Я, он и кто-то третий. Часть 4.⁠⁠

Начало http://pikabu.ru/story/ya_on_i_ktoto_tretiy_chast_3_4497845

Было уже около полуночи, когда его родители ушли домой.

- Лиль, а ты по ночам, чем занимаешься?

- Чаще всего я смотрела на окна, в которых до глубокой ночи горел свет, и придумывала сама для себя разные истории.

- А когда гасли все окна?

- Поначалу пыталась сама найти ответы на вопросы о моем теперешнем существовании, но вскоре мне это занятие надоело, и я просто наблюдала за всем, что происходило вокруг меня.

- А сегодня ночью, чем займешься?

- Не знаю, что-нибудь придумаю…

- Я могу на компьютере поставить для тебя сразу несколько фильмов, чтобы занять всю ночь.

- А шум не будет тебе мешать?

- На моих многодневных вечеринках я приобрел умение засыпать при любых обстоятельствах, не волнуйся.

- Обещаешь, что уснешь?

- Обещаю при одном условии.

- Какое еще условие?

- Ты будешь смотреть на кровати, рядом со мной.

- О, я боюсь мы с Вами тех с вами отношениях, чтобы проводить ночь, лежа в одной постели!

- Дамочка! Во-первых – не впервой вам разделять со мной одно ложе – вспомните, пожалуйста, Ваш день рождения, а во-вторых, я Вам клянусь, что не посмею осквернить Вашу честь!

- Мне придется поверить Вам, сударь!

- У Вас нет выбора, - он улыбнулся мне чеширской улыбкой.

Не смотря на то, что как только он погасил свет, во всем доме пропало электричество и мне не удалось насладиться предложенными мне фильмами, ночь пролетела быстро. Дело в том, что Ник уснул только в два часа ночи.

- Я не могу уснуть, давай в города поиграем?

- Тюмень!

- Мне на «н.»…Норильск….

Потом мы играли просто в слова, потом в «угадай песню» - один произносит три слова из песни. А второй должен её угадать и пропеть куплет или припев. Потом он взял с меня обещание, что когда он проснется, я все еще буду с ним и уснул. Правда ненадолго – не проспав и трех часов, когда он произнес мое имя.

- Ли-ль-ля. - Он похлопал по кровати слева от себя. Поняв, что меня там его глаза моментально открылись, и он с тревогой спросил. - Где ты?!

- Позади тебя на кресле сижу!

Ник запрокинул на подушке голову и увидел меня.

- Ты зачем меня пугаешь, – спросил он, переворачиваясь на живот.

- Доброе утро, пугливый ты наш! Ты так беспокойно спал, что мне пришлось капитулировать на кресло.

Он поднялся, принял душ, и за завтраком сказал:

- Знаешь, я думал о том, что произошло с тобой в магазине, и ко мне в голову пришла кое-какая мысль.

- Поделишься?

- Может быть, возникающие перед тобой границы – это материализация твоих страхов?

- Не знаю, в моем теперешнем состоянии возможно все…

- Я предлагаю тебе сегодня пойти на улицу и с моей помощью попытаться преодолеть этот страх, как ты на это смотришь?

- Погода замечательная, почему бы не погулять?

Мы забрали его собаку, и пошли в небольшой лесок, растущий не далеко от его дома.

Он оставил меня около смешного снеговика и попросил попытаться дойти до ближайшего дерева. Сколько бы он меня не ободрял, не уверял в том, что я смогу это сделать, сковывающие меня стены упорно не хотели выпускать меня из моего плена.

- Ты только не паникуй, - успокаивающим тоном сказал он, подходя ко мне, - успокойся, представь, что мы сейчас дома.

Я выполнила его указания.

Он строил мне такие смешные рожи, что вскоре я уже не могла больше смеяться. Страхам и фобиям уже не было места.

- Прекрати, - сквозь смех произнесла я.

- Заставь меня, – ответил он, снова исказив свое лицо.

- Каким образом?

- У меня на плече есть кнопка отключения этой функции – просто нажми на нее!

- На правом или на левом?

- На правом!

- Я не могу до тебя дотянуться, подойди ближе!

- Это тебе надо, ты и подходи! Мне и так неплохо!

- Тебе неплохо выглядеть, как идиот?

- Теперь я так буду выглядеть всегда! - процитировал он слова из «Служебного романа».

Он стоял совсем не далеко от меня – мне стоило сделать только шаг, но, сколько бы он не отвлекал меня разными способами, я не могла ступить за незримые границы.

- Послушай меня, я не могу этого сделать...

Он взял меня за руку.

- Что изменилось сейчас, – спросил он.

- Их нет…свом прикосновением, ты их будто выключаешь…

- Может, попробуем, как тогда, с постепенным приближением?

- Не хочу, я устала. – Мое настроение резко упало. - Посмотри, Мишка совсем замерз! Если тебе не жалко меня – пожалей его.

- Ладно, пойдем домой. Завтра продолжим?

Немного подумав, я ответила:

- Понимаешь, я боюсь, что дело не в моих страхах…

- А в чем, по-твоему?

- По-моему все дело в том, насколько ты близок ко мне, а перемещаться я могу только тогда, когда ты берешь меня за руку.

- По-моему ты преувеличиваешь мою роль в твоей жизни!

Перед сном он взял с меня обещание, что я никуда не пропаду; взамен я взяла с него обещание - уснуть, как только я впервые пожелаю ему спокойной ночи и проспать минимум восемь часов.

Наступающий день встретил нас пасмурным утром. Не смотря на то, что я больше любила солнышко, в тот день хмурые облака меня только порадовали: каждое утро, поднимающееся над горизонтом солнышко, первым делом заглядывало в комнату к моему другу, и, щекоча ему нос, пробуждало его.

Пасмурный день по-зимнему быстро превратился в пасмурный вечер.

- Лиля, ты еще со мной, - не поднимая головы от подушки, сонно спросил Ник.

- Конечно, - отозвалась я.

- Дай мне твою руку.

Из-под одеяла вытянулась его смешная волосатая рука. Я села на пустую сторону дивана и сжала его теплую ладошку.

- Не отпускай меня, - пробормотал мой друг, снова проваливаясь в сон.

Вот так, держась за руки, мы провели следующую ночь.

- Доброе утро, ангел моих снов!

Я удивленно посмотрела на моего друга:

- Привет! Я смотрю, ты проснулся в хорошем настроении.

- Я проснулся с потрясающим настроением – так крепко я не спал около полугода…

- Надеюсь, тебе снились хорошие сны?

- По-моему, они мне вообще не снились!

- Ну, значит, ты спал очень крепко.

Он оделся, нашел во второй комнате свой мобильный.

- Вот это да, - воскликнул Ник.

- В чем дело,- спросила я, заходя в комнату.

- Какое сегодня число?

- Пятое. Да, ты проспал больше суток, - ответила я на вопрос в его глазах.

Вчерашнее ненастье покинуло наш город и на небе сияло лишенное тепла зимнее солнце. За завтраком мы решили провести сегодняшний день в бессмысленном шатании по городу (чем мы раньше так любили заниматься).

- Лилька, я ведь мне через два дня на работу, - как бы между делом сказал он.

- Значит у нас с тобой в запасе целых два дня, которые мы можем провести так, как нам угодно!

Было ясно, что его слова были сказаны не просто так, но я не понимала, к чему он ведет.

- Ты, конечно, права, но чем ты будешь заниматься в мое отсутствие?

- Не знаю, тем, чем занималась все дни до нового года…

- А может, попробуем научить тебя преодолевать твою стену, - осторожно спросил он.

Перспектива возобновления подобного «насилия» надо мной не вызвала у меня радости.

- Давай отложим этот разговор до дома, - предложила я.

- Как хочешь.

Прогулка получилась насыщенная событиями – мы сходили сразу на два фильма (в разных кинотеатрах, на противоположных концах города). Совершенно неожиданно приняли участие в какой-то акции протеста. Встретили его знакомых, которым он пообещал, что завтра непременно появиться их клубе - там намечалась какая-то незабываемая вечеринка, Я надеялась, что за вереницей этих событий он забудет о прерванном мною разговоре.

- Ну, что же ты думаешь о моем сегодняшнем предложении, - спросил он за ужином.

- Я думаю, что завтра у тебя весь день будет занят подготовкой походу в клуб, а послезавтра ты будешь после этого праздника отсыпаться и набираться сидя первого, в этом году, рабочего дня! Так что у тебя совершенно нет времени для этого занятия, а одна я не могу, - попыталась я быстро освободиться от неприятного мне разговора.

- Похоже, что ты просто не хочешь этим заниматься, - хмуро произнес он, – послушай, это не просто моя прихоть, я хочу, чтобы у тебя было больше свободы. Чем ты будешь заниматься, когда я буду на работе?

- Я уже отвечала на этот вопрос, - этот разговор начинал меня раздражать.

- А тебе не хотелось бы проводить свои дни не в ограниченном пространстве, а пойти в любое место? Ведь ты можешь сходить на любой фильм, в любое место абсолютно беспрепятственно…

- Я не имею желания целыми днями бродить по городу в совершенном одиночестве!

- Ты права, целыми днями бродить, как козочка на колышке, гораздо приятнее, раздражаясь, сказал он.

- Пойми ты, наконец, что каждая попытка пройти сквозь эту стену, связана для меня с неприятнейшими ощущениями! Я шесть месяцев безрезультатно билась с этой преградой!

- Без меня ты вообще не могла куда-либо выходить…

- Я и теперь без тебя не могу никуда выходить, - крикнула я, – неужели до тебя не доходит, что самостоятельно мне преодолеть эти стены не-воз-мож-но!

- Я не предлагаю тебе бороться в одиночку, а предлагаю тебе свою помощь!

- Он не слышит меня, - тихо констатировала я.

Наш диалог ненадолго прервался.

- Разве ты не хочешь стать менее зависимой от меня, - спросил он, зная, что я всегда поддавалась любому уговору, стоило только упрекнуть меня в зависимости от чего-либо.

Для меня это был удар ниже пояса. Я поняла его расчет и решила ответить ему подобной монетой.

- Хорошо, я согласна, но при одном условии.

- С чего это ты решила, что можешь ставить мне условия, - повышая голос, спросил он.

- С того же самого, с чего ты взял, что имеешь право манипулировать мною, зная о том, как для меня ненавистны любые намеки на мою зависимость, - злобно ответила я.

- Хорошо, какое условие, - пытаясь успокоиться, произнес он.

- Я соглашаюсь на твои «тренировки», а ты приглашаешь к нам в гости на выходные всех из нашей компании.

- Я тебе говорил, что я не желаю видеть вообще и жалость ко мне на их лицах в частности, - почти прокричал он.

- Но ведь твои знания о том, как неприятны мне «встречи» со стеной, не мешают тебе настаивать на своем!!!

- Слушай сюда, - хватая меня за запястье, сквозь зубы произнес он. – Учти на будущее - даже ты не имеешь права ставить мне какие-либо условия!!!

Закончив фразу, он увидел, что его кисть просто схватила воздух. Я стала для него не только не осязаема: по его глазам я поняла, что стала для него невидима.

- Тебе не удастся так просто уйти от этого разговора, - нервно произнес он, быстро закрывая дверь в комнату, – поговорим, когда ты снова станешь вменяемой!

Он оставил меня сидеть одну в закрытой комнате. Мне было гадко и мерзко, оттого, что это была первая наша ссора. Мне было жутко, оттого, что он, по непонятным причинам, перестал видеть меня, не смог взять меня за руку…он не услышал мое «прости меня»!

Мы не пожелали друг другу «спокойной ночи», мы не говорили утром, вечером он, не сказав ни слова, ушел гулять.

Ник вернулся под утро. По шуму, который сопровождал процесс его раздевания, я сделала вывод о состоянии, в котором вернулся мой друг и о том, что вернулся он не один.

Обо всем, что я слушала далее, догадаться будет не сложно.

Я смотрела на нашу фотографию, размышляя о том, как быстро привыкаешь ко всему хорошему.

«А что, если возникшее между нами непонимание разделит нас навсегда», - думала я.

Снова встреча с понятием «навсегда» - и я опять не была к этому готова.

Меня отвлекло непонятное шуршание со стороны двери. Я подошла к ней поближе.

- Я – идиот, - услышала я из-за двери.

- Ты прав, но только на половину, - не надеясь на то, что меня услышат, произнесла я и присела, облокотившись на стену около дверного проема.

Я слышала, как из его комнаты кто-то вышел. Узнала, что кого-то зовут Володей. В шесть часов вечера он вернулся, проводив Володю. В шесть часов вечера в квартире воцарилась звенящая тишина. В шесть часов вечера не осталось сомнений в том, что мы больше не вместе.

Два часа ночи. Я стояла у окна, словно завороженная смотрела на единственное окно, в которое еще не уснуло.

- Если это окно погаснет до того, как я сосчитаю до ста, значит, мне больше никогда не суждено заговорить с моим другом, - загадала я. – Раз, два, три…одиннадцать.

Дальше считать не имело смысла – весь противоположный дом превратился в воплощение известной картины Казимира Малевича.

Последняя надежда лопнула мыльным пузырьком, мне почти не было грустно.

- Прошу, выслушай не перебивая. - Донеслись до меня слова. – Я сейчас подумал и пришел к выводу о том, что бой со стеной для тебя настолько же невозможен, как и встреча с нашей компанией. Прости меня, я тогда не осознавал, о чем я тебя просил. Самое страшное последствие нашей ссоры это то, что я знаю, что ты здесь, но я не вижу тебя! Я не знаю, как мне пережить то, что снова потерял тебя, потому что я опять оказался не готов к этой утрате.

То, что он почти слово в слово повторил мою фразу, вывело меня из душевного равновесия. Он просил о прощении, не зная, что был прощен уже в тот момент, когда его рука не смогла схватить меня. Он просил прощения, не подозревая о том, что в тот же момент о том же просила я, но он меня не слышал.

Тогда мною было принято решение покинуть этот дом и вернуться на поляну. Я подошла к нему, чтобы в знак прощания последний раз провести по его кудряшкам. «Пусть я ничего не почувствую, но без этого жеста я не смогу уйти».

Я подошла к нему, провела рукой по его волосам, на секунду задержала её на его плече, чтобы прошептать «Прощай».

- Я тебя никуда не отпущу, - сквозь мгновенно возникшие слезы произнес он, прижимая к себе. Тебя никогда никуда не отпущу! Слышишь меня, никуда!

- Днем ты назвал себя идиотом, знаешь, что я тебе на это ответила, - произнесла я, мой голос дрожал.

Я – плакала, я – рыдала. Призраки не умеют плакать, это было всего лишь очередным доказательством, что я не просто заблудшая душа.

- Нет, это были самые страшные часы в моей жизни! Это были часы, когда я тебя не слышал!

- Я ответила, что ты прав, но только наполовину.

- В смысле - наполовину?

- В смысле не только ты, но и я!

В любой размолвке между двумя, виноваты оба – старая мудрая фраза. Мы не понимали друг друга, требуя друг от друга невозможного, думая только о самих себе. За радостью обретения мы чуть не проворонили момент, когда потеряли бы друг друга навсегда.

- Родной, я знаю, что тебе тяжело со мной…

- О чем ты, - перебил он меня.

- Не говори, что это не так, ты еще осознаешь, что ты наделал, обещая никуда меня не отпускать. Так, что если тебе станет слишком тяжело, ты просто скажи мне и я уйду…

- Ты что, подумала, что я хотел от тебя избавиться, - нахмурив брови, произнес он.

- Глупая моя недоумершая подруга!!! Прислушайся-ка.

Я стала внимательно вслушиваться в тишину январской ночи.

«Relax

There is an answer to the darkest times.

It’s clear we don’t understand

But the last thing on my mind

Is to leave you.

I believe that we’re in this together.

Don’t scream – there are so many roads left» .

*Расслабься даже в самое тяжелое время приходит ответ. Это точно, мы не понимаем этого, но последнее, что мне приходит в голову это оставить тебя. Я верю, что мы должны пройти это вместе. Не кричи - уже много дорог позади

Мика, сам того не подозревая, развеял мои сомнения. Это ли не чудо?

После того вечера в нашем совместном существовании воцарилась гармония. Он, хоть и не так часто, как раньше, ходил по клубам. Летом с нами стал жить Володя (молодой человек, которого мой друг привел тогда из клуба).

Прошло около двух лет с момента нашей жуткой ссоры, когда во входной двери, возник женский силуэт.

Подходил к концу обычный будний день. Володя, уж не помню почему, уже неделю был в отъезде, его возвращения мы ждали только через две-три недели.

Я сидела на диване, когда раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа. Мой друг уже на пару часов задерживался с работы.

- Куда ты пропал, - подходя к двери, спросила я Ника.

Дверь распахнулась и в прихожую вошла Мария (последняя девушка моего друга, моя лучшая подруга).

- Это что значит, - спросила я его, когда он вошел следом за гостьей.

«Вечером все объясню», - мысленно ответил мне он.

Они прошли в жилую комнату, мой друг откупорил бутылку вина, включил приятную музыку. На стеклянном столике появились легкие закуски.

Парни болтали на отвлеченные темы – расспрашивали друг друга о том, как кто теперь живет. Маша рассказала ему последние новости о наших общих друзьях. Беседа складывалась легко, пока её взгляд не нашел нашу сумасшедшую фотографию. Уголки губ Марии опустились, она начала нервно ерзать на кресле.

- Ты о ней вспоминаешь, - как можно более непринужденно спросила она.

- Естественно. Мы были хорошими друзьями, - стараясь обойти острые углы, ответил он.

- Правда, только ли друзьями? Я слышала, что ты собирался на ней жениться.

Она старалась сдержать нахлынувшую ревность, но это у нее плохо получалось.

- Жениться, - протянул он.

«О чем это она?», - он вопросительно поглядел на меня.

- В тридцать пять лет, - напомнила я ему.

- Ах, вот ты о чем! Это было шуточное предложение с моей стороны, на случай, если я не женюсь до тридцати пяти лет. Ты, видимо, что-то не так поняла!

- Вот оно что, - она наигранно засмеялась и немного погодя добавила, - странно, а я по ней совсем не скучаю, а ведь мы были лучшими подругами.

В её мыслях я прочитала перевод всего вышесказанного: «Как же она меня бесит! …Они были просто друзьями, как же! … К кому я ревную? От неё уже ничего не осталось, кроме горсти костей. Так о свадьбе речи не шло! Так или иначе, я победила эту стерву!». Примерно так она размышляла, исходивший от нее негатив в мою сторону можно было буквально взять в руки, еще немного и он мог бы стать материальным.

«Что с тобой», - спросил он, бросив на меня взгляд.

- Все хорошо, - машинально бросила я. – твоя гостья заскучала!

Мария сидела, проводя рукой по ободку фужера. Пауза затягивалась.

- Ну, хватит о покойниках, - спохватилась она. – Может, поговорим о нас.

Слово «нас» было промурлыкано чрезвычайно томно и загадочно.

На город опустились сумерки. За окном звенел ароматами май, и темнело уже достаточно поздно. Марии было предложено вызвать такси, чтобы отправиться домой.

- Я думаю, что нам есть о чем поговорить…

- Ты ошибаешься, - мягко ответил он, набирая номер таксопарка.

Проводив девушку к подъехавшему такси, он вернулся на нервах.

- Не спрашивай, - отрезал он.

Мы прошли на кухню, где он чуть не спалил себе ужин.

Когда вторая тарелка не выдержала теплой встречи с полом, я все-таки, спросила:

- Что она там с тобой успела сделать – ты будто натянутая струна?

- Попросила о поцелуе на прощание.

Стоит сказать, что если Мария не получала того, чего хотела сразу (в этом случае поцелуй), она пыталась заполучить это любыми доступными способами – нытьем, шантажом, на крайний случай просто силой.

- Только ли о поцелуе, - уточнила я, поскольку его раздражение было очень велико.

- Не только. Вопрос закрыт!

- Подожди, умоляю о возможности задать последний вопрос: а ей известно, что ты – гей?

- Да, она в курсе.

Покушали мы молча.

- Лиль, что ты скажешь на то, что я собираюсь жениться, - спросил он меня, когда мы вечером пересматривали нашу любимую комедию.

- Сначала я удивлюсь, потом спрошу, знает ли Вова о твоем намерении, после этого поинтересуюсь, зачем тебе это и в конце спрошу на ком.

- Отвечаю тебе по порядку: он знает; мы хотим ребенка, да и вообще много причин; на Марии.

- На ком?! - От удивления я чуть не свалилась с дивана.

- На Маше, - преспокойно ответил он.

- Круто, давно вы это задумали?

- Ну да…

- А как получилось так, что я узнала только сейчас?

Вместо ответа он просто пожал плечами.

Володя вернулся на несколько дней раньше запланированного срока.

- О, дорогой, мы больше его не удовлетворяем, - бросилась я к нему на встречу, как только он пересек порог нашей квартиры.

«Что-то новенькое!», - подумал мой друг.

Володя принял с дороги душ. В это время Ник сервировал ужин на двоих. Был разложен праздничный стол, по бокам которого были поставлены два кресла. Свечи, красивая скатерть, замысловатые блюда и шикарная цветочная композиция посередине стола.

Владимир был очень удивлен. Они сели друг напротив друга, я примостилась на ручке кресла, в котором сидел Володя.

- Я так по тебе скучал, - произнес Володя.

- А вот он по тебе совсем не скучал в объятиях чужой женщины, - я соскользнула в кресло, создавалась видимость, будто я сижу у него на коленях.

- Я тоже очень по тебе скучал!

- Врет он все, милый, - я будто повела по его щеке и осудительно посмотрела на Ника. - Ты не представляешь, он собирается привести в нашу милую шведскую семейку какую-то тетку чужую!

- Ты поговорил с Машей, - спросил Вова.

- Да, мы с ней обо всем договорились. Она согласна на наши условия. Завтра мы идем в ЗАГС.

- Завтра?

- Ну да, я ждал твоего возвращения – хотел, чтобы ты тоже при этом присутствовал.

- Ах, ты все об этом знал, - театрально возмутилась я, вскакивая с кресла.

«Лилька ты не только певица, но и актриса – никакая!» - сообщил мой друг.

С гордо поднятой головой я удалилась из комнаты.

- Ну, что на тебя нашло сегодня, - заходя на темную кухню, спросил Ник.

- Где Володя?

- Пошел в магазин – еще за вином.

- Понятно, - тихо выдохнула я.

- Лиль, ну, правда, что с тобой? К чему этот сегодняшний цирк?

- Все хорошо, я думала – будет смешно…

- Не получилось?

- Как видишь…

- Дорогой, - донеслось из коридора, – я вернулся.

«Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой – помни это». Он обнял меня и вернулся к своему возлюбленному.

Ник правильно уловил причину моей меланхолии, к сожалению, веселее мне от этого не стало.

Помпезная свадьба состоялась через два месяца – в августе. Родители невесты (не привыкшие экономить на любимой дочери) устроили свадьбу мечты.

Со стороны невесты на торжестве были: тети, дяди, двоюродные, троюродные сестры, братья, мама, папа (естественно), друзья (именно те, из-за которых мы тогда поругались и которых он так не хотел видеть). Со стороны жениха – мама, папа, да двоюродная сестра с мужем. Из друзей жениха были только Володя, ну и я (хотя меня можно не считать).

Сначала я боялась, что кто-то из наших друзей невзначай вспомнит обо мне, чем испортит гуляние. Но невеста заранее продумала этот момент и предупредила всех, что всем будет лучше, если мое имя на время торжества будет забыто. «Было бы замечательно, если бы не только имя, но и она сама стала совершенно забыта», - добавила молодая про себя.

Второй день гуляли на даче с друзьями жениха. Мария в этот день была не в духе – нагрубила всем гостям, а потом, сославшись на головную боль, удалилась в спальню, чем спасла весь праздник!

Сейчас на дворе снова осень – веселая, яркая, красочная. Большие разноцветные кленовые листья необыкновенным салютом застыли на фоне безоблачного смиренно-голубого октябрьского неба.

Субботнее утро, улица практически безлюдна, я сижу в моем шалаше на поляне…

Вечером Мария сообщила о том, что хотела бы родить ребеночка (она приняла обозначенные правила игры – все еще боясь себе в этом признаться, Маша любила моего друга и была готова на все для того, чтобы жить с ним).

- Да, было бы не плохо, - пробурчал мой друг, не отрываясь от очередного проекта (не помню, говорила ли я вам – он работал дизайнером интерьеров).

Его ответ буквально окрылил Марию! А меня?

«Он женился, скоро может стать отцом... скорее всего не один раз. А что потом? Он поставит своих детей на ноги, они подарят ему внуков…». Осознав то, чем закончится моя логическая цепочка, я сменила направление мыслей, но облегчение это мне все равно не принесло. Так или иначе, получалось то, что в его жизни нет, и не может быть места для меня.

Я почувствовала, что в своей квартире он зовет меня. Осознавая, что происходит, я нашла в себе силы сопротивляться силе, несущей меня к нему.

- Лиль! Лиля, где ты?! – через считанные секунды донесся из-за угла крик моего друга. – Лилька, это уже не смешно! Я знаю, что ты здесь, я знаю, что ты не ушла!

«Он сошел с ума!», - подумала я, - «Носиться вокруг своего дома, выкрикивая мое имя!»

Конечно, случайные прохожие могли подумать, что стали случайными свидетелями любовной драмы, но не стоит списывать со счетов жителей всего дома, которые, несомненно, были в курсе произошедшей истории и вполне могли посчитать, что их сосед сошел с ума.

В домашних брюках, с оголенным торосом и резиновых шлепанцах на босу ногу мой друг выбежал на мою поляну.

«Ищет меня глазами», - я замерла (не издавать ни звука не было для меня проблемой).

Его взгляд был безумным и растерянным одновременно.

- Ты не могла так со мной поступить, – беспомощно прошептал он, – только не сейчас…

«Только не сейчас», - повторила я его слова, - «что это значит?»

Мой друг посмотрел в сторону сиреневых кустов:

«Ну конечно ты там!», - пронеслось в его голове.

- А если нет, – добавил он вслух, его брови снова стали нахмурены.

Немного поколебавшись, он решительно проник в мое укрытие.

- Слова Богу, ты здесь, – выдохнул он, – но почему?

- Что «почему», спросила я еле слышно.

- Почему ты ушла? Почему ты не пришла на мой зов?

Как признаться абсолютно здоровому молодому человеку, чья жизнь только начинается, в том, что ты боишься его смерти? Как признаться счастливому человеку, что его счастье гонит меня прочь?

- Лиль, в чем дело, - спросил он, пронизывающе глядя мне в глаза.

- Я…решила, что для нас обоих будет лучше, если я оставлю тебя сейчас.

- С чего ты это взяла, - спросил он, потирая глаза.

Я не знала, как начать. Я вообще не знала, как такое говорится!

- Ну, что молчишь?

- Твоя жизнь, - неуверенно начала я, – теперь стала настоящей, понимаешь?

- Совершенно не понимаю!

- Ну, она теперь нормальная…

- Да, – перебив меня, протянул он, – с каких пор быть женатым, при этом заниматься любовью с парнем считается нормальной жизнью?

- Я имею в виду, что тебя окружают любящие тебя люди, скоро у тебя появится ребенок, потом внуки…

- А потом я умру. Да, примерно так я и представлял мое будущее. Так тебя это гложет?

- И это тоже.

- А что еще?

- Ты прав – твою семью не назовешь традиционной, но даже в такой семье не может быть места для… недоумершей соседки.

- Ты даже не представляешь, какую глупость ты произнесла!

- О, я прекрасно представляю, о чем я!

- Послушай меня, - он сложил ладони лодочкой, кончиками Мальцев помассировал переносицу и продолжил. – Вова, Мария, все мои родственники – это моя семья, смысл моего существования. Ты – то из-за чего мое существование становится жизнью, понимаешь меня?

Я, молча, кивнула.

- А тот ребенок, из-за которого, как я подозреваю, у тебя, и началась эта истерия, может стать ключом к твоей тайне!

- О чем ты?

- С его помощью ты начнешь жить заново!

Смысл сказанного все еще был не ясен для меня. Он прочел сомнение в моих глазах.

- Ну, что тут непонятного?! Мария забеременеет, родит мне девочку…

- А если мальчика, - перебила я.

- Девочку. Я не подведу тебя! - Подмигнул он.

- Хорошо. И как эта девочка мне поможет?

- Ты, вроде блондинкой не была никогда! В момент её рождения, ты вселишься в её тело и начнешь жить заново.

- Так просто?

Я не стала спрашивать его о том, насколько он уверен в том, что все произойдет именно так, как им задумано – боялась услышать в ответ: «Я ничего не могу гарантировать».

- Это должно получиться, - сделав акцент на слове «должно» произнес он. – Ты будешь моей дочкой. Моей девочкой и я не позволю себе еще раз тебя потерять!

Его голос срывался, по щекам без стеснения текли слезы. Затея казалась мне призрачной – один шанс на миллион, но один больше, чем ничего…

- Ты поверила мне, и мы снова гуляем вместе по городу; поверь мне еще раз и ты снова ощутишь вкус «Птичьего молока»!

- Я всегда верила в тебя и в твои идеи, какими безумными они мне не казались и