Мари и Лина были подружками не разлей вода еще с садиковских времен. Вместе спихивали манную кашу в чужие тарелки. Влюблялись в одного и того же одноклассника. Потом так же дружно его ненавидели. Обе поступили в один институт. Мари на языки, а Лине пришлось выбрать что попроще: в педагогику брали почти без конкурса и на бюджет.
После второго курса девушки, уже совсем взрослые, сидели в парке на лавочке, греясь в лучах ласкового солнца. Очередное студенческое лето грозило снова кануть в безвестность. Мари удрученно тыкала телефоном в лицо Лине.
- Смотри, вот ну посмотри же, - причитала брюнетка, надувая полные розовые губы, - Соцсеть показывает подборку нашего прошлого лета, а, как тебе? Универ, огород твоей бабки и засранное медузами море, норм, да?
Не совсем было понятно кому Мари обращает свои претензии, к Ангелине, понуро склонившей голову, огороду или вселенной, что так бессовестно профукала их прошлое лето.
- А все мои одногруппники, - сделала ударение на слове «все», - ездили на Мальдивы, Сейшелы, в Дуба-а-а-и.
-Дубай, - машинально поправила Лина, - не склоняется.
- Да насрать! – крикнула Мари и топнула напедикюренной ножкой, - нам тоже надо!
Телефон продолжал мелькать перед носом Лины, демонстрируя чудесный заграничный отдых, пока маленькие соленые капли не упали на яркий экран.
- Эй, ты чего? – Мари наконец обратила внимание на необычную молчаливость подруги, - ну если денег нет, я попробую у папы...
- Бабушка умерла, - уже не сдерживая рыданий, всхлипнула Лина, - надо ехать на похороны.
Мари притихла и тихонько приобняла подругу.
- Я с тобой поеду, не кисни, все хорошо будет.
Дорога в деревню занимала почти целый день. Встав спозаранку, что случалось крайне редко в жизни студенток, они встретились в условленном месте – возле входа на железнодорожную станцию.
- Ты зачем с собой столько всего набрала, - Лина осматривала два внушительных чемодана, рюкзак и дамскую сумку размером сопоставимую со всей ее поклажей.
- У вас же в деревне нет нихрена, я в прошлый раз заманалась по соседям бегать то фен, то кондиционер для белья просить.
- Там магазин есть, - не очень уверенно Лина защищала родной поселок. Сама она родилась уже в городе, но каждое лето проводила в тихой глуши у бабушки, надежно сокрытая от мира домашне-огородными вкусностями, теплым прудом с гусями, томными звездными ночами и жаркими полдниками, когда на побеленной стене, пахнущей мелом, рисуют узоры солнечные лучи сквозь кружевные занавески.
Вагон электрички, поначалу полный пассажиров, постепенно пустел. Широкими мазками акварельной краски за окном мелькали поля, перелески и дома, надежно связанные вместе длинными черными проводами электросети.
Лина сидела у окна, изредка оборачиваясь на короткие реплики Мари и отрицательно помахивая светлой копной спутавшихся волос. Чтоб привести в порядок пережжённые осветлением в недалекой молодости кудри, нужно было много больше времени, чем сегодняшние получасовые сборы.
Мари уже предложила подруге воду, спринг ролл (заготовленный с вечера и размякший в несуразное нечто) один наушник, в котором корейский актер проникновенно говорил о человечности. Ничего из этого девушку не заинтересовало, и Мари, выключив телефон, села напротив, тоже погружаясь в созерцание обыденных видов.
- Спасибо, что поехала со мной, - заговорила Лина, когда их отражения все явственнее стали проступать в темных окнах электрички.
Мари хотела отмахнуться и чуть не выдала: «Забей!», но вовремя спохватилась, поджала губы и похлопала Лину по ладони. Девушке было трудно в присутствии горя. Даже когда умерла мама, она не проронила ни слезинки, предпочитая отправиться по магазинам и кафешкам, фитнесам и ночным клубам. А еще набила первую в жизни татуировку.
Родители приехали раньше. Поздней ночью отец встретил девушек на стареньком, но крепком опельке. Олег Викторович, когда-то давно покинувший родные места, уверенно вел машину по извилистым грунтовым тропкам, ловко уворачиваясь от ям и кочек.
- Матушку завтра из морга сначала в дом привезут, чтоб соседи попрощались, а потом на кладбище поедем. Автобус не заказывали, тут всего-то народу осталось ты да я, да мы с тобой, - стараясь не сильно нагнетать атмосферу, Олег Викторович поглядывал в зеркало заднего вида на дочь и ее подружку. Еще холодные ночи раннего лета заставляли их жаться друг к другу. Он протянул руку через пассажирское сиденье и прокрутил весло, закрывая окно. Так дочкам будет меньше дуть. Свое оставил чуть приоткрытым и, аккуратно выдувая дым в образовавшуюся щелочку, курил крепкие сигареты. Много лет назад он бросил пагубную привычку, а сейчас разрешил себе небольшую слабость. Мысленно представив недовольство жены, уже придумал оправдание: когда вернется в город, больше не притронется к этой гадости.
В маленьком домике, белеющем стенами в темноте, окна светились желтым светом. В них мелькала фигура женщины, суетящейся на кухне.
- Мать с утра кашеварит, - Олег Викторович с гордостью глянул в сторону дома, - говорил ей не надо, все в кафе заказано. Так нет же, положено, грит, вдруг соседи зайдут помянуть покойную, надо чтоб все чин чином, - он посматривал на силуэт жены, появившийся в окне. Ее женская мудрость не единожды спасала семью от скандалов и непонимания. Она наладила хорошие отношения с матерью Олега. Потом и сама стала примерной хозяйкой и женой. А сейчас чтит память усопшей самым старым и верным способом – сохраняя семейное тепло.
- Приехали? – раздалось со стороны открытого настежь окна с москитной сеткой, - давайте, заходите! Свет на улице не включаю, мошки налетят.
Девушки посмотрели на отца и перевели взгляды на багажник, где лежали их вещи.
- Бегите, бегите в дом, я тут управлюсь.
-Скорее, скорее, - мама встретила их запыхавшаяся, разгоряченная от жара работающей целый день плиты, - вон в тазу руки помойте, вода чистая, только набрала и садитесь ужинать.
Мари хотела было поморщиться, вспомнив, что даже водопровода тут нет. Воду для всех нужд придётся носить из колодца на улице. А если не запастись ею впрок, то вечерняя прогулка к живительному источнику, обернется неделей зудяще-чесоточных приключений от многочисленных мошек и комаров.
- Я помогу с посудой, - вдруг вызвалась Мари после сытного ужина.
- Да что ты, дочка, идите отдыхайте, - отмахнулась Олеся Ивановна, - я уже постелила.
Мари не обратила внимания на протесты хозяйки и достала из большого чемодана коробочку с таблетками. Занятая делом она хотела быть полезной.
- Вот! Одну таблетку кидаете в таз с водой и посудой, она сама там нахимичит, вся грязь отстанет, потом в другом тазу полощем и вуаля, чистота и порядок, - Мари явно ожидала похвалы, - и много воды не уйдет!
Управившись с посудой, девушки отправились в отведенную им комнату. Мари решительно убрала с занавешенного зеркала простыню. Лина хотела возмутиться, но Мари, поймав ее укоризненный взгляд, опередила:
- Да, конечно, обычно всех крестят еще в младенчестве, даже в союзе все равно попа приглашали.
- Тогда все норм, это только языческая душа может в зазеркалье заблудиться, а христианская сразу к Богу, - Мари с уважением глянула на потолок.
- Вообще-то нет, - присев на скрипнувшую пружинами кровать, Лина провела рукой по покрывалу из овечьей шерсти.
- Почему? – Мари расчесывалась, думая, как бы завтра изловчиться и помыть голову или можно просто воспользоваться сухим шампунем.
- В рай можно попасть после божественного суда, когда настанет апокалипсис, а пока, вроде как, все души ждут в чистилище, - Лина засунула руку под горку идеально выглаженных, накрытых кружевной салфеткой, подушек.
- Что ищем? – заинтересовалась Мари.
- Бабушка тут талоны на хлеб прятала, - Лина выудила длинную бумажную ленту, - помнишь, мы на них арахис в шоколаде покупали!
- Талоны? – подруга заканчивала заплетать тугую косу. Если в детстве такая валюта не казалась странной, то сейчас девушка с удивлением смотрела на подругу, мол, как можно было расплачиваться за арахис талонами на хлеб?
- Когда колхоз распался, людям паи земли раздали. А вот обрабатывать, сеять, собирать урожай поодиночке никто не мог. Тогда фермер приехал и взял в аренду всю землю, только платил натурой. Мельницу выкупил и пекарню, кому мукой отдавал, а кому вот, талонами на хлеб, 2 буханки на день.
- Вспомнила! Я бабушку Свету отвлекала, а ты тихонько их тырила, - забралась под махровую простынь Мари.
- А она делала вид, что не замечает, - Лина тоже нырнула в пахнущее хозяйственным мылом гнездышко.
Мари повернулась к стенке. Там на ковре расположилось семейство лосей посреди залитой солнцем лесной поляны.
- А он вкусный был, - пробормотала Мари в полусне.
Утро, вопреки прогнозам Олега Викторовича, выдалось суматошным. Соседей, желающих попрощаться с бабушкой Светой набилось полный двор. Мать ходила гордая, что ее труды не пропали даром, то и дело наливала чарки, чтоб помянули покойную. Когда привезли гроб и установили во дворе на табуретках, выстроилась очередь. Лину мать пристроила в самое начало.
Девушка с нарастающим ужасом смотрела, как приближается ее очередь прильнуть к холодному напудренному лбу губами. В теле, что лежало в гробу, она едва узнавала свою бабушку. Пугала неподвижность этой пустой оболочки. Рядом голосила соседка, липкий пот выступил на ладонях. И вдруг, кто-то крепко схватил Лину за руку.
- Если не хочешь, не надо, - Мари зашептала в самое ухо, и по взгляду Лины поняла, что не ошиблась, - когда умерла мама, я не могла плакать. Мне все время казалось, что если мне будет плохо, то она обидится. Мама меня очень любила, и не хотела бы быть причиной моей боли. Бабушка Света, я уверена, не будет обижаться.
Крепче сжав влажную ладонь подруги, Мари выдернула ее из стенающей толпы. Ускоряя шаг, она тащила Лину за собой, через распахнутые ворота, дальше по грунтовой дороге, мимо катафалка и покосившегося забора, быстрее, еще быстрее! Они бежали, оставив позади неприметные домики, маленький магазинчик у трассы, и саму дорогу. В поле, по зеленой траве, дальше, еще дальше! На горизонте бликует синим спокойствием спокойный пруд, белые точки на нем колышутся, взлетают и сливаются с небом. Вверх, выше, еще выше! Подруги, не замедляясь, рухнули на траву возле пруда, тяжело дыша.
- Давай останемся здесь на лето? – прошептала Мари, сжимая ладонь Лины. На берегу загоготала утка, встревоженная внезапными гостями.
- Да, - подруга всхлипнула, уставившись в чистое голубое небо.
- И испечем хлеб по бабушкиному рецепту, - Мари не выпускала холодных пальцев, глубоко вдыхая запах влажной земли.
- Испечем, - голос Лины дрожал и рыдания готовы были прорваться наружу.
- И малину соберем, сварим варенье и как в фильме, с хлебом и маслом…
Заглушая теплый ветер над зеленым морем неслись рыдания. По лицу Лины катились крупные капли, орошая почву под ее головой.
- И будем приезжать каждый год, - обещала Мари, прикрывая глаза от слепящего солнца, - обязательно будем.
