Терновый венец разведчика: опасности и риски
Жизнь разведчика подвергается риску в зависимости от заданий, которые он выполняет, и периода времени, когда он действует. По-разному рискуют участники боевых операций, борцы с терроризмом и охотники за государственными секретами. Уровень их смертности официально не публикуется. Наш материал о наиболее типичных опасностях, которым подвергается жизнь рыцарей плаща и кинжала.
В конце 50-х гг., когда автор этих строк пришел на работу в КГБ, еще работали ветераны довоенных лет. Рассказывали героические истории о перестрелках бесстрашных разведчиков. Меня потряс рассказ о том, как в марте 1941 г. в Праге гестапо пыталось арестовать нелегала чехословацкой разведки Моравеца. За четыре минуты схватки из двух девятимиллиметровых пистолетов он сделал пятьдесят прицельных выстрелов. Опустошив семь обойм и уложив кучу народу, сам был ранен десятью пулями. Бежать не смог и застрелился.
Во время очередных учебных стрельб мы пытались проверить свою боеготовность. Правда, патронов давали маловато. Три пристрелочных и 10 зачетных. Засекали время и результат множили на пять. Потом разведчики среднего поколения разъяснили: отстреливается разведчик в случае провала явки, а ствол ему нужен только для самоликвидации. Запомните, сказали, у разведчика нет большего кайфа, чем когда в него кто-то стреляет, но промахивается.
В первые месяцы ВОВ из-за плохой подготовки и отсутствия опыта из 10 заброшенных в тыл врага разведчиков погибали в среднем до 7–8 человек. Кроме участия в диверсиях и налетах причиной были пеленгация, облавы и засады вражеских контрразведчиков. Сбрасывали с парашютом не туда, куда следовало. И наших расстреливали в воздухе. Бывало, что при выводе водным путем разведчики тонули при переправе или напарывались на охрану.
Арестованных обычно ждало повешение или расстрел. Немцы казнили захваченных членов «Красной капеллы» на гильотине. Один из первых советских разведчиков Алексей Луцкий в 1920 г. был заживо сожжен японцами в паровозной топке. Американцы после войны сажали на электрический стул.
Когда войны заканчиваются, шпионы редко умирают не своей смертью. Так ошибочно думает обыватель. И в мирное время разведчики гибнут. Особенно при участии в военных переворотах, интервенциях или войсковых операциях в «горячих точках».
Разведчик за рулем особо рискует
Разведчик, действуя на чужой территории, нарушает законы чужой страны. Ему противостоит местная контрразведка. Если ей не удается взять неуловимого «под колпак», он становится нежелательным. Его могут остановить недозволенным приемом. Организуют аварии, пытаются отравить, применяют спецпрепараты. В конце 60-х гг. в Лондоне вскоре после посещения английского зубного врача умер наш разведчик Д. Были и автомобильные аварии. На них можно списать любые последствия, включая тяжкие увечья и смерть. В результате автомобильных катастроф погибли советские разведчики в Лондоне (1974 г.), в США (1982 г.), в Москве (1992, 1996 и 1999 гг.), в Багдаде (2003, 2004, 2005, 2006 гг.).
Находясь в 70-е гг. в Лондоне, автор дважды чудом избежал в ночное время на пустынном загородном шоссе столкновения с опасным маневром с весьма опытным иностранным водителем. Чудом удалось оторваться. Хотя нас и учили, как избежать тяжких физических последствий при ударе встречным автомобилем, но как при этом избавиться от улик, никаких рецептов нет. Есть контейнер, уничтожающий свое содержимое при нажатии кнопки, но для этого разведчик должен находиться в сознании. Да и наличие самого контейнера – улика, свидетельствующая о принадлежности его хозяина к разведке. А виновник скрылся с места происшествия. Спецагенты местной контрразведки из числа каскадеров или бывших участников «Формулы-1» на это мастера. Свидетелей, кроме жителей близлежащих домов, практически нет. Разведчику, который был за рулем с материалами, полученными от агента, повезло, если он остался жив. Полиция передаст его контрразведке. Тогда в случае отсутствия дипломатического иммунитета его ожидает известный недостаток пространства, который компенсируется только избытком времени.
Без вести пропавший
Наиболее опасным для жизни сотрудника спецслужбы является негласное проникновение в охраняемые помещения. Цели такого проникновения могут быть самые разные: похищение документальной информации, установка техники слухового и визуального контроля, а также сигнальной аппаратуры и т.п. Провал такой операции весьма опасен для жизни ее участников. Коллеги рассказывали о случае, когда исполнитель в разгар холодной войны не вернулся с задания, навсегда пропав в иностранном правительственном здании, куда совершалось проникновение. Оперативно организовать розыск пропавшего можно было, только пойдя на штурм здания. Но и тогда гарантии нет. Во-первых, санкции не дадут, а во-вторых, у спецслужб имеется достаточно средств быстро избавиться от улик. Для этого существуют кислота и специальные печи.
Риск нелегала
Еще одну опасность таит обработка арестованного разведчика в тюрьме специальными средствами. Наши нелегалы и Рудольф Абель и Гордон Лонсдейл были красивыми исключениями, поскольку были признаны Советским Союзом как свои разведчики. А в принципе страна может отказаться от своего нелегала, в силу самых разных причин. И не всегда удается обменять его через подставных лиц. Получив в свои руки нелегала, спецслужбы, как правило, обрабатывают его спецпрепаратами. Последние используют не только с целью развязать язык. Есть и такие, которые имеют замедленное смертоносное действие. В период холодной войны западная мораль по этому поводу молчала, поскольку речь шла о представителях «империи зла».
Абель и Лонсдейл скоропостижно скончались в Москве через несколько лет после их обмена. Но были случаи, когда сразу после возвращения из загранкомандировки советские разведчики умирали от внезапно развившейся болезни. Доказать злой умысел почти невозможно, но определенные пересуды среди молодых разведчиков это сеяло. Такое целенаправленное психологическое воздействие многих заставляло задумываться по поводу своих планов.
Артиллерия бьет по своим
У разведчика очень много шансов попасть впросак. Все угрозы его жизни и не перечислишь. Внедрение в чужие спецслужбы карается с особой жестокостью. Смертельным может оказаться слишком близкий подход к особо охраняемым тайнам («Янтарная комната», «Деньги партии», политические игры в высших сферах, крупномасштабные теневые финансовые операции и т.п.). Иногда опасность исходит и от радикально настроенных профессиональных карьеристов в собственной среде. Есть люди, которые в своем стремлении к служебным льготам и привилегиям могут пойти на устранение конкурента.
Тот, кто научился предвидеть опасность и вовремя увертываться от нее, заслуживает признания и считается асом. Но и асом быть опасно. Ас вызывает огонь на себя. Ас всегда между двух огней. Его бьют свои и чужие. Чужие бьют, потому что опасен. Свои – чтоб не высовывался. Тех, кто встает на пути, завистники убирают в ходе интриг. Иногда не совсем добросовестными методами. Многие уже усвоили, что лучше быть средненьким. Так спокойнее. И еще одно. Потомственных разведчиков я не встречал. Наверное, это выражение любви родителей к своим чадам. Зачем детищу лишние «чреватые последствия», которые отцы испытали на себе?
Станислав Лекарев, Аргументы недели
В Москве могут запретить шаурму
«Мы убираем с улиц шаурму. Ее больше не будет», — пригрозил столичный чиновник.
http://recensor.ru/2016/04/26/v-moskve-mogut-zapretit-shaurm...
Охота на «кротов». Задержание предателя-разведчика – это целая спецоперация
В конце августа 1985 года заместитель командира «Альфы» подполковник Владимир Зайцев был срочно отозван из отпуска и получил приказ подобрать и подготовить бойцов для «съема» (негласного задержания) полковника Геннадия Сметанина, резидента ГРУ в Лиссабоне. От особо ценного агента советской внешней разведки Олдрича Эймса, возглавлявшего контрразведывательное подразделение в ЦРУ, стало известно, что Сметанин и его жена Светлана занимались шпионажем в пользу США с 1983 года.
МИСТЕР «МИЛЛИОН»
Резидент инициативно предложил свои услуги американцам. Вызвавшись сотрудничать, он на первой же встрече за свои услуги запросил миллион долларов, за что получил оперативный псевдоним «Миллион», под которым и проходил в секретных платежных ведомостях Лэнгли. Правда, затем Сметанин умерил свои аппетиты до 360 тыс. «зеленых». Пояснил, что именно такая сумма ему нужна, чтобы покрыть растрату казенных денег.
...В августе 1985-го Сметанин получил очередной отпуск и вместе с женой-подельницей прибыл в Москву. Силами «наружки» и «слухачами» из 12-го отдела КГБ СССР (прослушивание телефонов и внедрение микрофонов) за супругами велось круглосуточное наблюдение. Тотальный контроль принес результаты: были получены данные, свидетельствовавшие не только о том, что Сметанины по возвращении за границу собираются остаться там навсегда, но и прямо указывавшие на сбор ими дополнительных сведений для американских работодателей.
К примеру, полковник, неожиданно воспылав любовью ко всем своим однокашникам по службе в ГРУ, стал активно посещать их на дому и во время застолий делать «фотографии на память». Ясно, что эти снимки значительно пополнили бы картотеки американских спецслужб, затруднив впоследствии работу наших военных разведчиков при выезде в заграничные спецкомандировки.
Пробыв в Москве около трех недель, семейная пара отправилась в Казань, чтобы навестить и, как небезосновательно считали в КГБ, попрощаться с родителями и близкими. «Лучшего места для негласного задержания шпионской парочки не придумать», – решил Зайцев и с группой захвата немедленно вылетел в Татарию.
Через три дня он понял, что скрытно «снять» супругов не удастся: они все время были окружены многочисленными родственниками и друзьями. Тем не менее Зайцев не отказался от мысли провести «съем» именно в Казани, на вокзале или в аэропорту – в зависимости от того, какую обратную дорогу выберут Сметанины. Свои соображения «альфовец» доложил в Центр и получил «добро».
12 сентября местные сыщики наружного наблюдения, на которых возлагался контроль за шпионами, доложили Зайцеву, что объекты взяли билеты на самолет и 14 сентября должны вылететь в Москву. Одновременно слуховым контролем за телефонными разговорами брата Сметанина удалось установить, что объект конспиративно, с помощью своих родственников приобрел два билета на скорый поезд № 37 Казань–Москва.
Эти маневры «подопечного» насторожили Зайцева. На память пришли события пятилетней давности – обстоятельства побега за границу начальника отдела Восьмого Главного управления (связь и шифровальная служба) Виктора Шеймова, который вместе с семьей был вывезен американцами на самолете прямо из аэропорта «Внуково». Накануне побега Шеймов, чтобы иметь выигрыш во времени, в пятницу сообщил начальству, что на выходные дни уезжает на дачу своего приятеля в Подмосковье. Поэтому его хватились лишь в понедельник, когда он уже был недосягаем.
«Уж не хотят ли американцы повторить шеймовский вариант со Сметаниными? Если да, то становится понятным демонстративное приобретение супругами билетов на самолет – это отвлекающий маневр. Значит, продолжал анализировать ситуацию Зайцев, в аэропорту они не появятся, там же надо проходить регистрацию, то есть светиться!»
...Как назло утром того дня, когда супруги-шпионы должны были покинуть Казань, местная «наружка» их потеряла!
Не веря до конца в возможность побега Сметаниных, Зайцев начал лихорадочно листать сводки наружного наблюдения и слухового контроля, пытаясь найти в них какую-нибудь зацепку, ранее незамеченную деталь, которая могла бы указать на возможное место пребывания объектов...
НАШЕЛ!
В день приезда Сметаниных в Казань им кто-то позвонил по межгороду. Услышав голос звонившего, Геннадий не стал с ним разговаривать, ограничился короткой репликой: «Я тебе перезвоню позже, извини, мы только что с дороги».
Казанские технари быстро установили, что звонок поступал от двоюродного брата объекта, проживавшего в поселке Козловка. Однако в дальнейшем Сметанин попыток связаться с ним не предпринимал. Но полной уверенности в этом не было, так как шпион мог позвонить брату с телефона своих многочисленных родственников и друзей.
Зайцев развернул карту Татарии. Так и есть! Козловка находится в непосредственной близости от железнодорожной магистрали.
...До вылета самолета в Москву оставалось два часа, до отправления поезда – три, когда Зайцеву удалось убедить свое руководство в Центре, что ему с группой захвата необходимо выехать в Козловку.
Действительно, что оставалось делать? Ясно было, что приобретение билетов на самолет – блеф, причины которого еще предстояло выяснить.
Билеты на поезд? Но Сметаниным не обязательно садиться в поезд именно в пункте отправления – Казани, они спокойно могут сесть и в Козловке. Если, конечно, они еще там!
На всякий случай Зайцев решил выждать час, оставаясь в Казани. В Козловку он выслал разведдозор во главе со своим заместителем Виталием Демидкиным.
Учитывая скорость, с которой привыкли передвигаться «альфовцы» в ходе выполнения боевых заданий, нет ничего удивительного, что уже через сорок минут Демидкин вышел на связь и доложил, что супруги-шпионы гуляют «по-черному» в обществе двоюродного брата Геннадия и его приятелей.
Но обнаружение «крота» отнюдь не решало проблем – брать шпионскую парочку на станции все равно нельзя: их наверняка будут провожать родственники и собутыльники. Может завариться такая каша!
Значит, «съем» придется проводить непосредственно в поезде, во время движения. Легко сказать! А если объект начнет отстреливаться? Да при этом, не дай бог, кого-то из пассажиров ранит или убьет?
И все-таки другого выхода нет – надо брать только в поезде...
После захвата Сметаниных от их имени казанским родственникам была послана телеграмма, что они досрочно улетели за границу – отозвали из отпуска. Столичные знакомые шпионской парочки пребывали в неведении, думая, что они задержались в Казани.
Разумеется, истинное место пребывания супругов скрыть нужно было не столько от их родственников и знакомых, сколько от заокеанских операторов. Чем позднее они узнают о провале своих агентов, тем лучше для нас. И для безопасности человека, который вывел комитет на шпионскую парочку...
...Геннадия и Светлану «сняли» через 15 минут после того, как поезд отошел от перрона Козловки. Задержание произошло бы гораздо позже, если бы полковник ехал без жены. Надев парик и очки, он настолько изменил внешность, что идентифицировать его по имевшимся фотографиям совершенно не представлялось возможным.
Тут же в купе экс-резидента переодели в заранее приготовленный спортивный костюм и отобрали личные вещи – правило, которому неукоснительно следовали группы захвата. Делалось это исключительно с одной целью: обнаружить предметы, в которых могли находиться капсулы со смертельным ядом.
Во время осмотра вещей Сметанина «альфовцев» насторожило то, как он настойчиво пытался вернуть себе отобранные очки. Странно, тем более что стекла в очках были без диоптрий...
Как выяснилось в дальнейшем, в дужках очков находились ампулы с сильнейшим ядом. Сметанину достаточно было посильнее сжать пальцами дужки, чтобы из микрорезервуаров вытекла смертоносная жидкость. Ее даже глотать не надо было. Попав на кожу, капля яда гарантировала уход в мир иной в течение 20 секунд.
...Личный обыск Светланы Сметаниной не проводили до самой Москвы – в группе захвата отсутствовали женщины. Исходя из мер предосторожности, ей надели наручники, а отдельные части туалета и аксессуары тщательно осмотрели и даже прощупали. В богато расшитом поясе, инкрустированном черненым серебром, обнаружили 44 ячейки с... крупными алмазами.
В ходе допросов выяснили, что алмазы были переданы супругам для продажи за границей двоюродным братом Геннадия, ранее работавшим на алмазных приисках Якутии.
...Мистер «Миллион» был как никогда ранее близок к реализации своей мечты стать миллионером. Не на словах...
АГЕНТ «СТОЛИЧНОГО» РОЗЛИВА
В 1980-х годах резидент КГБ руководил операциями в Вашингтоне с верхнего этажа каменного посольского особняка, который построила в начале века (хотя никогда там и не жила) миссис Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Это прямоугольное четырехэтажное здание было приобретено у нее под посольство последним царским правительством и по наследству перешло к советским дипломатам.
На четвертом этаже в четырех тесных комнатушках трудились около 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел – политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка – решал свои конкретные задачи. На секретный этаж вел один-единственный вход, и его защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код.
В помещение запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных шпионов тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Все кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушку ведущихся внутри разговоров.
Объектами особого внимания ФБР всегда были вновь прибывшие из СССР сотрудники посольства. Основная задача Бюро на первом этапе – выяснить, кто они – «чистые» дипломаты или «подснежники», для которых дипломатический статус лишь прикрытие для отправления своих основных, разведывательных, обязанностей?
Майор КГБ Сергей Моторин исключением для вашингтонского отделения ФБР не стал.
Не прошло и шести месяцев с тех пор, как он приступил к исполнению своих служебных обязанностей в резидентуре, и американцы решили «потрогать его за вымя». И не промахнулись.
Став жертвой шантажа со стороны фэбээровцев, майор Моторин был завербован ими на... водке.
Американские контрразведчики проследили за Моториным, когда тот, явившись в магазин, торгующий электроникой в пригороде Вашингтона, попытался приобрести в кредит дорогой телевидеомоноблок. Хозяин магазина, агент американской контрразведки, отклонил просьбу Моторина. Стоило последнему уйти, как он сообщил о визите русского своему оператору в местное отделение Бюро.
По согласованию с американскими контрразведчиками владелец магазина позвонил Моторину и предложил ему другой способ приобрести вожделенную электронику. Пояснил, что согласен получить часть стоимости моноблока (950 долл.) водкой «Столичная», которую офицер КГБ мог купить через посольство по цене 4,5 долл. за бутылку (в то время эта водка стоила в американских магазинах 12 долл.). Моторин предложение принял.
Когда он вернулся в магазин с несколькими ящиками «Столичной», сотрудники ФБР поджидали его с видеокамерами. Едва горе-разведчик собрался уходить, контрразведчики выступили вперед и вежливо, но жестко напомнили ему о том, что он является нарушителем и американского, и советского законодательств и если делу будет придан ход, то его попросту выдворят из страны...
...В пользу Соединенных Штатов «Гоз» (под этим псевдонимом Моторин проходил в секретных платежных ведомостях американской контрразведки) проработал около года. Когда были получены данные, подтверждавшие его предательство, он под благовидным предлогом был вызван в Москву. «Съем» двурушника проводился в аэропорту «Шереметьево-2» сразу по прилете из Нью-Йорка.
При подготовке задержания Моторина ответственный за проведение мероприятия подполковник Владимир Зайцев прежде всего учитывал психологию объекта. Психологию супермена, коим тот себя считал. Самомнение было небезосновательно: рост 192 см, атлетическое телосложение, каждое утро забавлялся, как теннисным мячиком, двухпудовой гирей, к тому же владел приемами карате. Вылитый Шварценеггер!
Вместе с тем надо было учесть и моральное состояние Моторина по прибытии в Москву. Каким бы ни был благовидным предлог, под которым его вызвали из заграничной командировки, он все равно будет оставаться начеку, в каждую секунду в готовности к отражению возможной атаки. Поэтому прежде всего надо было усыпить бдительность объекта, огромного и сильного, как динозавр.
Подойди к нему «гренадеры» сродни ему, он, учуяв опасность, мог бы свалку устроить, глупостей наделать. А вот этого «Альфа» позволить себе не могла ни при каком раскладе.
Изюминка «съема» Моторина состояла в том, что к нему должны были приблизиться не Шварценеггеры, а тщедушные прохожие. Разумеется, только внешне тщедушные.
...Когда Зайцев представил отобранных для задержания бойцов своего подразделения одному генералу из руководства Управления «К» (внешняя контрразведка) Первого Дома (Служба внешней разведки) тот возмутился: «И что, – закричал генерал, указывая пальцем на одного из бойцов, – вот этот мальчишка справится с Моториным?! Да он – культурист, разметает вас всех, как котят!»
Еще как справились – пикнуть не успел, как его спеленали...
«КРОТОВЫЙ» ЛАЗ ДЛИНОЮ В 20 ЛЕТ
7 июля 1986 года на одной из тихих московских улочек бойцами «Альфы» был задержан и доставлен в Лефортово генерал-лейтенант в отставке Главного разведывательного управления Генштаба МО СССР Дмитрий Федорович Поляков, он же американский шпион, действовавший под псевдонимом «Топхэт».
...Дмитрий Поляков оказался на службе у американцев не потому, что стал жертвой шантажа и собственного малодушия. Отнюдь. Генерал изначально был предателем по убеждению. Отвергая политические ориентиры советского правительства времен хрущевской оттепели, Поляков считал, что руководство СССР незаслуженно попирает и предает забвению идеалы сталинской эпохи.
Были и другие, более тривиальные причины, побудившие подполковника, а со временем генерал-лейтенанта верно служить сначала американской контрразведке, ФБР, а затем Центральному разведывательному управлению США.
Меркантилизм и неуемная жажда денег все 22 года, что он «таскал каштаны» для американцев, подпитывали его рвение на шпионском поприще. Плюс обида и зависть, которые ядовитыми червями буравили ему душу. Обида на то, что его выдающиеся способности не замечают и по достоинству не оценивают. Зависть по отношению к незаслуженно продвинутым начальством и осыпанным наградами коллегам.
Одним из мотивов, толкнувших Дмитрия Полякова в объятия американских вербовщиков, была месть. Месть за погибшего младенца-сына...
В 1961 году, когда Поляков начал работать в нью-йоркской резидентуре ГРУ, в Соединенных Штатах свирепствовала эпидемия гриппа. Ребенок простудился, получил осложнение на сердце, спасти его могла только срочная операция. Поляков попросил руководство резидентуры оказать материальную помощь, чтобы прооперировать сына в нью-йоркской клинике, но ГРУ ответило отказом...
Этим не преминули воспользоваться американские «охотники за скальпами» – вербовщики ФБР, ищущие потенциальных изменников из числа сотрудников КГБ и ГРУ. Буквально на следующий день после смерти ребенка они сделали озверевшему от несправедливости судьбы и своего начальства разведчику предложение о сотрудничестве. Поляков принял его безоговорочно.
За время, которое «Топхэт» (оперативный псевдоним шпиона) состоял на службе у американцев, СССР понес ущерб в десятки миллионов долларов. В ЦРУ обоснованно считали Полякова своим самым продуктивным источником. В Лэнгли для анализа поступавших от него материалов даже было создано специальное подразделение, едва успевавшее их обрабатывать.
«Топхэт» передал ЦРУ более 100 засекреченных выпусков журнала «Военная мысль», в которых излагались стратегия, тактика и планы Верховного командования СССР. Он добыл и отправил за океан тысячи страниц документов, в которых были даны технические характеристики самого секретного советского оружия. Работая в резидентурах ГРУ в Бирме, Индии, в Центральном аппарате Генштаба, в Военно-дипломатической академии «крот» раскрыл своим американским хозяевам принадлежность к внешней и военной разведке около 1500 советских офицеров и около 200 агентов из числа иностранных граждан. Во время войны в Индокитае Поляков предоставил США данные, имевшие стратегическое значение, о численности, структуре и возможностях северовьетнамских войск.
В начале 1970-х он снабдил ЦРУ сведениями о том, что Китай находится на грани прекращения военно-экономического сотрудничества с Советским Союзом. Это помогло Соединенным Штатам «прорубить окно» в КНР.
За годы сотрудничества с ЦРУ Поляков помог западным контрразведкам разоблачить семь «кротов», сотрудников спецслужб Великобритании и США, работавших в пользу СССР. Несмотря на то что «британское дело» было закрыто в конце 1960-х, в США и 20 лет спустя не смолкали разговоры о том, как красиво его тогда провели. А события развивались по следующему сценарию.
Поляков передал ЦРУ копии, сделанные нашим британским «кротом» с фотографий, которые тот, в свою очередь, переснял с секретных документов, описывающих системы управляемых ракет, состоявших на вооружении армии США. Изучив снимки «Топхэта», в Лэнгли проследили путь этих документов и выяснили, на каком этапе они попали в руки нашего агента. ЦРУ вышло на отдел управляемых ракет британского Министерства авиации. Там и работал наш человек – Фрэнк Боссарт. Его арестовали и приговорили к 21 году тюремного заключения.
Уже будучи на пенсии, Поляков помог ФБР раскрыть нескольких наших разведчиков-нелегалов, заброшенных в США на оседание под видом иммигрантов и уже сумевших устроиться на работу в американские госучреждения. Этому способствовала не дьявольская всепроникаемость Полякова, а косность партийно-бюрократической советской системы.
Выйдя в 1981 году в отставку, Поляков продолжал работать в Главном разведывательном управлении освобожденным секретарем парткома. Убывшие в длительные загранкомандировки разведчики-нелегалы оставались на партийном учете по прежнему месту работы, то есть косвенно были подотчетны предателю. Ну, там, учетные карточки, партвзносы, вопросы отсутствия на партсобраниях и тому подобное. Так что вычислить их как нелегалов для изменника, имевшего к тому же опыт разведывательной работы, труда не составляло...
...«Топхэт» не только поставил своеобразный рекорд по длительности работы в пользу противника и по объему переданной им секретной информации. Рекорд еще и в другом – все это время «кроту» удавалось не попасть в поле зрения нашей контрразведки. Впрочем, последнее обстоятельство вполне объяснимо.
Во-первых, Поляков долгие годы являлся кадровым офицером советских спецслужб, и хотя бы поэтому был досконально осведомлен о всех методах и приемах, используемых КГБ в своей деятельности по выявлению агентуры противника. Причем был он не рядовым оперативным сотрудником – старшим офицером, а затем и генералом. Отсюда – беспрерывный приток информации, который в итоге помогал «Топхэту» не совершать ошибок, а когда надо, то и «лечь на дно». До лучших времен, разумеется.
Во-вторых, американцы тоже не благодушествовали, а оберегали своего сверхценного источника самыми изощренными способами, начиная от мероприятий по дезинформации, призванных отвести от «Топхэта» любые подозрения в проведении им враждебных СССР акций, и заканчивая применением самой совершенной радиоэлектронной аппаратуры. С 1980 года, когда «Топхэт» после заграничных вояжей окончательно «стал на якорь» в Москве, американцы для поддержания с ним связи использовали только бесконтактные способы – тайники и радиосредства. Последним отводилась решающая роль, для чего агенту было выдано устройство размером с пачку «Беломора», из которого он производил «радиовыстрел» (особый способ односторонней связи Центра с агентом, когда кодированная или шифрованная информация, нанесенная на магнитофонную пленку или проволочку, «выстреливается» в эфир через передатчик с огромной скоростью, в обусловленное время на заданной волне приемник агента, снабженный магнитофоном, фиксирует тональный сигнал, длящийся 3–5 секунд. В последующем специальное устройство «дробит» время передачи на бесконечно малые крупицы, воспроизводя, таким образом, «выстреленную» информацию).
Предварительно закодировав информацию (не более страницы машинописного текста), «Топхэт» засовывал в карман пиджака или плаща пачку «Беломора», садился в троллейбус, проходящий мимо американского посольства на улице Чайковского. Стоило троллейбусу поровняться с зданием дипломатической миссии США, агент нажимал нужную кнопку...
Лишь в редчайших случаях «Топхэт» производил тайниковые закладки. При этом магнитные контейнеры он не только изготавливал собственными руками, но и лично закладывал их на традиционных маршрутах передвижения своих операторов из ЦРУ.
Что касается выемки контейнеров, то эти операции никогда не были для агента в тягость. За контейнерами он не шел – летел на крыльях: деньги-то по радио не примешь! Хотя ох и не генеральское это дело...
...Бывший американский разведчик Пит Эрли в одной из своих публикации утверждает, что «Топхэт», будучи задержанным, попросил доставить его на прием к председателю КГБ СССР Виктору Чебрикову, которому якобы в беседе с глазу на глаз поставил условие: он чистосердечно рассказывает все о своих «деяниях», а комитет не преследует его семью...
Можно смело утверждать, что версия Эрли – не более чем трогательная святочная сказочка.
И. Г. Атаманенко - подполковник Госбезопасности запаса, историк, писатель, НВО
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
История смертельного соперничества меджу КГБ и МВД в СССР: Дело о «меховой мафии»
10-летняя война амбиций руководителей двух соперничающих ведомств, МВД и КГБ, закончилась самоубийством министра внутренних дел Николая Щёлокова и восхождением на высший пост в государстве Юрия Андропова. А все началось с кражи двух шуб у популярной советской певицы.
История разнопрофильных силовых ведомств многих зарубежных стран полна примерами соперничества между ними, спровоцированного стремлением повысить свой рейтинг во власти и ревнивым отношением к успехам конкурентов, борьбой за увеличение бюджета и расширение полномочий, наконец, личными амбициями руководителей.
По этим правилам играли в свое время и советские могущественные ведомства – МВД и КГБ. Один из конфликтов между ними в 70-х годах прошлого столетия завершился лишь после самоубийства министра внутренних дел и восхождения председателя Комитета госбезопасности на высший пост в госуударстве. А началось все с квартирной кражи.
Петр Снобков, Лев Дунаев, Иосиф Эпельбейм и Рудольф Жатон (слева направо)
Под крышей БХСС
В Москве из квартиры популярной певицы воры вынесли драгоценности и две меховые шубы. Кражу столичный уголовный розыск раскрыл по горячим следам, после суда над «домушниками» украденное возвратили владелице. Ранее следователи, работая с вещдоками, обратили внимание на отсутствие ярлыков с информацией о производителе шуб, но значения этому не придали, поскольку эксперт из Министерства легкой промышленности СССР установил, что изделия изготовлены фабричным способом с соблюдением госстандартов, а пострадавшая подтвердила – меха принадлежат ей. В МВД не подозревали, что мехами таинственного происхождения занялся Комитет госбезопасности.
Пушнина в Советском Союзе была одним из немногих источником валютных поступлений, монополия на производство и сбыт изделий из натурального меха принадлежала государству. Подпольное вторжение в эту отрасль не прошло мимо внимания КГБ. Началась негласная проверка предприятий страны, занятых изготовлением этой продукции, в результате чекисты установили, что нелегальное производство шапок, воротников и шуб налажено на нескольких горпромкомбинатах Казахской ССР – в Караганде, Сарани и Абайске. Доклад об этом летом 1973 года лег на стол председателя КГБ Юрия Андропова.
Из документа следовало, что руководители этих предприятий работают под «крышей» сотрудников местных ОВД и отделов по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС). Ознакомившись с ним, глава КГБ дальнейшую разработку казахских меховиков и их покровителей из органов внутренних дел взял под личный контроль: в руки шел материал, компрометирующий министра внутренних дел Николая Щёлокова, близкого друга Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева, с которым он в 1939–1941 годах работал в Днепропетровске.
Продукция «сверх плана»
Деятельность «меховой мафии», как негласно установили республиканские чекисты, направляли несколько человек – бывший член Карагандинской коллегии адвокатов Лев Дунаев, начальник горпромкомбината города Абайска Петр Снобков, бывший руководитель горпромкомбината города Сарань Рудольф Жатон и начальник кафедры уголовного права Карагандинской высшей школы МВД, кандидат юридических наук Иосиф Эпельбейм. Причем правоведу из высшей школы МВД, которого хорошо знали правоохранители области, отводилась роль организатора милицейского прикрытия.
Все началось в конце 60-х, когда Совмин СССР издал постановление о передаче некондиционного пушно-мехового сырья из ведения Легпрома Министерству бытового обслуживания. Дунаев одним из первых в СССР увидел в этом возможность организовать теневое производство дефицитных товаров.
В мае 1969 года он оставил юридическую карьеру и добился назначения на должность начальника строящегося цеха по выделке и крашению овчины и пушнины горпромкомбината города Сарань. Для скорейшего запуска цеха в эксплуатацию предприимчвый юрист даже использовал свои личные сбережения для покупки дефицитных стройматериалов и оплаты работы шабашников, полагая, что это окупится с лихвой. Цех заработал в январе 1970 года. Такие же цеха открылись на предприятиях бытового обслуживания Караганды и Абайска, а разворотистого юриста через некоторое время перевели в областной центр руководить Карагандинским горпромкомбинатом.
Технологию выпуска «сверхплановой» продукции отладил опытный хозяйственник Снобков. Так, за 20 000 рублей он вовлек в группу начальника управления «Казкооппушнина» Казпотребсоюза Изотова, который организовал регулярное поступление на бытовые предприятия левого меха, в том числе высококачественного каракуля. В «Казкооппушнине» сырье списывали, например, на счет падежа зверей в питомниках и овец, а «бытовики» проводили по подложным документам пересортицу товара или его перевод в неучтенку.
Широко прибегали дельцы и к такому приему, как растягивание шкурок, что давало дополнительный материал для пошива, хотя и снижали качество продукции. Сырье расходилось по цехам, где «во вторую смену» хорошо оплачиваемые мастера шили шубы, шапки, воротники и муфты. Реализовывали ее не только в республике, но и в Москве, Ленинграде, столицах республик Прибалтики и Закавказья.
В ходе арестов использовали сто городских такси
Операция КГБ, которой было присвоено кодовое название «Картель», проводилась в условиях строжайшей секретности. Тем не менее, утечка информации все же произошла. Как рассказывали бывшие офицеры управления КГБ по Карагандинской области Курамыс Рыскулов, Турысбек Давлетов и Алексей Скобелев телеведущему документального сериала на НТВ «Следствие вели...» Леониду Каневскому, их служба наружного наблюдения столкнулась с беспрецедентным случаем: за ее сотрудниками в свою очередь установили слежку коллеги из областного УВД. А вслед за этим начальник УВД Родин условился о встрече с руководителем УКГБ Газизовым и попытался выяснить, с какой целью ведется наблюдение за представителями милиции, но разговора не получилось.
Конспирацию, как оказалось впоследствии, нарушил заместитель Андропова Семен Цвигун. Генерал, курирующий военную контрразведку и управление по борьбе с идеологическими диверсиями, не был по службе посвящен в детали операции в Казахстане, но в разговоре со Щёлоковым, с которым его объединяла близость к Брежневу, обратил внимание собеседника на активный интерес своего ведомства к милиции республики.
Щёлоков в телефонном разговоре с Андроповым потребовал объяснений. Тот вынужден был приоткрыть карты и предложил: давайте, скажем, 10 января 1974 года совместно проведем аресты подпольных дельцов и их милицейских покровителей, доказательств их вины у Комитета достаточно. Глава МВД заявил, что не потерпит вмешательства в дела министерства, он сам разберется в ситуации и примет необходимые решения. Стало ясно, что всесильный друг Брежнева постарается замять назревающий скандал вокруг его ведомства.
Тогда Андропов принял решение произвести аресты силами КГБ на несколько дней раньше предложенного Щёлокову срока. По словам начальника следственного отдела УКГБ по Казахской ССР Николая Ловягина, который также принял участие в телепередаче «Следствие вели...», сразу же после Нового года в Караганду начали прибывать сотрудники Комитета из Москвы и столицы республики Алма-Аты. В гостиницах они предъявляли командировочные предписания сотрудников различных предприятий страны, приехавших в областной центр по делам.
Ветеран КГБ республики Какен Абенов вспоминал: «В три часа ночи [7 января] в клуб УКГБ прибыли руководители операции. Туда же через час были доставлены поднятые по тревоге остальные задействованные сотрудники. Только тогда всем собравшимся было объявлено о том, для чего все собственно и затевалось. Были выданы памятки на каждого из подозреваемых, ордера на обыск и арест. Было мобилизовано 100 единиц автотранспорта таксопарков».
Аресты и обыски начались ранним утром. Всего по делу «Картель» в областном центре и по республике было арестовано, по утверждению отставного чекиста Рыскулова, несколько сотен подозреваемых, а в Москве взяли под стражу Дунаева, который к этому времени уже работал в Подмосковье.
Финал противостояния Андропова и Щёлокова
В ходе обысков на квартирах, дачах и рабочих местах у Дунаева, Снобкова и Эпельбейма чекисты изъяли в общей сложности четыре с половиной миллиона рублей, более 30 килограммов золотых монет и украшений, а также драгоценных камней. У Жатона обыск ничего не дал. Несмотря на противодействие руководства Министерства внутренних дел и следственного аппарата МВД, стремившихся развалить уголовное дело, оно все же усилиями Андропова в отношении главных фигурантов было доведено до суда.
Основные организаторы подпольного мехового производства, которыми суд признал Дунаева, Снобкова и Эпельбейма, были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу, а Жатон отправился в ИТЛ сроком на 15 лет. От года до восьми лет лишения свободы получили около двух десятков обвиняемых, в том числе несколько сотрудников БХСС. Но в отношении большей части сотрудников МВД республики, замешанных в крышевании «меховой мафии», уголовное преследование было прекращено еще на стадии следствия.
Финал противостояния двух руководителей могущественных служб наступил 17 декабря 1982 года. Через месяц после смерти Брежнева Щёлоков был освобождён с поста министра в связи с расследованием, начатым по инициативе нового Генсека Андропова после убийства милиционерами майора КГБ Вячеслава Афанасьева. 15 июня 1983 года Щёлокова вывели из ЦК КПСС, а 6 ноября 1984 года лишили звания генерала армии, 7 декабря 1984 года его исключили из КПСС. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 декабря 1984 года бывшего министра лишили всех государственных наград, кроме боевых, и звания Героя Социалистического Труда. На следующий день Щёлоков застрелился из охотничьего ружья.
Автор: Александр Пилипчук, ПРАВО