Продолжение тяжёлой истории судьбы советского военнопленного из Кустаная - Сергея Воропаева.
Их оставили умирать.
1 января 1945 года.
«С Новым годом! С новым счастьем! - поздравляют друг друга добрые люди. А мы? Правда, я тоже поздравил своего соседа, с которым мы уже спим на одной койке. Сейчас большинство людей в нашей комнате спят по 2 на одной и по 3 на двух койках, ибо мороз в комнатах неимоверный»
Холодный, промёрзший лазарет. Угля не дают. Чёрная маленькая печурка, уже полмесяца стоит в бездействии. На койках укутавшись в лёгкие простыни одеяла, по двое по трое лежат окоченевшие от холода люди. Люди которые задыхаясь и отхаркиваясь от туберкулёза, стараются сохранить тепло в этом жутком фашистском склепе. Ноги коченеют, руки прячутся больными куда то в глубь кровати, подальше от жуткого холода. Желудок высохший наверное от голода месяца три тому назад, воет как голодный волк в промёрзшем лесу. Блохи и вши перескакивают между кроватей от человека к человеку также выживая, как и их хозяева, ползая по промёрзшим телам узников ища тепло.
О чём думали люди в этот момент в этом покинутом всеми лазарете даже представить страшно. Голод, холод, страх, не выдуманный страх перемешанный мечтами о свежем хлебе и мирном Киеве, Москве, Калуге и любом прочем городе где сегодняшнего узника ждала семья и дом. Такие мечты пересиливали страх. Ночь сменялась днём. День сменялся ночью, а лазарет всё стыл вместе с людьми. И каждый день - смерть, смерть, чужая смерть, смерть соседа, и завтрашняя твоя. И так день за днём, день за днём.
Но была и радость. В этом жутком месте люди как могли праздновали Новый год. Поздравляя друг друга и надеясь на всё самоё наилучшее выживая в самом наихудшем.
Узники лагеря Ламсдорф. Фотография сделана ещё до освобождения лагеря.
Фашисты боялись. Они знали, если Красная армия возьмёт Варшаву придётся бежать. Придётся гнать всех живых работоспособных пленных на запад в другие лагеря. В фашистской Германии их было много. «А если Красная армия дойдёт до Берлина?» - многие фашисты думали и об этом.
Воропаев догадывался, что когда свои будут уже рядом - фашисты уйдут, а их бесполезных, больных, полумёртвых людей оставят здесь. Это пугало многих. Потому что фашисты следов не оставляют. В лучшем случае их ждал старый, не удобный, знакомый шахтёрский барак где они окоченеют на смерть. В худшем их ждала яма с трупами куда их заживо сбросят. Выбор был не велик.
17-18 января 1945 года - Красная армия с тяжёлыми боями овладела Варшавой и восточной Польшей. Финал был близок.
28 января 1945 года.
«Ужасно, страшно, ужасно. Чего я так боялся лёжа в госпитале, то произошло. Решили туберкулёзных больных свести а свалку. Блок «А» - участок лагеря в количестве 8 бараков, обнесённых проволокой. Барак содержит 5 комнат. В комнате помещается 50-60 больных. Вместо коек стоят складные нары (трёхъярусные). На нарах накидали на мелко перетёртую стружку матрацы. Одеял нет. В огромном количестве лазят блохи, клопы и порядочное количество вшей. Полы совсем не моются, окна в большинстве своём выбиты, вместо стёкол вставлена фанера или картон, отчего в комнате полумрак. Печка стоит небольшая, железная, но топлива не дают. Народ ослаб, некоторые не поднимаются, помирают в большом количестве. Сегодня вывезено две подводы. Все надежды на приход своих. В противном случае грозит голодная смерть. Ужасно. Сосёт желудок. Сергей»
Опасения фашистов подтвердились. Пришлось уходить и уходить очень быстро. Всех трудоспособных военнопленных фашисты по распоряжению командования отправили «маршем смерти» на запад. Их трудовая пленная сила не должна была пропасть, об этом они пеклись в первую очередь. Фашисты оставили в лагере около тысячи с лишним больных. И как опасался Сергей всех оставшихся узников перевели в старые шахтёрские бараки. Многие пленные помнили эти обшарпанные строения по страшной работе в шахте. Для охраны узников и сопротивления Красной армии в Ламсдорфе осталась охрана и многочисленные надзиратели. Они с прежней силой не давали узникам житья. Неизвестно кому повезло больше, оставшимся больным или тем кого фашисты угнали на работы в Германию. В реальности не повезло всем.
«Марш смерти» представлял собой что - то ужасное. Измученные, обездоленные и обессиленные люди огромной колонной под надзором фашистов шли около 300 километров фактически без остановок. Многие умирали в пути. Тех кто не мог идти фашисты убивали на месте. Поэтому люди старались ползти, двигаться, полу прихрамывая, еле как, но двигаться. Слабые на других шахтах и производствах фашистам были не нужны. Выжившие узники после перегона вновь принимались за работу, добывая уголь или строя заградительные укрепления для нужд третьего рейха. Этих людей освободят только в самом конце войны. И многие из них не увидят ни победы ни родного дома.
Условия в бараках были ещё хуже чем в лазарете. Бараки походили больше на полуразрушенные здания, где из всех щелей дул холодный январский ветер. У фашистов даже в мыслях не было дать баракам уголь хоть для малейшего отопления. Температура на улице и внутри барака не отличалась ничем. Одеял не было. Не было и матрацев. Узники спали на голых холодных досках, попревычке засыпая вместе для сохранения тепла. Блох и вшей несмотря на мороз стало ещё больше. Всё кишело этими мелкими паразитами. Было плохо. Было ещё хуже чем раньше. Когда же появится та черта, через которую советский военнопленный не сможет перешагнуть?
Фашисты издевались. Все понимали что их сослали сюда умирать. И фашисты только ждали новых трупов и жертв. Ждали когда один из узников перестанет дышать и его тело превратится в холодный, недвижимый камень. Сколько вытерпели эти люди за время нахождения в Ламсдорфе. Сколько вытерпел Сергей за почти трёхлетние пребывание в лагере. Шахту, палки надзирателей, страшный труд, голод, избиения, снова голод и снова палки - и этот круговорот насилия в лагере никогда не прерывался и не прекращался. Для узников этот круговорот не имел ни начала ни конца. Он был вечен. Но они терпели. Они ждали своих, они верили что Красная армия придёт и освободит их. И Советские части стояли уже совсем рядом с Ламсдорфом. По ночам узники слышали, как советская артиллерия грохотала где - то в дали, небольшими хлопками, очень близко. Они надеялись на спасение. Но Красная армия освободит лагерь лишь через два месяца. А пока советских военнопленных ждал — голод. Они были знакомы с ним. В большей или меньшей степени голод бы с ними всегда. Но теперь их ждал измор.
Голод.
6 февраля 1945 года.
«Дорогой мой, вопиющий голос в пустыне. Я стою, кажется, уже на пороге смерти. Я уже не располагаю на жизнь. Десять дней не имею крошки хлеба во рту. На пол - литра, временами литр травянистого супу не в состоянии двигать мою кровь. Силы с каждым днём падают. Качает на ходу. А гром артиллерийского раската, временем пулемётная дробь слышны вблизи. Говорят в пяти - трёх км. стоит передовая. О! Боже как жаль, так близко родные братья, которые несут свободу и вдруг смерть, голодная смерть. Вокруг нас гремит. Образовался какой-то волшебный круг, на площади которого Ламсдорф С-318 лагерем. Центром лагеря является кухня, вокруг которой всё вращается и гибнет от пуль фашистских злодеев. Во время моего пребывания человек 10 было пристреляно за пикировку на кухню, но голодный люд не обращает на это внимание. Одного пристрелят, другой лезет. Голод, страшный голод. Не знаю, придётся ли ещё взять карандаш в руки, возможно, попаду под пулю или уже не в силах буду подняться. Жаль в последние часы перед свободой и придётся погибнуть»
Лагерь опустел. Рассчитанный на 200 тысяч человек Ламсдорф казался пустыней в которой выживали остатки военнопленных. Совсем рядом в 5-3 километрах от лагеря шла линия фронта. От артиллерийских атак бараки дребезжали. Как же было больно умирать под эти громыхающие звуки свободы, зная что до освобождения осталось совсем чуть-чуть. Зная что голод, который в лагере начинал превращаться в нечто ужасное и бесчеловечное заберёт их и превратит в вечных узников лагеря Ламсдорф. Торчащие рёбра, худые бледные лица, кожа обтягивающая кости так, что казалось она должна была порваться от острых костей - вот во что голод превращал обыкновенного человека. Он превращал его в безвольное существо, тратившее всю свою энергию на поддержание собственной жизни и ни на что больше. Сергей Воропаев и его сотоварищи уже фактически не вставали с нар. Каждая попытка пройтись по бараку у узников заканчивались головокружением. Слабые ноги похожие на спицы уже не держали тела в ровном положении. Еда из бараков исчезла. Фашисты давали лишь слабый травянистый бульон, разбавленный водой. Каждому узнику по чашке. И больше нечего. Пленные забыли что такое хлеб, а о картофеле уже никто и не вспоминал. Только в голодных мечтах и снах узники видели еду до которой они боялись дотронутся. Во сне они видели свой дом, они сидели за своим домашним столом и ужинали с семьёй. Они жили, жили по обыкновенному, как вдруг какой-нибудь надзиратель будил их звуком кастрюли с ненавистной травянистой водой. Они просыпались и оказывались в своей жуткой реальности в которой не хотели оставаться. Сон был их реальностью, а барак - жутким кошмаром.
Фашисты выбрасывают из повозки трупы узников лагеря.
Всё в лагере крутилось вокруг кухни. Голодные до полусмерти военнопленные каждую ночь снаряжались на кухню за едой. Они знали что их ждёт смерть, но жуткий голод тянул пленных в рай, в место, где был и хлеб и мясо и овощи. Все эти продукты были будущим обедом фашистких надзирателей. Часто фашисты накрывали узников прямо на месте.
Вот так описывает Сергей Воропаев расправу над своими сотоварищами:
«Вчера пять смельчаков попали под пули злодеев, а два из них, кажется, просто были казнены, так как все тела их были испороты штыками и выколоты глаза»
Но не смотря на это количество вылазок на лагерную кухню не уменьшилось, а наоборот увеличилось. Голод гнал людей под пули и заставлял делать вещи противоречащие человеческому поведению и инстинкту самосохранения. Встречалось людоедство. Некоторые больные теряя человеческий облик проникали в морг.
Так описывает один из таких страшных случаев Сергей Воропаев:
«Измор плановым путём продолжается. Обнаружено людоедство. Вчера ночью один из больных забрался в холодилку и вскрыл мертвеца, вырезав ему внутренности, мягкие части тела. Это было замечено, и вчера этот человек был расстрелян. И всё это вызвано страшным голодом»
До чего нужно было довести человека, что бы он с голода пробрался в морг и стал есть сырую человеческую плоть? Как можно превратить человека в существо, которое думало только о еде и ни о чём больше!? Фашизм довёл этих людей, да и всё человечество до страшных вещей. Сегодня это не укладывается в голове, но тогда нужно было или выживать или умирать. И этот человек не евший нечего существенного года два и не державший крошки во рту недели две - не имел другого выхода. Выход ему перекрыл фашизм. И до открытия этого выхода оставалось ещё много времени.
10 февраля 1945 года.
«Ещё слабо бьётся сердце, медленно пульсирует кровь. В перспективе погибель Все надежды на ожидания и жизнь уже рухнули. У всех на устах печальное произношение о гибели, о голодной смерти. Все просят Бога о спасении. О! Слишком страшно смотреть на эту картину. О пище приходится только помечтать или в сонном воображении покажется свежий хлеб, которого ты боишься дотронутся. Временами ты кушаешь картошку, а когда проснешься, увы, страшная пустота желудка, жажда есть. Кушать, кушать… С этими словами, видимо, придётся тихо и навечно уснуть»
Надежда умирает последней. И она умерла. У людей осталась одна только вера. Вера в Бога и вера в Советскую армию. Это единственное что могло помочь советским военнопленным избежать смерти. Шансы на спасение редели с каждым днём. Картина в бараке, как описывает Сергей была ужасная. Люди потерявшие надежду вели диалоги только о смерти и страшной смерти. Иногда кто-то вспоминал о ненавистной и одновременно желанной еде. Такие разговоры среди узников были непопулярны. Они напоминали о и так не уходящем не на миг чувстве голода. Умирать некому не хотелось. А кому вообще хочется умирать!?
Люди пережившие такое желали только одного -жизни. Но желаниям узников не суждено будет сбыться. Не многие из них даже переживя ужасы лагеря и дождавшись освобождения смогут вылечится от туберкулёза и прожить на свободе хотя бы года два. Ламсдорф - место где судьбы людей перемалывались в порошок. Безвозвратно и необратимо. Тела в кучу, судьбы в кучу, жизни в кучу- всё в одну огромную Ламсдорфскую братскую могилу.
Многие лежавшие на деревянных настилах в бараке надеялись увидеть свою Родину. Сергей Воропаев тоже думал об этом. О своей родной Кустанайской области. Но ему не суждено было вернутся. Сергей точно об этом знал.
Последняя.
5 марта 1945 года.
«Итак, я уже точно последний раз взялся за карандаш. Последний раз я беседую с этими листками. Да! Но я дожил до такого состояния, что смерть меня уже не пугает, а наоборот будет чем-то приятным, успокаивающим, тем миром, где всем одинаково хорошо и плохо. Где вечный мрак и сырость. Допустим, если фашизм не взялся морить, то я имел бы, может, шансы вернутся с туберкулёзом на Родину. И что же бы было, я мог быть лишней обузой в семье, в обществе и там-то будет гораздо тяжелее переживать всё это. А здесь, в связи с голодовкой, здоровье ухудшается. Позавчера ночью началось страшное кровотечение. Слава Богу, была соль, так солью немного пришлось остановить. Всё уже перемечтал, все малейшие случаи жизни. Круг моей родной семьи. О! Бедные, жаль, слишком жаль, что с бедной матушкой. Болтают, что в шести км наши взяли деревню, но нет выстрелов, ничего не слышно, абсолютная тишина. Хотя бы перед смертью услышать орудийные гулы, разрывы снарядов, чтобы земля гудела, чёрт побери! Прощайте мои дорогие на долгие годы. Мне скоро час пробьёт, я уже не поднимусь с постели. Ваш сын Сергей. Эти записи передайте Борису Сем. Радионову если он жив, а если нет, то передайте в редакцию. С. Воропаев. 5/ III- 45»
Эта последняя запись сделанная в дневнике Сергеем Воропаевым. Вот и всё. Дневник окончен, а это значит, что и время автора подходит к концу. Страшно представить, но Сергей смирился. Он да и наверное большинство узников были готовы к смерти. Они не боялись её, они ждали её, как освобождения от страданий, голода и боли. Сергей успокаивал себя тем что его смерть, облегчит существование его родителям, если бы он больной, худой и с туберкулёзом вернулся домой. Он жалел родителей, очень жалел их.
Но надежда уже сгнила в этом страшном месте и он чётко осознавал что назад не вернётся. Болезнь терзала его. Кровь, кашель, харканье, кровь, боль, кашель -
и так сутками. Как описывает сам Сергей была и помогала в случаи кровотечения только соль. Другого лекарства у них не было.
В этой последней записи он прощается со всеми. Со своими родственниками, семьёй, сотоварищами и своей не долгой жизнью. Сколько ему и его поколению пришлось перенести тягот и лишений. Война, тыл, окопы, страх, боль, отчаяние - и возрождение. Возрождение страны из руин, воспитание нового поколения не видевшего войны. И продолжение жизни за которую они сражались. Но Воропаев не увидит возрождения. Он останется навечно в лагере Ламсдорф - останется заключённым.
17-18 марта 1945 года Советские войска открыли ворота Ламсдорфа и освободили его от фашистов. Свобода наконец пришла. То что увидели советские солдаты в бараках лагеря, повергло их, видавших виды солдат в ужас. Худые, с торчащими костями и с исхудавшими лицами люди еле как поворачивали головы, чтобы разглядеть солдат. Воропаев дождался свободы, но от истощения и туберкулёза умер через 6 дней после освобождения - 23 марта 1945 года. Сергею Воропаеву было всего 23 года. Не многих удалось спасти из лагеря. Многие умерли после освобождения.
Ламсдорф после освобождения. Советские солдаты повидавшие за годы войны многое, в явном шоке от увиденного.
Всего за годы существования Ламсдорфа в нём в период с июня 1941 по март 1945 года погибло по разным подсчётам около 100 тысяч человек. Сорок тысяч погибло только от страшного голода. И это ужасные цифры.
Через пару месяцев 8 мая 1945 года фашисты подпишут капитуляцию. А 9 мая станет концом Великой Отечественной войны. Война длившаяся 1418 дней и ночей, война которая привела к этому ужасу, с огромными усилиями советских граждан и союзников была окончена. Эта победа - изменила Мир и общество. Эта победа - сохранила всё.
Но для фашистских преступников всё только начиналось. С 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года проходил так называемый «Суд истории» - Нюрнбергский процесс. Суд над фашистскими преступниками, которые были обвинены в преступлениях против человечества. По итогам трибунала 12 человек - элита третьего рейха, были повешены. Другие преступники были осуждены на разные сроки заключения. В процессе об жестоком обращении с советскими военнопленными в качестве главного доказательства был представлен дневник Сергея Воропаева. Оправдания фашистским мучителям не было. Сам Сергей в последней записи дневника писал, чтобы его труд в крайнем случае попал в редакцию. Он хотел чтобы о его страданиях и о страданиях других военнопленных узнали люди. Но дневник попал в более высокую инстанцию - на Нюрнбергский трибунал и о нём узнал весь мир. Справедливость восторжествовала.
При жизни Сергей из-за слабости не успел отдать дневник людям. Только 9 января 1946 года при осмотре бараков Ламсдорфа в пыли была найдена маленькая книжица, размером 11 на 17 сантиметров. На её страницах отразилась судьба одного человека и всех узников лагеря. После Нюрнбергского процесса дневник был передан семье Сергея Воропаева в Кустанайскую область. Не возможно представить как родные и близкие Сергея читали его дневник. С какой болью они просматривали пожелтевшие страницы, на которых карандашом было написано: шахта, голод, смерть, туберкулёз. Страшно осознавать, что молодой парнишка ушедший на фронт в начале войны уже никогда не вернётся домой.
В Кустанайский краеведческий музей дневник был передан в 1960 году матерью Сергея Воропаева. В настоящее время в музее выставлена копия дневника, а оригинал храниться в хранилище музея.
Мало кто знает о жизни и борьбе Сергея Воропаева. Если честно до похода в музей я и не знал о его существовании. Но теперь узнав всю ту боль, которую пережил этот человек, я не забуду ни Ламсдорф ни Воропаева ни страшные мучения Советских солдат. Никогда.
Сильно потрёпанный и прошедший вместе со своим владельцем многое - дневник Сергея Воропаева.
