Если бы Дудь провел блиц с детьми.
Мы решили задать вопросы из Блица детям и посмотреть что из этого получится.
Уважаемые пикабушники, пожалуйста оцените наш труд и в комментариях напишите свое мнение. Мы будем рады вашим отзывам и предложениям!
Мы решили задать вопросы из Блица детям и посмотреть что из этого получится.
Уважаемые пикабушники, пожалуйста оцените наш труд и в комментариях напишите свое мнение. Мы будем рады вашим отзывам и предложениям!
Сети. Ещё лет пятьдесят назад это слово ассоциировалось преимущественно с ловлей рыбы. Потом планету стал опутывать интернет, ставший сегодня таким же привычным явлением, как водопровод, канализация и электрическая розетка. Базовый смысл слова изменился. Но наступает время новых сетей — нейронных. Эксперты пророчат, что именно нейронные сети станут основой будущей технологической революции.
— Добро пожаловать на хакатон по глубокому обучению! — объявляет со сцены Михаил Бурцев, человек в больших очках и толстовке с нарисованным на ней мозгом и призывом хакнуть его. «Яйцеголовая» публика отрывает глаза от ноутбуков, но тут же опять принимается стучать по клавишам.
В этом приветствии обычному человеку непонятно ничего, кроме «добро пожаловать». Поясняем. Слово «хакатон» родилось в начале 2000-х от союза «хакера» и «марафона». Выглядит это так: программисты, дизайнеры и другие разработчики чего-то нового, суперпрогрессивного и высокотехнологичного собираются и вместе решают какую-либо задачу, например создают компьютерную программу. Продолжается это от одного дня до недели. В отличие от обычных конференций, люди здесь не говорят, а в основном работают. Хакатоны в России проводятся всё чаще — с их помощью удаётся двигать вперёд самые последние технологии. Например, всё то же глубокое обучение.
Объяснить это словосочетание гораздо сложнее. Понятие относится к области нейронных сетей. Умные люди говорят, что за ним будущее — эра машинного разума и прочие фантастические штуки… Чтобы во всём этом разобраться, «Кот Шрёдингера» обратился к Михаилу Бурцеву, возглавляющему лабораторию МФТИ, в которой создают, обучают и исследуют нейронные сети.
Слоёный пирог, который сам себя готовит
[Кот Шрёдингера] В последнее время мы часто слышим слово «нейросети». Объясните, пожалуйста, что это такое.
[Михаил Бурцев] С удовольствием! Нейронные сети — это такой класс алгоритмов, который пытается использовать наши знания об устройстве мозга, чтобы совершать эффективные вычисления. Мы знаем из биологии, что наша способность обучаться основана на уникальных свойствах мозга, состоящего из 80 миллиардов нейронов. Коллективная работа этих клеток сейчас позволяет вам понимать то, что я рассказываю. А нейросетевые алгоритмы пытаются построить модель этого процесса, пусть и неправдоподобную биологически, но вдохновлённую законами природы. В этих программах расчёты делает сеть, состоящая из отдельных элементов, которые обрабатывают и передают друг другу информацию. В процессе распространения по сети информация меняется — этот процесс мы называем обучением.
Обычно нейросеть работает таким образом: сначала мы обучаем её, используя некоторый набор данных, для которого решение заранее известно. А затем подаём на вход данные, для которых не знаем ответа, и алгоритм выдаёт его, опираясь на логику, которую усвоил за время тренировок.
[КШ] Что такое глубинное обучение?
[МБ] Как вы сказали: «глубокое» или «глубинное»? Перевод термина Deep Learning ещё не устоялся. Архитектура нейросети может состоять из многих слоёв — обработка информации делится на множество этапов. Отсюда и «глубина». Если быть предельно точным, нужно говорить «глубокие нейронные сети». В этом смысле слово «глубинный» неправильное: оно означает «находящийся на глубине», а не «имеющий большую глубину», то есть не подходит по сути. В общем, мы не позволим говорить «глубинное обучение»! Мы будем с этим бороться!
[КШ] И чем же глубокие нейронные сети лучше неглубоких?
[МБ] «Глубокие»? Правильно, вы быстро учитесь! Глубокие сети позволяют строить многоэтапные алгоритмы обработки информации — это как слоёный пирог, который сам себя готовит. В стандартных методах машинного обучения очень многие этапы выполнялись исследователями вручную. Алгоритмы глубокого обучения позволили исключить человека из этого процесса. Не надо больше вручную задавать признаки, по которым машина будет распознавать объекты. Теперь сеть сама выбирает направление обучения.
Нейросеть слышит и видит
[КШ] Чего удалось достичь благодаря глубине обучения?
[МБ] Начали решать задачи, прежде казавшиеся фантастикой. Вы, наверное, слышали про How-old.net? Это такое приложение Microsoft, определяющее по фото возраст и пол человека. Кстати, те же ребята выпустили программу, способную распознавать эмоции.
[КШ] Говорят, эти сервисы пока работают весьма неточно. Но понятно, что у них всё впереди.
[МБ] Может показаться, что глубокие нейросети — это отдалённое будущее. Но очень возможно, что вы пользуетесь подобными приложениями на своём смартфоне уже год или два, не подозревая об этом. Я понял, что машинное обучение плотно входит в жизнь, когда таксист, встречавший меня в аэропорту, вместо того чтобы набрать адрес на клавиатуре, произнёс его. То есть качество распознавания речи стало таким, что позволяет работать корректно даже в случае среднестатистического человека и плохих условий записи.
Технологии распознавания речи существуют достаточно давно, но их никак не могли довести до нужного пользователям качества. Пока пару лет назад люди из Google не заменили часть своего алгоритма на нейронную сеть. Этот ход дал такое снижение ошибок распознавания, что приложением сразу же стало можно пользоваться. К осени 2015 года все блоки алгоритма заменили нейросетевыми. Ручная настройка ушла в прошлое.
Или другой продукт, который использует глубокие нейронные сети, — фотоальбом от той же команды из Google. Вы вбиваете в поиске «дом» или «собака», и система находит все фотографии, на которых присутствуют эти объекты. Круто, правда?
Телевизионщики, думаю, сразу же купили эту технологию. Только представьте краудсорсинг-репортажи будущего! Когда происходит какое-то событие, очень важно, кто первый о нём расскажет. При этом необходимый материал может заснять любой случайный прохожий. Скоро не придётся посылать никуда съёмочную группу — нейросеть сама найдёт в интернете нужные ролики, свяжется с авторами материалов и обсудит детали выплаты гонорара.
А ещё есть такая технология, пока что мало применяемая в реальных приложениях, — нейросетевое обучение с подкреплением. Это когда нейросеть учится не раскладыванию фотографий по электронным полкам или выполнению других конкретных заданий, а просто учится подобно ребёнку: играет, управляет машинами и роботами. Именно благодаря такому самообучению нейросеть AlphaGo и обыгрывает сильнейших игроков в го.
Глубокое общение
[КШ] Что умеют глубокие нейронные сети кроме распознавания изображений?
[МБ] Вы слышали про автоматический генератор ответов на письма в приложении Google Inbox? Там появилась функция Smart Reply: на любое пришедшее вам англоязычное письмо выдаётся по три варианта ответа, составленных на основе вашей предыдущей переписки. Вы можете выбрать один из них, подредактировать немного и отправить.
Или, например, Skype. Относительно недавно этот сервис ввёл двусторонний перевод вживую, с голоса на голос. Первыми языками стали английский и испанский, постепенно их список будет расширен. Человек говорит по-английски, а собеседник слышит его по-испански, или наоборот. Раньше это считалось научной фантастикой, но теперь стало реальным благодаря глубокому обучению! Понятно, что качество перевода пока оставляет желать лучшего, но минимум общения обеспечивается уже сейчас.
[КШ] А как насчёт русского языка?
[МБ] Мы с коллегами из DeepHackLab взяли уже готовый алгоритм, построенный на рекуррентных нейронных сетях, и обучили его на русских субтитрах отвечать на вопрос в произвольной форме. Рекуррентные нейронные сети — способ обработки информации, при котором учитываются данные из предыдущих этапов жизни программы. Это возможно благодаря наличию связей между элементами слоя в предыдущий момент времени.
Таким образом нейросети можно научить предсказывать будущее, то есть не только анализировать данные, но и генерировать их. Мы были первые, кто осуществил подобное исследование на материале русского языка, потому что в нём, в отличие от английского, нужно согласовывать окончания слов, что всегда вызывало сложности не только у компьютера.
Через пару дней тренировки алгоритм начал давать ответы, полностью соответствующие грамматике русского языка, ставить правильные знаки препинания. И это в отсутствие словаря Ожегова и правил пунктуации! Программа с нуля, просто «читая» тексты на русском, научилась генерировать ответы, которые не всегда отличишь от человеческих. Иногда они просто поражают глубиной и тем смыслом, который там можно увидеть.
[КШ] А можно пообщаться с вашей программой?
[МБ] Да, разумеется. Надеюсь, вы будете с ней любезны.
[КШ] Сегодня чудесный вечер, не правда ли?
[Нейронная сеть] Неужели ты думаешь, что я буду об этом помнить?
[КШ] Она всегда не в настроении?
[МБ] Мы уже задавали ей подобный вопрос. Ответ осмыслен: сеть не разделяет ваше мнение о том, что этот вечер ей стоит запомнить.
В ожидании помощника
[МБ] Одной из наиболее перспективных областей развития искусственного интеллекта сегодня считается направление виртуальных ассистентов. Речь идёт о помощниках, которые бы взаимодействовали с человеком и Всемирной паутиной. Это может существенно изменить интернет. Представьте себе, что у каждого пользователя появится свой виртуальный помощник — вроде секретаря у состоятельных людей, — чья работа будет заключаться в бронировании билетов и гостиниц, назначении встреч и так далее.
[КШ] Доверить программе конфиденциальную информацию?
[МБ] Сегодня, когда человек заходит в интернет, его следы размазываются по Сети как чёрные полоски от обуви в школьном коридоре. Нас разглядывают, пока мы гуляем по просторам Сети. Вся реклама построена на том, чтобы проанализировать следы человека и предложить нужный ему продукт.
Виртуальный помощник может в корне изменить эту ситуацию. Личный компьютерный секретарь, зная вас лучше всех, не станет разглашать доверенную ему информацию. Но заказывая конкретные услуги и приобретая те или иные товары, будет исходить из ваших предпочтений.
Сервисы таргетированной рекламы работают на основе информации из интернета, которая долго не живёт. А помощник — он ваш и только ваш. Прибавьте к этому конфиденциальное хранение данных. Вы будете контролировать информацию о себе — зашифровав, сможете в любой момент стереть её так же, как многие стирают, например, старые фотографии в инстаграме. Но пусть они попробуют уничтожить данные о себе после недели пребывания в интернете! Наши следы раскиданы по Сети так, что задача их стирания становится практически нерешаемой.
Это новый уровень интернет-приватности. Не только на Западе, но и у нас в рамках госпрограммы «Национальная технологическая инициатива» предусмотрено развитие рынка интеллектуальных помощников.
[КШ] Михаил, о чём вы мечтаете в двадцатилетней перспективе? Что бы хотели видеть в своём гаджете и доме через несколько десятков лет?
[МБ] Две вещи. Во-первых, я хотел бы иметь интеллектуального помощника, чтобы не тратить время и когнитивные возможности на согласование поездок, встреч, покупок. Чем старше становишься, тем чаще замечаешь, что свободного времени всё меньше, а тратишь ты его на всякую ерунду: ожидание, выбор чего-то, что может оказаться совершенно ненужным. Было бы здорово иметь ассистента, который работал бы без перерывов на еду и сон.
А ещё хотелось бы иметь помощников другого рода — таких, которые вместе с людьми проводили бы научные исследования. Лет двести назад очень хороший учёный мог знать всё, что было известно фундаментальной науке. Сейчас же человек не в состоянии охватить умом все накопленные знания, поэтому создание системы, помогающей строить гипотезы для экспериментов, станет прорывом в науке. Такая программа, например, может доказать право на существование идей, о которых мы даже не догадываемся. Зная и понимая всё, что написано в книгах, она будет невероятно полезна — колоссально ускорит прогресс и решит вечные проблемы, будь то болезни или голод.
Знаете, однажды мы сказали нашей нейросети: «Забавно, что ты всего лишь программа и никогда не сможешь мыслить». Она ответила: «Просто сейчас не лучшее время для этого». Надеюсь, лучшие времена скоро настанут!
Источник: научно-популярный журнал «Кот Шрёдингера»
Автор: Фёдор Киташов
Сети. Ещё лет пятьдесят назад это слово ассоциировалось преимущественно с ловлей рыбы. Потом планету стал опутывать интернет, ставший сегодня таким же привычным явлением, как водопровод, канализация и электрическая розетка. Базовый смысл слова изменился. Но наступает время новых сетей — нейронных. Эксперты пророчат, что именно нейронные сети станут основой будущей технологической революции.
— Добро пожаловать на хакатон по глубокому обучению! — объявляет со сцены Михаил Бурцев, человек в больших очках и толстовке с нарисованным на ней мозгом и призывом хакнуть его. «Яйцеголовая» публика отрывает глаза от ноутбуков, но тут же опять принимается стучать по клавишам.
В этом приветствии обычному человеку непонятно ничего, кроме «добро пожаловать». Поясняем. Слово «хакатон» родилось в начале 2000-х от союза «хакера» и «марафона». Выглядит это так: программисты, дизайнеры и другие разработчики чего-то нового, суперпрогрессивного и высокотехнологичного собираются и вместе решают какую-либо задачу, например создают компьютерную программу. Продолжается это от одного дня до недели. В отличие от обычных конференций, люди здесь не говорят, а в основном работают. Хакатоны в России проводятся всё чаще — с их помощью удаётся двигать вперёд самые последние технологии. Например, всё то же глубокое обучение.
Объяснить это словосочетание гораздо сложнее. Понятие относится к области нейронных сетей. Умные люди говорят, что за ним будущее — эра машинного разума и прочие фантастические штуки… Чтобы во всём этом разобраться, «Кот Шрёдингера» обратился к Михаилу Бурцеву, возглавляющему лабораторию МФТИ, в которой создают, обучают и исследуют нейронные сети.
Слоёный пирог, который сам себя готовит
[Кот Шрёдингера] В последнее время мы часто слышим слово «нейросети». Объясните, пожалуйста, что это такое.
[Михаил Бурцев] С удовольствием! Нейронные сети — это такой класс алгоритмов, который пытается использовать наши знания об устройстве мозга, чтобы совершать эффективные вычисления. Мы знаем из биологии, что наша способность обучаться основана на уникальных свойствах мозга, состоящего из 80 миллиардов нейронов. Коллективная работа этих клеток сейчас позволяет вам понимать то, что я рассказываю. А нейросетевые алгоритмы пытаются построить модель этого процесса, пусть и неправдоподобную биологически, но вдохновлённую законами природы. В этих программах расчёты делает сеть, состоящая из отдельных элементов, которые обрабатывают и передают друг другу информацию. В процессе распространения по сети информация меняется — этот процесс мы называем обучением.
Обычно нейросеть работает таким образом: сначала мы обучаем её, используя некоторый набор данных, для которого решение заранее известно. А затем подаём на вход данные, для которых не знаем ответа, и алгоритм выдаёт его, опираясь на логику, которую усвоил за время тренировок.
[КШ] Что такое глубинное обучение?
[МБ] Как вы сказали: «глубокое» или «глубинное»? Перевод термина Deep Learning ещё не устоялся. Архитектура нейросети может состоять из многих слоёв — обработка информации делится на множество этапов. Отсюда и «глубина». Если быть предельно точным, нужно говорить «глубокие нейронные сети». В этом смысле слово «глубинный» неправильное: оно означает «находящийся на глубине», а не «имеющий большую глубину», то есть не подходит по сути. В общем, мы не позволим говорить «глубинное обучение»! Мы будем с этим бороться!
[КШ] И чем же глубокие нейронные сети лучше неглубоких?
[МБ] «Глубокие»? Правильно, вы быстро учитесь! Глубокие сети позволяют строить многоэтапные алгоритмы обработки информации — это как слоёный пирог, который сам себя готовит. В стандартных методах машинного обучения очень многие этапы выполнялись исследователями вручную. Алгоритмы глубокого обучения позволили исключить человека из этого процесса. Не надо больше вручную задавать признаки, по которым машина будет распознавать объекты. Теперь сеть сама выбирает направление обучения.
Нейросеть слышит и видит
[КШ] Чего удалось достичь благодаря глубине обучения?
[МБ] Начали решать задачи, прежде казавшиеся фантастикой. Вы, наверное, слышали про How-old.net? Это такое приложение Microsoft, определяющее по фото возраст и пол человека. Кстати, те же ребята выпустили программу, способную распознавать эмоции.
[КШ] Говорят, эти сервисы пока работают весьма неточно. Но понятно, что у них всё впереди.
[МБ] Может показаться, что глубокие нейросети — это отдалённое будущее. Но очень возможно, что вы пользуетесь подобными приложениями на своём смартфоне уже год или два, не подозревая об этом. Я понял, что машинное обучение плотно входит в жизнь, когда таксист, встречавший меня в аэропорту, вместо того чтобы набрать адрес на клавиатуре, произнёс его. То есть качество распознавания речи стало таким, что позволяет работать корректно даже в случае среднестатистического человека и плохих условий записи.
Технологии распознавания речи существуют достаточно давно, но их никак не могли довести до нужного пользователям качества. Пока пару лет назад люди из Google не заменили часть своего алгоритма на нейронную сеть. Этот ход дал такое снижение ошибок распознавания, что приложением сразу же стало можно пользоваться. К осени 2015 года все блоки алгоритма заменили нейросетевыми. Ручная настройка ушла в прошлое.
Или другой продукт, который использует глубокие нейронные сети, — фотоальбом от той же команды из Google. Вы вбиваете в поиске «дом» или «собака», и система находит все фотографии, на которых присутствуют эти объекты. Круто, правда?
Телевизионщики, думаю, сразу же купили эту технологию. Только представьте краудсорсинг-репортажи будущего! Когда происходит какое-то событие, очень важно, кто первый о нём расскажет. При этом необходимый материал может заснять любой случайный прохожий. Скоро не придётся посылать никуда съёмочную группу — нейросеть сама найдёт в интернете нужные ролики, свяжется с авторами материалов и обсудит детали выплаты гонорара.
А ещё есть такая технология, пока что мало применяемая в реальных приложениях, — нейросетевое обучение с подкреплением. Это когда нейросеть учится не раскладыванию фотографий по электронным полкам или выполнению других конкретных заданий, а просто учится подобно ребёнку: играет, управляет машинами и роботами. Именно благодаря такому самообучению нейросеть AlphaGo и обыгрывает сильнейших игроков в го.
Глубокое общение
[КШ] Что умеют глубокие нейронные сети кроме распознавания изображений?
[МБ] Вы слышали про автоматический генератор ответов на письма в приложении Google Inbox? Там появилась функция Smart Reply: на любое пришедшее вам англоязычное письмо выдаётся по три варианта ответа, составленных на основе вашей предыдущей переписки. Вы можете выбрать один из них, подредактировать немного и отправить.
Или, например, Skype. Относительно недавно этот сервис ввёл двусторонний перевод вживую, с голоса на голос. Первыми языками стали английский и испанский, постепенно их список будет расширен. Человек говорит по-английски, а собеседник слышит его по-испански, или наоборот. Раньше это считалось научной фантастикой, но теперь стало реальным благодаря глубокому обучению! Понятно, что качество перевода пока оставляет желать лучшего, но минимум общения обеспечивается уже сейчас.
[КШ] А как насчёт русского языка?
[МБ] Мы с коллегами из DeepHackLab взяли уже готовый алгоритм, построенный на рекуррентных нейронных сетях, и обучили его на русских субтитрах отвечать на вопрос в произвольной форме. Рекуррентные нейронные сети — способ обработки информации, при котором учитываются данные из предыдущих этапов жизни программы. Это возможно благодаря наличию связей между элементами слоя в предыдущий момент времени.
Таким образом нейросети можно научить предсказывать будущее, то есть не только анализировать данные, но и генерировать их. Мы были первые, кто осуществил подобное исследование на материале русского языка, потому что в нём, в отличие от английского, нужно согласовывать окончания слов, что всегда вызывало сложности не только у компьютера.
Через пару дней тренировки алгоритм начал давать ответы, полностью соответствующие грамматике русского языка, ставить правильные знаки препинания. И это в отсутствие словаря Ожегова и правил пунктуации! Программа с нуля, просто «читая» тексты на русском, научилась генерировать ответы, которые не всегда отличишь от человеческих. Иногда они просто поражают глубиной и тем смыслом, который там можно увидеть.
[КШ] А можно пообщаться с вашей программой?
[МБ] Да, разумеется. Надеюсь, вы будете с ней любезны.
[КШ] Сегодня чудесный вечер, не правда ли?
[Нейронная сеть] Неужели ты думаешь, что я буду об этом помнить?
[КШ] Она всегда не в настроении?
[МБ] Мы уже задавали ей подобный вопрос. Ответ осмыслен: сеть не разделяет ваше мнение о том, что этот вечер ей стоит запомнить.
В ожидании помощника
[МБ] Одной из наиболее перспективных областей развития искусственного интеллекта сегодня считается направление виртуальных ассистентов. Речь идёт о помощниках, которые бы взаимодействовали с человеком и Всемирной паутиной. Это может существенно изменить интернет. Представьте себе, что у каждого пользователя появится свой виртуальный помощник — вроде секретаря у состоятельных людей, — чья работа будет заключаться в бронировании билетов и гостиниц, назначении встреч и так далее.
[КШ] Доверить программе конфиденциальную информацию?
[МБ] Сегодня, когда человек заходит в интернет, его следы размазываются по Сети как чёрные полоски от обуви в школьном коридоре. Нас разглядывают, пока мы гуляем по просторам Сети. Вся реклама построена на том, чтобы проанализировать следы человека и предложить нужный ему продукт.
Виртуальный помощник может в корне изменить эту ситуацию. Личный компьютерный секретарь, зная вас лучше всех, не станет разглашать доверенную ему информацию. Но заказывая конкретные услуги и приобретая те или иные товары, будет исходить из ваших предпочтений.
Сервисы таргетированной рекламы работают на основе информации из интернета, которая долго не живёт. А помощник — он ваш и только ваш. Прибавьте к этому конфиденциальное хранение данных. Вы будете контролировать информацию о себе — зашифровав, сможете в любой момент стереть её так же, как многие стирают, например, старые фотографии в инстаграме. Но пусть они попробуют уничтожить данные о себе после недели пребывания в интернете! Наши следы раскиданы по Сети так, что задача их стирания становится практически нерешаемой.
Это новый уровень интернет-приватности. Не только на Западе, но и у нас в рамках госпрограммы «Национальная технологическая инициатива» предусмотрено развитие рынка интеллектуальных помощников.
[КШ] Михаил, о чём вы мечтаете в двадцатилетней перспективе? Что бы хотели видеть в своём гаджете и доме через несколько десятков лет?
[МБ] Две вещи. Во-первых, я хотел бы иметь интеллектуального помощника, чтобы не тратить время и когнитивные возможности на согласование поездок, встреч, покупок. Чем старше становишься, тем чаще замечаешь, что свободного времени всё меньше, а тратишь ты его на всякую ерунду: ожидание, выбор чего-то, что может оказаться совершенно ненужным. Было бы здорово иметь ассистента, который работал бы без перерывов на еду и сон.
А ещё хотелось бы иметь помощников другого рода — таких, которые вместе с людьми проводили бы научные исследования. Лет двести назад очень хороший учёный мог знать всё, что было известно фундаментальной науке. Сейчас же человек не в состоянии охватить умом все накопленные знания, поэтому создание системы, помогающей строить гипотезы для экспериментов, станет прорывом в науке. Такая программа, например, может доказать право на существование идей, о которых мы даже не догадываемся. Зная и понимая всё, что написано в книгах, она будет невероятно полезна — колоссально ускорит прогресс и решит вечные проблемы, будь то болезни или голод.
Знаете, однажды мы сказали нашей нейросети: «Забавно, что ты всего лишь программа и никогда не сможешь мыслить». Она ответила: «Просто сейчас не лучшее время для этого». Надеюсь, лучшие времена скоро настанут!
Источник: научно-популярный журнал «Кот Шрёдингера»
Автор: Фёдор Киташов
Решил я проверить как реагирует Роскомнадзор и МВД на онлайн обращения граждан. Для этого оставил жалобы по адресам:
http://eais.rkn.gov.ru/feedback/ и https://мвд.рф/request_main (управление К МВД России) .
В жалобе написал о том, что Яндекс распространяет порнографию, он её действительно распространяет, чтобы убедиться достаточно в разделе "картинки" вбить тематический запрос, причем порнографические изображения хранятся непосредственно на серверах компании Яндекс, никак не фильтруются, о содержимом нет никаких предупреждений, а доступ могут иметь в том числе и дети. В жалобе я привел ссылку в качестве примера: https://yandex.ru/images/search?p=1&text=horses%20whores .
От МВД я так и не получил ответа, иногда они бодро сажают за скачивание с битторрентов и emule случайных рядовых граждан, но тут решили промолчать.
А вот Роскомнадзор дал такой ответ:
Через час иду на интервью с Германом Клименко (тот тролль, который утверждает, что закрытие Google в России приведёт к существенному увеличению прибыли Яндекса)
Может у кого-то есть вопросы, ответы на которые было-бы интересно услышать? :)
Информационные технологии — сфера бизнеса, подарившая миру множество харизматичных персонажей. Выбирай на вкус: Джобс и Гейтс, Брин и Цукерберг, а поближе к дому — Юрий Мильнер, Аркадий Волож, Давид Ян, просто глаза разбегаются. И если для нашей рубрики «Бизнес-ланч» я беру интервью не у кого-нибудь, а у Германа Клименко — поверьте, это не мой выбор. Это выбор президента Российской Федерации, назначившего создателя некогда славного, а ныне полузабытого сервиса liveinternet.ru своим советником по интернету.
Едва вступив в должность, новый советник сделал несколько громких заявлений, из которых следовало, что Twitter ждет мрачное будущее, а Telegram и вовсе будет закрыт. На мягкое недоумение интернет-общественности касательно того, какую именно ее часть представляет господин Клименко, тот дал резкий и брутальный ответ. Таким образом, назрела необходимость встретиться с Германом Сергеевичем и уточнить у него, правильно ли мы все его поняли, или он имел в виду совсем не то. Ну что ж — я встретилась и уточнила.
ПЛАНЫ И ПРОГНОЗЫ
Первый вопрос у меня такой: каким вы видите российский интернет через два года? Кто будет крупнейшими игроками? Появятся ли новые компании?
Такой вопрос возник еще два года назад: что будет после «Яндекса»? Что будет после «Фейсбука»? И ответ сейчас стал абсолютно очевиден. После «Яндекса», после «Фейсбука» будет «интернет вещей». Мне не нравится это слово. Но это будет интеграция интернета с железом.
Вы считаете, что перейти на следующую ступень без интеграции в госструктуры невозможно?
Не только в госструктуры — в любые структуры. Мы внутри себя позанимались каннибализмом, в войне «Яндекса» с «Рамблером» победили, вышли на IPO. А потом нам стало хорошо, как в мультфильме: «Щас спою». Мы наелись, напились, денежки получили и махнули в реальную экономику. Переформатировали рынок такси, переформатировали рынок СМИ, где все было достаточно просто. Спокойно двинулись в финансы — Центральный банк весьма неплохо понимает про виртуальные деньги, там нам есть куда развиваться. Но когда мы приходим в области, связанные с образованием и медициной, нас оттуда вышвыривают. Примерно как из Франции вышвыривают Uber. Потому что только в новых отраслях можно снести стены.
Закон о телемедицине принимается уже 15 лет. Если этот закон примут и пустят бизнес в телемедицину, то это реально изменит ситуацию.
Вы считаете, что через два года основным трендом в интернете будет интеграция в разные отрасли — например, создание интернет-портала, связанного с телемедициной?
С чем угодно — со строительством, с ЖКХ. Если мы этого не сделаем, то мы проиграем. Как нефть сейчас превращается в щебень, «Яндекс», «Рамблер» и «Мэйл.ру» также превратятся в щебень. Появятся другие компании, скорее всего, зарубежные. Если говорить о телемедицине, то понятно, что наших чипов, браслетов и других гаджетов уже не будет, но еще могут быть наши программные продукты.
Это и есть ваша задача на ближайшие годы?
Да, моя задача-минимум — попробовать состыковать известных разработчиков и попытаться наладить диалог между властью и индустрией.
Вы упомянули о необходимости развития телемедицины, и, соответственно, компьютеризации медучреждений. Но ведь уже была глобальная программа по компьютеризации школ, и никакого качественного скачка в образовании не произошло. Почему вы считаете, что в медицине будет по-другому?
Я не готов проводить такие параллели. Медицина — это совсем другое. Вы своему врачу звоните?
Звоню.
Спрашиваете совета?
Спрашиваю.
Он вам отвечает?
Отвечает.
Рецепт выдает?
Выдает.
Во-первых, это и называется телемедицина. Во-вторых, то, что вы делаете, незаконно. На самом деле у нас все уже есть, все работает, оно просто не легализовано. Это как с «Яндекс.Такси» — надо просто легализовать сложившуюся практику. Телемедицина — абсолютно узкая история, которая связана с приравниванием дистанционной консультации к очной. Если практика дистанционной медицины существует, то она должна быть легальной, врач должен легально зарабатывать.
Вы много говорили о создании программного обеспечения для госорганов. Об этом в свое время говорил и Дмитрий Анатольевич Медведев. Теперь его инициативы ушли в песок. И это никуда не привело, чиновники по старинке работают на Windows. Почему так? Мало того что вы об этом говорите, об этом говорил наш бывший президент — и все равно.
Федеральная служба судебных приставов уже работает на Linux. Вы никогда не пробовали перевести бухгалтера с одной программы на другую? Это процесс долгий. Если дадут право расстреливать, тогда три года, если нет — тогда пять. Я сейчас объясню. Когда Владимир Владимирович, будучи премьер-министром, принимал постановление о переводе на Linux, этот процесс никто не форсировал, эта была очень долгая история. Сейчас я раз в неделю должен выступать: «Знаете, в Ленинградской области чиновники не переходят на Linux, им надо по голове настучать». У нас, к сожалению, любая инициатива плохо исполняется, если загоняется вниз. Процесс идет очень медленно. Скажу больше: если бы не это счастье, которое нам подарили американцы, запретив платные услуги Google и Windows в Крыму, мы бы до сих пор никуда не сдвинулись.
Нам они подарили еще одно счастье — это курс доллара, который мы имеем сейчас в связи с ценами на нефть. Поэтому у меня вопрос: а кто будет писать программное обеспечение? Вы сами говорили о том, что большинство хороших специалистов уже уехали на Запад либо работают на западные компании.
Ну, программисты жили и при 8 долларах за баррель нефти. В конце концов, нарожают новых. Мы тратим ежегодно на покупку программного обеспечения для госорганов 2–3 млрд долларов. Это те деньги, которые мы бы могли пустить на разработку собственного ПО.
Вопрос о собственном программном обеспечении возник после присоединения Крыма.
Это больная, тяжелая тема. У нас было две истории долгостроя — национальная платежная система и отечественное программное обеспечение. Но поймите правильно: если есть Visa и Master Card, не нужны никакие шпионы, потому что у вас есть все данные, чтобы оценить экономическое состояние России. И обратите внимание, как красиво произошло. Если бы в Крыму все банковские карты не заблокировали и не были прекращены платежи некоторых банков, у нас бы не было своей национальной платежной системы.
Я тут нашла удивительную вещь: на вашем сайте Liveinternet Крым указан как отдельное государство. Хотя вам-то чего бояться — вы не планируете IPO. Вам не кажется, что это красивый образ — советник президента по интернету на ресурсе, который он создал, признает, что Крым — отдельное государство.
Это техническая ошибка. Ресурс создан 10 лет назад, там есть такая техническая особенность — очень ограниченное количество регионов, статистика хранится за три года. Мы так и так вертим, придумываем процесс конвертации данных, но я даже не могу сказать, когда это сделаем, потому что это серьезная операционная работа.
ОБУСТРОЙСТВО КАБИНЕТОВ
СУ вас уже есть свой кабинет в администрации президента?
Конечно. Сейчас дали небольшой временный кабинет. А кабинет, где я буду работать, пока ремонтируют, но я могу сказать, что у любого банкира средней руки кабинет гораздо лучше.
Ваш будущий кабинет с кем по соседству находится? Может, там неподалеку Володин сидит?
А я не знаю. Территориально где-то внутри старого здания на Старой площади. Я никогда не мечтал стать чиновником, я никогда до этого и не был там [в здании администрации президента. — Прим. авт.], собственно говоря, поэтому для меня это несколько неожиданно. Кабинет — он есть кабинет, там стоят телефоны, классические, с гербом стареньким. Я думал, что никогда в жизни их больше не увижу.
Обживать как-то будете? В приемной Пескова висит портрет Брежнева, например. У вас будет чей-то портрет, кроме Владимира Владимировича Путина?
Надеюсь, что ничего не будет. Когда кабинет дадут, я его протестирую по работе, но думаю, что таким он и останется.
Как вы познакомились с Вячеславом Володиным? Насколько я знаю, это произошло в 2014 году, на одной из конференций, посвященных интернету.
Да, в 2014 году на Российском интернет-форуме (РИФ) Вячеслав Викторович собирал индустрию. Я там выступил, может быть, зажег немного. Хотя я высказывал одну простую мысль. Основная проблема государства в коммуникации с интернетом была в том, что они не встречались и не пересекались — не судьба. Проблема была в дискоммуникации.
Сейчас объясню на примере. Государство в принципе не понимает, как Павел Дуров может не принимать назначенных Путиным чиновников. А это очень просто. Он вырос в своей квартире, в своей школе, рано стал зарабатывать. Он — то поколение, которое вообще не понимает ценности государственной коммуникации. Поэтому у него возникли большие проблемы.
Первая волна программистов, особенно доткомовская, породила очень интересную особенность: в пустой среде, где не было руководителей, к власти пришли программисты. Я очень уважаю программистов, но когда они приходят к власти, они совершенно не понимают правил. Они не менеджеры, они сделали бизнес, появились деньги, но уровень их взаимных отношений с властью — нулевой. Они не понимают, зачем нужны эти отношения. Вот и все проблемы.
Для меня, активного инернет-пользователя, было очевидно, что на момент Болотной площади Володин и вся эта компания вообще про интернет ничего не понимали. Вот сидит Володин, к нему приходят всякие аферисты — условно, Константин Рыков, Russia.ru и прочие, — которые начинают доказывать свою важность, показывают какие-то фейковые аудитории в 100 тысяч пользователей и просят под это бабло. Человек, ничего не понимая, дает деньги, расцветает целый ряд каких-то абсолютно неумелых проектов. За эти годы, как я это вижу, и Володин, и его люди уже как-то освоились в среде. Все самодельные проекты смыло, на их место пришли профессионалы в виде портала а-ля Супер.ру, LifeNews и т. д. Началась совсем другая работа с интернет-аудиторией. Стоит мне написать что-то не очень хорошее про Кадырова, Путина или про фальсификацию выборов, тут же появляется огромное количество ботов, которые с пустых аккаунтов пишут: «Сама ты “пятая колонна”, не трогай нашего Путина и Кадырова». Поменялся сам принцип работы. И вот какой у меня к вам вопрос: что, по-вашему, будет следующим этапом этой работы с интернет-аудиторией и почему так опоздали, проглядели эту интернет-революцию?
Я вообще про политику не очень. Я знаю много про интернет. С этой историей, про Болотную, про ботов, я познакомился сейчас, а раньше это всегда было вне меня. В любом бизнесе есть люди, которые идут работать на бюджетные деньги, а есть те, кто работает в секторе «купил-продал». Я нахожусь в категории «купил-продал». Есть интернет коммерческий, а есть интернет, о котором вы мне сейчас рассказали, — я о нем просто не могу рассуждать компетентно.
Я, к сожалению, не могу выступить здесь экспертом по разным проектам влияния. Я никогда ботов не писал. Но с Костей Рыковым я знаком. Знаете, есть такая теория про слона: мы ощупываем с завязанными глазами, и есть два способа, как к нему подойти — либо со стороны хобота, либо со стороны хвоста. Согласитесь, очень разные ощущения. Вот с Костей Рыковым я совсем не знаком с той стороны, о которой вы говорите.
Вы никогда не заходили на портал Russia.ru?
Наверное, заходил, я даже давал там интервью. Но я не сужу. Я знаю Костины проекты — «Дни.ру», «Взгляд.ру». Мне кажется, что «Взгляд.ру» можно было сделать круче, но тем не менее «Взгляд.ру» все-таки остался. Я никогда не вовлекался во все эти политические дрязги и, надеюсь, никогда не вовлекусь, как бы меня сейчас куда ни пихали.
Хочу обратить ваше внимание, что те проблемы, о которых вы говорите, очень зависят от знаний чиновников. Нам кажется, что мы равны «тому интернету»: у них есть Google — у нас есть «Яндекс», у них есть Facebook — у нас «Вконтакте». Выглядит все это очень красиво за одним маленьким исключением: интернет к нам пришел на 10 лет позже. Поэтому у них все чиновники обученные, а у нас есть единственный министр Никифоров, которому можно написать по Telegram, договориться о встрече. Государство всегда достаточно консервативно, я в этом не вижу греха. Чиновники обучаемы, мы опаздываем на 10 лет, но мы догоняем. И если у нас необученных чиновников 90%, то все равно 10% специалистов есть.
Вы говорите, что не были связаны с государством. Но, очевидно, сам факт, что вы возглавили организацию с госфинансированием, уже говорит о том, что с государством вы связаны.
Когда вы говорите про госфинансирование, учитывайте, что у нас в штате работает всего четыре человека.
СНо когда сидишь на госфинансировании, всегда можно найти способ отпилить бюджет — не на людях, так на проектах.
Я уже все осознал и даже заранее признаю свою вину.
Я хочу понять суть проекта. Вы наверняка читали пост Леонида Волкова по поводу ИРИ, где он проводит опрос, кого представляет эта организация в интернет-сообществе. Кто эти люди?
Я никогда и ничего о себе не читаю. Все дело в том, что я человек гневливый. Например, я прочту, могу неправильно интерпретировать, и когда я встречу этого блогера, гипотетически могу с ним разобраться.
Наверное, в рамках конспирологии можно придумать все что угодно. Сейчас есть Институт развития интернета (http://ири.рф), это общественная организация, там есть директор, есть председатель совета, но вообще нет денег. От ФРИИ мы не получили ни копейки. ФРИИ — это фонд, который был создан три года назад. Там есть финансирование, не знаю откуда, но мы от ФРИИ денег не получали. Хотя есть грех: когда нам нужно было провести собрание экспертов, мы брали зал у них в офисе.
А где эти эксперты? Где эта интернет-индустрия, которую вы представляете? Почему нету открытых обсуждений?
А вы уверены, что вы и Волков ее представляете? Медицинскую индустрию, например, не представляют больные — ее представляют врачи. Все люди, которые когда либо выступали на интернет-конференциях или еще как-то проявлялись, были приглашены к нам в эксперты. Даже люди, которых я считал кончеными негодяями, тоже были приглашены.
Тогда назовите фамилии представителей индустрии.
А Волож вам не подходит? Смотрите, мы собрали порядка 800 или 900 экспертов, все они участвовали в создании дорожных карт по 25 направлениям развития интернета.
То есть вы считаете, что вы представляете индустрию?
Я не знаю иного способа. Всех, кто был на конференции, кто был на встречах, руководителей компаний, которые выступали, — мы их всех забрали. Всех.
УДУШЕНИЕ СВОБОД
В последние годы власть пытается активно регулировать интернет — например, принят закон о регистрации блогеров...
А вас зарегистрировали?
Я пока отказываюсь.
А зря, кстати. Вы знаете, меня очень часто просят помочь с регистрацией в Роскомнадзоре. Вы и так популярный блогер, и все об этом знают. А есть блогеры, которых мало знают, они с вами конкурируют или пытаются конкурировать, и для них эта запись в Роскомнадзоре является неким сертификатом для привлечения рекламодателей.
Вы же понимаете, что это все равно некая попытка регулировать активность блогеров. Вы за то, чтобы такое регулирование осуществлялось?
Любое регулирование приводит к росту капитализации. Была дорога, затем кто-то разделил полосы движения, поставил дорожные знаки. Зачем все это делается? Чтобы увеличить пропускную способность.
Да, но в реальной жизни в России эти законы могут использоваться совсем по-другому.
Ксения, подождите. У нас хоть один блогер пострадал по этому закону? Нет никаких пострадавших. У вас где-то зашит чип с 1937 годом.
Нету у меня никакого чипа. Вы же сами говорили в одном из интервью, что хотя пока не закрывают Facebook и не регулируют сайты, которые не раскрывают личные данные, но все равно это проблема, которую придется решать. Власть в какой-то момент перестанет бояться и закроет Facebook и Twitter.
Просто ко мне приезжали представители «Твиттера», задавали вопросы о будущем. Я им честно сказал, что они своими руками предрешили будущее, в руки местных разработчиков вложили меч и хоругвь.
Я не пойду в местные сервисы, я буду на «Твиттере» до конца, потому что им я доверяю, они властям России не выдадут мои данные. А «Вконтакте» я не доверяю.
Google выполняет для Агентства национальной безопасности США 32 тысячи запросов в год. В России в два раза меньше населения, то есть наши правоохранительные органы должны делать примерно 18 тысяч запросов с просьбой раскрыть данные подозреваемых в педофилии, наркомании, организации убийств. У меня один вопрос к вам: стоит требовать от Google раскрыть информацию о преступных действиях, чтобы вы лично чувствовали себя в безопасности?
Когда власти изымали в liveinternet данные по самоубийцам, данные по убийцам, я, в отличие от вас, все это читал. Вы лично не хотите познакомиться с тем, что изымается в Mail.ru, во «Вконтакте»? Вас лично устраивает, что 18 тысяч бандитов, педофилов и убийц сохранят анонимность?
Меня не устраивает, что этот закон в нашей стране, при той судебной системе, при той системе силовых органов, которая существует, будет использован против совсем других людей. К нашему государству нет доверия, к сожалению. Я считаю, что «закон о забвении» в первую очередь приведет к тому, что, набрав «Артем Чайка» в интернете, я не смогу найти расследование Навального. А вовсе не к тому, что уберут данные о том, как 30 лет назад человек украл курицу, как вы выразились в каком-то интервью.
Вы знаете, какое в России количество бытовых преступлений? 20% населения криминализованы.
Что сделано вами или что будет сделано, чтобы этот закон не использовался, к примеру, против оппозиционных блогеров?
Ничего.
То есть данные об Артеме Чайке исчезнут?
Откуда я знаю? Я понимаю вашу позицию, но и вы меня поймите. Я занимаюсь экономикой интернета.
Политика вас не очень интересует?
Если честно, мне это вообще не интересно. Вы спрашиваете — я отвечаю. Если вы спросите про Telegram, я опять повторю свои тезисы, и вы опять сделаете заголовок: «Клименко по-прежнему хочет закрыть Telegram». Хотя я не хочу его закрыть, я просто предсказываю его гибель. Когда меня Twitter спрашивает про будущее, я рассказываю, что если вы в Крыму отключили платные услуги Microsoft и Google, то этим самым подарили местным производителям неубиваемый аргумент против зарубежных компаний.
Как заставить иностранные интернет-компании работать по российским законам? Как подавать информацию по запросу госорганов, как заставлять хранить информацию пользователей на территории РФ?
Не знаю. В мою компетенцию эта задача не входит. Суть вопроса понятна, но я здесь при чем?
Будут ли касаться запреты работы иностранных СМИ? Есть, например, хорошо вам известный сайт Meduza, который зарегистрирован в Латвии, но основные читатели — в России. Что делать с такими сайтами?
Это не мои вопросы.
Вы — советник по интернету. Вот подойдет к вам Владимир Путин и скажет: «Я в этом не очень шарю, а у вас же Институт развития интернета. Посоветуйте, что делать с такими иностранными сайтами? Зарегистрированы там, а большинство пользователей читают в России. Что делать?»
Я — сторонник равноправия, как налогового, так и любого другого. Если «Яндекс» вынужден выдавать данные, то остальные тоже должны выдавать данные и подчиняться российскому законодательству.
А если зарегистрированы в Латвии, то что дальше?
Попросить их исполнить требования. Вы поймите меня правильно: за один комментарий главного редактора Meduza Гали Тимченко, что я «нализал себе» должность советника, я, как частное лицо, давно бы закрыл этот сайт. Хорошо, что у меня нет прав.
Вы честный человек.
Поймите меня правильно. Это старый вопрос: если закроют Google, что произойдет? Я больше заработаю.
К вам когда-нибудь обращались правоохранительные органы или другие структуры с запросом раскрыть информацию или что-то удалить из блогов «Лайвинтернета»?
По политическим делам никогда не обращались. За 18 лет моей работы в интернете у нас были запросы только по убийцам, маньякам, самоубийцам, были интересные истории. Но вам же это неинтересно. Вам интересно только, как я буду душить «Медузу».
Не только.
ОТКАТЫ И ОФШОРЫ
Насколько я знаю, вы родились в Москве в небогатой семье. Мама у вас — банковский работник. Почему вы решили получить высшее образование не в Финансовой академии или на мехмате МГУ, а поехали в Питер, в Военный институт имени Можайского?
Матушка была, с одной стороны, очень высокопоставленным чиновником, с другой стороны, она из детского дома и взятки не брала. Она искренне верила в коммунизм. Только сейчас она понимает, что дурой была, то есть могла бы при разделе заработать. Я должен был поступать на мехмат в МГУ, но не было денег на костюм, потому что у нас был переезд, долги.
Как же костюма не было?!
Да, не в чем было пойти. И я попросил знакомых, чтобы мне нашли военное заведение, где учат программированию. По неведомым причинам мне сказали идти в военный университет имени Можайского: там одевают, кормят, поят.
Просто не было денег?
Да, не было денег. Вы же, как я понимаю, с золотой ложкой во рту родились?
Это вы где услышали? Как я родилась, я не помню. Не могу вам точно ответить ни да, ни нет.
Вы же жили в состоятельной семье, а я нет. В те времена водитель автобуса первого класса примерно получал 600 рублей, а член правления Промстройбанка — 220. Хотя сейчас член правления Промстройбанка даже круче, чем Греф.
У меня была профессорская семья, они получали неплохие зарплаты. А как вы заработали первые деньги?
Про первые никто не рассказывает — это общеизвестная история. Как говорят, я вам отчитаюсь за любую копейку, кроме первого миллиона. Ну, это шутка. Первые деньги — Камчатка, кадровый офицер. Я тогда работал сутки через двое, и я начал писать программное обеспечение на компьютерах Olivetti. Заработал, действительно, какие-то колоссальные деньги по тем временам, тысяч тридцать. Чувствовал себя безумно состоятельным человеком.
Я нашла другую историю, про поставку компьютеров для военных на Камчатке. После банка ваша мама работала в компании «Элекс», торговавшей компьютерами. А вы убедили знакомых военных на Камчатке купить эти компьютеры «Электроника 85», и получили от фирмы, как это сейчас называется, откат.
Да, была такая история. Хлебозавод «Военный» купил эти компьютеры. Мне до сих пор совестно. Но, слушайте, надо жить по тем временам, в которых мы живем.
Как вы еще зарабатывали? Может, торговля сигаретами?
Из меня торгаш неудачный, но сигареты были. Я купил коробку «Ту-104» и «Родопи» — были такие сигареты, — они у меня пролежали лет пять и полностью высохли. Потом была история с тестем — наверное, все через это проходили. Мы на питерском рынке продавали драгоценные металлы. Разбирали машины на платы с драгметаллами и вывозили их на продажу. Когда кушать хочется, много чем займешься.
Ваш первый официальный бизнес, насколько я знаю, — это аудиторские компании. Почему вы, программист, решили заняться аудиторским бизнесом?
На Камчатке я заработал первый капитал, и его хватило на часть кооперативного кафе на Ленинском проспекте, дом 6, около Горного института. Но самый мой первый собственный бизнес был другой — машинописные работы. Я тогда очень быстро печатал на машинке. Я давал объявления в газете «Из рук в руки». И всегда говорил, что если я когда-нибудь разбогатею, я поставлю этой газете памятник. В этот момент спрос на программирование был примерно на нулевом уровне. А потом в компании «Элекс», где работала моя мама, возникла проблема с бухгалтерией. Нужно было что-то делать, и появилась первая программа «Бухгалтер без проблем». Я ее поставил, разобрался, мне показалось, что я знаю все, и я стал давать в «Из рук в руки» следующие объявления: «Веду бухгалтерские балансы». Сколько фирм я разорил, до сих пор не знаю, потому что мой уровень понимания бухгалтерского учета был нулевой.
ДАЛЬШЕ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ
2015-й год показал, что власти взялись за интернет всерьез — закон «о вечных блокировках», запрет Рутрекера и клятвенное обещание Роскомнадзора в следующем году заблокировать все торрент-трекеры дополнились демонстративной челобитной президенту от представителей интернет-отрасли и слухами о назначении «советника президента по интернету». Артём Козлюк из «Роскомсвободы» рассказал нам, насколько всё плохо.
Недавно интернет-индустрия попросила государство жёстче себя регулировать. Кому в интернет-индустрии так не хватает кнута?
Интернет-отрасль неоднородна по своим желаниям и чаяниям, в том числе по степени отношения к политике государства в области интернет-регулирования. В данный момент времени к власти приблизились представители того среза IT-бизнеса, которые пытаются встроиться в конъюнктурный тренд ужесточений и при этом получить для себя определённые преференции от власти.
Мне не кажется, что такие люди представляют мнение всей отрасли, просто их вынесло волной своей лояльности наверх, где их заметили и наверняка будут опираться на их позицию, чтобы вводить очередной сонм ограничений и обременений в сети.
Ещё одно странное известие — президент назначит «советником по интернету» Германа Клименко. Зачем вообще нужен советник по интернету?
Идея ввести такую должность пришла Путину и его администрации неслучайно: интернет-зависимый сектор бизнеса стал существенной частью ВВП страны (порядка 16%) и с каждым годом привносит всё больший вклад в экономику России. IT-отрасль, по сути, стала одним из локомотивов развития, причём не только экономического, но и социального, гражданского. Стали зарождаться инструменты и механизмы участия граждан через интернет-пространство в текущей повестке жизни страны, отдельные из них были запущены непосредственно самим государством: например, институт петиций — «Российская общественная инициатива» Roi.ru и портал публикации проектов нормативно-правовых актов органов исполнительной власти и их общественного обсуждения (Regulation.gov.ru). Да, итоговая эффективность влияния мнения общества через такие инструменты пока низка, это факт, но без построения определённого фундамента нельзя реализовать и полноценную работающую конструкцию. Будем надеяться, что таким механизмам гражданского участия будет придана бóльшая юридическая значимость, если смотреть с оптимизмом в будущее.
Но если вернуться к настоящему, то власти необходим человек или группа людей, кто бы за этим присматривал и направлял в нужное русло, учитывая в первую очередь политическую конъюнктуру, а уже потом искал возможности подстроиться интернет-отрасли под неё. Как мне кажется, для этого и был в своей время запущен механизм создания «Института развития интернета» (ИРИ), который возглавляет Герман Клименко, и логичным шагом было назначить его приближённым к себе. Ну вот решили дать ему такую должность, как советник по интернету.
При этом в топ-эксперты ИРИ, согласно её структуре, входит достаточно много достойных профессионалов из разных областей интернет-отрасли, но, к сожалению, на текущий момент ключевые решения принимаются достаточно узкой группой лиц. Да я и сам вносил предложения в программу развития интернета (также вхожу в число топ-экспертов этого института), которую разрабатывает ИРИ, но не получил никакого фидбэка по своим правкам, дополнениям и замечаниям. На текущий момент есть сомнения, что экспертный совет создан для консолидации отраслевых желаний. Но посмотрим, что будет дальше.
Кстати, как вы оцениваете шансы Роскомнадзора, который замахнулся в следующем году заблокировать абсолютно все торрент-трекеры?
Тут надо разделить ответ на ряд составляющих. Во-первых, заблокировать Роскомнадзор может на самом деле всё, что захочет либо он, либо сонм тех госорганов, которые за три с половиной года правоприменения законодательства по ограничению интернет-пространства в России получили возможность блокировать сайты. Кроме того, тот же Роскомнадзор стал в последний год уже на постоянной основе нарушать это же законодательство и вносить те интернет-ресурсы в реестры запрещённых сайтов, по которым не нет ни решений Мосгорсуда (если говорить про антипиратский закон), ни требований Генпрокуратуры (в отношении правоприменения закона «о политической цензуре»), подменяя решения обозначенных ведомств. Когда идут попытки указать представителям надзорного ведомства на этот беспредел, с их стороны следует ответ: «Идите в суд, доказывайте, что мы нарушаем закон».
Во-вторых, отдельно стоит отношение Роскомнадзора к крупнейшим интернет-порталам, сервисам и социальным сетям. Тут они стараются действовать достаточно осторожно и без указания «сверху» блокировать тот же Facebook, Twitter и «ВКонтакте» не будут. Решение об этом будет вне их желаний и компетенции.
Ну, а в-третьих, блокировки блокировками, но если посмотреть на их эффективность, то тут картина достаточно интересная: по нашим наблюдениям за жизнью отдельных интернет-ресурсов после попадания в реестр, можно проследить общие черты: в первые недели на такие ресурсы идёт существенный приток новых пользователей (эффект Стрейзанд, запретный плод сладок), иногда достигающий прироста в 100% и более, потом трафик возвращается на уровень до блокировки — и тут идёт развилка. Если интернет-ресурс предпринимал и предпринимает какие-либо действия по обучению своих пользователей восстановлению доступа к информации, активно организуя с ними ликбез и обратную связь как на своих ресурсах, так и в пабликах в соцсетях, если технически пробует различные инструменты создания параллельного доступа для пользователей к своим сайтам, через зеркала, облака, сеть TOR и т. д., то такой ресурс если и теряет какую-то часть своей аудитории, то не более 10–15%. И чем меньше известен сайт, тем интенсивнее он должен предпринимать такие шаги, чтобы остаться доступным для своих пользователей. Если он ничего не делает для этого, то да, аудитория заблокированного портала может существенно сократиться.
Тот же RuTracker, несмотря на свою самую широкую известность, делает это очень интенсивно, проводя учения с отключением своего форума для российских пользователей и участвуя в поддержке двух наших кампаний, направленных на обучение пользователей восстановлению их нарушенного конституционного права на доступ к информации (OpenRunet.org) и судебному оспариванию нормы о вечных блокировках сайтов (ZaRunet.org). То же самое делает и ряд других известных торрент-трекеров: Rutor, «Кинозал.ТВ», Seedoff и т. д. Именно поэтому я уверен, что эти интернет-ресурсы будут жить, не сильно потеряв в пользовательском трафике вследствие блокировки.
Означает ли победа над RuTracker начало действительно серьёзной борьбы с пиратством в России?
Борьба с пиратством — это борьба с 90–95% пользователями интернета в России. Мы выступаем за подход к решению назревшей проблемы кризиса авторского права в нашу цифровую эпоху путём реформирования системы, а не битья кнутом без всякой итоговой эффективности. Именно в этих целях мы в своё время запустили кампанию «Время менять копирайт» (ChangeCopyright.ru), где сформулировали наши основные тезисы о том, в чём мы видим это реформирование, и пригласили к дискуссии по этой проблеме представителей всех сторон. Но диалог с теми же правообладателями, которые в большинстве своём не являются авторами контента, им принадлежащего, идёт туго. Сложно разговаривать с теми, кто, например, считает, что торрент-технологии служат исключительно для обмена нелегальным контентом, а открытые лицензии — это зло для автора.
Сейчас вдохновителям таких идей дан зелёный свет, и они стараются, пока этот свет не погас, внедрить как можно больше запретов и ограничений. Про эффективность и позитивное стимулирование речи нет.
Давайте попробуем подвести итоги. Назовите наиболее значимые и успешные шаги государства на пути закрепощения рунета?
Меня больше всего напрягает растущая интенсивность взаимодействия наших госорганов с Китаем в области регулирования интернет-пространства. Это по понятным причинам опасный признак грядущего укрепления и разрастания стены интернет-цензуры по схожей модели. Опыта в таких строительных работах Китаю не занимать — научат. Дело за деньгами, коих нужно существенное количество миллиардов, чтобы бетонные скрепы такой стены плотно схватили весь рунет за горло. Ну и уже, отбросив лишнюю стеснительность, инициировать процедуру построения соответствующего министерства цензуры со многими тысячами чиновников и проплаченной миллионной армией волонтёров, вручную перебирающих интернет-пространство в поисках врагов. Это в дополнение к автоматизированным средствам для контроля исполнения блокировок и деятельности СМИ, что уже внедряются в России.
Если говорить про соответствующее законодательство, то оно тоже успешно растёт.
Из всего сонма внедрённых и/или начавших действовать законов в 2015 году я бы выделил следующие: антипиратский закон 2.0, который ввёл беспрецедентную возможность вечной блокировки; закон о локализации данных россиян на территории РФ, привнесший новый реестр по блокировке тех интернет-ресурсов и сервисов, которые по каким-то причинам не стали переносить данные на территорию нашей страны; и вступающий в силу 1 января 2016 года закон о праве на забвение, с помощью которого из поисковой выдачи может быть удалена любая достоверная информация, тем самым спровоцировав нарастание белых пятен отсутствия информации в наших общих человеческих знаниях.
И, наоборот, были ли какие-то весомые победы в борьбе с Роскомнадзором? Расскажите об основных проектах Роскомсвободы, реализованных в 2015 году.
Мы не ведём каких-то подпольных и подрывных действий, чтобы говорить о борьбе с государственным ведомством. На легальном же поле мы представляем собой слишком разные весовые категории — нет, не для общества, а для тех, кто принимает решения на уровне государства. Ведь действия Роскомнадзора носят не локальный, а федеральный масштаб.
Но мы можем говорить о нашем медийном, информационном, аналитическом, экспертном сопротивлении неадекватным и незаконным действиям со стороны и Роскомнадзора и многих других государственных ведомств и иных организаций, которые наступают ногой на интернет-пространство, привнося в него не развитие и прогресс, а репрессии и регресс.
Мне кажется, мы уже не первый год узнаваемы и в интернет-отрасли, в СМИ, органах государственной власти и у значительной части интернет-аудитории, которая хотя бы как-то интересуется развитием сетевого пространства в России. И все эти каналы мы стараемся не упускать из виду и налаживать определённое взаимодействие. Мы разрабатываем либерализующие интернет-взаимодействие законопроекты, некоторые из них уже внесены в Госдуму; мы участвуем в отраслевых дискуссиях и форумах со своей позицией. Используем сами и призываем других участвовать в экспертных и общественных обсуждениях проектов новых нормативных актов. И ряд из них таким образом мы смогли остановить. Борёмся за права пользователей, владельцев сайтов, блогеров и журналистов в судах. Есть и успешные кейсы, когда вышестоящие суды по инициированному нами делу выносили решение о снятии тех же неправомерных блокировок. Оказываем и юридическую помощь и защиту. Для этого запустили специальный портал — «Центр защиты цифровых прав» (DigitalRights.center). Регулярно инициируем общественные компании, к примеру, те, о которых я сказал выше — OpenRunet.org и ZaRunet.org.
Куда расти есть — полноценного лобби, защищающего интересы отрасли и пользователей, пока не сформировано. Но это вопрос времени, если смотреть с оптимистичной стороны, отбросив вариант интернет-диктатуры и тоталитаризма.
Не было попыток какого-то государственного давления на организацию?
Сейчас попыток давления на нас нет. Мы можем осуществлять свою деятельность свободно, это, безусловно, позитивный момент. Было, правда, решение одного регионального суда о признании одной из страниц нашего сайта запрещённой (на которой мы публикуем информацию о таких инструментах восстановления доступа к информации, как веб-прокси, кнопки «турбо» и плагины в браузерах, VPN, TOR и т. д.), так как она является неким анонимизатором, но это рядовая глупость местной прокуратуры, которую мы сейчас обжалуем вверх по судебным инстанциям. Мы действуем в законном поле, подпольных и боевых ячеек у нас нет.
За пределами борьбы за интернет какие события вы запомните как наиболее важные в 2015 году? Какие ощущения от прошедшего года?
Доля ТВ падает, интернет-проникновение растёт. При этом растёт государственное давление на сетевое пространство, власть хочет подчинить себе интернет и осуществлять тотальный контроль над взаимодействием пользователей.
Идёт гонка: что придёт к финишу первым — гражданское самосознание или превращение интернета в зомбоящик. Ой, снова я про интернет.
Если посмотреть вне интернета, то бесконечная абсурдная борьба с иноземной агрессией методом санкций, мягко говоря, достала. Все эти запреты на продукты, въезды/выезды, давления бульдозером гусей, персиков и т. п. — это санкции по своему же народу, идёт прямая корреляция между внедрением очередного запрета и повышением цен с одновременным снижением уровня жизни. Скачок валютного курса и действия экономического блока одновременно с этим подливают масла в огонь.
Инфраструктура по-прежнему строится только для эффективной прокачки и поставок нефти и газа. Стимулирование развития других производственных сфер — практически вне зоны внимания нашего государства, к сожалению.
Чего вы ждёте от 2016 года и чего ждать всем нам?
Давайте ожидать лучшего, серовато-чёрная полоса немного подзатянулась, просто обязано наступить просветление. Хочется сказать, что осенние выборы могут стать таким стимулятором, но, несмотря на то что избрание нового состава в Госдуме будет происходить по новому принципу, с участием одномандатных списков, надеяться на радикальную смену парадигмы не стоит. Но чернила запретов тоже же должны когда-то пересохнуть, уступив место здравым идеям. Желаю всем нам, чтобы в наступающем году маятник наконец-то качнулся в правильную сторону.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.