Кавказ + Черкесы

Лист из книги Г. Котошихина с автографом.

Тот самый Котошихин, который закончил свою жизнь в качестве наглядного пособия – его скелет, на котором обучались несчитанные поколения студентов, вплоть до недавнего времени хранился в анатомическом театре Уппсальского университета.

Перебежчика, в частности, прямо спрашивали: "Для чего царь Московской пишется в християнские государства полными болшими титлами, (от «повелителя») «Государем Иверские земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинские земли, Черкаских и Горских князей, и иным многим государствам и землям, восточным и западным и северным, отчичем и дедичем и наследником, и государем и облaдателем», а в бусурманские государства теми титлами не пишется?".

Ответ был простой: "Иверское, Карталинское, Грузинское государствы лежат под властию и наболшим послушенством под Персидцким шахом. <…> А как бы он писался теми титлами всеми, что пишетца в християнские государства, и на него б за то все бусурманские государства подняли войну; а тех бы государей, которые из тех государств пишутца к нему холопми, ежели б проведал подлинно Персидцкой шах, велел бы их и государства их разорити и погубити совсем. И от того теми титлами не пишется к ним бусурманским государем".

С одной стороны, резонно – одно дело именоваться государем Иверской земли в письмах к шведскому королю или императору Священной Римской империи, где о той Грузии в лучшем случае слышали. Другое дело – подписаться этим титулом в письме турецкому султану, который сразу спросит: «Как это – Грузия ваша? А что мы тогда с персидским шахом столько лет делили?».

С другой стороны – может сложиться впечатление, что мы вели себя в мировой политике как дети лейтенанта Шмидта, приписывая себе чужие титулы.

Это не так.

Эти территории в нашем титуле появились после одного исторического эпизода.

Очень интересной, давно забытой и немного грустной истории о том, как Россия впервые пришла на Кавказ. От героев этой истории не осталось портретов, вы почти наверняка никогда не слышали их фамилий, и в школе их деяния не проходят. Но подвиги были настоящими, кровь - красной, а смерть - навсегда.

Этой историей я и закончу книгу.

В середине шестнадцатого века на евразийском пространстве появился новый игрок. Это было Русское царство – оно же великое княжество Московское. С недавних пор оно стало объектом пристального внимания всех своих мусульманских соседей.

Вернее, это «с недавних пор» имело точную дату - 2 октября 1552 года.

День, когда русские войска взяли Казань, заявив о рождении страны, претендующей на роль нового регионального лидера.

«Осада русскими войсками Казани, 1552 год», художник Михаил Всеволодович Петров-Маслаков.

Дальше – больше.

Через два года русские войска вошли в Астрахань, и Волга стала «русской рекой» от истока до русла. Подобный геополитический прорыв не мог не остаться незамеченным - в Москву прибывают посольства из Хивинского ханства и Бухарского эмирата, союзником Ивана Грозного становится ногайский правитель Исмаил, наконец, в 1555 г. сибирский бек признает себя вассалом «белого царя».

Вот в такой обстановке один кавказский народ решил сделать ставку на Россию. Это были черкесы – нынешние карачаровцы и адыги. По большому счету, у черкесов было мало других вариантов – их нещадно, как сегодня бы сказали, «прессовало» Крымское ханство, чьи набеги были практически ежегодными.

В 1552 году в Москву прибывает первое посольство черкесских или «черкасских», как их тогда называли, князей Машука, Ивана Езбозлукова и Танашука. Визитеры просили, чтобы царь «их з землями взял к себе в холопи» и от крымцев «оборонил». Когда посольство отбыло на родину, вместе с ними на Северный Кавказ уехал царский посол Андрей Федорович Щепотьев, которому была поставлена задача «правды их видети».

Посол два года изучал обстановку на местах, а потом вернулся в Москву. С ним прибыла еще большая делегация «князи черказские от всей земли Черказские», которые заявили, что они «холопи царя и великого князя и з женами и з детьми во векы» и просили помощи от турок и крымских татар.

Это все были западные черкесы – нынешние адыги. В июне 1557 году в Астрахань приезжают уже представители Кабарды. Им тоже требовалась военная помощь, но уже не от крымского хана, а от дагестанского шамхала. Самое интересное, что князья эти заявили, что «в одной правде и в заговоре иверской князь и вся земля Иверска и государю с ними же бьют челом, чтоб государь... их по тому же пожаловал, как и тех всех».

Начинается период тесной связи многочисленных черкесских княжеств и Москвы. Некоторые князья «черкасские» перебираются в Москву, принимают православие и служат Грозному-царю, участвуют в Ливонской войне. Апофеозом этих тесных взаимоотношений стала женитьба царя на черкесской княжне Кученей, после принятия православия - Марии Темрюковне.

Левченков А. Царица Мария Темрюковна.

После этой женитьбы князья Черкасские возвысились невероятно, а царский шурин Салтанкул, в крещении Михаил Темрюкович Черкасский, стал одним из руководителей опричнины, «сидел первым в Боярской думе и при перечислении думных списков назывался всегда первым». Правда в итоге, как и многие другие опричники, сам кончил жизнь на плахе.

Оттиск печати с изображением Михаила Черкасского.

Но это все в Москве. А что же происходило на Кавказе?

Москва неоднократно посылает войска на помощь новым подданным, а потом, поняв, что необходима база, ставит город с русским гарнизоном и воеводой на землях царского тестя, кабардинского князя Темрюка Идаровича, на левом берегу Терека. Позиции Москвы на «Черкасских землях» то усиливались, то ослабевали. Терский городок или просто Терки неоднократно переносился с места на место, из него выводились войска под давлением турецкого султана («то все земля, Черкасы и Кумыки и Крымшевкалы, государя нашего, и вера наша ж»), но он вновь восстанавливался. Так или иначе, но именно Терский городок на долгие десятилетия становится символом присутствия русских на Северном Кавказе, и не случайно именно в его окрестностях вызрело и сформировалось терское казачество.

Следующий этап этой истории начался 23 сентября 1586 года, когда к царю Федору Ивановичу прибыла делегация грузин. Послы царя Кахетии Александра II заявили, что их правитель «сам своею головою и со всею своею землею под кров царствия и под вашу царскую руку рад поддаетца, понеже государь наш и земля наша крестьянская, а от неверных турок в велицей беде и в утеспенье».

Мотив угнетенной иноверцами «христианской земли» вскоре станет доминирующим в отношениях России с Грузией. Это было очень серьезно, религиозная принадлежность тогда значила несравненно больше, чем национальность или гражданство. Для примера - любой православный по умолчанию обладал всеми правами в Русском царстве, а то, что он серб, молдаванин или грузин – не имело никакого значения.

Поэтому вопрос - помогать ли грузинам? – даже не возникал. Но вот с практикой оказания помощи возникали сложности.

Главной проблемой стало то, что обижаемые братья по вере были очень далеко, а дорога к ним шла через чужие земли. Вот тут-то очень кстати оказались налаженные связи с «черкасскими князьями», и сообщение с Грузией стало осуществляться через кабардинские земли.

Возможно поэтому, начиная с 1588 года отношения России и «черкассов» меняются - кабардинские князья начали приносить царю Федору так называемые «шертные», то есть клятвенные записи от «всей Черкаской земли». Это было принципиально – если раньше «черкасские» аристократы распоряжались только своей судьбой и становились вассалами русского царя, то теперь речь шла об установлении русского протектората над Кабардой.

В том же 1588 году вернулись послы из Грузии, которые сообщили, «по государеву наказу грузинсково Александра князя и его детей и чиновных людей х крестному целованью привели за всю Иверскую землю на том, что ему и его детем со всею Иверскою землею быти в государево жалованье под его царскою рукою и от него, государя, и от его государевых детей быти неотступно».

Именно после шертной записи кабардинских князей и присяги Александра в царском титуле и возникают кавказские территории. Слова «государь Иверские земли Грузинских царей и Кабардинские земли Черкаских и Горских князей» впервые появляются в начале августа 1589 года в грамоте в Ригу.

И надо признать - для того, чтобы так именоваться, у Федора Иоанновича были все основания. В кавказское направление Россия собиралась вкладываться серьезно, защищая своих новых подданных.

Так, 16 октября 1589 года во время приема русских послов грузинский правитель особенно просил военной помощи против дагестанского шамхала. Как следствие - в мае 1591 г. на шамхала была послана русская рать во главе с воеводой князем Григорием Осиповичем Засекиным.

Помните, я рассказывал про ярославских князей Засекиных и их смешные имена вроде Бородатый дурак и Засекин-Жировой?

Григорий Осипович был потомком этого рода. Очень славным потомком, кстати, не зря ему в Самаре и Волгограде конные памятники стоят.

Памятник Г.О. Засекину в Самаре.

С ним вместе в поход шел брат русской царицы, князь Мамстрюк Темрюкович со своими «черкасами».

Засекин был опытным полководцем, поэтому военную кампанию провел успешно. Сам шамхал был ранен в битве и с большими потерями ушел в горы. За русскими осталась река Койсу (современный Сулак), ими был захвачен и сожжен один из центров шамхальства городок Эндрий и взято большое количество пленных.

Радость победы несколько омрачал только тот факт, что в бою с шамхалом Мамстрюк попал в плен. В плену гордый черкес держался геройски, изменить русским отказался и «всякую нужду терпел, но от царского жаловния не отстал…». Впрочем, из плена он довольно быстро выкупился.

Обрадованный победой над своим давним врагом, грузинский царь тут же отправляет в Москву посольство. В своей грамоте Александр уверяет царя Федора Ивановича, что теперь необходимо занять столицу шамхальства Тарки и посадить туда «государевых людей». Чтобы помочь покончить с ненавистным шамхалом, Александр пообещал выслать грузинское войско во главе со своим сыном, царевичем Георгием.

Русским войском был назначен командовать другой ярославский князь, Андрей Иванович Хворостинин по кличке Старко – младший брат лучшего русского полководца Дмитрия Хворостинина. Старко был опытным ветераном – достаточно сказать, что именно он был одним из вождей обороны Пскова от войск Стефана Батория

При этом младший Хворостинин не был новичком и в кавказских делах – два года он был первым воеводой в Теркском городке, а потом настолько лихо рубился с крымскими татарами, что Николай Дмитриев-Оренбургский даже написал картину «Переговоры о мире ханского посла Казы-Гирея и князя Хворостинина на мосту через реку Сосна в 1593 году».

Получив под свое начало пятитысячное русское войско, Старко Хворостинин выступил в поход. Шамхал встретил русских на реке Койсу, но был разбит и отступил к Таркам. Хворостинин же заложил на отвоеванных бродах Койсинский острог, и оставив в нем тысячный гарнизон под командованием князя-воеводы Владимира Долгорукова – будущего тестя первого Романова, с остальным войском двинулся на Тарки.

Тарки Хворостинин взял с ходу, выбив шамхала в горы, и сел в городе ожидать прихода грузинского войска – без грузин смысла в происходящем было немного.

Дело в том, что грузинский царь уговорил русских заменить шамхала своим сватом, кабардино-балкарским лидером Крым-Шамхалом. Грузинско-кабардинское войско и должно было вступить в занятые русскими Тарки, чтобы посадить на престол своего кандидата.

Пока русские ждали грузин, дагестанцы перешли к своей любимой тактике партизанской войны, постоянно нападая на транспорты, которые шли в Тарки и обратно. Из-за жары и нехватки продовольствия в лагере русских начались болезни, количество больных и раненых в стычках с горцами постоянно росло.

К осени стало окончательно понятно – грузины не придут.

В свете этого, если называть вещи своими именами, предательства Хворостинин назвал сидение в Тарках «безнадежным и бесцельным» и принял решение пробиваться с оставшимися людьми на контролируемую русскими территорию.

Тарки. Вид со стороны Каспийского моря. Зарисовка Д.А. Милютина.

Большую проблему составляли больные и раненые, которых пришлось вывозить на повозках. К сожалению, из-за темноты войско сбилось с пути, и забрело в болотистое низовье реки Шура-озени. Это позволило шамхалу подтянуть все свое войско, и дальнейший путь русские вынуждены были проделать под непрекращающимися атаками горцев. Стрельцам и казакам периодически приходилось останавливаться, и, встав в кольцо, отбивать нападение. А атаки становились все ожесточеннее, дагестанцы захватили не только обоз, но и телеги с больными, которых немедленно добили.

В итоге в этом походе, оказавшимся совершенно бесцельным, русские потеряли больше половины личного состава. Грузинский царь Александр позже оправдывался, ссылаясь на непроходимость дорог, но русский царь Федор Иоаннович был взбешен и ответил грузинскому коллеге, что «если разбойник шамхал находит дорогу в Грузию, то и войско Иверийское могло бы найти путь к Таркам».

Наверное, поэтому третий и последний поход русских войск для помощи Грузии состоялся уже при Борисе Годунове в 1604-1605 годах. Сразу же после восшествия «Бориса-царя» на престол грузинский царь Александр II прислал в Москву послов, ходатайствуя, чтобы новый русский царь «держал его и всю Иверскую землю под своею царскою высокою рукою и в оберегание и в защите от всех недругов».

Ну и уже традиционно жаловался на притеснения, которые творит дагестанский шамхал и просил прислать войска на него «и на всю Кумыцкую землю». Следующее посольство, прибывшее пять лет спустя, во главе с архимандритом грузинским Кириллом, тоже говорило в основном о необходимости похода на шамхала, вновь обещая помощь славного грузинского войска. «А у Александра -царя рати с 30 тысяч и вполне может с Шевкалом справиться» - убеждал царя архимандрит.

Русские и сами понимали, что без завоевания Северного Кавказа осуществить присоединение Грузии не удастся – в XIX веке в эту же проблему уперлась Российская империя, и вылилось это в многолетнюю Кавказскую войну, генерала Ермолова и имама Шамиля. Но мало кто помнит, что воспетая Лермонтовым и Львом Толстым Кавказская война была второй попыткой. А первая… Первая происходила на стыке XVI и XVII столетий и ее третий поход оказался последним.

Первым походом командовал Григорий Засекин, вторым – Старко Хворостинин, третий же возглавил Иван Михайлович Бутурлин – матерый воевода, в своей жизни много и успешно воевавший. Особенно он прославился тем, что во время Ливонской войны наголову разбил 9-тысячное польско-литовское войско во главе с оршанским старостой Филоном Кмитой-Чернобыльским. Помните, я рассказывал о нем в главе о царских шапках? Да-да, тот самый любопытный градоправитель Орши, везде засылавший своих разведчиков.

Началась военная кампания довольно-таки удачно.

Для координации совместных военных действий в Дагестане в Грузию было отправлено русское посольство во главе с Михаилом Татищевым. Однако, прибыв в августе 1604 года в столицу Кахетии — город Загем, Татищев не нашел там ни царя Александра, ни его сына Константина. Их вместе с войсками вызвал персидский шах Аббас для участия в войне с Турцией. В столице был только старший сын царя – царевич Георгий.

А 1 октября царевич ошарашил русского посла неожиданной просьбой. Прослышав в том, что кахетинская столица осталась практически без защиты, город решили захватить турки, вместе с которыми идет и младший брат шамхала — Солтан-Мут, а с севера на Загем движутся кумыки. Грузины собрали несколько тысяч человек ополчения, но надежды на необученных воинов мало.

Вот если бы к ополчению присоединились московские стрельцы из охраны российского посольства…

Татищев не поверил своим ушам, но грузинский царевич был абсолютно серьезен: «Хоть и немного [стрельцов] для того [битвы], но как услышат Турецкие и Кумыцкие люди, что государевы люди со мной, то не пойдут [на Загем]… Отец мой Александр царь ныне у шаха и лучшие люди [войска] все с ним… А со мною соберётся Грузинских людей тысяч с пять и больше».

Русский посол оказался в очень сложном положении. С одной стороны – он не мог самовольно начать войну с турками. С другой – не мог бросить единоверцев, оказавшихся в отчаянном положении. Колебался Татищев недолго – и отдал царевичу Георгию всех своих сорок стрельцов во главе с сотником Михаилом Симовским.

Именно эти сорок «дипломатов» и встретили в дневном переходе от столицы турецкое войско - несколькими залпами в упор. А после этого в атаку на опешивших осман бросилось грузинское ополчение. Не ожидавшие такого сопротивления турки бежали. А на следующий день московско-грузинское воинство разогнало и шедших к столице кумыков.

Вся Кахетия ликовала.

И в эти же самые дни так и не дождавшийся грузин Иван Бутурлин уже воевал шамхальские владения.

Грузинский П. Н. Оставление горцами аула при приближении русских войск. Фрагмент.

Под его началом была армия в 10 тысяч московских, казанских, астраханских и свияжских стрельцов, усиленная терскими, донскими и яицкими казаками, а также служилыми черкесами, чеченцами-аккинцами и ногайцами. И как раз в октябре, когда посольские стрельцы «стояли за землю православную», Иван Михайлович штурмовал Тарки.

Перед штурмом, вспомнив павших здесь восемь лет назад бойцов Хворостинина, он произнес речь «о костях братьев, здесь полегших и о русской крови, вопиявшей об отмщении». Город брали с ходу, без осады, двумя колоннами. Первой, из стрельцов, командовал сам Бутурлин, второй – из детей боярских и казаков – астраханский воевода Осип Плещеев. Бой был жестоким, но город русские взяли. Шамхал Сурхай II бежал к аварцам, передав титул младшему брату Солтан-Муту – тому самому, которого только что разбили в Грузии.

Начавшись блестящими победами, военная кампания продолжилась серьезными проблемами.

Горцы по своему обыкновению перешли к партизанской войне и начались проблемы с продовольствием. Сидевший в Тарках Бутурлин был вынужден отослать на зимовку в русские земли примерно половину своей армии – 5 тысяч стрельцов вместе с ногайцами ушли в Астрахань, а казаки отправлены «в свои городки».

Гораздо хуже было то, что Солтан-Мут оказался прирожденным политиком и сумел поднять против «неверных» практически весь Дагестан. Более того – он заручился поддержкой османского султана Ахмеда I, который прислал ему войско.

Наступила весна, и всем было понятно, что вскоре русских ждут серьезные сражения.

Бутурлин ждал подкреплений.

Сначала он ждал обещанные грузинами войска. Но вернувшийся от персов Александр не спешил посылать помощь русским – его сын Константин требовал, как сегодня бы сказали, «внешнеполитической переориентации». Дело в том, что царевич, много лет проживший в качестве заложника при дворе персидского шаха Аббаса Великого, давно уже принял ислам и называл себя «Константин-ханом». Ставка на московских единоверцев ему казалась полной глупостью – будущее Грузии он видел только в союзе с Персией.

Обстановка при дворе грузинского царя становилась все более напряженной, и этот нарыв наконец прорвался.

12 марта 1605 года русский посол Татищев услышал шум в соседних комнатах дворца. Михаил Игнатьевич отправил переводчика узнать – в чем дело. Тот, войдя в палаты обнаружил там персидских сарбазов и Константина перед отрубленными головами его отца Александра и брата Георгия.

Царь Кахетии Александр II.

В стране произошел переворот и на престол Кахетии взошел новый царь – отцеубийца и братоубийца Константин Первый.

Татищев понял, что здесь ему делать больше нечего, а грузинского войска Бутурлин может не ждать.

Впрочем, грузин Бутурлин, если честно, и не ждал – если за полгода не появились, вряд ли уже появятся. А вот на возвращение отправленных в Астрахань на зимовку войск очень надеялся. Но и здесь не повезло – в Северских землях объявилось войско, которое возглавлял человек, называвший себя спасшимся царевичем Дмитрием.

Лжедмитрий быстро набирал силу, и отправленные в Астрахань стрельцы по приказу царя Бориса ушли в Москву.

Не до Дагестана теперь, извини уж, Иван Михайлович…

Бутурлину тоже был прислан приказ возвращаться с войсками на родину – но было уже поздно. Тарки осадило объединенное войско османов, крымских татар и дагестанских народов, объединенных Солтан-Мутом.

За зиму русские построили укрепления и возвели две башни с широким сектором обстрела, окопав их рвами. Именно эти башни и стали занозой для осаждающих. Под одну из них, еще недостроенную, турецкие саперы подвели подкоп и заложили огромный пороховой заряд.

Башня была взорвана вместе с «лучшими дружинами» московских стрельцов, а в образовавшуюся брешь хлынули штурмовые отряды турок и дагестанцев. Но русские стояли насмерть и все приступы были отбиты с огромными потерями с обоих сторон.

После трех дней осады осаждающие начали переговоры. При условии освобождения Тарков Бутурлину вместе с войском был предложен беспрепятственный проход на родину - «пойдете отселе, куды хощете». Больные и раненые оставались в Тарках, шамхал лично обещал отпустить их после выздоровления на Терек «с честью, при доспехах». Договоренность скрепили взаимными клятвами, причем шамхал клялся на Коране.

Султан-Мут. Вымышленный портрет из книги Б. Аджаматова «Шамхалы Тарковские. Султан-Мут». Махачкала, 1999 г.

Русские войска покинули Тарки, а горцы остались праздновать окончание Рамадана и гулять на свадьбе шамхала с дочерью аварского хана. Разгоряченные гости в какой-то момент начали требовать мести русским, и нашелся улем, который освободил шамхала от «клятвы, данной врагу». После этого 20 тысяч горцев во главе с шамхалом отправились в погоню за 5-тысячным отрядом Бутурлина.

Поверившие клятвам и не ожидавшие нападения русские не успели даже зарядить пищали и воспользоваться «огненным боем». Битва шла врукопашную, противники «резались грудь на грудь». С учетом четырехкратного превосходства горцев исход был ясен с самого начала - «но басурман множество, русских же пред ними малое число, и вси побиены быша».

В Караманской битве – так ее потом назвали – войско русских было вырезано полностью. Немало славных родов пресеклось тогда. Смертью храбрых пал воевода Иван Осипович Полев, из смоленских Рюриковичей, погиб и его единственный сын Алексей. Вместе с воеводой Осипом Тимофеевичем Плещеевым в битве пали и его сыновья Богдан и Лев. Юный сын Бутурлина Федор, прославившийся красотой и храбростью, погиб одним из первых, и седобородый отец пережил его ненадолго.

Выжили единицы – в основном бояре и дворяне, которые «от ран изнемогоша», но их не добили в расчете на выкуп. В истории остались имена князя Владимира Бахтеярова-Ростовского, еще одного сына Ивана Бутурлина по имени Петр и стрелецких голов Афанасия Благова и Смирного Маматова. При этом дальнейшая судьба известна только у первого и последнего.

Смирной Маматов в плену принял ислам, однако позже за какую-то провинность был приговорен к казни, облит нефтью и сожжен. Владимир Бахтеяров был передан туркам и находился в заточении в Кафе, нынешней Феодосии, но через год по обмену пленными был освобожден и вернулся на родину.

Когда его везли в Крым, из Грузии в обратном направлении ехал русский посол Михаил Татищев, возвращавшийся на родину. Вот только в Москве сидел уже новый царь – Дмитрий Иванович.

На Руси начиналось страшное Смутное время…

Из героев моего рассказа уцелели только эти двое. Они оба прожили окаянные годы от начала и практически до конца, пережив при этом немало приключений.

Татищев умудрится на пиру повздорить с Лжедмитрием, и по царскому указу его вывели из-за стола, посадили в темницу и хотели сослать. Спас его Петр Басманов, выпросивший у «сына Грозного-царя» прощения для Татищева.

По иронии судьбы, когда москвичи «кончали» Лжедмитрия, именно Татищев зарубит Басманова, до конца бившегося рядом со своим господином с саблей в руках – я об этом упоминал в главе про шапки. Впрочем, через несколько лет «кончат» и самого Татищева, когда он будет воевать в холодных новгородских землях под началом «полководца-вундеркинда» Михаила Скопина-Шуйского, у которого почти получилось спасти страну – вот только история не знает слова «почти».

Кто-то прислал донос, в котором обвинил Татищева в намерении переметнуться к полякам, донос зачитали на общем собрании, и новгородцы на месте, без разбирательств зарубили «изменника», не дав ему сказать и слова в свое оправдание.

Что касается ростовского князя Бахтеярова, то он в 1608 году был пожалован царем Василием Шуйским в бояре, в том же году попал в плен к Тушинскому вору, бежал, первым привез в Москву известие о гибели второго Самозванца. Воеводствовал во Владимире, воевал во Втором ополчении… Дожил до конца Смуты, ездил с делегацией от Земского собора звать на трон юного Михаила Романова. Вот он - в центре, с державой в руках, - на фрагменте картины Г. Угрюмова «Призвание М.Ф. Романова на царство 14 марта 1613 года».

Вот, собственно, и вся история о том, как Россия первый раз отправилась в поход на Кавказ спасать единоверцев.

Вечной памятью о подвигах Засекина, Хворостинина, Бутурлина и множества оставшихся безымянными русских солдат остались 14 слов в царском титуле: «государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей».

Ну и четыре герба в «Царском Титулярнике», правда, из-за потери Кавказа почти на два столетия они практически никогда не использовались – только в «титульных» гербах.

В память об этой давней истории эти 14 слов никто не посмел убрать из титула, несмотря на то, что они давно уже не соответствовали действительности – ни Лжедмитрий Первый, ни Василий Шуйский,

Ни Михаил Романов, ни Алексей Тишайший, ни Петр Великий,

Ни Анна Иоанновна, ни Елизавета Петровна, ни Екатерина Великая, ни все остальные императоры российские…

______________

Это я просто книжку "Царский титул в картинках" дописал, можете поздравить. В ней я вот примерно таким образом рассказываю про все территории, упомянутые в титуле Алексея Михайловича:

Божиею милостию, Мы, Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверский, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны Повелитель, и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных многих государств и земель, восточных и западных и северных, отчич и дедич, и наследник, и Государь, и Обладатель.

____________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Фейсбук - https://www.facebook.com/BolsaaIgra/

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Иван Фёдорович Бларамберг

Российский генерал-лейтенант:

"Как правило, нравы и обычаи народов зависят от климата той территории, которую они занимают, от образа жизни и воспитания; из этого следует, что нравы людей почти диких, населяющих земли, изобилующие скалами и покрытые вечными снегами, должны быть, видимо, грубыми. Их просвещение ограничивается следующим: как обороняться и нападать, где можно неожиданно атаковать врагов; как воспитать в себе ненависть к врагам, уметь отомстить в любом случае, и, в конце концов, дорожить свободой более, чем жизнью.

Все они — очень бедные, либо по лености, либо от того, что их бесплодная земля не дает им даже того, что необходимо для существования. Хотя они и видят внизу плодородные долины, они редко туда спускаются, зная, что это будет им стоить их независимости. Они могут терпеть всяческие лишения, особенно когда речь идет о том, чтобы защитить их свободу, которая, по их мнению, состоит в свободном выборе каждого заниматься тем, чем ему нравится. Таким образом, они обладают всеми добродетелями и пороками людей нецивилизованных. Жестокие, мстительные, коварные по отношению к врагам, дома — они добры, гостеприимны, надежны в дружбе, воздержанны, почтительны к старикам и благодарны за благодеяния.

Эта общая картина нравов применительна к людям, населяющим Кавказ в собственном смысле слова, в провинциях же по ту сторону Кавказского хребта смешение народов имело следствием смешение нравов и обычаев.

Примечание. В общем, горные хребты - это естественные крепости, каменистая почва которых дает мало средств к существованию, но которые взамен предоставляют все возможности для сокрытия добычи и спасают от преследователей, всегда были и будут пристанищем воинственных племен, так же как степи занимают пастушеские народы, а берега моря - народы торговые, берега рек - рыболовы и хлебопашцы.

Горцы Кавказа, таким образом, по природе вещей относятся к первой категории. Захват — их единственное занятие, единственный способ добыть одежду и оружие. Почва их гор обеспечивает их лишь скудной пищей, а их стада дают шерсть для грубых тканей, но горец хочет иметь: длинное ружье, украшенное серебром, платье, обшитое галуном, хочет купить красивую девушку, которая станет его женой, и хочет пить водку и бузу. А так как желает этого человек по натуре храбрый, привыкший с колыбели во всем себе отказывать, к тому же нищий и скупой, то он присваивает себе все то, что может захватить. Горец отправляется в поход, как на охоту, и добыча, которую он захватывает с риском для жизни, есть плата за его усилия и является предметом его гордости и стимулом к дальнейшим действиям. Намерение убедить горца, который наподобие орла видит в девственной природе лишь добычу и врагов, что разбой — это постыдный порок, равноценно желанию укусить луну.

До тех пор пока цивилизация не изменит их образа жизни и нынешние нравы, пока торговля не будет у них под защитой их потребностей, горцы всегда будут теми, кто они сейчас есть.

Так как почва давала им лишь скудное пропитание, они стали добывать необходимое набегами. Этот новый образ жизни был причиной того, что каждый род был настороже по отношению к соседним родам и не доверял им, следовательно, и торговля — источник богатства и процветания — была совершенно неведома этим племенам, и цивилизация там не смогла развиться.

Земля, которую они занимали, была пригодной лишь для пастбищ, и присмотр за скотиной стал, таким образом, их единственным занятием, в особенности же потому, что скотина не требует особых забот, и, таким образом, они могли предаваться праздности в свое удовольствие. Этот образ жизни сохранился на Кавказе до наших дней, за исключением племен, которые занимают долины и низины, и можно заключить, что именно в этих причинах — корень стольких недостатков, в которых упрекают горцев.

Нужда породила склонность к разбою и вследствие — взаимную подозрительность, за которой следуют коварство, вероломство, лицемерие, злоба и мстительность.

Так до наших дней у них нет стабильности во взаимоотношениях друг с другом, у них нет управления с установленными правилами, они предпочитают разрешать распри и кончать ссоры немедленно, это сделало их настолько нетерпимыми в этом отношении, что они даже согласны быть невинно наказанными, чем ожидать своего оправдания в результате длительного судебного разбирательства.

Горец использует малейшую сиюминутную возможность для взятия добычи, рискуя лишиться большей, но которой надо было бы ожидать со временем.

Они называют ремесло добывания военной профессией, и те из них, которые являются мастерами своего дела, пользуются наивысшим уважением и создают себе имя, особенно если это князь, дворянин или один из старейшин; даже простолюдины приобретают себе репутацию таким же способом..."

"Та война, которую горцы ведут между собой и против наших войск, отличается до такой степени от европейских войн, что мы считаем своим долгом дать разъяснения по этому поводу. Согласно тому, что мы сказали выше о характере, нравах, образе жизни горцев, можно будет заключить, что они не знают ни стратегии, ни тактики и что они не имеют средств к существованию их отрядов, чтобы выдерживать продолжительный поход. Зато они знают толк в малых войнах, о чем хорошо осведомлены русские; их войны — не что иное, как вереница засад и внезапных нападений.

Война против горцев требует большой осторожности, особенно тогда, когда речь идет о том, чтобы действовать против них в горах, где невозможно применить артиллерию. Однако нельзя слишком увлекаться осторожностью, чтобы они не приняли ее за нерешительность, осторожность должна сопровождаться отвагой в решительный момент. Дерзость в атаке приводит врагов в замешательство, делает их малодушными, тем более что они ее не ожидают, надеясь на трудности путей сообщения, которые характер местности выдвигает на каждом шагу нападающим. В общем, в победе над ними бывает уверенность лишь тогда, когда можешь предвидеть их нападение, даже если они превосходят в численности в четыре раза.

Они отлично стреляют и берегут патроны — вот почему не надо ввязываться в длительную перестрелку с ними, надо сразу переходить к штыковой атаке.

Обычно они прячутся в кустарниках, скалах, каждый выбирает определенную цель и берет на прицел именно этого человека. Они прекрасно стреляют с упора или лежа на земле, никогда не промахиваются, но они долго заряжают, тратя на это много времени. Если они верхом на лошади, то спешиваются, чтобы перезарядить ружье. Перед тем как выстрелить, как мы уже говорили, они тщательно выбирают небольшое убежище, используя его как укрытие.

Они очень экономно расходуют боеприпасы, терпеливо поджидая врага, чтобы точнее его поразить. Когда их много, они никогда не стреляют одновременно, чтобы иметь возможность перезарядить ружье. Чтобы обороняться, они располагаются в нескольких шагах друг от друга, и, когда отступают, тот, кто впереди, производит выстрел и прячется за последнего, чтобы спокойно перезарядить ружье. Располагаясь таким образом, они используют все преимущества рельефа. Трудные дороги и всевозможные препятствия, которые часто встречаются на Кавказе, не позволяют нам вовсе, или позволяют очень редко, действовать неожиданно, делают невозможным быстрые и неожиданные передвижения. В то же время горцы очень бдительны — при малейшем шуме приближающегося наступления они покидают свои жилища, которыми они не дорожат, укрывают свои семьи и стада, домашнюю утварь в лесу или в горных ущельях, где их очень трудно достать. Обычно в такой ситуации они сопротивляются менее стойко и не пытаются противостоять нападению, предпочитая отступить.

В последнем случае нужна большая осторожность, прекрасное знание местности, самообладание, чтобы выстоять и не понести больших потерь. Подобно пчелиному рою, который растревожили в улье, горцы окружают отступающего врага со всех сторон, стреляя из ружей, и, если не проявить стойкости, с шашками наголо они нападают не только на колонны, но даже бросаются на пушки.

В то же время они не дают врагу возможности отступать, перекрыв дорогу завалами или рвами, которые они успели вырыть, и не дают врагу передышки. Малейший успех их воодушевляет, тогда как от неудач они становятся малодушными; и только когда они видят, что окружены, они сражаются отчаянно, дорого отдавая свою жизнь, и никогда не сдаются в плен. Они остерегаются нападать на нас в долине, где у нас есть пушки, где мы можем выставить один или два батальона, завязать бой, но они умеют использовать малейшую нашу оплошность, неожиданно нападая на наши маленькие подразделения, пытаются выкрасть или убить фуражиров, которые едут без достаточного конвоя, а также — погонщиков лошадей, скота, маленькие группы, которые рубят лес и т. д. В итоге эти мелкие потери по четыре-шесть человек из каждой десятки составляют сотни людей, коих мы недосчитываемся к концу года.

Народности, которые населяют низменности и владеют тучными пастбищами, имеют прекрасную кавалерию, особенно кубанские черкесы. Их кавалеристы, полагаясь на превосходство своих коней, не боятся нашей кавалерии, если она не превосходит их числом. Они прекрасно стреляют на ходу, даже скача во весь опор. Неожиданные нападения — вот их излюбленная форма военных действий. Когда их неожиданная вылазка не удается, они стараются заманить часть наших войск, которая их преследует, в засаду. Тогда они неожиданно нападают на них, часто нанося значительные потери, прежде чем к нашим придет помощь.

Когда они намереваются вторгнуться на территорию соседей или на территорию русских, они хранят свои планы в секрете как можно дольше, чтобы нападение было неожиданным для врага; они всегда любят нападать превосходящими силами, чтобы быть уверенными в успехе. Обычно они отправляются ночью с той целью, чтобы застать врага врасплох на заре. Если экспедиция требует много времени, они назначают пункт сбора. Их предводитель должен быть человеком испытанным, выдающегося ума, который умел бы завоевать их доверие. Они плохо знакомы с [63] дисциплиной и почти никогда не составляют плана нападения, во время схватки каждый сражается отдельно, не смешиваясь с другими. Они бросают своего вождя, когда захотят, без малейших укоров совести. Таким образом, их отряды увеличиваются или уменьшаются в зависимости от обстоятельств и доброй воли каждого (Однако если они нанимаются на определенное время на службу к военачальнику, то они верно держат данное слово.). Их операции не могут быть длительными, ввиду малого количества провизии, которую они берут с собой. Запасы продуктов представляют собой обычно кожаный мешок с мукой, небольшое количество сыра, соли и кусок копченой или вяленой баранины. Этой провизии им хватает на 8—10 дней, по истечении которых они вынуждены возвращаться к себе, чтобы пополнить запасы, если им не удалось захватить добычу, которую они тут же увозят, чтобы спрятать в надежном месте.

Горцы не могут совершать крупные набеги на границы Грузии из-за основательных мер, которые наше правительство предприняло в этом отношении. Они лишь могут проникнуть через наши линии укрепления небольшими группами, ограничиваясь захватом отдельных людей или животных. На Линии им иногда удается, но очень редко, напасть на деревню и ограбить ее, отбить табун лошадей или стадо скота. Их кони просто неоценимы, т. к. они преодолевают по 60 верст в день иноходью, не уставая.

Чтобы удачно напасть, они в течение дня прячутся где-нибудь за холмами, в тростниках, в лесах, которые окружают реки Кубань, Терек, Сунжу; обычно они используют темноту ночи или туман, чтобы переправиться через эти реки вплавь или через брод (вброд). Затем они обходят наши секретные посты, убивая постовых прежде, чем те успевают поднять тревогу.

По всему течению рек Кубани и Терека расставлены посты казаков на определенном расстоянии друг от друга, чтобы охранять границы от нападения горцев.

Рано утром горцы нападают на деревню, убивают тех, кто сопротивляется, остальных берут в плен. Быстро разграбив всю деревню, нагруженные трофеями, они также быстро исчезают. Также они умеют ловко угнать табун: один из них появляется перед табуном, издавая крики, он мчится галопом в том направлении, куда он хочет заманить лошадей; испуганные криками, которые обрушиваются на них, все эти животные устремляются за ним, и тогда их угоняют вплоть до Кубани или Терека. Всадник бросается в воду, за ним следом устремляется весь табун. Кони, связанные веревкой таким образом, что на шее каждого из них накинута петля, во время переправы вынуждены держаться вместе, чтобы петля их не удушила.

Женщины и дети переправляются через реку на лошадях, а домашние животные вплавь. Когда горцев преследуют, часть из них останавливается и встречает врага или прячется в кустарниках и завязывает перестрелку, для того чтобы остановить врага и дать возможность другим спрятать добычу. Кроме того, они расставляют определенное количество засад на правом берегу Терека, Сунжи и Малки и на левом берегу Кубани, чтобы прикрывать отступление.

"Черкесский рыцарь"

Военные действия горцев на Кавказе — это, скорее, внезапные набеги, чем регулярные наступления. Они неудержимы во время первой атаки, но затем их пыл слабеет. Малейший успех делает их дерзкими, неудача приводит в панику, тем не менее они защищаются храбро и упорно в своих укрытиях, в окружении же они сражаются отчаянно и никогда не сдаются. Неожиданно напасть на более слабого противника, причинить ему большой урон, не подвергая себя особому риску — вот в чем состоит их тактика.

Ловко отбить табун или стадо скота, прекрасно знать местность, находить тайную тропу и идти через густой лес даже глухой ночью, одним словом, быть ловким и смелым — вот в чем заключается честолюбие и слава горца."

"Историческое топографическое статистическое этнографическое и военное описание Кавказа"

Источник: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1820-1840...