Я, он и кто-то третий. Часть 5. Финал
Авторизуйтесь или зарегистрируйтесь для просмотра
Начало http://pikabu.ru/story/ya_on_i_ktoto_tretiy_chast_4_4499968 и далее по ссылкам.
Его голос срывался, по щекам без стеснения текли слезы. Затея казалась мне призрачной – один шанс на миллион, но один больше, чем ничего…
- Ты поверила мне, и мы снова гуляем вместе по городу; поверь мне еще раз и ты снова ощутишь вкус «Птичьего молока»!
- Я всегда верила в тебя и в твои идеи, какими безумными они мне не казались и я не собираюсь что-то менять.
- Ты – супер, - сообщил он мне, убегая.
Добежав до угла, вернулся.
- Побудь здесь еще маленько, я побежал делать тебя, – возбужденно произнес он, обняв мое лицо ладошками.
Новогодняя ночь. Маша уехала праздновать с её друзьями – мой друг и Володя встречали будущее наедине (я, опять же, не в счет).
Бой курантов, передаваемый по телевизору, был заглушен звоном старого телефонного аппарата.
- Я отвечу, - откладывая фужер с розовым шампанским, произнес Ник.
«Спасибо, и тебя с новым годом!» - после долгой паузы донеслось из коридора.
- Кто звонил, - спросил Володя, когда мой друг вернулся в комнату.
- Маша.
- Как проходит её праздник?
- Хорошо, она передавала тебе свои поздравления и еще одну новость.
- Какую именно – она съезжает?
Володя с Марией недолюбливали друг друга на почве ревности к Нику. Пока это выражалось только в безобидных шутках друг о друге.
- Ты рано выселяешь её, радость моя – мы беременны!
Объятия, поцелуи, крики радости. Я стояла рядом с ними, онемевшая от волнения. Эта новость значила для меня намного больше, чем для всех троих родителей вместе взятых. Эта новость давала мне надежду на жизнь.
Сославшись на то, что ему срочно понадобилось в туалет, Ник освободился от объятий своего бой-френда. Мы прошли в ванную комнату, мой друг включил воду, для отвода подозрений.
- Это правда, - взволнованно произнесла я.
- Чистейшая, - ответил Ник. От возбуждения его зрачки были расширенны. От этого взгляда по моей спине пробежали мурашки. Помните, в самом начале, случай в лесу? Сейчас он смотрел на меня теми же глазами, он был так же близко (расстояние между тем, кто женат, любим, собирается стать отцом и мною, было слишком мало). Я ощущала его дыхание, его губы почти незаметно подрагивали. Мир перестал существовать, шум воды провалился в небытие, он провел рукой по моим волосам, остановившись на затылке…
Стук в дверь и вопрос: «Дорогой, ты жив?» - вернули нас в реальность.
- Да, да! Я сейчас приду, – ответил он на зов Владимира.
«Ты будешь жить!», - подумал он, когда обернулся на меня, выходя из комнаты.
«Только бы не сглазил!» - мысленно добавила я.
Девятого мая, в саду моего друга собрались все родственники, дабы отметить день победы и открыть сезон шашлыков.
- Вы еще имя не придумали, – спросила Машина мама.
- Нет, мы еще об этом не думали.
- А пол ребенка вы уже знаете?
- Нет, отец. - Она бросила взгляд на Ника. – Попросил не сообщать нам об этом!
Маша никак не могла простить мужу эту выходку, к тому же её раздражало то, что он твердил о том, что будет девочка, хотя её материнское чутье подсказывало, что будет мальчик.
- А как ты хотел бы назвать будущего ребенка, – спросила я своего друга, который на кухне занимался мясом для шашлыка.
- Вечером узнаешь, вместе со всеми, - сказал он и поцеловал меня в нос.
Вот это был сюрприз – мы позволяли себе крепкие, не совсем похожие на дружеские, объятия, но никогда даже не думали о том, что бы одарить друг друга даже самым невинным, секундным дружеским поцелуем в щечку! Это может показать вам странным…мы вообще не самые нормальные друзья на планете!
Вечером захмелевшая родня вернулась к разговору о выборе имени для будущего члена семьи.
«Инна!», «Наталья!» - целуя своих жен, прокричали почти дедушки.
- Прошу заметить, что там живет мальчик, - поглаживая себя по животику, произнесла Мария.
«Коля!», «Миша!», «Ваня!», - доносилось с разных концов большого, разложенного на улице стола.
- Лиля, - громко произнес Ник, подходя к столу с первыми кусками готового мяса.
- О, нет, – с ужасом произнесла я.
Мария посмотрела на своего мужа испепеляющим взглядом.
- Это будет мальчик, - сквозь зубы прошипела она.
- Дорогая, я боюсь, ты – ошибаешься. У нас будет маленькая девочка, и мы назовем её Лилечкой, - сладким тоном ответил он, глядя на нее ледяным взглядом.
- Будет мальчик, и мы назовем его Стасиком, - промурлыкала она, проходя мимо будущего отца достаточно громко, чтобы это услышали все гости.
Над столом повисла гробовая тишина. Ник изображал ледяное спокойствие. Я только боялась, как бы мой друг не убил эту беременную дуреху.
Я тут же подбежала к нему:
- Умоляю тебя, только не наделай глупостей, – шептала я на ушко, гладя его по волосам
- Мальчик – девочка, какая разница, - защебетала свекровь моего друга, стараясь поскорее замять страшную ситуацию. – Главное, чтобы здоровенький родился, а там уже разберемся: Ванечка или Танечка!
- Лиля, - еле слышно произнес мой друг, выходя с участка прогуляться по окрестностям.
«Он не взял меня с собой, значит, ему надо побыть совсем одному», - подумала я, глядя ему в след.
Мы гуляли с Мишкой, когда меня внезапно потянуло куда-то в сторону.
«Ты куда?» - спроси он.
- Понятия не имею, - испуганно ответила я.
В тот же момент моему другу позвонили на мобильный и сообщили: «Ему лучше бы вернуться домой – у Марии начались роды».
- Маша рожает! – Схватив меня за руку, почти отец понесся домой.
Рождение человека – это чудо. Теперь я убеждена, что тайна этого «фокуса» должна оставаться известной только самому фокуснику (рожающей матери) и его ассистентам (докторам и акушеркам).
«Ну, как?!»
С этими словами счастливый отец вбежал в палату, где лежала Мария с новорожденной. Следом за взволнованным отцом в палату вошел Володя, вручил молодой матери шикарный букет цветов и поцеловал в лоб, в знак благодарности.
- Спасибо тебе, спасибо, спасибо, спасибо, - повторял мой друг, подходя к люльке с младенцем.
«Если у нас получилось – моргни мне», - мысленно попросил он, осторожно беря малышку на руки.
- Чтобы увидеть, как я моргаю, тебе придется обернуться, - сообщила я Нику.
Он положил малютку обратно в люльку и медленно обернулся. За его спиной, у стены он увидел все такую же взрослую, все еще не живую меня.
«Прости», - одними губами сказал он.
- Мне не в чем тебя винить, - грустно улыбнулась я. – У тебя родилась дочь – поздравляю!
Вопрос об имени оставался нерешенным до тех пор, пока Вова не предложил однажды называть подряд все девичьи имена – «на котором он улыбнется – и станет её именем». К тому времени малышке уже было несколько месяцев.
Втроем они склонились над кроваткой.
- Начнем с мамы, потом ты, Володя, а потом я, - пояснил Ник.
- Алина, - начала мама
- София.
Мой друг только хотел произнести то имя, которое было ему по душе, как Мария опередила его:
- Милана, твоя очередь, Вовочка, - с невинными глазками пропела она.
Вова с укором посмотрел на Марию.
- Ну. Не хочешь принимать в этом участие – дело твое! Тогда я продолжу: Ангелина, Весточка…
В этот момент Ник зажал ей рот рукой.
- Я знаю, как зовут эту девочку - Лилия.
Малышка растянула ротик в ангельской улыбке.
- Только не это, – воскликнула Мария, выбегая из комнаты.
- А ты оказался прав – родилась девочка, которую зовут Лилей,- обнимая моего друга, сказал Володя.
- Дорогой, пожалуйста, иди, успокой Марию, мне хочется побыть с Лилей тет-а-тет.
В его душе будто загорелись миллионы лампочек – он засветился изнутри, после того, как он произнес эту фразу. Я поняла его восторг – фраза была удивительно двусмысленна!
Облокотившись на бортик колыбели, мы, молча, любовались маленьким спящим чудом.
- Моя малютка, – заворожено прошептал молодой отец.
«Малютка, малютка, малютка…» - эхом пронеслось в моих мыслях. Соня, крестник – моя жизнь накрыла меня с головой, перехватило солнечное сплетение, перед глазами все поплыло. Я находилась в месте, где все говорит о продолжении жизни. О жизни без меня. О жизни, которой у меня никогда не случиться – я застряла вне жизни и смерти – навсегда…
- Отвези меня, – неуверенно попросила я
- Что?
- Отвези меня к Соне, к крестнику…
Я смотрела ему прямо в глаза, во взгляде можно было прочитать, что это просьба, не терпящая отрицательного ответа.
- Отвези меня к Соне, сейчас, – настойчиво попросила я.
В ту же секунду в комнату с криками вбежала Мария:
- Я ненавижу её!
Мария схватила нашу фотографию, разбила рамку об угол кресла, зверски выдернула фотографию из раскуроченного паспарту. Неровным краем разделила нас линией отрыва. Мое счастливое лицо с невообразимой прической разлетелось на мелкие кусочки.
Мужчины кинулись успокаивать невменяемую девушку, пытались усадить её в кресло, но Мария в ярости, оказывается, обладает неистовой силой – вырвавшись из мужских рук, принялась крушить все, что попадалось на её взор.
- Мою дочь никогда не будут звать этим именем, – визжа, с кулаками Мария, набросилась на своего мужа.
Ник отвесил ей громкую пощечину, крепко схватил не успевшую опомниться девушку за запястья:
- Что он тебе сделала?! За что ты так её ненавидишь, – выкрикивал он, - её уже нет с тобой, успокойся!
- Со мной – нет, а что насчет тебя, – прошипела она.
Бросив Марию на диван, мой друг, молча, вышел из комнаты.
«Пойдем со мной!», - мысленно приказал мне он.
Обулся, схватил с вешалки кожаную куртку, кошелек, сотовый телефон и ключи, спокойно вышел в подъезд, спокойно закрыл за собой дверь.
Мы поднялись в квартиру его родителей. Дома никого не было. Мы прошли в его комнату, он присел на диван, я устроилась на стуле у компьютерного стола. Тишина. По его лицу ходили желваки, брови нахмурены, сжат как пружина – на пределе. Тишина. Всем своим видом он предупреждал все живое: «Не подходи – убью!». Не смотря на то, что подобная угроза была мне не страшна, я предпочитала помолчать, по крайней мере, до тех пор, пока он сам не заговорит. К тому же, я сама была подавлена всем только что произошедшим этажом выше.
- Что молчишь, – нарушил он звенящую тишину пустой квартиры.
Я пожала плечами.
- Прости, что тебе пришлось такое увидеть, - тихо сказал он.
- О чем ты, - шепотом спросила я.
- Её поведение, выходка с фотографией…
- Ты тут не причем.
И снова тишина.
Он кусал губы – уже более спокоен, но все еще зол.
- Лиль!
- У?
- Я тут подумал. Нет, ничего, не бери в голову.
Тишина. За окном, судя по реву мотора, на огромной скорости пронесся автомобиль. Тишина. Звонок мобильного – сбросил. Тишина. Звонок – сброс. Тишина. Снова звонок – сброс – отключение сотового.
- И все-таки, - начал, было, он, когда в прихожей зазвонил домашний аппарат.
Он встал, выдернул телефонную вилку из розетки и снова вернулся на диван.
Тишина.
Мне почему-то вспомнился тот день, когда мы, решив пойти погулять, зашли в дворик школы, недалеко от его дома. Было лето, и в тот день он тоже был раздражен ничуть не меньше, чем сегодня. Мы распили по бутылочке пива, после чего он немного успокоился. Мы сидели на борту хоккейной коробки. В том месте, где мы устроились, была сорвана железная сетка ограждения и я решила пройтись по борту коробки, придерживаясь за железные прутья каркаса ограждения. Всю мою поднебесную прогулку Ник умолял меня спуститься.
- Лилька, спускайся немедленно, – кричал он. – Зная тебя, ты сейчас обязательно грохнешься и в лучшем случае всего лишь сломаешь себе руку или ногу!
- Ногу я уже ломала – значит руку! А что произойдет со мной в худшем случае? – спросила я, разворачиваясь, чтобы вернуться обратно.
- Шею свернешь, - полируя ногти о рукав рубашки, ответил он, – Лиль, держись крепче!
Надо сказать, что в тот день мрачным предсказаниям моего друга не суждено было воплотиться в жизнь.
На обратном пути, сверху я приметила на земле камушек – один из тех, которые должны хорошо рисовать на асфальте. Спустившись вниз, я вприпрыжку побежала в сторону, где увидела мой камушек.
- Ну, что еще, – простонал он, когда я начала что-то выводить на асфальте, – что ты опять придумала?!
В ответ я только сместилась чуть правее.
- Только не говори, что ты собралась рисовать на асфальте! Тебе сколько лет?! – смеясь, спросил он.
- Двадцать, – честно ответила я.
Он обошел меня кругом.
- Л. И... понятно, что еще может написать нормальный самовлюбленный человек!
Я бросила с его сторону взгляд не угрожающий, но предупреждающий, что еще одно подобное высказывание и мой камушек полети в него (сомневаться в этом причин у него не было – телефонной трубкой я один раз в него запустила – разозлил он меня тогда).
Закончив работу над своим именем, я, не менее красиво, со всяческими вензелями и кренделями вывела на асфальте его имя.
- Красиво, – спросила я, поднимаясь и отряхивая руки.
- Просто глаз не оторвать, – сказал он таким тоном, как родители восхищаются творчеством своих детей.
- А какое красивее – это (я указала носком босоножки на свое имя) или это (перевела указатель на его имя)?
- Второе!
Я сделала вид, что обижена.
- Я тоже хочу порисовать, – произнес он, делая вид, что не заметил моего каприза.
Поняв, что моя обида никому не интересна, я сменила гнев на милость и присоединилась к нему.
Сердечки, зайчики, название нашей любимой группы, написанное фирменным шрифтом, домики, солнышки, машинки и прочее, прочее, прочее, что обычно рисуют дети. А посреди этого «великолепия» выделялись написанные огромными ярко белыми буквами, наши короткие имена – одно под другим.
Я вернулась из прошлого. Солнце уже скрылось за соседним домом, но не за горизонтом. Майские сумерки.
- Ты себя хорошо чувствуешь, - осторожно спросил он.
- Да, а к чему этот вопрос, - удивленно ответила я.
- Она порвала твою фотографию – мало ли что…
Я внимательнее прислушалась к самой себе, но никаких изменений не уловила и поспешила уверить его, что со мной точно все в порядке.
- Извини за правду, но выглядишь ты не очень…
- Мы – мертвецы – не очень привлекательны вообще, - я попыталась улыбнуться.
- Ты – очень милый полудохлик. - Улыбнулся он в ответ. – Но я сейчас не об этом – дело не в красоте. Ты будто выгоревшая какая-то…
Выгоревшая. Если бы я была жива, можно было бы сказать, что меня трясло на нервной почве.
- Мне не спокойно…- ответила я, но слова были подобранны мною не совсем верно.
- Идем сюда, - тихо попросил он.
Я послушно присела подле него. Он прижал меня к своей груди и стал убаюкивать, как маленькую девочку. Ровный стук сердца в его груди всегда успокаивал меня, уносил прочь от всяких невзгод, похоже на магию…
- Ты говорила, что хотела бы поехать к Соне, не передумала еще?
Его голос, доносившийся до меня из его груди, обретал легкий, будто металлический оттенок.
- У-у…только как нам объяснить твое внезапное появление на её пороге? – тихо спросила я.
Он не знал. Я тоже.
Совсем недавно мы отметили его тридцатилетие. «Прошло около шести с половиной лет», - подсчитала я по себя. - «Мой крестник скоро пойдет в школу…и, скорее всего у него появился братик или сестричка».
Мне стало совсем худо, когда я осознала, насколько глобальна ЖИЗНЬ и как ничтожна я…
Так, прижавшись друг к другу, мы просидели всю ночь. Он уснул, а я слушала самые дорогие мне звуки – гулкий стук его живого сердца.
На следующий вечер мы вернулись домой.
Спустя пару дней, так и не придумав никакого предлога, мы материализовались на пороге моей двоюродной сестры.
Она была сильно удивлена нашему приходу! Нет, точнее она была сильно удивлена ЕГО приходу (если бы она знала, что с ним пришла и я – боюсь, это было бы чуть больше, чем простое удивление).
Никак не выдав своего смятения, он гостеприимно пригласила моего друга пройти в гостиную и предложила ему чашечку чая.
- Может, откупорим вина?
- Нет, спасибо, – вежливо отказался он – боялся, что, потеряв под действием вина бдительность, взболтнет лишнего.
Не смотря на то, что они давно не виделись, да и до этого редко встречались, беседа завязалась довольно быстро. Я же пошла туда, откуда доносились детские голоса. Сделав предположение, что у моего крестника появилась сестренка или братишка я была совсем не далеко от истины – у него был как братик, так и сестренка (близнецы). Младшие дети никак не отреагировали на мое появление в открытой двери детской, зато старший, внимательно уставившись в мою сторону, произнес:
- Привет! А ты кто?
И подумал, что где-то меня уже видел. «Интересно где?» - подумала я.
- Привет! Ты меня видишь, – спросила я.
Мальчик явно не услышал произнесенную мною фразу. Тогда я вспомнила о своих навыках в передаче мыслей и уже телепатически повторила последнюю фразу.
Малыш был сбит с толку – он осознал, где мог видеть меня: на фотографии, на комоде. Понял, что я его тетя, но тетя, которая улетела на небеса незадолго до его появления на свет.
«А ты слышал о привидениях?», - спросила я, пытаясь хоть как-то объяснить свое появление в его жизни.
- Так ты – призрак! – Оживился мой племянник. – Это все объясняет!
Он подошел ко мне поближе. Между нами завязалась непринужденная беседа (создавалось впечатление, будто без общения с потусторонними сущностями – его обычное ежедневное занятие – как руки перед едой помыть). Конечно, бедой это можно назвать с большой натяжкой, скорее интервью – он засыпал меня вопросами об ангелах, облаках, рае. Пришлось врать.
Я обратила внимание на то, что на его груди не было крестика.
- Андрюш, а кто стал твоей крестной?
- Никто, – беззаботно ответил мальчик.
- Погоди секундочку, я сейчас вернусь!
Я быстро добежала до комнаты, где беседовали Соня и Ник.
- Спроси, крещен ли старший мальчик, - потребовала я.
Услышав, что Андрюша крещен не был, но не услышав объяснения этому, я вернулась в детскую.
- Послушай, - серьезно обратилась я к малышу, - сейчас рядом с твоей мамой сидит дяденька, мой очень хороший друг – очень добрый и внимательный. Хочешь, он станет твоим крестным?
- Твой друг, - протянул он. – А вот их (он указал на брата с сестрой) крестные дарят им подарки – а мне этот дяденька тоже будет дарить подарки?
- Конечно, и не только не праздники!
Меня позабавило, как важна для детей перспектива, получать как можно больше подарков!
Он сбегал в зал, внимательно изучил кандидата на роль крестного и, вернувшись, выдал заключение:
- Ну, ты, я вижу, хорошая, - важно, по-взрослому, произнес он. – Тот дядя - твой друг, значит тоже хороший (плохие с хорошими не водятся). Я согласен!
Хлопая босыми ногами по паркету, мальчик подошел к матери и, сложив руки лодочкой, прошептал ей на ухо нашу с ним просьбу.
Сонечка удивленно нахмурила брови.
- Сыночек, ты – уверен? – переводя взгляд с сына на Ника, спросила она.
- Да, мамочка.
Соня в раздумье почесала кончик носа.
Мой друг настойчиво смотрел на меня: «Что ты опять задумала?!»
Я сделала вид, что не понимаю к чему этот вопрос.
- Послушай, это очень странно, - Соня обратилась к собеседнику, – но мой сын просит тебя стать его крестным. Ты согласен принять эту роль?
- А ты не против?
- Ситуация очень странная, но если Андрюша сам изъявил такое желание – я не буду ему противиться.
«Сработало!», - обрадовалась я. С порога я почувствовала негатив к Нику со стороны Сони (обвиняла его в том, что тогда произошло). Это очень сильно меня расстроило, и я решила найти способ их примирить. То, что мой племянник остался некрещеным – намного упростило процесс их примирения.
Весь вечер после нашего визита, Соня расспрашивала сына о том, почему ему в голову пришла эта странная идея.
- Мамочка, ты все равно не поверишь, – наконец сдавшись, ответил он.
- Ну, почему же не поверю? Откуда ты знаешь? Расскажи мне.
Сын недоверчиво посмотрел на маму.
- Обещай, что не подумаешь, что я сошел с ума, – не детским тоном попросил маленький мужчина.
- Обещаю. - Кивнула Соня.
- Нет, поклянись лучше!
- Клянусь! – Сонечка не смогла сдерживать улыбку.
- Ты смеешься, - обиженно произнес он, – значит, клянешься не на самом деле. Я ничего тебе не скажу!
- Андрей, очень серьезно клянусь тебе, что выслушаю тебя и не усомнюсь в твоей нормальности, – произнесла Соня, глядя сыну в его ясные глаза.
Мальчик взял маму за руку и подвел её к комоду, на котором стояло множество рамок с фотографиями всех членов их семьи. Выбрал мою и произнес:
- Она была у нас сегодня в гостях (я попросила племянника не говорить, что я осталась у них до утра) и дала мне эту идею.
Соня была в шоке от услышанного. Чуть позже, укладывая сына, она спросила:
- Андрюша, а почему ты согласился?
- Они – хорошие, - ответил мальчик, отворачиваясь к стене, – спокойной ночи, мамочка! Я тебя люблю!
- Спокойной ночи, родной!
«Какая спокойная ночь, после всего услышанного!»- пронеслось в её голове, когда она тихо прикрывала дверь детской.
Соня долго не могла уснуть той ночью – ворочалась с боку на бок. Звонить мужу (который был в командировке) она не стала – решив отложить разговор на эту тему до его возвращения.
Как только я уловила момент, когда моя двоюродная сестренка находилась между сном и явью, я, надеясь, что это хоть чуть-чуть её успокоит, сказала ей следующую мысль:
«Сонечка, родная моя, это я – Лиля. Не переживай, Андрюша действительно видел меня сегодня – знаешь, дети обладают такими возможностями – видеть нас. Я тебя очень люблю. И еще. Я хочу, чтоб ты знала: мне сейчас хорошо, я никого не виню и, прошу тебя, не ищи виновных».
Речь получилась так себе, но это её успокоило. Утром она пришла к выводу, что я ей ночью приснилась, попросила крестить Андрюшку и назвала того, кого хотела бы видеть его крестным вместо себя, о чем и сообщила мужу в телефонном разговоре. Чем разговор окончился – не знаю: Ник вернул меня домой (тем же способом, что когда-то позвал меня с поляны).
Как только я появилась дома, мой друг спросил, не хотела бы я сходить в гости к моим родителям. Но я посчитала, что этот визит будет слишком тяжел как для них, так и для меня. А я и так, со слов Сони, знала, что у них все в порядке.
В ближайшее воскресенье, по возвращении Сониного мужа вернулся, состоялось Андрюшкино крещение. Веселье, которое прошло мимо меня – я увидела моих родителей, увидела, что сделали с ними почти семь лет, прожитых без меня. Счастье и горечь – коктейль чувств, заставляющий рыдать в голос от бессилия (хорошо, что мой тихий вой не был услышан кем-либо, кроме него). Убегать не было смысла. Я была там до конца.
Мы возвращались домой. Одни в его машине. Мария отказалась ехать на торжество, ей даже в голову не пришло, как это не красиво – отказываться от приглашения, думала только о себе (что угодно, только бы не пересекаться с тем, что как-то связано со мною – с каждым днем в ней росла ненависть ко мне).
- Ты как, - спросил Ник.
- Прошу тебя, давай помолчим…
Что я ожидала увидеть – все еще молодых маму и папу? Я, что, надеялась, что мой уход не оставит на них никаких изменений? Что еще должно произойти, чтобы я уяснила, что время не стоит на месте?
Дома он головой ушел в семейную жизнь. Выбившись за день из сил, Вова моментально уснул, как только Ник сменил его на посту около колыбельки. Мария убежала в какой-то клуб на всю ночь. И, хоть сама просила оставить меня наедине со своими чувствами, я чувствовала себя брошенной (эгоистка, каких поискать). Ночь – время для Володи.
«Что я тут делаю?» - пульсировало в моей голове.
Грохот в прихожей возвестил всем о том, что наступило утро – Маша вернулась с гуляния. Позаботившись о том, чтобы его жена – не любимая, но дорогая, оказалась в постели, мой друг стал собираться на работу.
- Эй, неужели ты думаешь, что сегодня тебе удастся увильнуть от посещения работы, – тихо, на ушко, чтоб никто не услышал, спросил он, обняв меня за плечи, – Пойдем, мы уже опаздываем!
По дороге в офис я подняла тему о выборе имени малышки.
- Я прошу тебя, будь благоразумным – откажись от идеи назвать её моим именем, - попросила я.
- И ты туда же! А у тебя какие на то аргументы?
- Куча! Во-первых – неужели ты хочешь, чтоб твою дочь ненавидела собственная мать? Я знаю, что тебе все равно на Машины эмоции, но я прошу тебя задуматься об эмоциях девочки – она-то, в чем виновата?
- Угу. А во вторых?
- Во-вторых – не страшно ли тебе называть человека в мою честь. Напоминаю, что конец моей жизни случился не совсем удачно…
- Ты о том, что имя наложит отпечаток и на её судьбу?
- Именно!
- Радость моя, по-моему, ты пересмотрела всяких глупых передач на эту тему, - ответил он, отвлекаясь от дороги, чтоб с укором посмотреть на меня. – Это все чепуха – не забивай свою голову!
- М-да? А призраки из той же категории – «несуществующая глупость»?
- Ты – не призрак. И мы оба в этом уже неоднократно убеждались!
- И все-таки?
Он задумался.
- Ладно, уговорила! И какое имя предлагаешь ты?
- Причем тут я, – искренне удивилась я, – Маша, Вова, ты – это её семья. Только вы втроем должны решать все вопросы в её жизни (правда, лишь до тех пор, пока она не научиться говорить, там уже она начнет за вас все решения принимать). А что такое я? Всего лишь «глюк» в твоей судьбе!
Мы вышли из авто, и, пока мы не зашли в большое офисное здание (граница, за которой я на время отучалась говорить, дабы не отвлекать), я поспешила закончить свою мысль:
- Согласись, была бы я жива – стала одним из последних людей, к кому ты обратился бы с этим вопросом!
Почти неслышно запахнулась за нами дверь на фотоэлементах.
Как ни странно, это восьмичасовое ежедневное молчание давалось мне легко. Я очень любила наблюдать за моим другом, ловко управляющимся с какой-то неведомой мне программой на компьютере! Вдохновленный, с чертиками в каре-зеленых глазах виртуозно орудуя мышкой, ругая себя и технику, не поспевающую за потоком его мыслей – он казался мне хранителем великой тайны какого-то секретного ордена, великим магом, волшебником, мудрецом…
Однажды за обедом я поделилась с ним этим моим впечатлением – он еле сдержался от того, чтобы засмеяться на весь кафетерий! Его друзья, сидевшие с ним за одним столиком, точно не поняли бы этого смеха.
Знаете, что было бы, не сдержи он смеха? Не устояв от его заразительного смеха, смеялись бы все, думая про себя: «Интересно, а над чем мы смеемся?» или что-то типа того!
С тех самых пор, кликая на ярлыке неведомой мне программы, он расплывался в улыбке с одной и той же мыслью: «Придумала же!», я же знала, что Ник – объективно гениален.
Сегодня был один из дней, когда мой друг не общался с техникой. День был посвящен обсуждению нового проекта. Мы уже ездили, чтобы ознакомиться с домом, над которым ему продеться потрудиться в ближайшее время. Он внимательно выслушивал пожелания клиентов о будущем интерьере их двухэтажного дома. Дело осложнялось тем, что пожелания мужа совершенно не сочетались с тем, как видела себе дом его жена. До самого обеда им не удалось прийти к компромиссу. Чувствуя, что еще немного, и он поубивает своих клиентов, мой друг предложил отложить обсуждения хотя бы до завтра (но мечтал о том, что вообще их больше никогда не увидеть). Да, я вас слегка обманула – в одном они были единодушны – их дом должен быть эксклюзивен до последнего гвоздя, поэтому все предыдущие наработки были отметены сразу же!
- Лилька! Ну, что мне с ними делать, – простонал он, откидываясь на стуле.
- Если тебе это интересно, то они не имеют ни малейшего представления, что им хотелось бы увидеть в конечном результате, - ответила я, зная это наверняка (желая помочь Нику - полазила в их головах).
Финал вложу в комментарий.