Данная статья относится к Категории: Высказывания о творческих личностях

«Если мир в общем даже и идёт вперёд, то юности всё-таки приходится начинать всё сначала и каждый индивидуум вновь переживает на себе эпохи мировой культуры».

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 331.

«Талант не для того рождается, чтобы быть предоставленным самому себе; он должен обратиться к искусству и хорошим мастерам, которые сумеют что-нибудь из него сделать».

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 307.

«Во всём искусстве существует преемственность. Когда видишь большого мастера, то находишь всегда, что он умел воспользоваться достоинствами своих предшественников и именно благодаря этому сделался великим. Люди, подобные Рафаэлю, не родятся на пустом месте, они опираются на античное искусство и на всё то лучшее, что было создано до них. Если бы они не умели использовать преимущества своего времени, то о них нечего было бы и говорить».

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 318.

Публика иногда утверждает, что художник «… никому не обязан своим искусством, но всё черпает из самого себя, как будто бы человек может почерпнуть из самого себя что-либо кроме глупости и беспомощности. Если этот художник и не имел учителя с известным именем, то во всяком случае он сталкивался с выдающимися мастерами и научился своему искусству от них, от их великих предшественников и от всегда присутствующей природы. Природа дала ему превосходный талант; искусство и природа его развили. Он очень хорош и в некоторых отношениях не знает себе равного, но нельзя сказать, что он всём обязан самому себе. Только о каком-нибудь полоумном, жалком художнике можно сказать, что он всём обязан самому себе, но никак не о таком превосходном мастере»

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 589.

«Такие друзья, как Шиллер и я, которые были связаны между собой долгие годы, имели одинаковые интересы, находились в ежедневном общении и постоянно обменивались мыслями, так сильно сжились друг с другом, что о некоторых мыслях вообще нельзя сказать, принадлежат они тому или другому. Мы сочинили много двустиший совместно; часто я давал мысль, а Шиллер облекал её в стихи; иногда имело место обратное, и часто Шиллер сочинял первый стих, а я второй. Можно ли при этом говорить о том, что моё и что твоё! Нужно действительно быть до мозга костей филистером, чтобы придавать хоть малейшее значение решению подобного рода вопросов.

- Подобные вопросы, - заметил Эккерман - часто возникают в литературном мире, когда, например, начинают сомневаться в оригинальности того или другого известного писателя и разыскивают источники, которыми он мог пользоваться.

- Это смешно! - сказал Гёте... Мы одарены известными способностями, но своим развитием обязаны тысяче воздействий на нас великого мира, из которого мы черпаем и усваиваем себе все, что можем, и все, что нам подходит. Я за многое должен благодарить греков и французов; я бесконечно обязан Шекспиру, Стерну и Гольдсмиту. Однако этим источники моего развития далеко ещё не исчерпаны; разыскивать их можно до бесконечности, но в этом нет никакой надобности. Суть в том, чтобы иметь душу, которая любит истину и воспринимает её там, где находит. Вообще мир в настоящее время так стар, и в течение тысячелетий в нём жило и мыслило столько выдающихся людей, что теперь трудно найти и сказать что-нибудь новое. Моё учение о цветах также далеко не ново. Платон, Леонардо да Винчи и многие другие великие люди давно уже нашли и задолго до меня высказали отдельные частности этого учения; но что я это снова нашёл, что я это снова сказал и что я стремлюсь открыть истине доступ в этот полный заблуждений мир, - в этом моя заслуга»

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 408.

«Растение идёт от узла к узлу и завершается в конце концов цветком и семенем. То же самое видим мы и в животном мире; личинка, солитёр идут от узла к узлу и образуют наконец голову; у животных, стоящих выше, и у людей позвонки примыкают один к другому и завершаются головой, в которой сосредоточена вся их сила. То, что наблюдается здесь у отдельных индивидуумов, имеет место и для целых обществ животных. Пчёлы также образуют ряд отдельностей, которые смыкаются друг с другом, и вся их совокупность производит своего рода завершение, являющееся, так сказать, головою целого, - это пчела-матка. Как это происходит - покрыто тайной, это трудно выразить, но я могу сказать, что имею об этом свои идеи. Народ производит героев, которые, как полубоги, стоят во главе его, принося ему благо и защиту; так поэтические силы французов сосредоточились в Вольтере. Такие избранники народа велики в том поколении, в котором они действуют; значение некоторых из них простирается и дольше; однако большинство уступает место другим и забывается потомством».

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 424.

«Ибо что же такое гений, - говорит он, - как не продуктивная сила, которая создаёт деяния, достойные бога и природы и именно поэтому оставляющие след и имеющие долговечность? Все творения Моцарта именно такого рода: в них заключена плодородная сила, которая продолжает действовать от поколения к поколению и не так-то легко может быть исчерпана и растрачена. То же самое можно сказать и о других великих композиторах и художниках. Разве Фидий и Рафаэль не действовали в последующих веках, а также Дюрер и Гольбейн! Тот, кто впервые нашёл формы и пропорции старого германского строительного искусства, благодаря чему с течением времени могли быть воздвигнуты Страсбургский и Кёльнский соборы, был также гений, мысли которого непрерывно сохраняли свою продуктивную силу и действуют ещё и поныне.

Лютер был гений очень значительного масштаба; он действует уже долго, и нельзя ещё предвидеть того дня в грядущих столетиях, когда он перестанет быть продуктивным. Лессинг отклонял от себя высокий титул гения; но его длительное действие свидетельствует против этого его мнения. С другой стороны, мы имеем в литературе другие и притом значительные имена, которые, пока они жили, считались великими гениями; но действие их кончилось с их жизнью и, следовательно, они были менее гениальны, чем это думали они сами и другие. Ибо, как я сказал, не может быть гения без длительно действующей продуктивной силы; и далее, при этом не имеет значения, какому именно делу, искусству или ремеслу посвятил себя человек, - всё это безразлично. Обнаружит ли человек свою гениальность в науке, как Окен и Гумбольдт, или в войне и государственном управлении, как Фридрих, Пётр Великий и Наполеон, или же в песнях, как Беранже,- это всё равно, и вопрос лишь в том, являются ли данные мысли, взгляды или дела живыми и способными длительно жить. И ещё я должен прибавить: не масса произведений или деяний, исходящих от человека, свидетельствует об его продуктивности; мы имели в литературе поэтов, которые считались очень продуктивными, потому что они выпускали в свет один том стихов за другим, но, по моему мнению, этих людей следует назвать безусловно непродуктивными, ибо то, что они сделали, лишено жизни и длительности. Наоборот, Гольдсмит написал так мало стихотворений, что их можно перечесть по пальцам; тем не менее, я должен назвать его продуктивным поэтом, и именно потому, что немногое, им созданное, одарено внутренней жизнью, которая показала свою долговечность»

И.-П. Эккерман, Разговоры с Гёте последние годы его жизни, М.- Л., «Academia», 1934 г., с. 756-757.

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Изображение scholacantorum с сайта Pixabay

Изображение jggrz с сайта Pixabay

Изображение DEZALB с сайта Pixabay