Начало: Приднестровье. Несуществующая, но реальная страна.
Итак, бомба, заложенная при нарезке границ, рванула в 1992 году, но фитиль был подожжен намного раньше, примерно в 1989.
Честно скажу в Молдавии люди всегда жили мирно. Не было бытового национализма, взаимного презрения и ненависти.
Но когда в СССР начался парад суверенитетов, безумие охватило и Молдавию. Посыпались все эти «хватит кормить Россию», «чемодан - вокзал –Россия», и «Молдова – молдаванам».
В начале мы смотрели на это ровно и молчали.
Потом в Кишиневе, прямо на ступенях Верховного Совета они избили наших депутатов, посыпались угрозы.
Мы все также молчали и негромко роптали на кухнях.
Но когда в 1989 г. они приняли Закон о языке и объявили молдавский единственным государственным языком, прорвало и нас. Начались забастовки, митинги и возмущение.
По сути, мы ничего особенного не просили. Мы готовы были жить в единой Молдове, работать на ее благо, платить налоги и соблюдать законы.
Мы просили только одно: дайте нам культурную автономию и возможность учить своих детей на своем языке.
Нам отказали, высокомерно и наотрез.
В ответ мы продолжили протестовать и бастовать.
Тут надо пояснить, что Приднестровье – это промышленно развитый регион и у нас много заводов. На заводах работало много специалистов из России и других республик СССР. Например, в Рыбнице за 4 года до этих событий, в 1985 г. открылся первый (и единственный) в Молдавии металлургический завод. Естественно металлургов в Молдавии не было, и его кадры укомплектовали специалистами с Урала, Сибири и Украины. Таких заводов было много. Именно эти заводы и стали своеобразными центрами сопротивления насильственной румынизации.
Кстати, первый наш Президент Игорь Смирнов был директором завода «Электромаш» и многие другие активисты были именно заводчане.
Только не надо думать, что это был путч «понаехавших», отнюдь нет. Просто у заводчан было больше материальных возможностей для организации протестов: полиграфическая база для печати газет, листовок и агитационных материалов, автотранспорт и главное деньги.
Вокруг них сплотились все.
Тут еще надо пояснить, что пламенные интернационалисты в горкомах и райкомах КПСС проявили полную пассивность и особо не отсвечивали.
События шли своим чередом, молдаване на государственном уровне объявили пакт Риббентропа-Молотова преступным и, как следствие признали создание Молдавской ССР незаконным, а территорию Молдавии объявили оккупированной румынской территорией.
На горизонте реально замаячило объединении Молдавии и Румынии.
Вот тут уже все стало гораздо серьезней. Проблема языкам отошла на второй план и протестовали уже против вхождения в Румынию .
Тут опять нужно пояснить две тонкости:
1) молдаване Приднестровья 200 лет прожили в составе Российской империи и ментально они более ориентированы на восток и на Россию, в отличии от бессарабских молдаван.
2) Румыны, пришедшие в 1941 году считали приднестровских молдаван людьми 2-го сорта и очень сильно над ними издевались. До сих пор в народе жива память о румынском беспределе.
Поэтому когда реально замаячила перспектива однажды проснуться в составе Румынии, у нас встали на дыбы все: и русские, и украинцы, и местные молдаване.
Вот тогда я в первый и последний раз видел реальный всенародный подъем. Люди разных национальностей, разных социальных слоев и разного возраста реально объединились. Прямо в воздухе ощущалась готовность стоять до конца.
После объявления в Кишиневе, что создание МССР в 1944 г. было незаконно, наши депутаты естественно и логично приняли декларацию, что если Молдавская ССР была создана незаконно, то левобережье Днестра также было незаконно в неё включено. Ну это же логично? Нет? Но в Молдове с логикой в то время было сложно....
Мы продолжили протесты, но требования культурной автономии уже сменились требованием гарантий не присоединения к Румынии. Гарантий нам не давали, да в принципе с нами вообще не хотели разговаривать.
Мы все также митинговали, бастовали, наши женщины сели на рельсы и перекрыли железную дорогу и т.д. и не было у нас никакого оружия.
Все изменилось, когда они стали нас убивать.
А убивать они нас начали еще сенью 1990 г., когда их ОМОН переправился на наш берег и вошел в г.Дубоссары. Их встретили мирные и безоружные жители, а по ним был открыт автоматный огонь. Было убито 3 молодых парня: два украинца и один молдаванин (наш).
Я был на похоронах этих людей, помню тот хмурый и холодный ноябрьский день. Было это в 1990 г., СССР еще существовал. Вот тогда я впервые почувствовал жгучую ненависть и понял, что готов с ними воевать.
Потом все закрутилось очень быстро, подъем был действительно общий.
Запомнился сутулый доктор-кардиолог, тишайший человек по жизни. Он вышел на трибуну митинга и сказал прекрасную речь, вся площадь ему аплодировала.
Помню, как мы срывали молдавские флаги (триколоры) со зданий горкома партии и прокуратуры.
Хочу обратить внимание: они начали нас убивать в ноябре 1990 года, а мы начали формировать свои вооруженные отряды ополчения почти через год – в сентябре 1991 года. Лично мне запомнился перелом тем, что наша городская милиция вышла из подчинения Молдове и перешла на сторону протестующих. Вот тогда игры кончились: в доме культуры офицеры военкомата организовали нам что-то типа семинара по освежению навыков: людям давали разбирать и собирать АКМы, пулеметы, СВД. Началась запись в ополчение.
Но оружия не было совсем. Просто беда.
То немногое, что смогли дать милиция и военкомат, было явно недостаточно. Начали собирать учебные автоматы по школам и восстанавливать их на заводах. Ну хоть что-то. Интересно, что собирали автоматы не только по нашим школам, но и в близлежащих районах Украины. Вообще Украина сильно помогала. Детей наших вывезли в детские лагеря отдыха за свой счет, помогали лекарствами и т.д.
Помню, как наши удальцы договорились с вояками на территории Украины, купили там 2 «списанных» танка и полями перегнали их через границу.
Ну и пошла жара. Со временем оружие появилось.
В полный рост начали воевать с 1 марта 1992 г. , но противника на долго не хватило и в конце июля 1992 г. все закончилось.
Мы победили.
На сегодня достаточно. Завтра продолжу.
