В январе 1994 года Омский госуниверситет порадовал нас, студентов-заочников юридического факультета, новым учебным предметом, именуемым «Философия религии». Порадовал потому, что в советское время сия занимательная наука называлась не иначе как «Научный атеизм». Однако в начале девяностых СССР скоропостижно скончался, государство российское перестало строить светлое будущее и развернулось на 180 градусов, попятившись обратно в капитализм. В связи с этим научное неверие быстро сдало свои позиции и уступило место широким толерантным взглядам на религию, как на весьма естественную и очень полезную спутницу человечества. Это и вызвало к жизни несусветный коктейль, смешавший в своем названии, подобно вину с водкой на магазинной вывеске, философию с религией. Вела сей сногсшибательный учебный суррогат бывший преподаватель «Научного атеизма» Татьяна Георгиевна Ширинкина. Которой в этих вопросах не иначе, как сам Маркс велел придерживаться, тем не менее, привычного атеистического мировоззрения, сдобренного к тому же язвительностью по отношению ко всяческим церквям и сектам. Во всяком случае, в её изложении все они выглядели весьма непривлекательно. Поскольку учебные пособия по новому предмету ещё не были напечатаны, то в качестве учебников по «Философии религии» преподаватель рекомендовала пользоваться двумя имеющимися в университетской библиотеке: «История и теория атеизма» и «Основы научного атеизма».
Надо сказать, что к тому времени я уже имел некоторый опыт исследования богоборческих взглядов на окружающую действительность. За плечами был и педагогический институт с его железобетонными марксистско-ленинскими дисциплинами, и приятное личное общение с верующими различных конфессий, и даже заочный библейский курс для «чайников» от «Славянского евангельского общества». Между прочим, благодаря последнему мне удалось последовательно прочитать Библию и получить о ней более или менее системное представление.
Поэтому когда в одной из своих антиклерикальных лекций, вдребезги разбивавшей христианство, Татьяна Георгиевна безапелляционно заявила: «Я считаю, что Библия — это самая скучная книга, она написана корявым и малопонятным языком, и её рекомендуется читать на ночь, чтобы поскорее заснуть», меня это, прямо скажу, здорово покоробило. Во-первых, это и был тот самый советский «Научный атеизм», от которого так старательно открещивалась новая власть, спешно поменяв его на «Философию религии». Во-вторых, это совершенно не вязалось с моим мнением о Библии. А поскольку один из вопросов на зачёте был на выбор студентов, то я подготовил для госпожи Ширинкиной небольшую информацию к размышлению. Как вы правильно догадываетесь, как раз о самой скучной для неё книге.
Зачёт мы сдавали в начале лета в здании ОмГУ, что за магазином «Зайчик» на проспекте Мира. Сейчас в нём учатся историки и филологи, а в то время там находился юридический факультет. Судя по доброжелательной реакции экзаменатора, на вопросы по билету я ответил вполне прилично. Наступила очередь вопроса по выбору, и я стал рассказывать о Библии. Начал я достаточно решительно, бесцеремонно цитируя слова Ширинкиной по конспекту её лекций: «Некоторым почему-то кажется, что Библия — это самая скучная книга. Что она написана корявым и маловразумительным языком, и что её лучшее предназначение — это выступать в качестве снотворного, чтобы поскорее уснуть…». При этих словах Татьяна Георгиевна отвлеклась от каких-то своих записей и уставилась на меня так, как будто видела в первый раз. Хотя до этого она исправно лицезрела меня на всех своих лекциях, ибо студентом я был старательным и посещал все её безбожные выступления. Видимо, была удивлена точностью цитирования.
Между тем, я спокойно продолжал: «Мне кажется, что подобная точка зрения не учитывает многих обстоятельств. В частности, того существенного обстоятельства, что Библия — это удивительная книга, вобравшая в себя огромный опыт всей истории человечества. Священное Писание — это исторический и юридический документ исключительной важности. Оно начинается от сотворения мира, повествует о главных событиях человеческой истории, центром которой является рождение, жизнь, смерть и воскресение Богочеловека Иисуса Христа, и заканчивается откровением о конце света. Все четыре Евангелия — это потрясающие и подробные свидетельские показания нескольких очевидцев необыкновенных событий, произошедших два тысячелетия назад. И от отношения читающих Библию к этим событиям зависит их судьба после смерти. Тем читателям, кто поверит в их истинность, предназначена вечная жизнь в раю вместе с Богом. Тех, кто не поверит и сочтёт их вымыслом, после физической смерти ждёт так называемая «вторая смерть» — погибель в аду. Эта интереснейшая информация, затрагивающая саму суть человеческой жизни и подробно изложенная в Библии, абсолютно не может быть скучной».
Да, в тот момент надо было видеть лицо Татьяны Георгиевны! Её зрачки расширились, глаза прищурились, а губы поджались, как будто ей показали что-то вроде бейсбольной биты – вполне в духе «лихих девяностых». А я, тем временем, повествовал дальше: «Кроме того, Библия является основой современной человеческой культуры и цивилизации. Лучшие произведения мировой литературы и искусства — это результат библейского взгляда на мир. Лучшие архитектурные сооружения, величественные храмы, церкви и соборы — вдохновлены Библией. Лучшие галереи мира заполнены шедеврами живописи и скульптуры, вызванными к жизни именно Библией. Трудно назвать великого создателя художественного произведения, который бы в своём творчестве не использовал библейских сюжетов. Леонардо да Винчи и Микеланджело, Рубенс и Боттичелли, Рафаэль и Рембрандт, Моцарт и Бах, русские классики Лев Николаевич Толстой и Фёдор Михайлович Достоевский — все они, так или иначе, при создании своих творений находились под несомненным и благотворным воздействием Библии».
С каждым моим примером госпожа Ширинкина всё больше мрачнела. Но окончательно угрюмым выражение её лица стало после цитат из псалма Давида: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» и Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», которые я сопроводил риторическим вопросом: «Неужели эти великолепные, эти изумительные по красоте и силе строки написаны корявым языком?».
В общем, я пропел для уважаемой Татьяны Георгиевны такой панегирик Библии, которого она не могла вообразить себе в своём самом страшном атеистическом сне. Тем паче, что в стране победившей демократии, в отличие от советских времён, это было разрешено. Под конец я бесцеремонно провозгласил Библию «Книгой Книг, величайшей книгой в истории человечества и истинным Словом Божьим», чем бесповоротно отрезал себе путь к какому-либо отступлению. Впрочем, отступать мне было незачем. Первое: я был уверен в своих словах. Второе: сдаваемый предмет всё-таки назывался не «Научный атеизм», а «Философия религии», — почему бы и не пофилософствовать? И третье: перед зачётом я помолился — посему был спокоен, как удав.
Тем временем Ширинкиной удалось взять себя в руки и надеть маску объективности. «Я поняла, в чей огород был этот камушек», - с усилием выговорила она, улыбаясь одними губами и зло глядя — вроде бы мне в глаза, но как-то одновременно и сквозь меня. На несколько мгновений мне даже показалось, что она разговаривает не со мной, а с каким-то невидимым врагом, который находится за моей спиной: «Во многом я не согласна с вашими утверждениями о Библии и считаю их спорными. Тем не менее вопросы были хорошо освещены, поэтому я ставлю вам зачёт».
Сейчас, по прошествии многих лет, я тоже не сомневаюсь в том, что отвечал на вопросы, которые были хорошо освещены. И не столько освещены в том смысле, что мной были даны адекватные ответы, как — заметьте разницу в букве! — освящены в смысле Божьего присутствия. Освящены Духом того Бога, в которого я искренне верил и кому с верой молился. А Библия – думаю, что она так и останется самой скучной книгой для тех, кто не захочет поверить в её истинность. И станет самой живой книгой для тех, кто ей доверится. Разве не так?