Крики в прихожей, из-под окончания, сквозь желудок в легкие, из них, раздирая гортань, из открывшейся кожи ужасы слышащих суша, глазами моля о прекращении ночи, очень-очень все мысли и взгляды сражаются с дверью к доверью тому, что за ней долгожданное удовлетворение. Смотрят, стучатся, звуки сквозь щели, а нет никого…
Окружающий мир существует лишь для того, для кого существует окружающий мир. Но окончание подрагивая, не дает задним физиологиям спать, им в танец, движением ведя на трение бурной реакцией внутренний мир несмиренных, слившихся в единое целое, не по своей воле, а как-то так, от рождения. Не было никого рядом, чтобы по-другому сделать.
И вот, бедная гортань вновь издает отзвуки мольбы, только с хрипотцой, отчасти пытаясь смиренно смолчать, но единое целое требует и, безнравственно, вновь зазвучало пение, умаление двери раскрыться.
И вдруг что-то происходит. Дверь, восхищенно услышанному, взвизгнула, в попытке подражать и отворилась. Вот оно! И задвигались жернова оконечностей, и запела фабрика внутренностей, и зажурчали уже ручьи приготовленности. Вот оно! Вот! А нет никого.