когда справедливость постепенно переходит в приказ начальства.

Лицо профессора еле исказилось при упоминании о сыне, но он все еще пытался найти нечто в глазах Линды.

- Когда ты расскажешь мне о той операции? Господи, я всю голову сломал, я пытался выведать у твоего руководства, искал ответы, но так и не нашел – что перевернуло твое мировоззрение настолько, чтобы ты стала наёмницей, исполняющей любой указ за круглую сумму на твоем счету. Но больше всего, меня волнует другой вопрос… Ради чего ты живешь, Линда? Скажи мне.

Торрес хотела ответить, что тот, ради кого она живет, учится в этом университете и до сих пор не знает имя своей реальной матери. Но поняла, что это будет ложь, призванная дать Себастьяну надежду на то, что она не совсем плохой человек. Истина уже давно была известна ей – эту жизнь она посвящает лишь себе и своим эгоистичным извращенным желаниям. И хотя ей было приятно сознавать, что она, по крайней мере, понимает всю подноготную своей сущности, проблему это не решало. Она – убийца, жаждущая опасностей и адреналина. Она – умный зверь, который не выживет без новых жертв. И ей неведомо, до каких пор это будет продолжаться.

- Глупо спрашивать у матери, ради чего она живет.

Ответ – в точку. Себастьян размяк и надежда в его глазах разгорелась с новой силой. Браво, Линда, ты вновь обманула того, кто тебе дорог. Довольна?

- Знаешь, я бы очень хотел, чтобы ты увидела, как он помогает мне в работах над архивами, - старик встал из-за стола и подошел к внучке. – У него такой пытливый ум, покорная усидчивость, а под всем этим - неистовое желание разобраться во всем, что происходит в мире. Он – копия тебя.

Его руки потянулись к плечам девушки, на миг неуверенно задержавшись. Линда дала профессору обнять себя, невольно разомлев от позабытых чувств. Она бы соврала еще раз, лишь бы эти объятия не заканчивались.

- Прости меня.

Себастьян отстранился, кажется не ожидав услышать эти слова, но тут же ответил.

- Линда, путь, который ты выбрала, я не могу поддержать или изменить. Но я хочу, чтобы ты приложила усилия вместе со мной, чтобы дать Ему шанс на жизнь, которую он заслуживает, - он жадно поймал взгляд девушки, попытавшей отвести глаза. – Да, это нелегко, но прошу тебя… Ты должна дать ему шанс на правду.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем мексиканка еле заметно кивнула. Добившись своего, профессор медленно взял листок у нее из рук и раскрыл его. От резкого раскатистого и басовитого смешка норвежца Торрес подскочила на месте – ох, отвыкла она от этого.

- И ты хочешь сказать мне, что не можешь решить эту нелепицу? - профессор замотал головой, мол «как можно не сосчитать дважды два?». Он подошел к доске, взял мел и, посматривая в листок, начал наносить на поверхность буквы, но вдруг остановился. – Этому хакеру, надеюсь, ничего не грозит?

Линда усмехнулась, но увидев суровое лицо деда, поспешила успокоить его.

- С ним все будет в порядке. Честно, - чтобы сгладить этот неприятный момент она подошла ближе и указала пальцем на первый ряд символов. – Кстати, я сразу поняла, что это шифр Вернама, но забросила эту мысль, поскольку она ни к чему не привела, даже с омофонической заменой.

- А зря, - Себастьян уже дописывал последние буквы. На доске появился шестиугольник из нескольких десятков символов. – Посмотри на это шире. Неужели эта форма тебе ничего не напоминает?

Линда переводила глаза то на доску, то на профессора – больше всего она боялась именно его разочарования. В голове начала было формироваться цепочка взаимосвязанных слов: шестиугольник - октаэдр – химия – ковалентные связи… стоп, не туда. Речь ведь идет о шифре, причем от хакера, а значит здесь замешано что-то технологическое, но мексиканка никак не могла вспомнить, что могло иметь шестиугольную форму в снаряжении компьютерщика. Этот путь тоже вел в тупик, а значит оставалась лишь одна тропинка – в историю. В сознании мелькнул образ октаэдрической коробочки…

- Цилиндр Джефферсона!

- Нет, - ответ профессора быстро стер торжествующую улыбку с лица Линды, но по голосу она поняла, что очень близко. Уже спустя секунду аналогия изобретения сорвалась с ее языка.

- Криптекс, - удовлетворительный кивок заставил ее победоносно поднять сжатые кулаки вверх, но она вовремя спохватилась, опустив их. В конце концов, она сюда не за пятеркой пришла, а Себастьян лишь делает ей одолжение. Но на какое-то время происходящее напомнило ей о студенческих годах, когда вот точно так же она маниакально разгадывала загадки и доводила себя до исступления, если что-то не получалось. Старик тем временем поочередно указывал на ряды букв.

- Эти устройства использовали в Древней Греции и, в частности, Спарте - для военной переписки. Шифровка проводилась после подсчета столбцов и строчек, и взятия за основу одного из этих критериев. Ты наверняка и сама помнишь, как называется такой шифр.

- Да, ты как-то рассказывал о нем. Кажется, скитала?

- Именно так, скитала, - Себастьян довольно улыбнулся и, положив мел, направился обратно к столу. - Его довольно просто взломать и сам Эдгар Аллан По в свое время предложил наипростейший метод дешифровки – нужно просто использовать конус, имеющий переменный диаметр и перемещать пергамент с сообщением по его длине до тех пор, пока текст не начнёт читаться. Но думаю, ты можешь и сама быстро разобрать его в уме, теперь, когда вспомнила условия.

- Хм, попробую, - молодая девушка сосредоточилась на рисунке, а старик вернулся к проверке тетрадей.

– Как там Даниэль? Все еще бегает за тобой, как преданный пес?

- Ты знаешь, ему нравится такая жизнь, – ответила Линда, не отвлекаясь от занятия. – Он точно также как и я, мечтал об опасностях, смертельной угрозе и всех этих глупостях из киношных боевиков. Пускай резвится, пока есть шанс.

- Пока не попал за решетку, ты хотела сказать?

Линда обернулась. Ее ассистент и верный помощник, как и она, пережил очень многое. Эти отношения она также ценила, но старалась держать их на почтительном, «рабочем», расстоянии.

- Ему я не мать.

- И не подруга, – профессор вновь вставил вопрос в утверждение, как он любил это делать. Не сразу сообразив, что на это ответить, смущенная девушка снова вернулась к дешифровке.

- Лишние связи в моем деле не всегда идут на пользу.

Себастьян, кивнув самому себе, открыл ту тетрадь, которая ранее заинтересовала наёмницу. Спустя пару минут, Линда, разгадала шифр, удовлетворенно скомкав бумагу и сунув ее в карман.

- Удалось? Что там? - заинтересованный профессор вновь поднялся.

- Увы, никаких секретов, но, по крайней мере, я знаю, где его искать. Придется наведаться к Марио. Думаю, ты его хорошо помнишь, - итальянец некогда работал вместе с Себастьяном на раскопках в Европе, но семь лет назад раскрылись его махинации с продажей реликвий и с тех пор профессор больше не общался с ним.

- Старый «товарищ», значит. Ну, что ж… удачи. Или в «твоем деле» это слово не к месту?

Линда, уже поднимаясь к выходу, откликнулась.

- В «моем деле» лучше вообще поменьше слов.

Открывая дверь в коридор, она услышала вдогонку.

- Линда!

Мексиканка застыла. Седовласый мужчина тревожно смотрел ей вслед.

- Скоро день Благодарения, и я хочу провести его в кругу семьи. Мы оба ждем от тебя первого шага.

Задержавшись на секунду, она исчезла из аудитории. Снова. Себастьян еще долго глядел ей вслед, поглаживая тетрадь ее сына.