Если вспомнить все те замечательные места, в которых мне приходилось какать, то пришлось бы точно браться за перо и писать роман. Но я приберегу нервы редакторской машины. Эх, какие это были прекрасные места...


Хотя, один интереснейший эпизод я вам всё-таки расскажу. Вдруг мой опыт вам пригодится.


Так вот, однажды, в студёную зимнюю пору/

Я из лесу вышел; был сильный мороз/. Практически так. Работал я снабженцем и отправили меня на склад за трубой. Мороз градусов за сорок. Полярная ночь. Короче, жопа. Или обычные трудовые будни на вахте.

Приехав на склад меня отправили к кладовщикам, которые как обычно гоняли чаи и делали вид, что что-то делают. Меня же выставили вон и сказали ждать. Пока я ждал, вчерашний гороховый суп постучался в двери. Тук тук. Потом ещё раз, только настойчивее, тук тук. А потом пук пук.


А туалета рядом нет. И вообще никого рядом нет. Полярная ночь. Снежные кучи. Страх божий. И тут я увидел неподалеку штабель из огромных труб. То был мой любимый размер, сказал мой внутренний Иа, труба 1220х20. Идеально! И я помчал.


Сняв защитный колпак я забрался в трубу, в которой стал завывать ветер. Ну и что, подумал я, что ветер. За то здесь сухо и даже чуть теплее, чем на улице. Сняв сто одёжек я задумался о том, что Карл Маркс, наверное, по-другому понимал коммунизм, и не заметил как навалил огромную тёплую кучу. Глаза начали слезиться. Надо было поскорее валить. Я достал носовой платок, подарок покойного дедушки, и аккуратно подтерся им. Подарок пришлось оставить на месте преступления.

А ещё, пока я "думал", то решил увековечить свои мысли и достав из нагрудного кармана маркер по металлу написал на стенке трубы "здесь был В.И.Санников". Это наш начальник участка. Очень неприятный субъект.


Я выбрался из трубы, защитную крышку повесил как было. И продолжил ждать кладовщиков. На небе мелким шрифтом из полярных звёзд бегущей строкой я прочёл:

Писать на стенах в туалетах,

Увы, друзья, — не мудрено!

Среди говна — вы все поэты,

Среди поэтов — вы говно!

У нас дед по соседству как-то умер. И квартиру унаследовал его племянник. Не знаю, по завещанию, или как наследник третьей очереди. Не уточнял.
Прапор, короче. Мужик, лет сорок с небольшим. Сам с Кубани, а последние три года в Мурманске служил. Оформил перевод через командование и приехал охранять Северск - город за колючей проволокой, где ядрёный реактор был.

Познакомились. Спрашивает:
- У вас тут солнце зимой видно?
- Ну, если погода солнечное, то видно. Если пасмурно, то как и везде.
- Нет, я не об этом. Зимой долгая ночь бывает?
- Зимой всегда долгие ночи. Световой день короткий.
- Блин! По два месяца ночь что ли?
И тут я понимаю, что он совершенно не рубит в географии. Говорю:
- Валентин, так ты ж в Мурманске за полярным кругом служил. Там полярная ночь. А тут Сибирь. Нет тут ночи по два месяца, не переживай.
Он аж прямо засиял.
- Ой, как хорошо! Я там аж молился, чтоб мой контракт быстрее закончился. Хорошо, что перевод вот удалось ещё оформить. Ужасно это, когда солнца два месяца не видно.

И потом так радостно:
- Мне там валенки подарили. Буду в них тут в самые трескучие морозы ходить! В 20 градусов.

Я тут понимаю ещё больше, что Валентин кроме Кубани и Мурманска другой жизни не представляет. Говорю:
- Так это ж не морозы, 20 градусов.
У него аж челюсть отвисла:
- А какие тогда морозы?
- Ну, 38, 40, 45.
Валентин аж в осадок выпал.
- Да неужто такие морозы бывают? Это же смерть! Я в Мурманске при -20 замерзал, чуть не умер.
- Так то в Мурманске. Там влажно. А у нас Сибирь. Сухой климат. Мороз лучше переносится.
А потом он поехал в командировку в Колпашево, а там было - 53.

И знаете, что он сказал? Что в Мурманске при -20 хуже было.
Я в Мурманске не был, поэтому не знаю. Пишу со слов мужика с Кубани)