Что-то вы так рьяно просили хоть какой-то материал по Августу, который засветился в финале РБ... почему бы и нет?
Учтите, это один рассказ, больше не будет.
Оскари стоял на последних ступенях пирамиды и пытался справиться с бешено колотящимся в груди сердцем и горящей от жажды глоткой. Он уже не мальчишка, семьдесят шесть лет приличный возраст и подъём в полсотни шагов вверх изрядно выбивает из сил. Виданное ли дело, чтобы магистр из рода Каэлла, потомок самого императора Эйно са Каэлла, почётный член магистрата Башни Белого Города, как юнец таскался по храмовой пирамиде туда-сюда каждые пару дней? Тем более что и ступенями ей служили каменные блоки высотой в пару локтей!
Но и выбора особого не было, ради летописи Второго и Третьего вторжений Оскари вынужден подниматься в храм на вершине пирамиды и лично записывать всё, что услышит от одного из ныне живых свидетелей войны с ересью и Чуждыми. Август, сын самого бога Сетха, Прокладывающего Пути, готов уделять Оскари своё время и тратить его на воспоминания о своей человеческой жизни, но вряд ли согласиться спускаться из храма в город. В конце концов, это не ему нужно.
Послушницы встречают учёного у ворот храма и подносят влажное полотенце и кувшин прохладного молока. Им не позволено покидать обитель своего господина до посвящения, и лишь после него молодые мужчины и женщины покинут город и разъедутся во все уголки Империи, чтобы нести свою службу. Исповедники примкнут к легионам, старатели осядут в самых глухих поселениях, дабы уберечь жителей от падения в ересь. Если же они не справятся... что ж, тогда придут искупители. А до тех пор юношей и девушек ждёт долгое обучение.
Старик с благодарностью возвращает полупустой кувшин обратно девочке и вытирает вспотевшее лицо полотенцем. Сегодня солнце щедро греет храм Августа, хорошо ещё, что внутренний коридор исполнен в старом стиле и массивную крышу подпирают не сплошные стены с крупными редкими окнами, а толстые резные колонны, меж которых свободно течёт свежий воздух. А ведь этой пытки можно было бы избежать, знай Оскари о причудах архонта заранее и не откажись от небольшой кельи в самом храме, просто из высокомерной брезгливости. Тогда ему казалось неудобным бегать в город за новыми свитками, чернилами и книгами, а теперь всю эту поклажу приходилось таскать на себе по треклятым ступеням. Август милосердно выделил место под законченные фрагменты записей, кормил как благодушный хозяин и всячески выражал своё уважение, но более не предлагал ночлег, даже прекрасно видя как тяжело старику.
Магистр перевёл дух, немного отдохнул и начал спуск в глубины пирамиды, к внутренним комнатам и кельям. Редко кого пускали дальше храма, но для личного писца самого Августа сделали исключение, ведь летопись имела огромное значение для всех последующих поколений. Сам архонт только закончил умываться после изнурительной работы над новым копьём. Кузнечество было скорее развлечением, но стоило отдать должное искусности Августа, оружие он ковал очень высоко качества и иногда даже дарил его тем из людей, кого считал достойным. Работа по металлу и камню мастеров клана Риэри, родного для Августа, считалась лучшей в империи, и Оскари имел возможность в этом убедиться, когда ещё юношей посетил Дом Гнева, великий город Арктандар. Защитные укрепления, осадные оружия, доспехи и вооружение легионеров, изыски архитектуры, всё это сливалось в единое целое. Целое, полное угрюмой, молчаливой уверенности в намерении сражаться за свободу и жизнь. Именно исследование истории клана Риэри, в частности и родословной герцогского рода, принесло Оскари звание магистра Башни, он был одним из шести учёных, кто смог подвести весьма уверенную доказательную базу под "теорией поколений". В роду Риэри она особенно ярко выражалась, клан, вынужденный едва ли не каждые десять лет сталкиваться с малой агрессией со стороны Чуждых и их войск, а иногда и с более серьёзными вторжениями, весьма чётко демонстрировал отсутствие явного вырождения своего потомства. Даже среди Каэлла, семьи Оскари, учёных и чародеев, встречались бездари и недоумки, попросту недостойные своих славных предков, которые каким-то чудом получили к своей фамилии "са", означавшую принадлежность к правящей ветви семьи. В императорском роду и вовсе встречались очевидные имбецилы или извращенцы, а порой и всё вместе. А вот у правителей Аркандра - нет.
Они научились воспитывать весьма толковых солдат и ремесленников даже из самых глупых и бездарных своих детей, и Оскари объяснял это их склонностью к так называемому "чувству локтя". Высокородные семьи зачастую относились к родству как к заурядной кровной связи, мало к чему обязывающей, для Риэри же это было основой быта. Их фактически поставили в условия, когда выживание зависело напрямую от полного и безоговорочного доверия к ближнему своему, а особенно своей семье. Они накрепко усвоили банальный, но верный урок - выжить можно лишь вместе. Этот же закон стал для них основной преградой при ведении дел с другими высокородными семьями и императорским двором, где самый завалящий чинуша в первую очередь думал о собственной шкуре.
В глубинах храма царила милосердная для столь солнечного дня прохлада, но Август после ополаскивания ограничился лишь лёгкой рубахой, которая липла к влажной коже архонта да плотными брюками чуть ниже колена. Даже церемониальные одежды сына Сетха больше походили на легионерскую броню, по чьей-то прихоти окрашенную в пёстрые цвета и изукрашенную дикой помесью лент гравировок, неуместных по мнению обладателя, но совершенно необходимых для его почитателей. Люди хотят видеть представление и пышность ритуала должна завораживать, а значит один из важнейших персонажей обязан выделяться среди толп жрецов и слуг. Но в обычные дни он выглядел и одевался как самый обычный мужчина лет тридцати с небольшим. Открытое лицо озаряет вечная ехидная улыбка, взгляд серо-зелёных глаз спокоен и лишь где-то в глубине сверкают редкие искорки вызова, будто их обладатель взывает к самому небу испытать его. Крепкие руки и грудь покрыты сплошной сеткой многочисленных шрамов, самых разнообразных, Оскари за два года работы успел отметить среди них следы мечей, копий, клыков, плетей, отметины от стрел и осколков, мелких ожогов и даже прикосновения заклинаний. В империи набралось бы с сотню людей с такой коллекцией, однако на коже Августа они выглядели как украшение, он носил их со спокойной гордостью и особенно двойной шрам на лице от Её когтей поперёк правого глаза. Вдоль левой руки от шеи до локтя, захватывая приличный кусок спины тянулись узоры татуированных Печатей, сдерживающих колдовскую силу архонта, работа дома Каэлла, и работа виртуозная. Сдержать силу Августа было немыслимо сложной задачей, требовалось создать хитрую паутину противовесов и каналов в его собственном разуме и теле, дабы архонт в гневе и пылу битвы не разнёс на куски как врагов, так и друзей. И самого себя, разумеется. Его од был необъятен как океан, и даже его собственное тело едва ли выдержало бы полное высвобождение столь стихийной силы, а зная темперамент Августа, было лишь вопросом времени, когда его ярость сможет затмить рассудок. Печати развеивали остаточный од и направляли общий ток жизненных сил архонта, создавая сложную систему ирригации и петель, будто одну могучую реку разбили на сотню мелких, сохранив общее количество воды, но снизив напряжение на берега.
Оскари разложил пергамент на столе, выставил чернильницу и набор резных писчих ручек, и молча кивнул архонту.
- И тебе привет, старый. Пришёл опять тормошить мою дырявую память?
- Именно так, великий. Мы остановились на осаде второй осаде Эртора.
- Эртор... - Август вдруг замирает в полной неподвижности и Оскари вновь улавливает сходство архонта с хищным зверем. Сам Оскари указал бы на медоеда, впрочем, широкую известность получила баллада Филиппа де Фар "Лис степей". Весьма сомнительную художественную ценность этих стихов можно было простить из-за ценности исторической, в конце концов, Филипп был одним из немногих друзей Августа при жизни и с его лёгкой руки к архонту накрепко прилипла ассоциация со зверем некрупным, но неистовым и мстительным. - Да уж, Эртор это...
... полный и безоговорочный провал! Как вообще можно было позволить еретикам отступить в город и укрепиться в нём?
В палатке легата II легиона сейчас можно было попробовать страх на вкус. Командиры IIX имперского легиона прекрасно понимали, что Великий Князь имеет полное право казнить их за халатность и назначить во главе войска своих сторонников. Поговаривали, что Август предпочитает сажать людей на кол, так ведь можно сэкономить на древесине.
А Эртор они отдали из-за нерешительности легата. Ересь активно распространяла своё влияние в городе, целые суда с демонопоклонниками прибывали в порт, чтобы пустить в нём корни. Когда началось Третье Вторжение, Эртор долгое время находился глубоко в тылу Риэри и не подавал тревожных признаков, лишь для того, чтобы бунт вспыхнул в самый опасный момент. Линия боёв сдвинулась далеко на север и через порт Эртора проходила одна из ключевых линий снабжений. IIX легион смог подавить волнения в окрестностях города, но оказался в патовой ситуации. Риэри привыкли выстраивать оборону с расчётом на численное превосходство врагов, прекрасно осознавая все выгоды крепких стен, правильных укреплений и грамотной планировки городских зданий. Один легион мог бы взять город, в теории, но на деле это означало бы огромные потери среди солдат. С другой стороны, еретики пока что сидели за стенами и явного желания высовываться наружу не изъявляли. Эртор был заперт в кольце осады и IIX стал выжидать.
Пока не дождались письма от Великого Князя, лорда-защитника и главы регентского совета при юной императрице Авроре, Ганнибала Августа эр Риэри, в котором оный Князь подробно описывал своё крайнее недовольство действиями командиров IIX легиона и приказывал подготовиться к его визиту в составе 1й центурии II легиона, высланной для снятия осады с Эртора и возвращения города под имперскую власть.
Август бесился и орал на легата и трибунов IIX легиона как центурион на туповатых новобранцев и не стеснялся в выражениях. Ведомая его од тень архонта плясала по полотну палатки принимая острые и хищные формы, будто хотела сожрать их всех, удерживаемая в узде лишь волею хозяина. Когда же Великий Князь стал задыхаться от гнева и одним резким взмахом руки выгнал их из палатки, легат Юрий смог пройти лишь полсотни шагов и осел на землю. Несмотря на осеннюю прохладу, по его бледному лицу катились крупные капли ледяного пота.
- Они и вправду были столь виновны?
- Оскари, задумайся. Мы просрали одну из ключевых позиций в наших тылах, а Юрий сидел на заднице и ждал у моря погоды. Я не посадил его на кол лишь потому-что он всё же чего-то да стоил как командир и заменить его было некем. Честно говоря, дела на севере двигались неважно, мы завязли в мелких стычках с Чуждыми, неприлично растянув линию наступления и Юрий едва не угодил под горячую руку. Поставки через Эртор могли бы сдвинуть дело с мёртвой точки, так что...
... его нужно вернуть как можно быстрее. Эртор жизненно важен с точки зрения стратегии и...
- И смертельно опасен с точки зрения тактики. - Старший брат покачал стаканом с вином и ехидно улыбнулся Августу. - Его строили наши предки, мелкий, и строили на совесть. Взять город силой не получится.
- Любая оборона это просто накручивание цены. - Архонт передал свой солдатский стакан Гектору и благодарно кивнул брату, когда тот его наполнил. - В Эрторе сейчас запасов снабжения для 5 легионов на месяц, они могут сидеть в осаде хоть до следующего лета, если не дольше. Юрий не выпустил их из города, иначе он бы уже подсыхал на колышке в ближайшем поле, что ж, честь ему и хвала! - Август поднял кубок и осушил его на половину. - Со вторым бы я справился. Восьмой... не оцарапанные мальчишки да с сотню и вправду толковых солдат, но брать город с ними и первой центурией... Это ж триста пятьдесят человек против почти десяти тысяч еретиков. Нас сомнут нахрен.
- Там где не справятся сотни могут преуспеть единицы. Позволь мне... - Гектор умолк как только заметил тяжёлый взгляд брата. - Ладно, ладно, моё дело предложить.
Август вдруг слегка дёрнул щекой, будто его кольнули иголкой.
- А вообще-то идея не такая плохая. Посадить некромантов в банку к еретикам.
Гектор Аполлон эр Риэри, старший брат Августа прекрасно понимал, что его намерены использовать. И не особенно возражал.
Их отличал лишь шрам на лице младшего брата. Даже его супруга по-началу путалась, кто из них её законный муж, а кто - мерзкий пособник отвратительной некромантии.
И они этим частенько пользовались.
Лодочка легко скользила по прохладной водной глади, лишь изредка слышные всплески казались опасно громкими в вечерней тишине. Некромант с двумя учениками нервничал, от успеха их затеи зависели жизни тысяч людей. И их собственные, если уж на то пошло.
Власть над мирозданием лежит на трёх путях. Магия - искусство черпать силу в жизни окружающего мира, с помощью точного расчёта и знаний природы способна вдохнуть движение в изначальные материи по желанию чародея. Сила од - грубая, необузданная и в то же время такая чистая и естественная, живёт внутри человека, чья воля, разум и тело смогли её покорить, дарует обладателю власть как над собственной плотью, так и над элементами стихий. И некромантия, запретное знание энергий смерти и метаморфоз.
Их называли некромантами вне зависимости от того, были ли это практикующие порабощение и ритуальное убийство психопаты или подростки, только-только осознавшие свой дар. Стоило тебе обнаружить в себе склонность к кощунственному искусству и оставалось лишь выбрать, будешь ты скрываться у всех на виду, пряча свою суть, или же в дремучих лесах. Если тебя раскроют - смерть на костре.
Гектор не выбирал стать некромантом, он таковым родился. В одиннадцать лет обнаружился дар, в девятнадцать... что ж, если быть объективным, то в девятнадцать лет младший брат вогнал ему меч в грудь, ранил сердце и оставил умирать на полу развалин древнего монастыря. Но обошлось. В двадцать два Гектор вновь повстречал Августа и едва не прикончил...
- Я так понял, вы с архонтом Гектором не всегда ладили?
- Ну-у... скажем так, нам есть что друг дружке припомнить, это уж точно. Я ведь вырос с ним вместе и долго не понимал, почему в отрочестве он отдалился, стал таким замкнутым. Вся та история с монастырём Паука едва не сделала нас врагами. Не случись в итоге Второго вторжения, думаю, один из нас бы прибил другого.
- Ему бы хватило сил одолеть тебя?
- О да. Люди любят трепаться о "силе". "Я должен стать сильней, я буду самым сильным и никто не посмеет пойти против меня, сила дарует свободу, сила, сила, сила..." - архонт раздражённо взмахнул рукой, будто отгонял назойливую муху. - Сила сама по себе ничего не значит. Важна воля, ум важен, и верность тоже.
- Верность империи?
- Прежде всего себе самому, а потом - да, империи. Не зная кто ты, непонимания своих желаний и целей, многого не достичь. Большинство людей лишь влачит бледную тень существования, они на вопрос "чего ты хочешь" внятно ответить не смогут. Особенно еретики, они вообще живут вопреки, чем ради чего-то. В отличии от них, Гектор прекрасно знает кто он и... да, он мог бы меня победить. В Эрторе он доказал свою... хех, силу.
На рассвете четвёртого дня многоголосый крик из-за городских стен наконец-то затих. Первые признаки беспорядков в Эрторе появились уже к полудню от той ночи, как Гектор с учениками отравил несколько городских колодцев. Личинки искусственно созданного червя попадали в организм человека вместе с питьевой водой, взрослели и в какой-то момент превращали носителя в безумного людоеда. Червь заставлял еретиков нападать друг на друга, убивать вчерашних товарищей и поедать их тела или же пасть от их рук, чтобы отложить потомство в кишечнике и заразить новых людей. Вне носителя гомункул погибал за несколько часов от иссушения.
- В любом случае, черви передохнут к концу месяца. Я не планировал их на долгий жизненный цикл, так что цепочка поколений выродиться за тридцать, тридцать пять смен.
- Стало быть, это вроде как безопасно?
- Безопасно?! - Гектор вдруг рассмеялся. - С ума сошёл? Да этот малыш пожрёт нас всех нахрен, если мы сейчас зайдём в город. После захвата нужно будет сжечь все оставшиеся тела, а если кто вдруг заразиться то его тоже в костёр. Червяк постоянно растёт и выбрасывает в тело носителя огромные дозы адреналина и гормонов, у человека натурально едет крыша, братец. А ты говоришь "безопасно".
- Значит, нам ждать ещё месяц?!
- Это если червякам будет чем питаться. А так, без жратвы они сожрут носителей заживо за три дня. Ручаюсь, из первой выборки заражённых уже никого нет в живых. Штурмовать можно будет завтра к полудню.
- Так и случилось?
- Да. Знаешь, я многое повидал на двух войнах с Чуждыми. Но в Эрторе... ещё свежие кости на которых остались ошмётки потрохов и людского мяса, трупы людей, на которых свисает кожа будто мешок на палке, дикая вонища загнивших и разложившихся мертвецов... жуткое зрелище, должен признать. Тех еретиков, что выжили, заперевшись в стенах бастиона мы посадили на колья и я с первой центурией вернулся к основным силам легиона, на передовую. Восьмой тоже вскоре перебросили к нам, ну ты и сам знаешь.
Учёный хорошо понимает намёк, архонту наскучил разговор и теперь ему лучше уйти. Уже в дверях Август зовёт его по имени и поднимается с места, по залу прокатывается волна его тени, покорно принимающая очертания города Эртора. Архонт показывает на окрестности у городских стен.
- Город был взят за неполную неделю без потерь и ущерба. Я запомнил одного парня, лет семнадцати, безбородого, из еретиков.
- Отчего же?
- Его посадили на кол близ дороги, одним из последних. Он весь день смотрел как вопят его единомышленники и братья по вере, как их казнят. И он радовался.
- Р-радовался? Воистину, чёрное же у него было сердце.
- Не-ет. Он радовался, что ему досталась более милосердная смерть.