Немного про зону комфорта
Встретились однажды оптимист и пессимист, экстраверт и интроверт, Игуан и Черепах...
На правах саморекламы: больше моих комиксов и словоблудия можно посмотреть в моем инстаграме www.instagram.com/shushlepkin/
Встретились однажды оптимист и пессимист, экстраверт и интроверт, Игуан и Черепах...
На правах саморекламы: больше моих комиксов и словоблудия можно посмотреть в моем инстаграме www.instagram.com/shushlepkin/
Спросите у любого человека, чем отличается экстраверт от интроверта.
Вы услышите, что экстраверты общительные, а интроверты любят уединение.
Но так ли это на самом деле? О, вас ждут неожиданные повороты.
Как всё начиналосьПару «экстраверсия—интроверсия» ввёл Карл Юнг. Он называл это типами отношений. Экстраверсия — это отношения, направленные на внешние объекты. Интроверсия — отношения, направленные на внутренний опыт.
Заметно позже немецко-британский учёный Ганс Айзенк предположил, что дело в общении. Экстраверты общительны, интроверты замкнуты.
Концепция Айзенка закрепилась в науке и даже ушла в народ. Даже появились способы измерить экстраверсию и интроверсию.
Для этого используют специально разработанные опросники (например, с помощью Big Five Inventory). Они дают стабильный результат и неплохо сочетаются между собой.
И вот тут нас ждёт первый неожиданный поворот. Оказывается, интроверты тоже любят общаться.
Интроверты и общениеПредставьте, что вы набрали людей для исследования. Вы протестировали всех, определив, кто интроверт, а кто экстраверт. Затем выдали специальные диктофоны, которые самопроизвольно включались в разное время. Параллельно испытуемые фиксировали своё психологическое состояние.
Такой эксперимент провели учёные-психологи из университета Аризоны. Они проанализировали записанные разговоры и соотнесли их с показателями психологического состояния испытуемых.
Оказалось, что на удовлетворённость жизнью крайне положительно влияют содержательные разговоры. То есть такие, где люди обменивались какой-то значимой информацией.
И — самое неожиданное — этот результат совершенно одинаков и для интровертов, и для экстравертов. Разница в том, что интровертам меньше нравились разговоры ни о чём (они же small-talk).
И, кстати, зря. Исследование показало, что такие вроде бы пустые фразы неплохо способствуют появлению содержательных разговоров [1].
Выходит, если экстраверты и интроверты отличаются, то не тягой к общению.
Это подтверждает исследование австралийских учёных. Они хотели понять, почему интроверты реже становятся руководителями [2].
И поняли – интроверты сами себя останавливают. Они думают (т.е. им кажется), что на руководящих должностях они будут испытывать много негативных эмоций, и страх этих эмоций отваживает интровертов от руководящих постов.
При этом так называемые интроверты бывают очень даже хороши в руководстве. Если коллектив состоит преимущественно из бодрых и инициативных людей, которые предлагают решения и не ждут указа сверху, то вот как раз интровертный лидер здесь будет куда эффективнее экстравертированного.
Что касается эмоций, то оказывается, что негатива интроверты при руководстве в любом коллективе получают меньше ожидаемого, а позитива – больше.
Интровертам, как видите, нравится общаться. Что-то не складывается.
Экстраверты и уединениеИ вот второй удар. У интровертов нет никакой особенной тяги к уединению.
Вот исследования канадских психологов (правда, в формате препринта). Они
как раз и сравнили, как интроверты и экстраверты относятся к уединению
[3].
Различие было минимальным. Интроверты показали чуть меньший уровнь негативных мыслей, посещавших их во время уединения. Подчёркиваю — чуть меньший. Но удовольствие от уединения было одинаковым.
Что мы видим? Ни уединение, ни общение не связаны с экстраверсией и интроверсией. Интроверт может хорошо общаться, экстраверту может быть приятно уединение.
Тогда в чём же дело? Что описывают эти две характеристики?
Ответ вас удивит. Возможно, это показатели счастья.
Экстраверсия — это счастье?Участники эксперимента американских учёных-психологов попробовали себя в обеих ролях. Одну неделю они вели себя как экстраверты (бурно общались), а другую как интроверты (уходили в себя).
В результате оказалось, что будучи «экстравертами» они чувствовали себя лучше в психологическом плане. И напротив. Становясь «интровертами» они чувствовали что жизнь их несколько ухудшается [4].
Это не единичные исследования.
Ещё в прошлом веке другие австралийцы выяснили, что экстраверсия возрастает там, где у человека длительные хорошие отношения [5].
Видите? Возрастает. Человек общается с людьми, которые к нему относятся хорошо. И у него постепенно растёт экстраверсированность.
В 2019 году вышла статья ещё одних австралийских учёных-психологов. Они попробовали научить людей экстраверсии. Для этого они побуждали людей вести себя или экстравертированно (активно, бодро, общительно) или интровертировано («непритязательно, спокойно и скромно»).
В итоге оказалось, что экстравертированное поведение повышает настроение, а вот интровертированное не особо [6].
А вот ещё одно американское исследование. В нём испытуемым предложили играть роль экстравертов либо в разговоре с глазу на глаз, либо публично.
Вы, конечно же, догадались, чем всё закончилось. Те, кто играли роль экстраверта публично, в последствии вели себя общительнее. То есть, по Айзенку, стали экстравертами [7].
ИтогиВсё это не значит, что экстраверты якобы хорошие, а интроверты будто бы неправильные. Всё это означает, что распространённое определение экстраверсии и интроверсии (как тяги к общению и уединению, соответственно), ошибочно.
Говоря о себе «я экстраверт», вы не говорите «я люблю общение». Ведь интроверт тоже его любит.
Говоря о себе «я интроверт», вы не говорите «я люблю уединение». Ведь экстраверт тоже его любит.
Более того, вы даже не говорите о том, что вы любите преимущественно. Ведь в разные моменты жизни нам нужно разное — когда общение, когда уединение.
Зато по каким-то причинам экстраверсия неплохо коррелирует с удовлетворённостью жизнью. Чем выше экстраверсия, тем лучше человеку живётся. Чем лучше живётся, тем выше экстраверсия.
И раз экстраверсии можно научиться, видимо, это неспроста.
Думаю, мы можем сделать такое осторожное предположение. На самом деле интроверсия показывает степень утомления человека от каких-то жизненных обстоятельств. На это намекает исследование австралийцев о росте экстраверсии в благоприятных отношениях.
Возможно, те, кто набирает большие баллы по интроверсии, столкнулись с какими-то трудностями. И им сейчас нужна помощь и поддержка, чтобы справиться с ними.
Если такой помощи нет, эти люди прячутся в раковину.
Но если попадают в питательную и безопасную среду, то потихоньку свою раковину покидают и становятся экстравертами.
Я не стану настаивать на своём выводе. Лишь обозначу — как бы там ни было, гуманным является только одно: помощь и поддержка. И если такой взгляд побудит людей не размахивать ярлыками, а оказывать помощь и давать поддержку, это будет прекрасно.
А у меня всё, спасибо за внимание.
Источник
Экстраверта говорят: Интересно, почему интроверты нас боятся?
Также экстраверты:
Что попытка осмыслить мир и жизнь осуществима лишь через отрешение от мира в смысле превозмогания его притязания иметь самодовлеющее и абсолютное значение, через утверждение себя в сверхмирной, вечной и истинно всеобъемлющей основе бытия – это есть просто самоочевидная истина, имеющая в области духовного знания значение элементарной аксиомы, без знания которой человек просто безграмотен. И если эта простая и элементарная истина противоречит «современному сознанию» или нашим предубеждениям, основанным на страстях, хотя бы самых благородных, то – тем хуже для них! Но если это жизнепонимание упрекнуть в квиетизме, в проповеди «неделания» и пассивности, если под «отрешенностью» будут понимать замкнутость человека внутри себя, уход от жизни и отрыв от нее, то это будет чистым недоразумением, основанным на непонимании подлинного существа дела.
Мы видели только что: духовная ориентировка на первооснове бытия и утверждение себя в ней не «обессмысливает» для нас жизни, а, наоборот, впервые открывает нам ту широту кругозора, при которой мы можем ее осмыслить. Самоуглубление здесь, в области знания, есть не замыкание духа, а, напротив, его расширение, освобождение его от всяческой узости, обусловливающей его слепоту. Но то же соотношение господствует и в области практической, в сфере действенной жизни. Мы уже видели, что искание смысла жизни есть, собственно, борьба за него, творческое его утверждение через свободное внутреннее делание.
Здесь нам остается отметить еще одну сторону дела. Мы уже говорили о том, что «Бог есть любовь». Религиозное осмысление жизни, раскрытие своей утвержденности в Боге и связанности с Ним есть по самому своему существу раскрытие человеческой души, преодоление ее безнадежной в себе замкнутости в эмпирической жизни. Истинная жизнь есть жизнь во всеобъемлющем всеединстве, неустанное служение абсолютному целому; мы впервые подлинно обретаем себя и свою жизнь, когда жертвуем собой и своей эмпирической отъединенностью и замкнутостью и укрепляем все свое существо в ином – в Боге, как первоисточнике всяческой жизни. Но тем самым мы глубочайшим, онтологическим образом связываем себя со всем живущим на земле и прежде всего – с нашими ближними и их судьбой. Известный образ Аввы Дорофея говорит, что люди, как точки радиуса в круге: чем ближе к центру круга, тем ближе и друг к другу. Заповедь: «Люби ближнего, как самого себя» не есть дополнительная заповедь, извне, неведомо почему присоединенная к заповеди о безмерной, всеми силами души и всеми помышлениями, любви к Богу. Она вытекает из последней, как ее необходимое и естественное следствие. Дети единого Отца, если они действительно сознают себя таковыми и в Отце видят единственную опору и основу своей жизни, не могут не быть братьями, не любить друг друга. Ветвь лозы, если она сознает, что она живет только соками, пробегающими по всей лозе и идущими от ее общего корня, не может не ощутить исконного единства своей жизни со всеми остальными ветвями. Любовь есть основа всей человеческой жизни, само ее существо; и если человек в миру представляется себе оторванным и замкнутым в себе куском бытия, который должен утверждать себя за счет чужих жизней, то человек, нашедший свое подлинное существо в мирообъемлющем единстве, сознает, что вне любви нет жизни и что он сам тем более утверждает себя в своем подлинном существе, чем более он превозмогает свою призрачную замкнутость и укрепляется в ином. Человеческая личность как бы снаружи замкнута и отделена от других существ; изнутри же, в своих глубинах, она сообщается со всеми ними, слита с ними в первичном единстве. Поэтому, чем глубже человек уходит во внутрь, тем более он расширяется и обретает естественную и необходимую связь со всеми остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом. Поэтому, также обычное противопоставление самоуглубления общению поверхностно и основано на совершенном непонимании структуры духовного мира, подлинной, невидимой чувственному взору структуры бытия. Обыкновенно воображают, что люди тогда «общаются» между собой, когда они вечно бегают, со многими встречаются, читают газеты и пишут в них, ходят на митинги и выступают на них, и что, когда человек погружается «в самого себя», он уходит от людей и теряет связь с ними. Это есть нелепая иллюзия. Никогда человек не бывает столь замкнутым, одиноким, покинутым людьми и сам забывшим их, как когда он весь разменивается на внешнее общение, на деловые сношения, на жизнь на виду, «в обществе»; и никто не достигает такого любовного внимания, такого чуткого понимания чужой жизни, такой широты мирообъемлющей любви, как отшельник, молитвенно проникший, через последнее самоуглубление, к первоисточнику мирообъемлющей вселенской жизни и всечеловеческой Любви и живущий в нем, как в единственной стихии своего собственного существа. Нерелигиозный человек может хоть до некоторой степени приблизиться к пониманию этого соотношения, если приглядится к постоянному соотношению между глубиной и широтой во всей сфере духовной культуры вообще: гений -личность, углубленная в себя и идущая своим путем, предуказанным собственными духовными глубинами – оказывается нужным и полезным всем, понятным еще позднейшим поколениям и отдаленным народам, потому что из своих глубин он извлекает общее для всех; а человек, живущий в суете непрерывного внешнего общения с множеством людей, готовый во всем им подражать, быть, «как все», и жить вместе со всеми, знающий только наружную поверхность человеческой жизни, оказывается никчемным существом, никому не нужным и вечно одиноким...
Из этого основного соотношения духовного бытия, по которому наибольшая общность и солидарность находится в глубине, вытекает, что и подлинное, творческое и плодотворное дело совершается тоже только в глубине и что именно это глубокое, внутреннее делание есть общая работа, совершаемая каждым не для себя одного, а для всех. Мы видели, в чем заключается это настоящее, основное дело человека. Оно состоит в действенном утверждении себя в Первоисточнике жизни, в творческом усилии влить себя в Него и Его в себя, укрепиться в нем и тем действенно осуществить смысл жизни, приблизить его к жизни и им разогнать тьму бессмыслия. Оно состоит в молитвенном подвиге обращенности нашей души к Богу, в аскетическом подвиге борьбы с мутью и слепотой наших чувственных страстей, нашей гордыни, нашего эгоизма, в уничтожении своего, эмпирического существа для воскресения в Боге. Обычно люди думают, что человек, творящий или пытающийся творить это дело, либо вообще «ничего не делает», либо, во всяком случае, эгоистически занят только своей собственной судьбой, своим личным спасением и равнодушен к людям и их нуждам. И ему противопоставляют «общественного деятеля», занятого устройством судьбы множества людей или воина, самоотверженно гибнущего за благо родины, как людей, которые действуют, и притом действуют для общей пользы, для блага других. Но все это рассуждение в корне ложно, обусловлено совершенной слепотой, прикованностью сознания к обманчивой, поверхностной видимости вещей.
/Выдающийся русский философ Семен Людвигович Франк (1877–1950), из книги "Смысл жизни"/