Памятник Миямото Мусаси - японскому ронину, считающемуся самым известным фехтовальщиком в истории Японии.

Мастер меча Миямото Мусаси, живший в начале периода Эдо (1603-1868), участвовал более чем в 60 смертельных поединках, но ни разу не был побеждён. Написанная на склоне лет «Книга Пяти колец» считается выдающимся трудом по теории воинского искусства.

«Книга Пяти колец» Миямото Мусаси (1584-1645) и роман Ёсикавы Эйдзи «Миямото Мусаси» были переведены на многие языки, этот мастер меча широко известен как в Японии, так и за рубежом. Трилогия «Мусаси Миямото» режиссёра Хироси Инагаки основана на одноименном романе Эйдзи Ёсикавы. Об этой книге сказали однажды, что это японские «Унесённые ветром». Сравнение здесь уместно, потому что история о средневековом самурае Мусаси Миямото рассказана на фоне гражданской войны и разрухи. Однако образ ронина и фехтовальщика, выжившего в бесчисленных поединках, который мы видим в романах, фильмах и комиксах-манга, является художественным вымыслом, он сформировался на основе биографии Миямото, написанной через 130 лет после его смерти (Речь идёт о сочинении «Нитэнки» (1776), которое написал Тоёта Кагэхидэ. При анализе выясняется, что эта книга скорее художественная, наполненная рассказами и легендами. Каким же был этот воин в реальной жизни?

«Книга Пяти колец», переписанная прямым учеником Миямото Мусаси (хранится в собрании Аодзора бунко)

Самурай периода перехода к мирной жизни в 1600-х годах

Миямото Мусаси ещё в молодости написал теорию искусства боя на мечах, впоследствии дважды её перерабатывал и в последние годы жизни создал «Книгу Пяти колец». После него остались два послания к феодалам-даймё, несколько десятков выполненных тушью монохромных картин в жанре суйбокуга, для которых подтверждено его авторство, сделанный им деревянный меч, гарды меча (цуба) и некоторые другие вещи. Его приёмные сыновья и ученики оставили записи, сохранились документы княжеств, с которыми была связана его деятельность, и объединив все эти сведения, можно составить практически полную картину его жизни.

Мусаси родился в 1584 и умер в 1645 году. Таким образом, он родился тогда, когда бои в разных регионах страны уже отгремели, а страна была объединена, и умер в период укрепления власти сёгуната Токугава. Можно выделить четыре периода в его жизни, которые были тесно связаны с быстрыми изменениями, происходившими в японском обществе:

Ⅰ. Период обучения до 20 лет. Время объединения японского общества и становления общественного порядка Нового времени.

Ⅱ. Период странствий и обретения воинского мастерства с переезда в столицу (Киото) в 21 год до 29 лет. После битвы при Сэкигахара рождается сёгунат Токугава, но сохраняются трения с представителями прежней власти.

Ⅲ. С 30 до 59 лет гостит у разных даймё, изучая различные стороны военной теории. В этот период его приёмный сын Иори получает должность министра (каро) при даймё. Осакская кампания положила конец битвам, окончательно установилась система власти сёгунского правительства бакуфу.

Ⅳ. После 60 лет Мусаси подводит итоги жизни и пишет «Книгу Пяти колец». К власти приходят сёгуны и даймё нового поколения, не знавшие войн.

Портрет Миямото Мусаси (Художественный музей преф. Кумамото, автор неизвестен)

Жизнь, посвящённая поиску «Пути самурая»

Миямото Мусаси в «Книге Пяти колец» называет себя «воином-буси, родившимся в земле Харима». Согласно материалам, оставленным его приёмным сыном Иори, Мусаси родился в самурайском семействе, жившем в земле Харима, неподалёку от замка Химэдзи, но поскольку семья оказалась среди проигравших в ходе объединения страны, Мусаси воспитывался как приёмный сын Миямото Мунисая в Окаяме. Живя в доме Мунисая, которому сёгун Муромати даровал почётное имя «Единственного в Поднебесной» (Тэнка мусо), Мусаси с детства изучал искусство меча, и в 13 лет впервые участвовал в серьёзном поединке, победив известного воина Арима Кихэя.

После битвы при Сэкигахара в 1600 году в 21 год он направляется в Киото, где побеждает знатоков воинского искусства. Мусаси бился на стороне побежденных, поэтому в своих мемуарах он обошел эти события скороговоркой.

В 24 года Мусаси написал трактат по искусству меча «Зерцало Пути воина» (Хэйдокё) в 28 свитках, получил прозвище «Лучшего в Поднебесной» (Тэнкаити) и основал школу Эммёрю. Потом он путешествовал по всей стране, практикуясь в воинских искусствах, и до 29 лет провёл более 60 поединков с риском для жизни, которые все закончились его победой. Постепенно Мусаси отказался от использования боевого оружия на дуэлях. Теперь он был неуязвим и с деревянным мечом в руке. Мусаси сражался с прославленными самураями и оставался непобедимым. Он первым стал драться одновременно двумя самурайскими мечами — длинным (катана) и коротким (вакидзаси или «меч-спутник»), и основал свою школу боя Нитэн Ити-рю — «Школу двух небес как одного».

В Японии рубежа 16−17 вв. самураи вызывали друг друга на бой, пытаясь прославить себя, свою школу боевых искусств или своих господ. Мусаси, доказав свое превосходство над всеми, обучившись у множества мастеров и пройдя шесть войн, посвятил двадцать лет жизни поиску подлинного Пути меча — он понял, что одна лишь техника фехтования не может сделать человека воином.

Стиль фехтования Мусаси передал примерно тысяче учеников. Их последователи сохранили Нитэн Ити-рю до наших дней.

Последний из поединков он провёл со знаменитым Кодзиро, и то, что он якобы опоздал к условленному времени – вымысел, они в одно время прибыли на безлюдный остров, Кодзиро использовал меч длиной более 3 сяку (более 115 см), а Мусаси свалил его деревянным мечом ещё большей длины.

Как пишет Мусаси в «Книге Пяти колец», после 30 лет он искал более глубокой истины, а около 50 лет обрёл Путь. Изучая события этого периода, мы видим записи, в которых говорится, что в 1615 году, когда ему исполнилось 34 года, он участвовал в Летней Осакской кампании на стороне рода Токугава под началом крупного даймё. Через два года он гостит у правителей княжества Химэдзи, которые жили в замке Химэдзи. Он находится там в качестве гостя, а не вассала, сохраняя свободу, и учит наследника правителя искусству меча.

Жестокий, грубый и нескромный в молодости, Мусаси, познав Путь, изменился, стал благороднее, сострадательнее и начал заботиться о духе. Он освоил живописное, скульптурное и гравюрное искусство, начал преподавать, изучил несколько ремесел и даже занялся поэтическим творчеством. В это время он разрабатывает теорию искусства боя на мечах, и тогда же начинает рисовать монохромные картины в жанре суйбокуга, «картины водой и тушью».

Миямото Мусаси, «Японский сорокопут на сухой ветке» (Кобоку мэйгэки дзу) (Мемориальный музей Кубосо г. Идзуми). Бумага, тушь. В «Книге Пяти колец» он описывает занятия живописью и другими искусствами как один из способов совершенствования в воинском искусстве

Девять лет спустя наследник правителя умирает от болезни, Миямото Мусаси отправляет своего приёмного сына Иори на службу к правителю соседнего княжества Акаси, которому в своё время помог выстроить призамковый город, и сам поселяется в этом княжестве в качестве гостя. Через пять лет, когда Иори исполняется 20, он становится министром (каро) при правителе, и вероятно, такому возвышению немало способствовали заслуги его приёмного отца, Мусаси. На следующий год правителям Акаси вместо их земель дали в управление Кокура на Кюсю, и Мусаси переезжает на новое место вместе с ними. Ещё через пять лет, когда вспыхнуло крупное Симабарское восстание, все княжества Кюсю были отправлены на его подавление, и Иори возглавил армию княжества Кокура, а потом стал главным министром княжества.

В 1640 году 59-летний Мусаси становится гостем княжества Кумамото на Кюсю. В следующем году он представляет правителю список правил боя на мечах из 35 пунктов, но спустя месяц правитель умирает. Через два года Мусаси приступает к написанию «Книги Пяти колец», предназначенной для молодого правителя и его министров, и завершает её через полтора года, за неделю до своей смерти. «Книга Пяти колец» описывает жизнь воина, суть которой составляет обретение мастерства в искусстве меча, чему Мусаси посвятил все свои силы.

Мусаси в поисках универсальных истин

Миямото Мусаси в «Книге Пяти колец» систематизировал свой опыт, классифицировав его по разделам в пяти свитках – «Свитке Земли», «Свитке Воды», «Свитке Огня», «Свитке Ветра» и «Свитке Пустоты».

В «Свитке Земли» он даёт общие определения Пути воина.

Среди воинов есть одиночки, а есть великие военачальники, ведущие в бой десятки тысяч человек. Оттачивая мастерство владения мечом, учиться бою, учитывая и то, каково будет в сражении. Тренироваться так, чтобы умение могло пригодиться где угодно. У воина два меча – стоит учиться бою двумя мечами, учитывая реальное сражение. Биться, используя не только мечи, но и эффективно применяя знания особенностей копья-яри, «алебарды» нагината, лука, ружья. Полководец оценивает качества подчинённых и использует их сообразно способностям и месту. Основа осуществления Пути воина – совершенствоваться, не имея дурных мыслей. Учиться любым искусствам и расширять кругозор, узнавать о разных профессиях и понимать, как устроено общество, разносторонне взвешивать пользу и вред и делать выводы о сути. Учитывать и то, что не видно глазу, обращать внимание даже на мелочи. Не делать того, что вам не пригодится, и сосредоточиться на совершенствовании на собственном Пути. Эти его мысли, пожалуй, применимы к любому Пути, на котором люди ищут себя.

Основное содержание «Свитка Воды» – это теория искусства меча.

Вначале он рассуждает о самых основах искусства – подготовке духа, постановке тела и направлении взгляда, после чего переходит к тому, что следует упражняться и в повседневных жизненных делах так, чтобы быть способным отреагировать без промедления, молниеносно. При работе с большим мечом тати есть пять видов стоек – верхняя, средняя, нижняя, левосторонняя и правосторонняя, но нужно становиться так, как удобнее рубить врага. Нужно стремиться найти «Путь меча-тати», который позволяет из стойки лучше всего биться с врагом. Чтобы отточить это умение, нужно тренироваться в упражнениях-ката пяти разных стоек. Необходимо следовать не заранее предрешённому шаблону, а как можно лучше оттачивать чувство «Пути тати» и становиться каждый раз в ту стойку, которая позволит лучше справиться с противником. Настроиться на то, чтобы «сегодня быть способным победить себя вчерашнего, завтра победить неумелых, а потом – побеждать мастеров». Тренировки на протяжении тысячи дней – лишь подготовка, тренироваться десять тысяч дней – путь к мастерству. Настоящее совершенствование – в стремлении улучшать навыки в ежедневных тренировках, и заниматься этим десятки лет.

В «Свитке Огня» Мусаси описывает теорию сражений.

Вначале следует осмотреться и определить направление света, характер поверхности земли, препятствия, обратить эти особенности на пользу себе и во вред противнику. Знать противника, не позволять ему использовать свои преимущества, атаковать его слабые места. Удерживать врага, не позволяя применять свои умения, предвидеть намерение нанести удар и подготовиться к тому, чтобы ударить в ответ после его нападения и воспрепятствовать нападению. Заставить его двигаться, использовать его движение, чтобы напасть самому. Заставить его нервничать, запутать, вызвать нерешительность, а когда откроется его слабость – моментально напасть и победить. При сражении со многими противниками тоже нужно двигаться так, чтобы управлять схваткой, рубить там, где враги мешают друг другу. Если не пробился за два раза – на третий сменить способ атаки. Быть внимательным к мелочам и нападать дерзко, биться и побеждать, не допуская неосторожности до победного конца.

В «Свитке Ветра» Мусаси говорит о правильных подходах, критикуя ошибки других школ.

Следует искать законы, применимые всегда. Не привязываться к видам стоек и внешней форме, использовать подходы, наиболее эффективно применимые к конкретному противнику, действовать согласно «Пути тати». Не нужны никакие «тайные умения» или какой-то особый установленный способ обучения, нужно обучать так, чтобы ученик понял и усвоил. Учитывать способности ученика к обучению, избавить от вредных привычек и заблуждений, и тогда он сам обратится к способу жизни настоящего воина – его способ обучения – это воспитание духа, не знающего сомнений.

В «Свитке Пустоты» показаны способы практики Пути и идеал, к которому следует стремиться.

Разнообразные ошибки происходят из заблуждений, поэтому важно сохранять «пустотное» состояние духа, следить за собой и исправлять себя. Всегда стремиться улучшить свои умения, вместе с этим продолжать тренировать тело и дух, и в конце концов можно придти к состоянию ясности, в котором нет ни единого облака, свободного от заблуждений. Это и есть «истинная Пустота».

Миямото Мусаси, в молодости переживший множество смертельных поединков, стремился вывести как можно более универсальные правила, был во всём экономным и неустанно искал рациональный способ бытия. «Книга Пяти колец», которую он написал после обретения Пути и переданная через поколения, учит нас не только конкретным подходам к совершенствованию мастерства, но и рассказывает об идеальном способе существования воинов, и даже 400 лет спустя может помочь на пути овладения мастерством в воинских искусствах.

www.nippon.com

Хотя Жорж Дантес пользовался вниманием столичных красавиц и охотно заигрывал с ними, в высшем обществе существовали домыслы о его гомосексуальности. И немудрено: за год до дуэли с Александром Сергеевичем француз был усыновлён (!) дипломатом Луи-Якобом ван Геккерном, который был старше него на два десятка лет и слыл вечным холостяком. Странно? Еще как. Впрочем, для Ольги, родной сестры Пушкина, интерес Дантеса к Наталье Гончаровой был очевидным.

Осенью 1836-го Пушкин получил «Патент рогоносца» от анонимного отправителя. Ладно, бы только он: злопыхатель разослал копии его знакомым в том числе Вяземским, Софье Карамзиной, поэту Соллогубу, Россетам, композитору Виельгорскому, Н.Скалону, дочери Кутузова Елизавете Михайловне. Слухи о связи Натальи Гончаровой с офицером-красавцем захлестнули Петербург.

Поэт со своим другом Данзасом узнали, что бумага послания сделана за границей, поэтому заподозрили в написании князя Гагарина, работника канцелярии МИДа, и его любовника князя Петю Долгорукого. Но парочка обвинения отрицала (оправдала их и экспертиза почерка прошлого века). Настоящим автором пасквиля могла быть Идалия Полетика, внебрачная дочь дипломата Г.Строганова и троюродная сестра Натали (surprise), которая открыто ненавидела А.С. из-за того, что тот её когда-то отверг. Согласно одной байке, когда в 1880-м в Одессе был отрыт памятник Пушкину, Идалия пообещала пойти плюнуть на статую.

Цепочка расследований привела к обвинению отца и сына Геккернов. Первый поединок Дантеса и Пушкина не состоялся из-за вмешательства поэта Жуковского, Николая I и скорой женитьбы француза на Екатерине Гончаровой, сестре жены поэта. Оказалось, Жорж и Катерина были знакомы еще с 1834-го и находились в переписке. Император дал согласие на брак католика и православной. На праздничном банкете у Строгановых счастливой выглядела только невеста. Знать снова перешептывалась, зная, что офицер-казанова незадолго до помолвки сватался к другой.

Но шутки и каламбуры в начале 1837-го вновь распространились среди высшего света. Пушкин посылает Геккернам новое письмо, после чего Луи от имени сына вызвал «солнце русской поэзии» на разборку. А что потом случилось на Чёрной Речке, вы знаете.

Геккерны по итогу отправились во Францию, где заняли хорошие посты и были солидарны с Наполеоном III в антироссийской позиции. Екатерина Гончарова-Дантес скончалась на французской земле во время родов четвертого ребенка. На вдовствующую Наталью Гончарову обрушились многочисленные обвинения светской молвы. Её образ легкомысленной дамы культивировался и некоторыми пушкинистами, хотя опубликованные письма и оценки современников говорят о ней, как о верной своей семье. В новый брак Наталья вступила только через семь лет после кончины мужа.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_122509

Автор: Иван Коберницкий.

Личный хештег автора в ВК - #Коберницкий@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

8 февраля 1837-го Пушкин получил фатальное ранение в ходе печально известной дуэли с Жоржем Геккерном, которая произошла на Чёрной речке. Событие это тогда буквально обсуждала вся столица Российской империи. Немногие знают, что чуть менее чем в 2 километрах от места, где стрелялся поэт, произошла другая, менее известная, но не менее драматичная дуэль. И её причиной, как ни странно, были защита чести и девушка. А хайпом после происшествия воспользовались декабристы. Но обо всём по порядку...

Перенесемся в 1820-е. Владимир Дмитриевич Новосильцев, молодой флигель-адъютант императора Александра I, познакомился с Екатериной Пахомовной Черновой, обучавшейся тогда в институте благородных девиц (было такое учебное заведение, а ныне вы можете найти одноименные группы Вконтакте). У пары вспыхнула настоящая любовь, и молодой дворянин пообещал непременно жениться. Однако, когда об этом узнала мать Владимира, тусившая в московском имении, она не на шутку разбушевалась.

Екатерина Владимировна Новосильцева, старшая дочь графа Орлова, младшего из братьев, которые пользовались почётом при Екатерине II, унаследовавшая отцовское состояние, не хотела, чтобы её единственный сын вступал в брак с кем попало. Да, Екатерина Пахомовна – дочь генерал-майора, получившего дворянство, но всё же не настолько удачная пара. К тому же, Екатерина Владимировна фактически воспитывала отпрыска одна и страдала характерной для ситуации гиперопекой, думая, что в праве сама выбирать невесту.

Под давлением матушки адъютант его величества стал откладывать помолвку, а потом и вовсе заикнулся об отмене свадьбы. В то время словами не бросались, посему родной брат Екатерины Пахомовны, Константин, поручик Семёновского полка и участник Северного тайного общества, вызвал нерадивого жениха на дуэль. Назначили её на 22 сентября 1825-го.

Местом дуэли была выбрана тогдашняя северная окраина Петербурга, а именно территория Практического Лесного института (ныне: парк Лесотехнического университета). Но почему? Дело в том, что в 1811-м окружение Александра I задумало перевести учебное заведение поближе к городу и выкупило участок разорившейся английской фермы Дэвидсона. Поначалу преподы и студенты занимались в ветхих зданиях и бывших конюшнях, но вскоре их перевели на канал Грибоедова, поэтому на территории и не было «лишних глаз».

По итогу два дуэлянта получили серьезнейшие раны: Новосильцев – в печень, Чернов – в голову. Кстати, секундантом Чернова был его приятель, поэт и декабрист Константин Рылеев. Он превратил проводы друга в последний путь в первую в стране публичную манифестацию, а уже в декабре того же года руководил восстанием на Сенатской площади, за что и отправился на плаху. В. Кюхельбекер написал стих в память о Константине, в котором зачем-то приплёл «царя и тиранов», хотя дело было лишь в любви.

Двадцатипятилетний Владимир Новосильцев умирал долго и мучительно. Его мать, приехав из Москвы, наняла известного врача Николая Арендта (он потом вместе с Далем облегчал муки раненного Пушкина), но все усилия оказались напрасны. Убитая горем Екатерина Новосильцева приобрела постоялый двор рядом с местом дуэль, где умер её сын, дабы превратить его в богадельню, а также заказала постройку церкви (не сохранилась, взорвана в 1932-м). Всё её состояние ушло на благотворительность. Сына она похоронила в Москве, у Новоспасского монастыря. Надгробие над могилой Новосильцева было признано скульптурным шедевром, и его копию заказала для мужа жена погибшего в 1829-м Грибоедова.

В сегодняшней топонимике Питера остался небольшой Новосильцевский переулок, родившийся из трагедии.

Источник: Cat_Cat. Автор: Иван Коберницкий.

Личный хештег автора в ВК - #Коберницкий@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Одним из распространенных мифов в области фехтования является гарантированная летальность ранений. Классическая сцена из фильма — герой в глубоком выпаде пронзает противника, выдергивает шпагу и не оборачиваясь уходит в закат. Особых высот в этой области достигли японцы — там вообще принято на полминуты зависать в пафосной позе спиной к противнику, пока оный не опадет, как озимые.

В реальной жизни обоих персонажей вполне мог ожидать сюрприз в виде клинка с спину от почему-то совсем не умершего противника. Человеческий организм представляет собой невероятно сложный механизм, который в зависимости от 100500 нюансов может или выйти из строя от малейших повреждений или продолжать вполне успешно функционировать даже при катастрофических повреждениях жизненно важных органов (см. случай Финеаса П. Гейджа для осознания масштабов).

Данный вопрос очень бурно обсуждается в среде спортивного фехтования (не только «олимпийского», но и «исторического») - засчитывать ли т.н. «афтерблоу» и при каких условиях. Ниже я привожу несколько описаний поединков, которые несколько ломают общепринятые представления о последствиях ранений холодным оружием и ходе поединков в целом.

Вот, скажем, дело о дуэли в 1613 году между графом Дорсетом и лордом Эдвардом Брюсом. Согласно свидетельству графа, он получил укол шпагой в правый сосок, который прошел "сквозь мое тело почти до спины". Тем не менее, граф продолжал сражаться еще некоторое время. Дуэль продолжилась, и Дорсет потерял палец, пытаясь обезоружить противника рукой. Зажатые на близкой дистанции, два сражающихся бойца, в конце концов, выбились из сил. Согласно описанию Дорсета, они сделали короткую паузу, чтобы придти в себя, и, пока восстанавливали дыхание, обдумывали планы по освобождению своих клинков. Отчаявшись придти к соглашению по этому вопросу, серьезно раненый Дорсет, наконец, сумел высвободить свой клинок из неприятельской хватки и, в конце концов, проткнул лорда Брюса двумя раздельными уколами. Хотя Дорсет получил серьезную рану, которая в те дни должна была стать смертельной, он не только сохранил активность достаточно долго, чтобы убить противника, но без помощи антибиотиков и скорой помощи сумел прожить еще 39 лет.

Вот другая история поединка, засвидетельствованная Р. Дирхерстом. Два дуэлянта, обозначенные только как "его сиятельство, герцог Б." и "лорд Б", после обмена письмами о вызове на дуэль, встретились ранним утром, чтобы решить дело с помощью пистолетов и шпаг. Бой начался с пистолетной пули, легко ранившей герцога в большой палец. При втором выстреле был легко ранен лорд Б. Затем они незамедлительно выхватили шпаги и набросились друг на друга с отчаянной свирепостью. После обмена только лишь одним или двумя выпадами, они сошлись грудь на грудь. Прикладывая усилия для освобождения с помощью "повторяющихся выкручиваний", они, наконец, расцепились достаточно, чтобы позволить герцогу нанести укол, который вошел с внутренней стороны вооруженной руки лорда Б. и вышел с наружной стороны руки у локтя. Невероятно, как это может показаться, лорд все еще был в состоянии владеть своим мечом и, в конце концов, нанес укол прямо над правым соском герцога Б. Насаженный на клинок лорда, герцог, тем не менее, продолжил, пытаясь повторно направить укол в шею лорда. Так как оружие лорда Б. застряло в груди Его Сиятельства, ему ничего не оставалось, как защищаться свободной рукой и кистью. Пытаясь схватить вражеское лезвие, он потерял два пальца и искалечил оставшиеся. Наконец, смертельно раненый герцог проткнул живую защиту кисти лорда Б. и нанес ему укол как раз под сердце.

Стоящие вплотную друг к другу и неспособные выдернуть свое оружие из тела противника для еще одного укола, эти двое стояли, обняв друг друга смертельной хваткой. На этом месте секунданты, пытаясь примирить, попросили парочку остановиться. Никто из бойцов не согласился, и они оба так и стояли, воткнув свои шпаги друг в друга до тех пор, пока из-за большой потери крови лорд не рухнул первым. Падая, он выдернул свою шпагу из тела герцога и, пошатнувшись, упал на нее, сломав клинок пополам. Мгновением позднее формально победивший герцог со последним вздохом, упал мертвый на труп своего врага.

Сэр Хэттон Чик в 1609 году схватился на дуэли с сэром Томасом Даттоном. Каждый из них, вооружившись шпагой и кинжалом, встретил противника в песках Кале. В первой же атаке Чик нанес укол кинжалом в горло Даттона, пробив шею насквозь. Можно представить, с каким удивлением Чик обнаружил, что нанесенная рана, по-видимому, оказалась совершенно неэффективной, то есть лезвие кинжала волшебным образом миновало сонную и позвоночную артерии, яремную вену и трахею. В итоге, несмотря на серьезный характер своего ранения, Даттон завершил бой, проткнув Чика шпагой и следом нанеся укол кинжалом в спину. В свою очередь, сэр Чик, столь серьезно раненый, не только не подумал упасть на землю, но и продолжил схватку, скопив достаточно сил, чтобы снова напасть на противника. Дуэль продолжалась, пока Даттон, заметивший, что Чик начал ослабевать от сильной потери крови, благоразумно не избрал защитную стратегию, держа дистанцию до тех пор, пока Чик, наконец, не свалился от потери крови.

Другим примером является дуэль между господами Сойером и Рейем, в которой последний сперва получил укол в левую часть груди. Так как Рей не умер на месте, Сойер быстро выполнил следующую атаку, ранив его в левую руку. Несмотря на рану в груди, Рей, тем не менее, остался активным, умелым и опасным противником. В еще более яростной третьей атаке фортуна изменила еще невредимому Сойеру, и Рей пронзил его насквозь.

Помимо риска нарваться на неожиданно живучего оппонента, не стоит забывать, что внутренние органы груди защищены реберной клеткой, достаточно крепкой и частой, чтобы не пренебрегать вероятностью угодить клинком в твердую кость.

В стычке между бароном де Митто (Mittaud) и бароном де Вито (Vitaux) укол в грудь, выполненный Вито, испортил ему клинок. Клинок согнулся из-за того, что кончик меча наткнулся на одно из ребер Мито. В результате Вито был вынужден ограничиться только рубящими ударами до тех пор, пока после "четырех хорошо проведенных ударов" Мито, наконец, не проткнул его насквозь.

Вот еще один пример. 1777 год, дуэль между капитаном Стоуни (Stoney) и преподобным мистером Бэйтом (Bate). В этом бою укол, нанесенный Бэйтом, попал прямо в грудину капитана. Оружие Его преподобия согнулось так сильно, что его благородный оппонент счел необходимым сделать паузу, чтобы дать его противнику возможность выпрямить клинок.

Все эти случаи могут показаться вам невероятными выдумками. Определенный резон в этом есть. Завзятые дуэлянты не менее азартны, чем рыбаки и охотники и не меньше их могут быть склонны к преувеличениями, а сторонние наблюдатели не всегда разбираются в анатомии и реальном характере ранений.

Тем не менее, стоит помнить о весьма неожиданных возможностях человеческого организма и о том, что ваш противник не обязательно упадет замертво от первого результативного удара. Если это не предусмотрено сценарием, конечно.

При подготовке данной заметки были использованы материалы из статьи «Ранения клинковым оружием» с сайта Topsword.ru

Источник: Cat_Cat. Автор: Дима Шуман.

Личный хештег автора в ВК - #Шуман@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Копаясь в архивах своего ВК, нашел прекрасное: