На фоне масштабных пожаров в Сибири, в Курганской области, которая весной сама стояла на пороге такой же природной катастрофы, лесники, занимающиеся в том числе тушением природных возгораний, уже почти год не получают зарплату. А составляет она всего 12 тыс. рублей. Не заплатили им и за ликвидацию майских возгораний, когда в регионе из-за сложной пожароопасной ситуации, действовал режим ЧС. Люди говорят, что когда заканчивается зарплата жен и взятые взаймы деньги, им приходится жить практически впроголодь.

В поселке Елошное Лебяжьевского района Курганской области около 20 сотрудников лесного хозяйства ОАО «Мокроусовский лесхоз» не получают зарплату с ноября 2018 года. Как рассказали Znak.com работники предприятия, из-за девятимесячной задолженности они находятся на грани выживания, а неоднократные обращения в прокуратуру, следственный комитет и инспекцию по охране труда не имеют никакого эффекта.

В ведомствах, по словам мужчин, их кормят обещаниями разобраться, а прокурорские представления о необходимости выплаты зарплаты снимаются после возражений самого руководства. «Прокуратура представление направляет, лесничество опротестовывает — и так уже несколько месяцев. Трудовая инспекция вообще не видит никаких проблем, и им плевать, что люди уже почти год сидят без зарплаты», — заявил нашей интернет-газете старший мастер участка Михаил. По мнению рабочих, прокуратуре не стоит надеяться, что долг перед рабочими предприятие погасит самостоятельно, ведомству следовало бы направить иск, арестовывать счета до погашения задолженности. «Но вместо этого проблему стараются не замечать», — говорят рабочие.

В чем кроются причины задержки зарплаты — лесникам не сообщают, объясняя все происходящее проблемами с документацией. По словам работников, они уже сообщали руководству, что пойдут в суд. Однако в лесхозе к этим словам относятся с пренебрежением. «Нам прямым текстом говорят: „Пишите куда хотите, наши юристы лучше“», — рассказал один из лесников.

По словам Михаила, в их ведении находятся все окрестные леса на расстоянии 60 километров.

«За 12 тыс. рублей нам приходится охранять леса, тушить пожары, выделять деляны и определять места для сбора „путинских дров“ (так в простонародье называют валежник. — Znak.com). Деньги не платят, а работы требуют все больше!» — говорит мужчина.

Мастер рассказал, что первоначально все было неплохо, деньги приходили вовремя, были премии за переработку. «Телефон спикал — деньги пришли, — говорит Михаил. — Но около двух лет назад начались первые проблемы. Сначала нам убрали все надбавки, затем деньги перестали приходить на карту, и их стали выдавать в кассе, а с ноября 2018 года платить перестали вовсе.

На работу доехать — заправится нужно, с собою пожевать тоже что-то приходится брать. Доходит до того, что приходится жену просить: „Дай денег, родная, на сигареты…“»

Лесники, чтобы выжить, одалживают деньги, ищут подработки, что в условиях вымирающего села сделать практически невозможно. Из-за задержек работники начинают увольняться. Так, весной этого года от них ушел тракторист, однако, даже уволившись, мужчина так и не получил расчет.

Хуже всего приходится молодым работникам, чьи жены не работают и находятся в декрете. Как рассказал Znak.com Владимир Чагочкин, сейчас у них в семье просто нет никаких источников дохода. По его словам, нет денег даже на еду, не говоря уже о том, чтобы собрать детей в школу.

Особенно огорчает работников тот факт, что весь апрель и май месяц они тушили пожары, но ни о какой премии речь даже не шла.

«Мы всю весну с „брызгалками“ (так лесники называют сельскохозяйственные опрыскиватели, закупленные в качестве огнетушителей, на деле ими невозможно сбить даже самый слабый огонь, но другой техники у них нет. — Znak.com) по лесам пробегали, ни копейки нам за это не заплатили», — говорит Михаил.

Хотя раньше, по его словам, за тушение лесных возгораний получали в два раза больше, чем обычно.

Офис компании ОАО «Мокроусовский лесхоз» расположен на пятом этаже ТЦ «Дом быта» в Кургане, однако в настоящее время, по информации справочной торгового центра, такой фирмы в перечне компаний-арендаторов уже нет: в кабинетах «Мокроусовского лесхоза» разместился «Петуховский лесхоз». Однако, по словам сотрудников ТЦ, там работают все те же люди.

Корреспонденту Znak.com на месте удалось застать руководителя компании ОАО «Мокроусовский лесхоз» Марка Аксельрота и его помощника. Но получить у них комментарии не удалось: в ответ на вопрос о причинах невыплаты денег рабочим, они заявили, что в Елошном у них никто не работает и платить там некому. Однако пояснить, почему людям до сих пор приходят платежные документы и задания от расположенной по этом адресу компании, в ОАО пояснить не смогли. А сам руководитель Марк Аксельрот заявил, что поговорить о ситуации не получится, и предложил направить запрос, спешно ретировавшись.

Как сообщили Znak.com в прокуратуре Курганской области, о ситуации с зарплатами в «Мокроусовском лесхозе» им уже известно. По информации пресс-службы надзорного ведомства, в отношении руководства предприятия возбуждено уголовное дело, однако за более подробной информацией порекомендовали обратиться в Следственное управление следственного комитета РФ по региону, которое ведет это дело.

В пресс-службе СУ СКР нашей интернет-газете сообщили, что уголовное дело возбуждено по статье 145.1 УК РФ («Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат»). По официальной информации следственного управления, в рамках расследования уголовного дела был наложен арест на имущество подозреваемых, однако, когда начнутся выплаты долгов по зарплате, в ведомстве сказать не могут.

Согласно данным системы СПАРК, «Мокроусовский лесхоз» был образован и поставлен на налоговый учет в 1996 году. Согласно данным ЕГРЮЛ, учредителем предприятия до сих пор выступает департамент имущественных и земельных отношений Курганской области. В качестве директора указан Сергей Павлов. Однако против его фамилии стоит примечание, согласно которому 23 апреля 2019 года в ходе проверки региональное УФНС признало эти данные недостоверными.

Между тем, по данным Росстата, с 2016 года 100% долей в лесхозе принадлежит «гражданам России», каким именно не уточняется.

Последний сводный отчет о финансовой деятельности «Мокроусовского лесхоза» в СПАРК содержит сведения за 2017 год. Тогда выручка организации составила 33,3 млн рублей (в 2016-м — 34,8 млн рублей), размер долговых обязательств увеличился с 7,5 до 12,27 млн рублей. Оборотные активы лесхоза оценивались в 18,5 млн рублей. В том же году лесхоз выполнил два контракта на поставку дров для Лебяжьевской ЦРБ (на 262,6 тыс. рублей) и Варгашинской ЦРБ (на 130,15 тыс. рублей). При этом ранее лесхоз выполнял контракты Курганского лесопожарного центра, Варгашинского лесничества, Варгашинского поселкового совета и департамента природных ресурсов Курганской области по тушению лесных и степных пожаров. Последний такой контракт был выполнен и оплачен в 2016 году.

В июне 2017 года ОАО «Мокроусовский лесхоз» заключил договор о залоге с банком ПАО «Уралсиб». Сумма залога в данных системы СПАРК не указана, однако, сообщается, что в залог лесхоз отдал 11 автомобилей (семь УАЗов, два ГАЗа, ВАЗ-2107 и Toyota Corolla).

Помимо этого, в Арбитражном суде Курганской области рассматривается дело о банкротстве «Мокроусовского лесхоза». Согласно данным из электронной картотеки суда, с соответствующим иском 22 марта текущего года обратилось УФНС по Курганской области. Поводом послужил долг в 898,9 тыс. рублей, накопленный предприятием по налогам и сборам. Налоговая служба требует ввести в лесхозе конкурсное управление сроком на два месяца. Слушания по этому иску стартуют 8 августа под председательством судьи Людмилы Поздняковой.

Марк Аксельрот, согласно данным системы СПАРК, руководителем ОАО «Мокроусоувский лесхоз» не является (возможно сведения еще не внесены в базу). На текущий момент времени он упоминается как директор ООО «ПФК Лес». Компания специализируется на распиловке и обработке древесины. Соучредителями этой структуры являются Сергей Мальцев (92,91% долей в уставном капитале) и Марина Богомолова (7,09%). Также Аксельрот является совладельцем ООО «Эверест», специализирующегося на управлении недвижимостью. Аксельроту в этой компании принадлежит 10%. Основным соучредителем выступает Илья Пермиловский, который владеет остальными 90% компании.

ОАО «Петуховский лесхоз», по данным СПАРК, был образован и поставлен на налоговый учет в 1993 году. Владельцем предприятия, по данным ЕГРЮЛ, по настоящее время, также выступает департамент имущественных и земельных отношений Курганской области.

В качестве директора фигурирует Александр Руденко — сын экс-главы Кургана Сергея Руденко.

Однако, по данным Росстата, в 2018 году предприятие было приватизировано и сейчас принадлежит «гражданам России», каким именно опять же не уточняется.

В 2017 году (данные за 2018 год и текущий период 2019 года отсутствуют) выручка компании увеличилась на 1,84% и составила 44,59 млн рублей. При этом совокупная долговая нагрузка предприятия два года назад выросла на 6,74% и составила 12,14 млн рублей. Оборотные активы этого лесхоза составляли 18,29 млн рублей.

До 2015 года лесхоз регулярно выполнял небольшие (от 14 до 52 тыс. рублей) контракты департамента природных ресурсов Курганской области по тушению лесных и степных пожаров.

В мае 2019 года «Петуховский лесхоз» проиграл в Арбитражном суде Курганской области судебное разбирательство с компанией «Мегаполис», которая требовала с предприятия вернуть 1,2 млн рублей по неисполненному контракту на поставку древесины. В 2015 году Арбитражный суд Брянской области обязал выплатить 6,8 млн рублей в пользу ФГБУ «Рослесинфорг». Что это за задолженность в доступных материалах арбитражного разбирательства не уточняется.

В окружении врио губернатора Вадима Шумкова Znak.com сообщили, что оба лесхоза являются частными предприятиями, и в настоящее время власти региона сами разбираются в сложившейся ситуации.

Источник: https://www.znak.com/2019-07-31/kurganskim_lesnikam_zanimayu...

Трудовые конфликты ЗабастКом: https://vk.com/zabastcom

Можно сказать, что 2,5 и даже 8 миллионов гектаров в год — не так уж и много: это приблизительно 0,31 (или 1,01) процента от общей площади лесов России, составляющей около 809 миллионов гектаров. Однако именно на долю пожаров приходится около 60 процентов от общего количества всего леса, ежегодно погибающего в России, а в Сибири — около 80 процентов.

Лесные пожары уже многие годы остаются главной причиной введения режима чрезвычайной ситуации в регионах страны. Ежегодно при пожарах гибнут до нескольких десятков человек, сгорают или получают значительные повреждения сотни, а иногда и тысячи зданий.

Например, в этом сезоне площадь сгоревшего леса уже приближается к 7 миллионам гектаров. По данным ФБУ «Авиалесоохрана», на конец июля пожарами было пройдено более 6,8 миллиона гектаров.
По данным на 31 июля, самая значительная площадь была поражена пожарами в Якутии — 2,53 миллиона гектаров, на втором месте — Красноярский край, 1,65 миллиона гектаров. Учитывая, что общая площадь природных пожаров (это по преимуществу лесные пожары, но не только) в России может варьироваться от 5 до 15 миллионов гектаров в год, сегодняшняя ситуация не выглядит слишком катастрофической.

Однако общественное восприятие того, «много» или «мало» горит леса, варьируется от года к году, причем далеко не всегда в зависимости от абсолютных значений площади, пройденной огнем.
Например, в 2003 году в России огонь распространился почти на 12 миллионов гектаров леса, а в 2010 году, который воспринимался как катастрофический с точки зрения интенсивности пожаров, площадь лесов, пройденная огнем, составила 3 миллиона гектаров.
Дело в том, что влияние на людей могут оказывать даже пожары, находящиеся довольно далеко, на расстоянии в сотни, а иногда и более тысячи километров.
Так, в 2016 году были сильные пожары в тундре на полуострове Ямал. Они проходили вдалеке от населенных пунктов, их не учитывал Рослесхоз. Но достаточно было измениться ветру, чтобы дымовой шлейф от этих пожаров на пару дней накрыл Москву.

Что происходит с лесом после пожара?

Лесные пожары делятся на низовые и верховые: в первом случае горит только подстилка, напочвенный покров, подрост и подлесок, а во втором случае огонь распространяется и по кронам деревьев.

Верховой пожар выглядит наиболее страшно и впечатляюще и всегда наносит древостоям значительный ущерб. Однако наиболее чувствительные к термическому воздействию части деревьев — корни. Иногда могут остаться целыми кроны, а стволы — быть едва обожжены, но если огонь заглубился в почву и сильно повредил корни, то деревья, как правило, гибнут. Кроме того, и сами деревья различаются по степени пирогенной устойчивости. Например, самая выносливая к пожарам среди хвойных пород — сибирская лиственница. Она растет в районах, где пожары бывают регулярно, и за миллионы лет наиболее приспособилась к воздействию огня. Менее устойчива сосна, еще чувствительнее — кедр.

Наименее устойчивые к воздействию пожаров — это ель и особенно пихта. У них тонкая кора, поверхностное расположение корневой системы — в еловом или пихтовом лесу хорошо видны мощные корневые лапы. Они гибнут в первую очередь, даже при низовых пожарах слабой интенсивности горения. Кроме того, у них кроны расположены практически до самого низа, и по веткам огонь легко уходит вверх, превращаясь в верховой пожар.

Очень многое зависит и от конкретного месторасположения, даже если взять два дерева одной и той же породы, одного и того же диаметра. Если одно из них находилось, например, в окружении куртин хвойного молодняка, то оно, скорее всего, погибнет. А если другое росло отдельно от прочих деревьев, кустарников и подроста, то у него гораздо больше шансов выжить.

Наконец, лесорастительные условия и рельеф местности в значительной мере влияют на то, как меняются тип и сила пожара. Если, например, деревья растут на песке или песчаных почвах, то пожар не уйдет в почву, а если дерево произрастает на почве с глубоким слоем подстилки, которая высохла и способна к горению, либо даже на каких-то торфяниках, огонь будет уходить вглубь. Переходу низового пожара в верховой способствует горная местность — на крутом склоне языкам пламени проще уйти в кроны. И так далее.

Что происходит с лесом после пожара, зависит от почв, от того, какие деревья росли здесь раньше. Например, наиболее распространенные лиственные породы в Сибири — береза и осина. Осина очень хорошо приспособлена к пожарам. Там где погиб осинник, он вырастает снова из корневых отпрысков. Если, например, до пожара в составе древостоя осины было всего 10 процентов, то после пожара ее количество в послепожарном молодняке может возрасти до 50 процентов, потому что она гораздо лучше, чем береза, приспособлена к вегетационному распространению от почек на корнях.

Среди хвойных пород лучше всех к восстановлению после пожаров приспособлена сосна, особенно если рядом сохранилась стена живого леса. За сосной идет лиственница.

Хуже всего восстанавливаются ели и пихты. Это связано с их физиологией — сеянцы темнохвойных пород лучше всего растут под пологом леса, при затенении, так как в первые годы жизни они плохо переносят очень яркий свет.
Вот если их территорию сперва «захватили» березы и осины, то затем под их пологом могут снова вырасти молодые ели и пихты. То есть восстановление темнохвойных пород, как правило, идет через смену пород.
Срок восстановления лесов зависит от очень многих факторов: климатических условий, экспозиции склонов, высоты над уровнем моря, плодородия почв и других показателей. Например, на севере Сибири (Якутия, Эвенкия) сосне или лиственнице, чтобы вырасти во взрослое дерево, как правило, требуется не менее 100 лет. А где-то на юге Сибири оно может вырасти во взрослое растение и через 60-70 лет. Соответственно для восстановления лесов северной тайги, где сейчас бушуют очень сильные пожары, может не хватить и целого века.

Насколько это естественный процесс?

Чиновники часто говорят, что лесные пожары — это естественный, природный процесс и поэтому не стоит пытаться его контролировать, тратить ресурсы на тушение и так далее. В этих словах есть доля правды, но есть, однако, и лукавство.

Ученым действительно известно, что огонь — это неотъемлемый фактор биоразнообразия лесов. В Северной Америке, в Австралии есть растительные сообщества с очень короткими межпожарными циклами. Пожары там проходят на одной и той же территории каждые 10-20 лет.

Вспомним о том, что экосистемы тропических и северных лесов значительно отличаются друг от друга. В тропиках круглый год стоят высокие температуры и высокая влажность, практически вся органика там быстро перегнивает, превращаясь в почву, и никаких запасов горючих материалов при этом не формируется. А вот в северных, бореальных лесах Северной Америки и Евразии, где не происходит столь быстрого разложения органической массы, накапливаются достаточно большие запасы горючих материалов. Поэтому пожары на этих территориях случались сотни, тысячи и даже миллионы лет назад.
Иногда даже приходится слышать, что намеренное предотвращение пожаров приводит к тяжелым последствиям, поскольку в лесах накапливалось много растительного горючего материала, и когда в конце концов пожар происходит, то он принимает катастрофические масштабы.

В этой связи часто вспоминают о крупном пожаре в Йеллоустонском национальном парке, который якобы произошел через несколько лет после того, как там приняли политику «нулевой терпимости» к пожарам. Однако на самом деле предыстория этого пожара была несколько иной.
До конца 1960-х годов сотрудники парка старались сразу тушить любые возникавшие очаги огня, но затем действительно было решено поменять правила и «разрешить» небольшие пожары — для поддержания здоровья экосистем. Кончилось это тем, что в 1988 году несколько таких «контролируемых» пожаров соединились в один и произошла катастрофа — выгорело 3,2 тысячи квадратных километров, погибли два человека.
После этого было принято решение намного жестче контролировать огонь. Стало понятно, что пускать ситуацию на самотек нельзя, так как это чревато большим ущербом.

Но дело не только в этом. Те, кто говорят об «обычном» характере лесных пожаров, забывают, что если раньше они возникали исключительно из-за молний, то сегодня присутствие в лесу или рядом с лесными массивами человека с его хозяйственной деятельностью повышает шансы на возгорание во много раз. Прежде естественный интервал между пожарами в светлохвойных лесах Сибири (сосновых и лиственничных) составлял примерно от 20 до 50 лет. Существовали территории, которые могли гореть раз в 100 или даже в 150 лет, — это заболоченные местности, например, в Западной Сибири с ее густой гидрологической сетью.

Но сегодня из-за изменений климата и особенно из-за деятельности человека пожарный интервал во многих лесных районах сократился до 5-15 лет. И дело не только в том, что человек напрямую провоцирует возгорание, бросая окурки, разжигая костры или выжигая весной сухую траву. Люди своей деятельностью в принципе очень сильно меняют природную среду.

Например, леса вырубают для лесозаготовок, для добычи полезных ископаемых, для строительства дорог, а любая вырубка сегодня буквально завалена органическими остатками — готовым материалом для пожара. Риск возгорания сильно растет. Объем брошенных порубочных остатков может достигать на сплошнолесосечных вырубках в Сибири до 100 кубических метров на 1 гектар. Это приводит к развитию на них очень сильных низовых пожаров, которые крайне сложно остановить.

Можно ли не тушить?

В 2015 году, после лесной реформы, все леса были поделены на зоны, в которых тушение пожаров было обязательным, и зону мониторинга, где решение, тушить пожар или нет, остается на усмотрение местных властей.

В советские годы, особенно в 1970–80-е годы, пожарные службы пытались бороться со всеми лесными пожарами, даже в Сибири и на Дальнем Востоке. Рассказывают, что в некоторых случаях в тайгу вертолетами забрасывались бульдозеры и иногда тушили даже оленьи пастбища. С тех пор финансирование лесной отрасли снизилось более чем на порядок, и после пожаров 2010 года стало ясно, что денег в бюджете страны на борьбу с пожарами в природной среде катастрофически не хватает.

Именно тогда Рослесхоз дал задание своим отраслевым институтам (академические институты к этому отношения не имели) распределить все леса страны на зоны контроля и зоны активного тушения.

Южные районы, где находится большое количество населенных пунктов, отнесли к зоне активного тушения, где в обязательном порядке необходимо тушить все возгорания. Остальные, менее освоенные территории были отнесены к зоне контроля. Сложно сказать, какие именно критерии при этом использовались.

Дело в том, что далеко не везде в зону контроля включили нетронутую тайгу. В нее, например, попала масса населенных пунктов в Эвенкии, в Якутии, в Иркутской области, на Камчатке, в Тюменской области. Там ведется хозяйственная деятельность — идет заготовка древесины, добыча полезных ископаемых.

Но бороться с огнем на этих территориях сегодня необязательно — решение остается на усмотрение местной власти, точнее, комиссий по чрезвычайным ситуациям. По закону, они должны начинать тушить, если огонь подойдет к месту проживания людей ближе, чем на пять километров. Но зачастую власти на местах просто не располагают для этого достаточными средствами.

Например, у нас уже не первый год сильно горит Эвенкия. Она практически полностью находится в зоне контроля. Но при этом на юге Эвенкии заготавливают древесину, ведется разведка и добыча полезных ископаемых, там проходит нефтепровод Тайшет-Куюмба, проложены дороги, живут и работают люди. При этом в советские годы на юге Эвенкии, в поселах Байкит и Ванавара, располагались авиаотделения, на которых в пожароопасный сезон размещалось не менее 30 человек отлично подготовленных парашютистов-десантников. Сейчас этих профессиональных лесных пожарных там нет.

Поэтому те, кто говорят, что зоны контроля — это «очень отдаленные районы, где и дорог нет, и людей нет», лицемерят. По факту с этих территорий люди получают прибыль — там заготавливается древесина, оттуда идет пушнина, оттуда начали качать нефть. Но когда надо позаботиться об этих лесах, то ни у региона, ни в целом у государства на это нет средств.

Как управлять огнем?

Распределение на «зоны контроля» и «зоны активного тушения» должно быть пересмотрено. Это не значит, что надо просто сдвинуть границы к северу или как-то их поменять территориально. Необходимо поменять сам подход к защите лесов, начать заниматься тем, что на Западе называют fire management — управление пожарами.

Сейчас мы условно поделили леса на две части, одну из которых при планировании защитных мероприятий практически полностью игнорируют. Но ведь эти части не разделены стеной и никто не гарантирует, что процессы, происходящие в зоне контроля, никак не повлияют на другую зону.

Масштабные пожары происходили в Сибири и ранее, в том числе уже в этом веке. Но раньше бóльшая часть дыма от сибирских пожаров уходила в Арктику. В этом же году, вопреки сложившейся за много лет ситуации, дым от пожаров переместился на запад и юго-запад. Поэтому в этом году о пожарах уже знают все, ведь все дышат этим дымом, хотя это дым от пожаров, расположенных в «зоне контроля». Области с повышенной концентрацией угарного газа в атмосфере в районе интенсивных лесных пожаров на юге Сибири.

У государства в лесу должны быть свои профильные специалисты — лесники и лесничие. Но в 2006 году с принятием нового Лесного кодекса была упразднена служба, работавшая десятилетиями, и тысячи лесников, которые следили за состоянием лесов, профилактикой пожаров, контролировали вырубку древесины, попросту уволили.

Сегодня леса в России охраняет примерно столько же работников лесного хозяйства, сколько в Белоруссии, — 18-20 тысяч человек.

В США и Канаде никто не делит штат или провинцию пополам и не говорит: эту половину тушим, а эту — нет. Везде есть лесники, обязанные держать ситуацию с пожарами под контролем: гасить мелкие очаги, следить, чтобы в лесу не скапливался горючий материал, вспахивать противопожарные полосы. Они могут даже проводить контролируемые выжигания растительности для профилактики крупных пожаров или улучшения условий лесовосстановления. То есть за лесом должны следить специальные люди, наделенные полномочиями решать, как им лучше всего держать ситуацию с пожарами под контролем. Работая на местах, они сами определяют, где у них есть надежные естественные рубежи для огня, и оперативно приступают к тушению, если огонь эти рубежи перешел.

Конечно, и в США, и в Канаде возможны катастрофические события. Наши чиновники любят говорить: мол, смотрите, американцы не смогли удержать ситуацию с пожарами в Калифорнии под контролем. Но нужно понимать, что в Калифорнии в прошлом году сложились экстремальные погодные условия: ветер Санта-Ана, дующий со скоростью 40-60 километров в час, в момент раздувает малейший очаг возгорания.

У нас же сегодня нет ничего экстраординарного: пожары в Эвенкии и в Якутии распространяются медленно, изо дня в день. Именно потому, что в свое время их никто не задушил в очаге, они за недели, за месяцы распространились на огромные территории. Большая проблема состоит в том, что у нас в Сибири и на Дальнем Востоке сегодня фактически не финансируется лесоустройство. По законодательству, его должны проводить каждые 10 лет. Специалисты-лесоустроители должны приходить в леса и смотреть, что выросло, что погибло, и в том числе оценивать риски возникновения и развития пожаров.

Но сегодня в стране, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, очень много районов, где лесоустройства не было 20-30 лет, а иногда и более. Поэтому структуры государственного управления очень плохо владеют ситуацией, и не знают, каких "сюрпризов" ждать от тайги.

Статья

Первый график за Хабаровский край, не нашёл такого же наглядного за мой Край. Но в общем можно и его взять, площадь Хабаровского в три раза меньше, так что грубо умножаем на 3. Как мы видим, колличество и площади пожаров в среднем держатся на одном уровне, пики (ближе к 1млн. гектар) приходятся в среднем каждые 10 лет, очередной пик как раз приходится на этот год. Погода не постоянна, обыденные, вечные дожди для этого времени на северах Края, в этом году дали сбой и вот как, за последнии две недели, почти ни капли. Тайга старая и имеет свойство самовозгораться, почему это не поджег объясню далее.

https://www.greenpeace.org/russia/ru/news/blogs/green-planet...

Вот вечный враг любого промышленного прогресса Гринпис, доказывает что с 2017 у нас на государственном уровне верный учёт пожаров идёт, надо же, сам удивлён, явно Путин их подкупил:). Даже по этим данным общее количество в 3млн. гектар(Якутия, Иркутская область и Красноярский край) пожаров в Сибири это нормально и даже очень мало в сравнении с их статистикой.

2. В чем причина возгораний?

Причин может быть несколько: самозгорание, умышленный поджег, не осторожное обращение с огнём. Разберём каждую:

Самовозгорание бывает от сухой погоды и тления перегноя, а так же от гроз. Тоесть общая причина погода, что в моем Крае как раз и является основной причиной.

Почему я так считаю? Поймёте сейчас:

Умышленный поджег и неосторожность отдыхающих и не только, тоесть в общем человек, отметается 100%. Это вам не центральная Россия и не Юг Сибири с развитой инфраструктурой, это та именно тайга в приполярной зоне, где летом топи и полностью непроходимые места. Чтоб к местам пожаров дойти, доехать попросту нереально, у вас уйдёт не один сезон, единственный вариан перебежками, этапами, вначале по рекам в июне добраться до Ванавар или Туры, но потом ещё месяц другой уйдёт пешком по полному бурелому и болотам идти. Дорог там нет, ни лесных, ни вообще каких либо. Это край цивилизации от слова совсем. Естественно никаких вырубок там не ведут, лес от туда просто не вывезешь, все что туда доставляется из техники там и остаётся, доставка стоит дороже в несколько раз этой техники. При этом повторюсь ее можно доставить только один месяц в году на судах.

Если уж и думайте,что это китайцы или наши злодеи нам тайгу жгут,то вы очень сильно ошибаетесь. Единственный возможный способ Ее там поджечь(именно очаги которые сейчас горят) это с вертолета скинуть коктейль Молотова… Но как понимаете все площадки вертолетные там на учете, да их там в зоне доступности то всего две.

3. Почему не тушат?

Все малые и близлежащие от цивилизации очаги, скажу вам сразу, тушат. Летают вертолёты, забрасывают пожарных, летают самолеты сбрасывают воду. Не тушат именно вот этот большой очаг на краю вселенной, который от Красноярска в 500-600 км. Это не выгодно, во первых, лес там никому и никуда не впился. По сути не реально и не возможно, во вторых. Ни каких аэропортов рядом и самолетов всего мира не хватит потушить участок 100 на 100 км. Не угрожает поселениям и людям в третьих. В конце статьи выложил расчеты на тушение, сколько сил и средств на сие дело надо потратить.

4. Почему пожары это естественно и даже полезно для лесов?

ВТОРИЧНАЯ СУКЦЕССИЯ или естественное возобновление лесов после пожара

Да, процесс (пожар и возобновление леса после него) естественный, но категорически неверно про ВСЕ леса писать одинаково.

Сходное есть в Канаде и Скандинавских странах, и там да, проводят регулируемые выжигания, как раз чтобы уменьшить запасы лесных горючих материалов и пресечь возможность неконтролируемого распространения огня, если ЛГМ накопится очень много.

А так - да, с точки зрения сохранения видового разнообразия - именно так: многие виды могут существовать только на определённых стадиях восстановительной сукцессии и не встречаются в старовозрастных коренных и условно-коренных лесах, поэтому умеренное прохождение пожаром (умеренное!) - фактор, ПОДДЕРЖИВАЮЩИЙ разнообразие.

Ещё и привнос доступных минеральных "удобрений" - золы. Для бедных и кислых почв тайги это очень большой плюс. И опад травянистых, поселяющихся на ранних стадиях возобновления, и вторичных мелколиственных пород - берёз и осины - в сравнении с кислым опадом хвойных, - он гораздо более благоприятен для роста и развития молодых растений тех же кедров и пихт, что пойдут в возобновлении.

Проводили анализы почв - величина pH падает на 1 и даже 1,5 единицы, как только хвойные выходят в верхний ярус! Сразу пропадают десятки видов травянистых, разнообразие видов уменьшается очень и очень существенно. Но как раз восстанавливается коренной лес...

В темнохвойном лесу практически невозможно возобновление под пологом коренного леса без нарушенных участков (вывалов ли, пожаров - где бы бы "снят" тот толстый моховой покров, который не даёт пробиться проросткам первого года). Поэтому по слабому пожару идёт массовое возобновление, иногда даже без смены пород обходится, сразу коренные восстанавливаются..

И да, уже понятно, что именно периодический пожар - фактор естественной эволюции хвойных лесов (бореальных), без которого они бы вообще не сформировались так, как есть.

Так что матушка природа сама себе чистит от старого больного леса и этот процесс в наших масштабах обуздать получится не в это столетие точно…

5. Так с чего весь крик «горим, горим!»?

Расшатывание лодки как под губернатором Края, кстати как раз и митинг в Красноярске об его отставке организовали на днях. Так и подкоп под власть в целом

Дополнение от Ирины и Романа Дубакиных: расчёт сил и средств на тушение

Давайте выдохнем, отключим эмоции и панику, включим логику и просто посидим, подумаем и посчитаем. Тем более, что считать мы все умеем, беспристрастно анализировать информацию тоже.

Итак, что у нас на повестке дня? Горит 1.5 млн гектаров леса. (По новым данным 3 млн, но мы будем оринтироваться на 1.5, которые были ещё вчера, если что, умножим потом на 2). В тушении пожаров такого масштаба участвуют самолёты ИЛ-76, находящиеся на вооружении ВВС Рф. Чтобы понять, как этот самолёт выглядит, можно ввести его название в поисковик, либо представить себе пассажирский самолёт. Т.е. он большой. Т.е. ему нужна полноценная взлётно-посадочная полоса.

Далее. Если посмотреть карту, мы увидим, что ближайший аэропорт находится на расстоянии 700 км. от очага. Лететь в один конец 1 час. Туда/обратно соответственно 2 часа и 1400 км. Т е. представляем, что этот самолёт долетает из аэропорта до горящего леса за 1 час, сбрасывает воду, тут же разворачивается и летит 1 час обратно. Садится, его заправляют топливом и водой и он по новой вылетает в зону очага.

Сразу вопрос: как обеспечить в ближайшем аэропорту непрерывные взлёт/посадку/заправку хотя бы 10 таких самолётов? Там постоянно (непрерывно) должны курсировать машины с цистернами с водой. Воду в таких обьёмах тоже нужно где-то взять ,обеспечить подьезд огромных цистерн к самолётам. Представляем себе бесконечный поток цистерн, везущих воду (откуда? Ну да ладно, допустим). Если мы хотим поскорее потушить пожар, всё должно будет работать 24 часа в сутки.

Теперь, сколько воды за один раз может доставить в зону пожара 1 самолёт? Один ИЛ-76 доставляет за одну ходку 40 тонн воды. Для такого пожара - это капля в море. Учтём, что не вся вода из этих 40 тонн будет участвовать в пожаротушении, часть испарится, так и не долетев до земли (в этом и заключается одна из серьёзных сложностей в ликвидации лесных пожаров).

Не забываем про плохую видимость в зоне пожара - в любом случае будут жертвы со стороны экипажа (если нас это волнует).

Так вот. У нас есть 40 тонн воды, 1.5 млн гек, 10 самолётов, 2 часа дороги и 1400 км. Смотрим расход топлива 1-го ИЛ-76, производим несложные арифметические вычисления и получаем следующее.

Потребуется 6 месяцев (полгода) НЕПРЕРЫВНОГО курсирования 10 таких самолётов (24 в сутки, 7 дней в неделю), чтобы потушить 1.5 млн гек. в ИДЕАЛЬНЫХ условиях (нет ветра, нет повторных возгораний и т.д.)

Даже если создать идеальные природные условия, даже если найти людей для полётов 24 в сутки 7 дней в нед., менять этих людей по мере их гибели, За ПОЛГОДА лес либо сгорит, либо пожар самоликвидируется, как это всегда бывает в дикой природе.

Ну и финансовая сторона вопроса. Рассчитана тоже в домашних условиях, все данные по расходу топлива, заправке и т.д в открытом доступе.

На спасение 1,5 миллиона гек будет потрачено 50 миллиардов руб. Стоимость 1.5 млн гек. леса составляет 5 миллиардов руб. В 10 раз дороже.

Что получается? Полгода (до января) непрерывных полётов, огромные финансовые затраты, людские жертвы - и пожар всё равно потушит снег, который в Сибири выпадет раньше?

Что же делать простым обывателям, которые искренне переживают и негодуют из-за бездействия властей? А ничего не делать! Это природный катаклизм, естественный отбор. Понять, что с тем же успехом мы можем негодовать по поводу землетрясений, тайфунов, наводнений и т.д. Это ничего не изменит. Так было, есть и будет, независимо от того, нравится нам это или нет. Кстати, если почитать местные паблики - там всё спокойно. Люди пишут, что такие пожары случаются каждый год, но почему-то именно в этом году из ситуации раздули не пойми что.

Как вариант профилактики лесных пожаров - можно создать народные леснические дружины и дежурить в Сибири летом. Кто готов записаться?

И еще немного информации о том как с лесными пожарами обстоят дела за большой лужей:

Берем статистику: Красноярский край, на 30.07 горело 1 042 434 га, это 10 424 км². Площадь Красноярского края составляет 2 340 000 км². Т.е. горит примерно 0,44 % от всей площади края.

Теперь перейдем к "зато у вас негров линчуют".

Провинция Альберта в /Канаде: сгорело более 800 000 га леса (https://www.macleans.ca/news/canada/c.../), это 8 000 км². Площадь Альберты 661 848 км², т.е. сгорело около 1,2 % от всей площади. Посерьезней, чем в Красноярском-то крае, не?

Далее переместимся в Аляску:

Горит около 2 060 000 акров, т.е 8336 км². Площадь Аляски 1 717 854 км², т.е. горит 0,48 % от всей площади. Т.е. видимо там тоже пытаются скрыть следы вырубки леса китайцами?

Далее по поводу целесообразности тушения тем, кто немного знает английский, вот вам ссылочка на факты о лесных пожарах, с сайта публичного информационного центра Аляски:

https://www.alaskacenters.gov/trip-pl...

Тем кто не знает английский, я перевел:

"В определенные периоды во время сезона пожаров лесные пожары могут быть настолько распространенными по площади, многочисленными или горящими при такой высокой температуре, что их трудно потушить.

Огонь является естественной частью экосистемы Аляски. Выявлены многие положительные стороны пожаров. Усилия по подавлению огня иногда более разрушительны, чем сам лесной пожар. Огонь является частью естественного экологического цикла, настолько же, насколько потенциальным разрушителем жизни, имущества и ресурсов.

В отдаленных и ненаселенных районах ведется наблюдение за пожарами, чтобы удостовериться, что они не будут неконтролируемо распространяться в районы, где они могут угрожать жизнь или развитию человека."