Великий князь Константин Константинович, большой любитель живописи и страстный коллекционер, имел обыкновение посещать ежегодную выставку выпускников Петербуржской Академии Художеств. Долгое время бравший уроки у знаменитого мариниста А. П. Боголюбова, наследник престола прекрасно разбирался в искусстве и частенько покровительствовал молодым дарованиям. Вот и в этот раз, окружённый свитой и преподавателями Академии, Константин Константинович не спеша шествовал вдоль достаточно обширной экспозиции работ. Иногда останавливался, прищурившись, разглядывал полотно и обязательно говорил несколько ободряющих слов художнику. Бывало, что-то негромко ронял сопровождающим, и те согласно кивали головами, почтительно перешёптываясь. Внезапно, великий князь, увидев нечто, крайне его заинтересовавшее, быстрыми шагами подошёл к картине и замер, недоуменно наклонив голову. Затем отошёл на несколько шагов и вновь остановился.

— Господа? — вопросительно и в то же время несколько растеряно обратился он к преподавателям.

На холсте, высотой в человеческий рост, были изображены воины в кольчугах, стоящие среди заснеженных елей. Бороды покрытые инеем, покрасневшие от мороза руки, указывали, что они здесь уже давно. Суровые лица говорили о напряжённом и грозном ожидании.

— «Засадный полк», Ваше Высочество, — сделал шаг вперёд профессор С. М. Воробьёв. – Работа моего ученика Ивана Шишкина.

— Засадный полк? – переспросил великий князь, и лицо его исказила гримаса. Не выдержав, прыснул в кулак, но немедленно опять посерьёзнел. Однако смех уже душил наследника и он, отвернувшись от свиты, расхохотался. Сопровождение, оцепенев от неожиданности, замерло, но Константин Константинович смеялся настолько искренне и заразительно, что все тотчас разулыбались. Князь же, багровый от хохота, утирал рукой слёзы и продолжал изнемогать, притопывая ногой и задыхаясь.

— Простите, господа, — наследник, наконец, взял себя в руки, хотя в глазах его ещё искрилось веселье. – Кто вы говорите, автор?

— Иван Иванович Шишкин, — Воробьёв незаметно подтолкнул к князю оцепеневшего от растерянности художника с лицом белым, как мел.

— Право, извини, друг мой, — Константин Константинович старался не смотреть на полотно. – Видит Бог, не хотел тебя обидеть. Лес, кстати, чудо, как хорошо написан.

Шишкин ошеломлённо молчал.

— Картину твою покупаю, — продолжал великий князь. – Супруге подарю.

Он вновь скосил глаза на «Засадный полк», издал какой-то всхлипывающий звук и стремительно проследовал дальше.

***

Утром, за завтраком, Константин Константинович, рассказал княгине, что давеча к нему обратился с просьбой старый граф N. Будучи вдовцом, тот, не особенно скрываясь, завёл роман с девицей из балетных. Осыпал прелестницу подарками и приобрёл для неё небольшой домик в подмосковных Кузьминках. И всё бы хорошо, да на днях графу донесли, что ветреница одаряет благосклонностью не только N, но и некого молодого кавалергарда.

— Вот уж трагедия, — зевнула княгиня. – И что хотел от тебя граф?

— Молил дать ему пятерых абреков из моей личной охраны.

Супруга удивлённо вскинула брови.

— Видишь ли, дорогая, вызвать соперника на дуэль графу не дозволяют годы. Да и стреляться из-за актёрки как-то не с руки. Вот он и задумал подкараулить кавалергарда на дороге, когда тот отправится с визитом к девице. Абреки, как следует поколотят юнца и дадут понять, что дорога туда навсегда заказана.

— И что же ты? Согласился?

— Уважил, конечно, старика. Просто, как представлю, что он ночью с абреками в лесу таится, так меня смех разбирает. Мороз, снег валит, а они с красными от холода носами приплясывают и на ладони дуют.

— Засадный полк, — улыбнулась княгиня.

***

Дальнейшая судьба полотна исследователям творчества И. И. Шишкина неизвестна. После смерти художника в его архивах было найдено несколько эскизов «Засадного полка», однако никаких других упоминаний о картине не существует. И, что так развеселило Великого князя — для всех осталось загадкой.