Изначально, когда я планировал этот пост и публиковал его на канале в Телеграме, он имел несколько иной вид и определённую цель. Вид я отредактировал немного под новую платформу, а вот цель та же - привлечь внимание к проблемам родителей детей с особенностями в развитии. Они, как не странно, очень редко обращаются за помощью к психологам, по своим личным проблемам и трудностям. И моя работа с детьми имеет гораздо меньший эффект, когда в помощи нуждаются скорее родители, а не их чадо.

Поэтому этот пост в первую очередь для родителей.

Почему психолог порой бывает нужен?

Рождение ребёнка с особенностями Гурли Фюр сравнивает со смертью. Смертью своего «идеального ребёнка», себя, как «идеального родителя» и модели своей идеальной семьи в целом.

Момент, когда родители узнают диагноз своего малыша, у всех одинаков - он раз и навсегда меняет жизнь всей семьи.

Диагноз может быть совершенно разным. Даже относительно «легкое» заключение, вроде ЗПР, может здорово раскачать семейную лодку, смерчем разметая все планы на будущее.

Все живут по разному. Кто застревает на одной из стадий принятия, кто взваливает на себя крест «родителя-мученика», кто полностью погружается в заботу о ребёнке, забывая себя, а кто уходит из семьи.

Уходят обычно мужчины. Ещё в универе нам объясняли - дескать, психика мужчин более твёрдая, но менее гибкая. И ей трудно перестроится под новые условия, резко все поменять.

Попытаемся представить в красках. Ты девять месяцев терпел плохое самочувствие и настроение супруги, стараясь утолить малейший каприз, научился готовить, тихо закрывать дверь в ванную, убирать, мыть посуду, узнал, что на верхней полке шкафа тоже должен быть порядок. За полгода до этого отказался от сигарет и алкоголя ради здоровья ребёнка. Ты был королем вечеринок, а уже много месяцев не виделся с друзьями, стараясь проводить больше времени в кругу своей маленькой семьи. У тебя уже прописано и разрисовано красками всё - вот ты встречаешь из роддома с букетом роз, вот качаешь ребёнка среди ночи, вот несёшь, посадив на шею. Ты каждый день хочешь быть отцом чуть лучше, чем твой, идеальным. Вот первый раз вместе на детской площадке, вот учишь играть в футбол, вот на рыбалке первый карп, вот знакомишь с другом дядь Сашей, вот в 15 лет, не краснея, рассказываешь, как общаться с девочками и зачем нужны контрацептивы. И этот идеальный мир рушится под камнепадом заключений врачей, рекомендаций психологов, под шушуканьем окружающих на улице, косыми взглядами, непониманием родных и близких, обвинениями, руганью. Ведь для начала научить бы ребёнка ходить на горшок, а не в угол возле твоего шкафа. А тебе уже 30. И все ли ты Правильно делаешь? Можно ли починить этот побитый невзгодами семейный автомобиль? Гораздо легче сдаться и попытаться начать все с начала.

А матери? Они страдают ещё больше, каждый день отдавая себя малышу, который почему-то не такой, как все. Начинается самокопание - так ли я делаю, может я виновата, может надо попробовать вот это, или это, или к бабке-гадалке сводить? И поделиться не с кем, и супруг отстранился, и вообще, человек ли я или приложение к ребёнку? А вдруг он меня бросит? Или я останусь ни с чем? А инвалидность - это навсегда? Сколько можно менять памперсы, стирать урывками между плачем ребёнка, сколько можно объяснять, что красный треугольник надо класть на красный лист. Но волею судьбы мамы привязаны к ребёнку гораздо более крепко, на инстинктивном, подсознательном уровне. И бежать им особо некуда.

Это осознание для специалиста приходит не сразу. Почему-то про это мало говорили в универе. И ты только думаешь, как замотивировать очередного родителя словами про «счастье материнства», как вдруг в голове: «Черт, что ты делаешь? Ты же только вчера дочитал «Запрещённое горе», опомнись».

В сложившейся ситуации стресса, самокопания, боязни за дальнейшую жизнь, проблем принятия, сомнений в подборе специалистов, непонимания и давления со стороны родственников, родители не способны выполнять в достаточной степени свои обязанности.

Как один из моих хороших преподавателей сказал: «Работа с ребёнком - в первую очередь, работа с его родителями». Так или иначе, именно родители проводят с ребёнком большую часть его жизни, поэтому за организацию и поддержание развивающей среды отвечают именно они. Специалист выполняет обучающую, консультирующую и контролирующую работу, а его занятия с ребёнком должны в той или иной степени дублироваться дома. Мама и Папа ребёнка должны обладать определенным ресурсом, чтобы им хватало сил и времени заниматься с ребёнком, обучаться, развивать малыша и развиваться самим. В указанных выше условиях это невозможно.

Есть и другая сторона - родители-мученики. Всё для ребёнка, все для его поддержки, всю жизнь на жертвенный алтарь. Родитель растворяется в проблемах малыша, все его заботы и мысли - лишь о нем, все личное, как например, хобби, увлечения, работа, половая жизнь, отношения с друзьями, родственниками, даже покупка себе новой одежды, всё это уходит на второй и третий план. Становясь приложением к ребёнку, окружая его гиперопекой и гиперподдержкой, концентрируя все усилия лишь на нём одном, пытаясь быть идеальным родителем, взрослый, как это не банально, перестаёт быть хорошим родителем.

Ребёнку нужен пример. Нужен человек, полный сил, уверенности в завтрашнем дне, готовый помочь, имеющий внутренний ресурс на непредвиденные обстоятельства, человек интересный, разносторонний. Человек, похожим на которого хотелось бы стать. Измученная от проблем, тихо плачущая, забывшая о себе и затерявшаяся во времени Мама или же Отец, после трёх работ приходящий домой в состоянии, близком к клинической смерти - явно не лучшие примеры для подражания. Сделав жизнь родителей лучше, наладив их отношения, приправив положительными эмоциями внутрисемейное взаимодействие, мы поможем и ребёнку.

Просто так, махом руки этих проблем не решить. Надо обратиться к специалисту, который этим занимается. Не самолечением маяться, а пойти к хорошему психологу, потратить на себя немного времени и чуть больше денег, зато идти дальше в жизнь с поднятой головой. Я ни в коем случае не говорю, что все просто. Есть сложные, очень сложные ситуации, которые требуют длительной и эмоционально тяжелой терапии. Но то, что можно сделать свою жизнь чуточку, капельку лучше практически на любом её этапе - факт.

Ведь когда нестерпимо болит зуб, мы не терпим годами боль, запах изо рта и невозможность есть, а идём к стоматологу. Так почему же, когда болит душа, мы поступаем столь нелогично?

Мне очень повезло с университетом и факультетом. Я попал в последний набор специалитета - после нас были только бакалавры. И старая программа обучения была более широкая, с огромным количеством часов практики. По сути, почти весь пятый курс мы провели практиках разного рода, проводя вне университета 7-8 месяцев учебного года. В разных учреждениях. Сперва - дошкольное образование детей с особенностями в садах и лого-группах. Затем школы-интернаты для детей с различными нарушениями развития. Далее - реабилитационный центр, один из передовых, и уже в финале - музыкальный колледж для лиц с нарушениями зрения. По факту, мы увидели всю систему обучения, начиная с самых первых этапов в ясельных группах и заканчивая профессиональным образованием.

Но одна из практик, а точнее даже, один день, запомнился мне навсегда.

Хотелось бы сказать, что нас закаляли.

Начиная со второго курса. Понемногу. Сперва - фото. Затем видео из различных государственных и частных учреждений. Где были очень тяжелые случаи и патологии. Нас готовили. Девочки рыдали. Я порой отворачивал глаза. Некоторые картинки потом не стояли перед глазами по несколько дней, настигая, наваливаясь лавиной в самый неподходящий момент. Преподаватели так и называли это - мол, закаляем сталь.

Поэтому к пятому курсу, уже увидев несколько интернатов и специализированных детских садов, классов и групп, я был уверен в себе.

Подъезжая к соседнему городу, уверенно смотрел в окно грохочущего ПАЗика. По дороге пели песни. Я, Сашка, друг и одногруппник, мы с ним единственные парни на потоке. И ещё 8-9 девчонок. Впереди маячит диплом и взрослая жизнь. В наставниках с нами едет один из лучших преподавателей - с огромной практикой, добрая и отзывчивая. От неё всегда веет заботой, и после каждой лекции ты буквально пропитываешься любовью к детям и профессии Учителя. И имя у неё даже такое, совсем уж типично-учительское - Зинаида Ивановна.

Но всю дорогу она молчит. Молчит и смотрит в окно.

А за стеклом типовой советский город-спутник при АЭС. Все по конкретному плану - ровненько, по линейке, серый мартовский снег кучится сугробами по обочинам. Одинаковые домики, прямые улицы, типовые здания школ и садиков. И безумно, безвкусно и нелепо налепленные поверх везде рекламные баннеры, плакаты, вывески, как яркий мох на серой обыденности.

Реабилитационный центр тоже при АЭС. Под шефством и спонсорством электростанции. Нам расхваливали это место - передовые технологии, оборудование, методики. Принимают всех и все всегда счастливые. Деньги-то есть.

Серые старые многоэтажки. Центр реабилитации - в опять же типовом здании бывшего детского сада. За забором. Зеленые ворота. Новый асфальт и покрашены бордюры.

Современный ремонт не меняет планировку. Главный вход где-то неуместно и сбоку. Узкие дверные проёмы.

Мы с Сашкой-одногруппником стараемся держать марку, отстраниться и отшутиться, наши студенты-девочки так же потеряли всю свою решимость и, как цыплята, окружили насестку-руководителя практики.

В здании низкие потолки, коридоры давят лабиринтами изгибов. Ведут через эти катакомбы к актовому залу. По дороге добавляются люди - выходят из кабинетиков-камер преподаватели, логопеды, воспитатели, реабилитологи. Праздник ведь - гости приехали.

Уже не раз мы были на подобных мероприятиях. Одно даже сами готовили - Новый год в интернате для детей с интеллектуальными нарушениями. Но тут все иначе. Другой воздух, другая аура, более сложные случаи. Везде натыканы по делу и без пандусы, будто кричащая демонстрация успешной инклюзии.

Небольшой актовый зал, 10 на 10 максимум. Стулья из металла и синтетики стоят рядами, между ними узкие проходы. Блекло-желтые люминесцентные лампы времен СССР перемешаны с ярко-белыми современными, дробя помещение на сферы светового влияния.

Сажусь на второй ряд в паре стульев от входа. Сашку поток студенток и сотрудников уводит направо в другой угол, к окну.

Стены в режущем глаза розовом цвете. На них висят не менее яркие и пестрые бабочки, цветы, и прочая дребедень. Не украшает, а будто подчеркивает закрытость этого места. Ощущение, что в этом зале дети бывают только по праздникам.

Резкий взрыв музыки бьет по ушам. Уменьшают звук. Первым на сцене - щуплый мальчик лет восьми с легкими нарушениями ОДА и, как понял по содержанию шёпота сотрудников, с аутизмом. Неразборчиво читает стих, подгоняемый рядом стоящей воспитательницей. Весь зал смотрит максимально толерантно. Удаляется после нестройных хлопков.

Заходит опоздавший священник церкви, что тоже при АЭС. Высокий, статный, холёный, лет 30-35, пышная борода с редкой проседью. Уважительно здороваются, проводят в первый ряд, сажают передо мной. Блестит под переменчивым светом широкая цепь с увесистым крестом. Служитель религии тут завсегдатай, поэтому первым делом он с недвусмысленным интересом рассматривает однокурсниц. Широкая спина закрывает обзор слева, поэтому я не сразу замечаю, как ввозят следующий поток.

Коляски новые. Блестят не хуже цепи на шее священника. В них невинные, но почему то измученные природой или Богом (выбирать по предпочтениям) тела. Неестественно согнутые суставы, атрофичные мышцы, белая кожа и блуждающий взгляд. Коляски хоть и новые, но без какой либо системы управления, как в крутых зарубежных фильмах. Они как коконы-тюрьмы, дополнительно изолирующие и так скудные двигательные возможности. Поэтому надзиратели-тьюторы, дополняя картину полной изоляции везут детей тесным строем.

Именно детей. Потому что блуждающий взгляд все же весел и любопытен. Редкие улыбки по-детскому наивны.

Колясок четыре или пять. У каждой - сопровождающий. Чтоб ненароком не случилось чего, например, самостоятельности. Включается самая неподходящая и дурацкая песня из возможных. «Как прекрасен этот мир, посмотри, Как прекрааааасен этот миииииир». Писклявый резкий голос поющей в какофонии звуков, шёпота, громкой музыки, детских криков. Коляски кружат вокруг своей оси, потом хороводом вокруг зала. Кто из детей может, держит шар в руке, у тех двух, кажется, шар к руке привязан. Съезжаются к центру и расходятся в стороны. Тягловые воспитатели прекрасно исполняют роль.

«Как прекрааааасен этот мир, посмотрииии...». Девочки плачут. Саша уткнулся глазами в никуда. Думаю мол, смотри, @suleymanovk, запоминай каждую мелочь, пропусти через себя. Закаляй сталь.

Дети не понимают, скорее всего, зачем их возят тут. Зачем эта музыка и уже рефлекторно выполняемые, заезженные манипуляции колясками из угла в угол. Их возят, они держат шары, а кому-то ленточка от шара стягивает руку. Священник улыбается, переговариваясь с подсевшим мужчиной, указывает на однокурсниц. Кто-то из руководства хлопает невпопад. С каменными лицами воспитатели возят коляски. Всхлипывает соседка-отличница. Некоторые из детей в зале улыбаются. Рослый коротко стриженный мальчишка, словив эйфорический смех, пытается убежать. Его держит приставленный воспитатель-надзиратель. Крепко и безоговорочно. Инклюзия по-российски.

Я тоже хочу убежать. От этого шума. От того, на что учился почти пять лет к тому моменту. От этой духоты людей. От этого мнимого участия. От псевдореабилитации, где основная цель как и сто лет назад - просто приглядеть да ребёнком, чтобы он чего не учудил. Но не могу. Потому что должен закалить сталь, должен увидеть. И ещё тут почти месяц практики. Поэтому смотрю и запоминаю. Музыка играет, детей катают.

На обратной дороге молчали все. И смотрели в окно. На грязный снег и пробивающийся снизу чернозём. Дождик противно висел в воздухе, как и слова дурацкой песни.

Песню эту я теперь ненавижу. А её постоянно включают на многих детских мероприятиях. Каждый раз, когда когда я её слышу, слева, из-за спины священника выкатываются коляски, кружатся в танце, гелевые шарики привязаны к рукам. Потом видение растворяется в тумане, остаются лишь слова: «Как прекрасен это мир, посмотрииии, Как прекрасен этот мииииир».

Недавно была очень интересная  консультация. И меня накрыло волной негодования. Насколько же безалаберно относятся у нас к детям.

Девочка, 8 лет. В диагнозе невролога - смешанное специфическое. По первым впечатлениям - явные признаки РАС или даже шизофрении. Оторвана от мира. Контакт минимальный.

При этих особенностях - идеально скомпенсирована. Мать пашет за троих, делает все возможное. Неплохая речь, общие представления о мире с отставанием на год-два. Знает многое, отвечает на вопросы, кое-как можно наладить взаимодействие.

Открываю медицинскую документацию. Основной диагноз - эпилепсия. Следом рекомендации - микрополяризация и БАК. (!!!!!). Далее - куча вообще никак не связанных или даже противоречащих друг другу лекарств, ассортименту которых позавидуют некоторые аптеки.

Но это ещё не все. Как у нас водится, если уж писец, то полный.

Посещают центр, где я начинал. Ушёл через год, набравшись опыта, поняв, что просто расходимся во взглядах и методах.

Со слов матери (которые я готов подтвердить, ведь сам подобное видел, когда ещё был там), опишем процесс занятия. Ребёнок приходит, его кружат до тошноты в гамаке. Она орет, гамак кружится с бешеной скоростью. На вопрос, зачем - «Развиваем мозжечок». (Пометочка, если забыли - эпилепсия) Затем делают якобы массаж - мнут шею и, вдавливая, водят по телу колючими игрушками. Затем на ребёнка кладут мат, ложатся сверху на мат, и девочка семи лет должна оттуда вылезет. (Пометка выше - эпилепсия!!!). Вопрос о надобности - «Сенсомоторная коррекция». Вопрос о необходимости именно таких методов - «Поорет немного, потом все будет хорошо, сразу станет хорошим ребёнком».

Вёл занятия и ложился на мат высокий крупный мужчина. При упоминании его имени, ребёнок истошно рыдает.

Занавес.

Блядь, как это вообще возможно?! У ребёнка ЭПИЛЕПСИЯ блин. Она ребёнок.

Испанский стыд.

Основной источник - телеграм-канал @PsychologicalBeard

Похвастаюсь :)
В коррекционной группе тема недели - море и морские обитатели. Приготовила ребятам сенсорную коробочку, где можно все потрогать, посмотреть, понюхать, понырять акулой в волны, поплавать корабликом)
Рецепт:
- стеклянные шарики/камушки;
- орбизы (шарики гидрогеля) мелкие и крупные (в готовом виде 1.5 см и 4 см в диаметре);
- искусственные растения - "водоросли";
- мелкие игрушки: рыбки, акулы, дельфины, крабы, креветки;
- кораблики;
- звуковое сопровождение - шум моря.
Перед занятием просмотрели с детьми карточки с морскими животными, а потом искали их в коробках; раздавили пальцами несколько шариков и сделали "пену на волнах".
Такая игра разнообразит привычные материалы, поможет восполнить дефицит тактильных ощущений, подарит настоящий релакс благодаря стимуляции сразу трех анализаторов (слушаем шум моря; смотрим на красивые цвета и формы; перебираем пальчиками твердые камушки, пружинистое мягкое "желе", гладких рыбок, ветвистые водоросли). Животные, которых нашли и на картинках, и в коробке, запомнились детям лучше.
Удобно, т.к. не используется вода, которую можно разлить; орбизы многим детям нравятся наощупь; легко убрать, залить водой (чтобы орбизы не уменьшились) и хранить несколько дней до следующего занятия.
Меры предосторожности: не подходит слишком маленьким детям из-за множества мелких деталей; использовать с осторожностю с ребятами, любящими все пробовать на вкус.

С разрешения однокурсницы (а теперь и коллеги) расскажу историю, которая случилась с ней в самом начале ее карьеры дефектолога, на 4 курсе университета. Эта история вспоминается нами всякий раз, когда попадаются случаи из ряда вон, требующие коллективного обсуждения.
Звонок, просят обследовать дошкольника "перед школой" на предмет проблем с речью. Стандартная ситуация. Понятное дело, что в начале пути хватаешься за все, потому что интересно, хочется попробовать себя в профессии. Ребенку около 6 лет. Коллега приезжает с "чемоданом" материала для тестирования, начинает с ним беседовать, давать тестовые задания. Сначала берется уровень заданий, который может выполнить норма в этом возрасте. В случае, если ребенок не справляется, задания упрощаются до момента, пока не будут доступны к выполнению. Когда мы понимаем, что ребенок выполняет задания на 3,5 года, хотя ему уже 5 лет, например, делается вывод о том, что у него есть серьезное отставание, подключаются специалисты. Коллега дает мальчику задания для нормы развития, понимает, планку необходимо снижать, доходит так до 4х лет, покрывается холодным потом. Страшно говорить о том, что что-то не так. Семья у мальчика хорошая. Есть игрушки, различные развивающие игры, заботливые мама и папа, которые заинтересованы в ребенке. Начинаются распросы: наблюдались ли у кого-то из врачей, что говорят, каков был анамнез развития, словом, нужны детали, чтобы предположить причину, в срочном порядке подключать специалистов. Дефектологи знают, что 2 года - это большой отрыв.
По словам мамы мальчик во время пошел, во время сел, проблем с ним не было, единственное - из садика они были вынуждены уйти, поэтому социальное развитие ребенка страдает (мама это понимает, значит ребенок, скорее всего, в садик не ходит не по маминой прихоти). Коллега спрашивает, почему (может быть болел часто, важно знать, соматически ослабленные дети всегда в группе риска). Мама отвечает, что не подходило питание. Тут уже становится интересно (есть ряд заболеваний, при которых не вырабатываются ферменты, вдруг мама не упомянула, может быть есть смысл копать в этом направлении, может быть причина в неполадках с гормонами щитовидной железы, что влияет на умственное развитие). Мама сообщает, что их семья не ест продукты животного происхождения и полностью заменяет все специальным меню. В садике не могут учесть индивидуальные особенности питания ребенка, поэтому было решено отказаться от сада. На все призывы к здравому смыслу, мама отвечала негативом, поэтому коллеге ничего не оставалось, как покинуть клиента.
На следующий день эта история бурно обсуждалась нами в университете, подключили преподавателя, с которым в этот день была лекция. Среди нас были вегетаринцы, но они осознают, что будучи в положении женщина не может продолжать отказываться от мяса и продуктов животного происхождения, тем более, держать ребенка на подобном меню. Само собой, наши руки связаны там, где хотелось бы защищать права ребенка, ведь кроме специфического питания все в порядке в плане содержания, ребенок живет в хорошей семье и призыв органов опеки ничего не даст. К сожалению, врачи, в частности и дефектологи, сталкиваются с семьями, которые отказываются от прививок, отказываются от лекарств, от лечения и занятий, и всего того, что необходимо. В данном случае мы не можем судить, что именно диета привела к отставанию, но она могла способствовать ему - необходимо было комплексное обследование, которое могло бы пролить свет на причины и т.д. Наша беспомощность в таких делах заставляет лишний раз задуматься о том, что любая мода на питание, воспитание и прочее, должна фильтроваться. Хочется, чтобы родители доверяли мнению специалиста, заинтересованного в жизни и здоровье ребенка, если мнение специалиста конфликтует с их мнением - изучать и проверять достоверность своего и чужого мнения, тем более, когда дело касается детей.
На сегодняшний момент моя коллега является молодым специалистом, с которым консультируются в довольно сложных случаях, когда даже опытные специалисты разводят руками. И каждый раз, когда мы делимся нашим опытом, она рассказывает случаи из практики, которые вводят в состояние шока.
Искренне надеюсь, что в своей работе с подобным не столкнусь никогда, и что вегетарианство и веганство в России будет разумным и будет касаться только тех, кто может дать свое согласие, кому больше 18 и кто понимает всю серьезность такого питания, принимает на себя все риски и готов с умом подходить к рациону, способному компенсировать микроэлементы, находящиеся в продуктах животного происхождения.
Здоровья Вам и Вашим близким!