Истории из жизни + Фантастический рассказ

Верить тому что я написал, не верить, дело сугубо личное. Ведь будь это ложью, ты бы сомневался, что это ложь. А если бы я говорил, что это правда, то ты бы подумал, что я сумасшедший. Меня устраивают оба варианта.

1. Как все началось?
Знаешь, я был абсолютно таким же как и ты человеком, совершенно обычным, со своими делами и тараканами в голове. В силу сложившихся обстоятельств, в силу того, сколько я пережил и в какой последовательности - мое сознание начало меняться. Лет с 14 я начал сильно отличаться от других детей, у меня были совершенно другие желания, ценности, взгляды на мир. И дальше хуже, к 18 годам я уже точно стал чувствовать себя в обществе совсем не в своей тарелке. Может в отдельности мои особенности нормальны, но в целом я и правда был как инопланетянин, да и на данный момент дела обстоят не лучше. Зачем я это все рассказываю? Что бы ты в последствии мог понять мои мотивы, может ты осознаешь то, что мне чужды привитые мне нормы поведения и морали, что я отрицаю религию и не боюсь смерти. У меня свои страхи, свои желания, свои чувства. Даже не думай сравнивать меня с собой. Я уверен в своих словах, а если ты человек, который просто в чем то не определился, это не делает тебя особенным.
Кстати, я довольно творческая личность, я постоянно хочу как то себя реализовать. Я ищу чужого одобрения, люблю внимание и любоваться удачной работой, естественно сделанную своими руками. Я самовлюбленный, но при этом не противный и ненавязчивый. Многие скажут, но только те, кто со мной близко не знаком, что я инфантильный, с чем я на порядок не соглашусь. Если взрослость это антоним инфальтивности, то уже к 18 годам я был "перезревший", а сейчас сомневаюсь, реально ли существую.
Я очень часто размышлял на совершенно разные темы и увлекался психологией. И когда для меня стали скучны повседневные будни, когда я уже знал практически все наперёд, благодаря своему опыту и знаниям.. Я наконец то выбрал мечту, которая мне будет по душе. И однажды, когда я сильно перебрал с алкоголем, когда я выкурил 4 пачки сигарет. Я вдруг мгновенно протрезвел и увидел себя со стороны, лежащего мордой на столе. "М-да, видимо я умер" - подумал я, а вслух почему то сказал.. Так тихо, так грустно, что любой актёр мне бы позавидовал: "Бл*ть..."

2 Осознание

Непередаваемые ощущения получает организм от смерти. Ты начинаешь чувствовать себя прекрасно, у тебя исчезают все болезни, ты дышишь так свободно и легко. Но понимаешь, что смотришь на свое одноразовое тело. Кстати, если кому интересно, то умирать было не больно, я ничего не почувствовал, кроме прилива сил. И тут я понял, что у меня есть огромное количество времени на размышления и был этому безумно рад, что на лице появилась улыбка. Но она немного спала, когда я понял, что моей матери, девушке, близким придётся нелегко. Но это длилось не долго, я быстро смирился с этим, ведь это случилось и это уже не вернуть, а по другому и не могло быть, я чувствовал, что скоро умру. Да, как я уже и говорил, я на боялся смерти. Но я боялся неизвестности, которая, оказалась довольно интересной. Я стал невидим для живых, и не мог взаимодействовать ни с чем из живого мира. Зато я мог летать, смотреть новости, читать вместе с кем нибудь книги, наблюдать за тем, как живут мои друзья (кстати, в некоторых я разочаровался). Скажем так, все после моей смерти стало хорошо. Я стал очень популярным исполнителем, мои песни звучали из каждой 4 пары наушников, играли из машин и окон. Эх, сбылась моя мечта, жаль только, что я умер.
Но рассказать я вам хотел не о загробной жизни (хотя из некоторых интересных фактов я бы выбрал отсутствие каких либо физиологических потребностей и возможность создавать что либо из ничего, жаль только, что делать надо было все руками), а о том, что же я делал после того, как мне это все наскучило.
Я научился останавливать время, позже, я научился его перематывать вперёд. И самым сложным, самым долгим процессом (около 40 лет) я пытался повернуть время вспять. И да, у меня получилось.

3 Знакомство с базовыми правилами и новым я.

Не долго думая, я сразу же захотел посмотреть на свою жизнь со стороны, а именно с того момента, как я умер. Что бы ты понимал, я мог управлять временем идеально, я мог остановить его с точностью до мгновения, я словно находился в редакторе видео, но редактировал я время. Невозможно объяснить как я это делал, это был словно новый орган, словно новое измерение, время для меня стало чем то осязаемым и как ты понял - подконтрольным.
Итак, вернёмся к тому, что я выбрал то мгновение, когда я начал пить, именно тот день, когда я умер. Возобновив время... Я какого то черта оказался живой! Я снова был в своём теле, осознал какие у меня проблемы со спиной и что вообще я еле живой по сравнению с моим загробным телом. Моя первая мысль была: "Моё тело оказалось не одноразовым" и "О боже, я все помню"
В голове сразу пронеслась толпа мыслей. Главная из них "...сбылась мечта всей моей жизни...". Ведь теперь я мог стать кем угодно и прожить эту жизнь как угодно! Или даже не одну...
Первым делом я выкинул весь алкоголь, и побежал на улицу. После стольких лет, снова чувствовать тепло солнца, ветер, траву под ногами, я был так счастлив! Так же мне стало понятно, что я совсем не помню кто я. Я помнил свое имя, родителей, друзей, всех. Но чем я занимался, на кого учился. В моей голове не было ничего того, что вдалбливали мне в шараге целый год. Я не помнил как писать, мне было трудно говорить, в основном я мычал и у меня не получалось произносить слова. Взяв ручку в руку, я пытался написать что нибудь, но получались только кривые линии, да и ручку я тоже не помнил как держать. Я серьёзно испугался. Не мертвый Дима, так овощ Дима. "Шикарно".
Как глупо это звучит, но мне надо умереть. Я пошёл на кухню, взял нож и... Странное дело, мне стало страшно ещё больше, я не мог себя просто взять и убить, ох этот чёртов инстинкт самосохранения.
Я взял этот нож в правую руку, лезвием вперёд, причём это, как и ходьба, получалось отлично, ведь я занимался похожим в загробном мире, когда строил для себя различного рода развлечения. Я вышел на улицу и начал кидаться в панике на людей с ножом и надёжной, что меня кто нибудь убьёт. Не тут то было, кто то вызвал полицию, меня серьёзно побили дубинками и отвезли а участок. Боль.. Как я отвык от неё, мне казалось, что с каждым ударом мне ломают по кости, но оказалось всего парочка. Дальше был суд, показания свидетелей, рыдающая мать. Ох, не так я себе все представлял. А время тянулось долго.. Очень долго. Я развлекался около 300 лет, и не скучал примерно вдвое больше. А сейчас я вынужден ждать. Ждать и ждать, сидеть в этом обезьяннике, пока судья не вынесет приговор.
Из за того, что я все таки успел пырнуть ножом в ногу одного мужчину, мне дали срок в один или два года. И меня незамедлительно увезли.
Меня завели в камеру. Я спокойно осмотрел местный колорит, который разглядывал меня как голодные собаки. Мне начали задавать вопросы:
- Ты кто такой вообще?
- Мммеммиимнн
- Ты язык проглотил? Отвечай на вопрос, долб**б!
- Ййнннммггыы!
- Есть два стула...
После этих слов я рывком пытался добежать до куска стены, лежащего на полу, что бы мог хоть как то защититься от 3 их обидчиков. Меня сразу же схватили, поставили на колени... И заставляли делать ужасные вещи. Эти твари менялись местами, а после повернули меня и прижали лицом в пол. Пока один держал мои руки, упираясь ботинком в мою голову, второй наблюдал как третий... Ох, а у меня ещё и геморрой. Видимо, если ад и правда существует, то только на земле и я в него попал. И как бы сильно я не хотел, я был просто человеком, я не мог больше управлять временем, меня было не спасти от этих мучений.
Вдоволь насладившись моим телом, уставшие сокамерники легли спать. Я же, сверепый от травм, нанесённых мне и моему телу, сел в углу и начал ждать. Я начал очень тихо рвать одеяла и делать из них верёвки. И пока они спали, я забрался на того, который смотрел, запихал ему в рот свои грязные трусы и начал разрывать ему горло ногтями, смотря прямо ему в глаза, наслаждаясь, как он умирает. От шума и воплей поднялись остальные, тот который держал и последний, связанный. И угрожая одному, я заставлял его делать тоже самое с ним, что он делал со мной, но хуже, намного хуже. После я убил их. Потеряв рассудок от последних событий я со всей силы начал бить себя головой об стену, пока не выключился на пару часов. Да, я не умер. Взяв кусок от стены, я расположил его острым концом вверх. Забрался на кровать и подобно молоту, пытался вбить гвоздь. Получилось как я хотел, осколок пробил череп и воткнулся прямо в мозг. Я мёртв.

Если понравится и вы поддержите плюсом, то выложу продолжение истории =)

Очередной февральский вечер кончается для него обыденным действием. Бредет без сил на остановку и ждет своего автобуса, как верного друга, а может быть и сильнее, потому как он поскорее хочет оказаться дома, подальше от суеты и забот, расслабиться в горячей ванне, посмотреть что нибудь или просто лечь спать. Ах, вот и он, но, подождите-ка, он почему то без водителя и кондуктора, ах нет-нет, так не пойдет, но наш герой слишком устал, слишком погряз в рутине жизни и уже не замечает очевидного, он просто садится в автобус, не замечает ни разбитого стекла, ни покореженных колес, ни ржавчины, покрывающей весь автобус. Вот и автобус тронулся, адски скрипя колесами, звук больше похож на крик душ из самых адских глубин, но и этот факт не волнует нашего героя, его волнуют более обыденные проблемы, придется ли ему в очередной раз писать очередной отчет завтра, либо он сможет улизнуть и покурить в курилке или же его вообще запрягут разбирать архив. И эти мысли постепенно выбивают его из бытия. Раз, он видит ее лицо, прекрасное и чистое, как утро на Новый год. Два, он явственно слышит ее звонкий смех, который возвращает его к жизни. Три, он проводит рукой по ее гладким волосам, они падают сквозь пальцы, он вдыхает их аромат.

Время вставать. Ах, как же сильно бьет этот чертов свет, подумал бы наш герой, не будь он бедной серой мышью, которая боится стука своего сердца. Но что то в его одряхлевшем рассудке словно сбивает его с ног, в мгновение разум проясняется “Свет? Автобус?!”. Еще миг и он уже на ногах. Вокруг все белым бело, очень яркая комната, он и сам весь в белом. Сердце бешено колотится “Я умер?! Нет, да быть такого не может, я точно помню как сел в автобус и потом…..потом? А что потом? И кто та девушка?” Он слышит какой-то шорох, кровь в висках бьется словно молот о наковальню. Он делает резкий поворот головой назад, еще бы чуть-чуть и он свернул бы себе шею. Посередине комнаты стоит кровать, отвратительно белая, и девушка, лежащая на ней. “Девушка?!” Время для него как будто остановилось, он в миг успел продумать и подумать миллиард вариантов развития событий, от самых банальных по типу сна, до смерти и перехода в мульти вселенную вне пространства и времени. Для него прошла вечность, а для девушки, которая сладко потянулась с закрытыми глазами, чуть меньше мига. Еще одно мгновение, длиной в час для героя и миг для девушки и она на ногах, с глазами что называется по пятаку, давая фору всем аниме героиням вместе взятым. Ее мозг совершил такое же сальто назад от сна и мульти вселенной, как и у нашего героя, и это было настолько очевидным, что наш подопечный даже смутился, от того насколько много прочитал в глазах девушки. Минуту они смотрели друг на друга, пытаясь понять “Бежать или…..БЕЖАТЬ?!?!”, пока наконец оба не заговорили.

Речной ветер приятно холодил лицо. Антон вздохнул полной грудью и потянулся. Солнечные лучи окрасили небосвод в оттенки красного и оранжевого, цветы раскрывали бутоны и тянулись к свету. Антон поправил наживку и взмахнул удочкой. Здесь, в камышах, течение практически отсутствовало, поплавок замер на поверхности водной глади. Теперь оставалось только ждать.

Вдалеке из облака выскочила точка, пометалась из стороны в сторону и начала увеличиваться в размерах. Антон заметил летательный аппарат только после того, как над ним вырос цилиндрический корабль серебристого цвета.

– Ого, чего только вояки не придумают… Мне же тут всю рыбу сейчас распугают.

Цилиндр завис на уровне деревьев. Из-под него вырвался юркий луч и полетел к Антону.

– Эй! Э-э-эй! – парень ощутил невидимые тиски. Какая-то неведомая сила тащила его наверх. Парализованная рука все ещё сжимала удочку, с крючка сорвался карась. Проклятье! Не показалось. Ну точно поплавок тонул!

Корабль быстро приближался, только ветер в ушах свистел, ещё секунда и Антон врежется в обшивку. А она выглядела очень и очень твердой. Парень зажмурился за секунду до удара. Так и не успел нормально порыбачить, почем зря столько водки брал…

Когда наконец он решился открыть один глаз, то не увидел ничего. Проморгался, помассировал веки, на всякий случай перекрестился.

– Ослепи-и-или… Ослепили сво-о-олочи. Так… или тут просто нет света?

Появилась легкая вибрация, едва слышно заработали двигатели, ускорение вжало парня в металлический пол. Антон с трудом поднялся на колени и на ощупь попытался оценить обстановку. Судя по всему, комнатка была небольшой – через три шага он ткнулся носом в стену, на обратном пути ударился плечом об какой-то предмет. Видимо это была кровать. Парень с хрипом перевалился через стенку и развалился на мягком матрасе. Тут же стало легче, гнетущее давление ощутимо ослабло. Парень наконец мог хорошенько обмозговать ситуацию. Мобильник! Надо срочно звонить в службу спасения! А в комнате и в самом деле было темно, во всяком случае отсутствующий сигнал связи он смог разглядеть на экране телефона.

Цилиндр продолжал нестись в неизвестном направлении, тихо гудели двигатели, в комнате по-прежнему было хоть глаз выколи. Ну и положеньице! Похитили, как пить дать! Должно быть китайцы, по телевизору рассказывали об их экспериментах. В следующий раз он будет внимательнее, следить нужно за небом и вовремя сообщать в компетентные органы. С такими мыслями Антон провалился в сон.

– Алверс щклмтз.

– Что? – хрипло каркнул Антон. Его вырвали из глубокой фазы сна и теперь он ни черта не соображал.

– Алврк, ващсмп зовртв?

– Что-что? Ничего не понимаю. Это китайский? Нихао? Конишуа!

– Ак ас оззвут? – с каждым словом тарабарщина становилась все более похоже на русский язык. – Как Вас зовут?

– Я Антон. Антон Карпов.

– Приветствуем на нашем корабле, Антон Карпов. Меня зовут Эурбион 5-В.

– А с кем я говорю? – Антон напрягал глаза и всматривался в темноту.

– Оу, прошу прощения. Совсем забыл. Одну минуточку.

Антон жмурился и таращился во все стороны в поисках собеседника. Комната оказалась больших размеров чем он себе представлял, помимо кровати обнаружился шкаф и нечто похожее на терминал компьютера.

– Ничего не понимаю… Тут никого нет. Голоса уже чудиться начали…

– Ах, простите меня! Сейчас, сейчас…

Позади раздалось негромкое покашливание, Антон обернулся и нос к носу столкнулся с высоким человеком. Парень почесал голову.

– Э-э-э, Вы из дверцы какой-то незаметной выскочили?

– Здесь нет дверей.

– Как нет? А как же Вы сюда попали?

Высокий человек недоуменно смотрел на Антона. Кажется, он не понимал сути вопроса.

– Я прошел вот здесь. Пойдемте, я кое-что покажу.

Эурбион спокойно направился к стене и, не сбавляя скорости, шагнул в неё. В последний момент он притормозил и обернулся. В комнате осталась только его голова, тело куда-то успело испариться.

– Главное действовать уверенно. Если стена будет знать, что кто-то хочет выйти, она позволит сделать это.

– А если я застряну? Откуда стена вообще что-то знает?!

Тело Эурбиона втянулось в комнату со звуком вылетающей пробки.

– Ничего страшного не произойдет. Мы вызовем специалистов. Идем же.

Антон нерешительно помялся у кровати. С одной стороны, можно ещё покемарить… Появившаяся рука схватила его за рубашку и потянула наружу. С такой железной хваткой спорить было бесполезно. Парень влетел в стену и завяз в ней, ощутил упругость густого желе, руки и ноги почувствовали сопротивление, движения замедлились. Ему пришлось напрячься изо всех сил, чтобы двигаться вперед, если бы не тянущая рука, он бы, пожалуй, застрял. По его ощущениям это длилось очень долго. Но уже через секунду Антон вылетел в коридор и чуть не упал, когда к мышцам вернулась былая резвость.

– А если пойти в другую сторону? Ну, в противоположную, там же, наверное, так просто не получится…

– Точно. Снова забыл. Нет, вот туда не стоит ходить. Насколько я помню, люди не выживают в открытом космосе…

– Космосе?! Да где мы вообще?

– Сейчас мы летим в столицу. – Эурбион выпрямился, его голос приобрел торжественные нотки. – В столицу мира.

– Так меня все-таки похитили…

– Нет, напротив. Мы предлагаем экскурсию. В рамках исследования независимых миров, мы отбираем несколько десятков жителей планеты и показываем им чудеса высоких технологий и открывающиеся возможности при сотрудничестве с нами. Анализируем реакцию и оцениваем готовность вида к присоединению к конфедерации.

– Но меня же силой доставили на корабль. – Антон почесал голову. – Какая ж это экскурсия?

Эурбион остановился.

– Можно повернуть назад прямо сейчас. Против воли мы никого не приобщаем к нашей культуре. – Высокий человек взмахнул рукой. Рядом появился интерфейс управления. – Достаточно одного слова и мы мигом…

– Нет, нет! Я не против. Просто это чересчур неожиданно.

– Я понимаю. Новое всегда пугает, но здесь нет ничего страшного. Между прочим, Вам повезло. Назначена встреча с самим Советом, у нас давно не было потенциальных кандидатов для вступления в союз. Это высокая честь.

Эурбион 5-В повернулся на каблуках и пошел дальше. Антон поторопился его догнать. Коридор был разделен на отсеки светящимися линиями, которые должно быть обозначали комнаты. На некоторых стенах висели таблички с надписями на незнакомых языках, в некоторых комнатах стены были из прозрачного материала.

– Можно мне спросить? – Антон дождался кивка и продолжил. – А что в этих комнатах? Вот, к примеру, здесь. Что это такое? Откуда там море? А вот тут заснеженный склон…

– Это двери в искусственные миры. Порталы в имитации. Мы любим проводить в них время пока путешествуем на корабле.

– А долго нам лететь?

– Неделю, может две. В зависимости от попутного течения…

– Течения? Разве мы не в вакууме?

Эурбион закатил глаза и ничего не ответил. Знаком предложил идти дальше. Спутники обошли весь корабль, Антон изучил обстановку, познакомился с командой, сдал экзамен по технике безопасности. В общем-то было несложно. По словам Эурбиона, все что нужно находится в комнате Антона, а из обязанностей была только борьба со скукой. Можно смотреть аналог телевидения, а можно погулять по симуляциям. Выбор был очевиден. Был лишь один момент, который терзал его любопытство, зудел где-то в глубине мозга.

Мутно-белая завеса в тупике одного из коридоров.

– А это что такое?

– Туда заходить нельзя. Вы можете посещать любые объекты, кроме этой комнаты.

– А что там?

– Скажем так, кхм, это экспериментальная разработка. Пользоваться ей запрещено. Я закрою проход.

Мутно-белый свет сменился на чернильную темноту. Антон увидел свое отражение на блестящей ониксовой поверхности. Что же там такое?

– Сюда значит я не смогу попасть?

– Во всяком случае не так просто. Любой запрет можно обойти, был бы соблазн. – Высокий человек странно смотрел на Антона. – Здесь я рассчитываю только на Вашу благоразумность.

– Ну что ж, пойду осмотрюсь в других местах.

А смотреть было на что. Корабль пестрел порталами в затерянные миры. Миры, которые представить себе было невообразимо трудно, воображение отказывалось функционировать. Антон не мог поверить, что все это создано искусственно, здесь было все, органы чувств не могли отличить реальность от вымысла. Многие часы и дни он исследовал вселенные и даже ни на шаг не приблизился к границе миров. Какое-то чувство ему подсказывало, что её и нет. Он нутром понимал, что мог остаться жить в одной из этих вселенных и никто и никогда бы его здесь не нашел.

Антон летал над лавовыми озерами, взбирался на горные вершины, нырял в глубины океанов. И там жили люди! Миллионы искусственных людей, миллионы различных характеров. Все чудеса открытых миров не могли заставить его забыть о бледной завесе в одном из коридоров.

В один из дней Антон наконец решился. Будь что будет. И никто ему не указ. Взял удочку и пошел к тупику. Обсидиановое зеркало отразило слегка испуганное лицо молодого человека. Антон коснулся завесы, на ощупь она была такой же, как и все остальные порталы.

– Стой! Туда нельзя! – Эурбион бежал по коридору и кричал. – Эффект бабочки…

Антон решился, закрыл глаза и уверенным шагом пошел сквозь стену. Мгновенье и чернильная гладь закипела, впуская в себя первооткрывателя. Эурбион покачал головой и обратился к невидимым собеседникам:

– Как и ожидалось. Любопытство. Наш дар и наше проклятье.

*****

Снова ощущение густого желе, жар, холод и влажность. Сопротивление было сильнее, но он уже привык преодолевать такие преграды. Усилием воли он гасил защитные механизмы и упорно двигался вперед. Через миг Антон почувствовал свободу, он открыл глаза и уставился на берег. Неторопливые волны несли с собой запах соли. Песчаная полоска утыкалась в джунгли. Парень обернулся, сделал шаг назад. Пути назад не было.

Местная живность ещё не встречалась с человеком. Ещё никогда у Антона не было такой легкой рыбалки, рыба сама бросалась на крючок. На деревьях росли знакомые плоды. Чуть дальше в лесу бил ручей. Жить можно.

Со временем одежда на Антоне потрепалась, ботинки порвались, сам он оброс бородой, телефон стал больше походить на камень. Хорошо хоть климат здесь теплый и мало меняется в течение сезонов. Кое-как парень возвел небольшое жилище, соорудил себе укрытие от дождя. В один из дней Антон решил углубиться дальше и разведать территорию. Ближе к вечеру вдалеке он приметил дымок. Костер!

Возле огня сидела молодая женщина и грызла яблоко. Увидев парня, она вскочила на ноги и помахала рукой.

– Привет.

– Оу, ты русский?

– Да, а ты?

– Почти. Я из Израиля, вместе с мамой вернулась на родину ещё лет пятнадцать назад. Тебя как зовут?

– Антон. Ты не видела других людей?

– Нет, кажется мы тут одни на планете. Меня Евгения зовут. Для друзей – Ева.

Мой путь от остановки до дома всегда неизменен,- остановка, магазин с яркими витринами, пешеходный переход, помойка, аптека, и вот он, мой дом, двухэтажный, с посыпавшейся штукатуркой. На остановке я часто встречаю одного местного жителя, а именно, - обычную безродную собаку, кобеля, с рыжими боками, и вопрошающим взглядом. Эта собака проделывала каждый день один путь, как и я, но её путь был от помойки до магазина, и обратно. Проблемой был пешеходный переход через дорогу, по которой то и дело проносились машины. Собака сразу поняла, что с машинами лучше не спорить, они большие, быстрые, и злобно рычат, и поэтому собака предпочитала переходить дорогу вместе с людьми, которые не боятся машин, и ходят где хотят. Так мы и познакомились. Каждый вечер стоя вместе с ним на зебре, я по привычке материл водителей, не пожелавших меня пропустить, а пёс вслушивался в мои маты, пытаясь понять, ни его ли я ругаю, иногда поджимая уши от очередного моего крепкого словца: «Вы что б**дь, не видите, что здесь зебра? Вам какая с*ка права выдала? Да остановитесь же вы, пи***асы!!!»,- и всё в этом же духе. Через пару недель пёс принял мою игру, и каждый раз подходя к дороге несколько раз сердито тявкал отрывая передние лапы от земли, будто пытаясь встать на две лапы, а после этого спокойно выходил на зебру, и пересекал её вместе со мной. А дальше наши пути расходились. Он на помойку, а я мимо аптеки и домой. Помойку собака считала своим домом, ведь глупые люди не знали цену еде, и половину выкидывали, давая ей попировать. Ах, если бы она была человеком! Если бы у неё было имя! Она каждое утро ела бы булочки с молоком, а вечером котлеты! Её боялись бы машины, а продавщицы улыбались бы ей, вместо пинков, что собака получает сейчас.

Пёс сел у помойки, и молча провожал меня взглядом. У аптеки как всегда стояло несколько бомжей, выпрашивающих мелочь на дешевый спирт. Собаке было странно, что они- люди, но напрочь забыли свои имена… Остались только Сиплый, Черт, и Казус. Сиплый был когда-то певцом, но что-то произошло со связками, Черт был чернобровым казаком, пропавшим от зеленого змия, а Казуса так назвали за его нелепый пиджак, который он носил зимой и летом. Пёс часто наблюдал за ними, и участливо отходил от помойки, когда к ней подходила эта троица. В голове пса чётко сформировался тот факт, что если человек теряет своё имя, он уже не человек, и обречён влачить своё существование. От этого ему стало еще грустнее, ведь у пса от рождения не было никакого имени. Если бы всё изменить! Если бы можно было всё изменить!

В ту ночь я сильно заболел. Меня сильно знобило, и следующим утром я не пошел на работу, так и пролежав до вечера в своей кровати. Мне настолько ничего не хотелось, что я не включал телевизора, и лежал в абсолютной тишине. Из открытой форточки ко мне доносились звуки улицы: вот прошла молодая парочка, хихикая над собственными шутками, вот грузно протопал мужчина, а за ним прошаркала старушка, вот бомжи у аптеки напились и поют свои казачьи песни, поют так не в лад, что песня превращается в вой… а вот, вот лай вдалеке, у дороги. «Боже мой, он же не может один перейти через дорогу, его собьют!»,- подумал я, и переборов в себе болезнь вскочил с кровати. «Ваф! Ваф!»,- слышалось уже как будто в голове. Быстрее, быстрее, надо спешить! «Ваф…ррр…ваф!» Я выбежал из дома. «Ваф…Ррр..асы!» Я бегу мимо аптеки, около которой сиротливо трется стая собак. Вот и переход. У зебры стоит мужчина, матерится на машины, и никак не рискнет перейти. Я подхожу к нему вплотную, и он повернув голову заглядывает мне в глаза,- «Вот пи***асы, да? Вечно боюсь через дорогу переходить. А вы тоже туда?» Я неуверенно киваю, и мы идем по зебре. Мужчина не смотрит по сторонам, видно, что он хочет что-то сказать, но не может, наконец, он говорит:

-Простите, а как вас зовут?

-Андрей. А вас?

-Красивое имя. Тогда… Тогда меня тоже, Андрей.

Варнинг! Типа художественный текст. Отрывок.

Над головой сгустились сумерки, чуть тревожно шумели пожелтевшие кроны деревьев. Под желтоватым фонарем, ожидая служебную машину, курил Аксюта, неизменно дюжий и бородатый.

-- Аксюта, угости сигареткой?

-- Может, тебе еще выпить и закусить дать? И спинку почесать?

-- Можешь и почесать, если время есть.

Аксюта протянул Арине пачку.

-- Ты же не куришь, Палатина.

-- Не курю, - согласилась Арина, - а можно еще огонек?

Аксюта дал зажигалку. Руки у девушки тряслись так, что можно было делать ставки на то, что случится быстрее – сломается зажигалка или обгорит лицо. Дело обошлось обожженным пальцем.

-- Палатина, что случилось? Начальство пистон вставило?

В этом прелесть курения – можно стоять с дофига задумчивым видом, неторопливо затянуться, а никто и не скажет, что просто время тянешь.

-- Аксюта, отведи завтра детишек в музей, а?

-- Чего?.. – на бородатом лице отразилось не то, чтобы недоумение, но уверенность в том, у коллеги Арины Палатиной с утра крыша поехала. Впрочем, очень скоро выражение лица стало другим – понимание и даже что-то, отдаленно похожее на сочувствие.

-- Нет, не поведу. И никто кроме тебя не поведет, сама знаешь. Максимум, пачку могу отдать, вместе с зажигалкой. Не знаю, поможет или нет, там ведь на пятьсот метров курение запрещено. Возьмешь?

Арина некоторое время рассматривала свои ботинки, немного испачканные осенней грязью.

-- Как думаешь, за попытку суицида дадут больничный?

***

Не дали.

Утром в санчасти ее встретили с вежливой улыбкой и многозначительными взглядами. Наверняка, им заранее объяснили – даже если Палатина приползет с петлей на шее и, истекая кровью: реанимировать и отправить работать. Впрочем, наглеть Арина не стала, просто попросила что-нибудь от головной боли. Таблетку дали. Проигнорировали ударный перегар, который шел от преподавательницы отделения Корректировщиков. Вот просто так – взяли и не заметили.

Ничего удивительного в этом не было, конечно. Ей сразу дали понять – ее врожденные способности нужны Проходному Двору, а потому дадут исправить старые косяки. Искупить целиком и полностью.

Как преподавательница у молодых Корректировщиков она – пустое место. Есть много людей, которые проведут обучение гораздо качественнее и быстрее. Палатина незаменима в работе «на полюшке» - никому не понять, как у нее получаются очень сложные вещи, да и самой Арине, в первую очередь. Мощные природные данные, вот все, что у нее есть. Преподавание – это наказание, предупреждение о том, что птица она вольная, только вот воля ее строго регламентирована и расписана по пунктам.

Работа в человеческом блоке Проходного – та еще конфетка. Дай людям возможность создавать новые миры и корректировать существующие – они будут лепить Империю, в которой все подчиняются одному. Проходному Двору, конечно.

Но ведь есть и несогласные, верно?

***

Группа была небольшая, десять человек. Совсем молодые, Арину слегка уважающие только из-за «полевого» прошлого. Транспорт высадил их за пару километров от музея-тюрьмы, дальше полное бездорожье - меры безопасности и все такое.

Арина безостановочно курила. Студенты –Корректировщики подходили, что-то спрашивали, но ответа не получали. В ушах звенело, сердце бухало, как во время лихорадки.

«Это всего лишь полчаса, - уговаривала она себя. – Лекция, ее охрана прочитает. Посмотрят детки на быт преступника, вопросы позадают и поедем домой».

За пятьсот метров ( не соврал Аксюта ) был пропускной пункт, где под доброжелательные взгляды солдат Проходного пришлось вывернуть карманы и оставить все личные вещи. Арине, к тому же, как действующему Корректировщику, повесили на запястье браслетик – чтобы не смогла, в случае чего проход в соседний мир открыть.

-- Такие правила, - с чуть виноватой улыбкой сообщил ей дежурный.

-- Я знаю, - ответила Арина. – Ничего страшного. Водички не найдется? В горле пересохло.

К музею шли в сопровождении солдат. Кроме браслетика на запястье Арины, по всему периметру стояли «глушилки» - мало какой Корректировщик пробьется сквозь них, в случае нужды. На грани возможностей, Палатина, наверно, смогла бы открыть проход. И даже прошла бы сквозь него. Но только одна – на то, чтобы взять с собой кого-нибудь сил бы точно не хватило.

А вот и дом. Большой, просторный дом. В нем живут три экспоната и Герыч, старый надсмотрщик, целыми днями читающий детективы и разгадывающий сканворды.

Экспонаты никуда не убегут. Все меры безопасности – это чтобы не было войны, как говорится.

Что гуманнее – осуществить смертную казнь, а студентам и просто любопытным показывать голограмму, или же выжечь преступнику мозги так, чтобы он мог минимально себя обслуживать, но при этом мог рассказать, за что наказан и как сильно раскаивается? Не одна голограмма не даст того эффекта, который производит мертвый взгляд пока еще живого человека.

Арина замешкалась на крыльце. Солдат дружелюбно положил ей руку на плечо – мол, из-за чего затор? Шаг, другой, тяжелая дверь…

Перед посещением студентов, Герыч усадил экспонатов рядком. Вроде бы живые, румяные лица, только взгляды, как у мертвецов.

Студентов рассадили на широкий диван. Герыч, откашлявшись, начал беседу – мол, знаете, куда пришли? Да, в музей живых экспонатов, бывших опаснейших преступников, пытавшихся разрушить саму суть Проходного Двора…

Арина, не отрываясь, смотрела на такие родные и знакомые лица. Лица… Лицо. Вячеслав сидел с краю, ближе к окну, потухший взгляд бессмысленно скользил по полу. Не изменился в остальном. Лицо, вихры, уложенные на бок, пальцы привычно переплетены. Арина Палатина почувствовала, как горлу подкатывает боль – хотелось завыть, страшно, по-бабски. Честь Корректировщика… Присяга перед Проходым…

--… Вы у своего преподавателя спросите, - донесся голос Герыча. – Это ее внедрили в банду к этим молодцам. Если бы не она, добрались бы гаврики до Сердца Проходного. Но благодаря слаженной работе…

Да, работе. Слаженной. Кропотливой. Работе.

-- А теперь, я думаю, пусть они сами расскажут, как же все было, - весело сказал Герыч, - Вячеслав, начни.

-- Я сейчас приду, - громко сказала Арина и вышла, нет, просто выскочила на улицу. Рубашка вымокла от пота насквозь и осенний ветер казался очень холодным. За Палатиной вышел конвойный.

-- У вас все хорошо? Может воды?

-- Курить здесь точно нельзя?

-- У экспонатов бывают приступы суицидального поведения. Острые предметы, источники огня запрещены.

-- Не до конца мозги выжгли? – пробормотала Арина, разглядывая свои руки.

-- Конечно, не до конца, - ответил солдат. – Это же не смертная казнь.

-- Конечно. Сколько все эти беседы продлятся?

-- Еще минут двадцать, не меньше, - конвойный еще раз с сомнением посмотрел на Арину. – Если хотите, можно вернуться на КПП.

Арина с сомнением посмотрела на серое небо.

-- Нет.

Когда она снова вошла в дом, Вячеслав уже заканчивал свой рассказ, тоном спокойным и монотонным. Арине показалось, что он на нее посмотрел, именно на нее.

-- Вы очень о чем-нибудь сожалеете? – спросил один из студентов.

Дурак, что ли? О чем может сожалеть кукла с ограниченной памятью?

-- Только о преданности идеалам, - ответил Вячеслав. – И вообще, о преданности.

Вот как… Эту фразу оставили для поддержания иллюзии жизни и мышления, гуманисты хреновы?

Были еще какие-то вопросы, но Арина сидела, словно в бреду и ничего не слышала. Преданность идеалам Проходного, преданность людям и общечеловеческим целям… Преданность любви, дружбе. Где заканчивается преданность и начинается предательство? Тыкать лицом в собственное дерьмо – эффективный способ дрессировки, в Проходном об этом знают.