Вот и настало время для третьего жуткого верлибра. Не забывайте: в нем нет рифмы и ритма, его цель - в другом.

л е с

мальчишка когда-то хотел стать лесником

носить за плечом ружье, подкармливать белок, лосей

кабанов и птиц

окопаться в маленькой, но уютной сторожке

с пружинной кроватью

столом и дубовым стулом, сделанным своими руками

со стенами, обклеенными ч/б фотографиями

и картой лесного массива

пока другие мечтали о таких наивных вещах, как:

вернувшемся домой отце, о сладостях, которые

далекие родственники отправляют везунчикам из-за границы

о кассетном плеере, о собственной комнате или

под конец, чтобы стать балериной или космонавтом

мальчишка мечтал о черном дерне, о хвое

о мшистых стволах и буреломе, который грозится

выколоть глаза и в мясо расцарапать руки

о брусничном чае из латунного самовара

о свободе, о лесной темени, о снах

которые снятся на открытом воздухе – мягкие, длинные, странные –

о парочке браконьеров, которые ставят силки на мелкую дичь –

их он обязательно поймает и сдаст в милицию

о волках, которые зимними долгими ночами

ходят в поисках пропитания и воют, воют

так что уши закладывает

мальчишка мечтал о лесе, но и не догадывался

что пока он мечтал о лесе, лес мечтал о мальчишке

о его хрупком, но уютном сознании, полном

детских забот, обрывков школьных знаний

интересных мальчишеских книжек (Крапивин,

Жюль Верн,

Дюма),

о его видениях, где он видит себя то летчиком

то древнерусским богатырем

то полководцем монгольского иго, но только понарошку

потому что не понарошку – это один лишь лес и любовь мальчика

к лесу

… они мечтали друг о друге долгое-долгое время

но никто друг к другу так и не пришел

мальчишка вырос в мужчину, высокого, сильного

самостоятельного, но не ставшего лесником

а вместо этого ставшего успешным руководителем

it-компании – ведь так всегда и бывает

что детские мечты просто остаются мечтами

хотя один его одноклассник действительно

стал космонавтом и жил на МКС

мужчина даже не помнил, что когда-то думал о лесе

он даже никогда и не был в том лесе – во многих других лесах был

купался, собирал грибы, рыбачил с друзьями

пил водку

а в том лесе не был

конечно, он не знал, что леса различаются, и что сам он всегда думал

об одном конкретном лесе – откуда ему было знать:

о таком не пишут в энциклопедиях

и не снимают документальные

фильмы

он никогда не знал о своем лесе, не видел свой лес

не знал, что Его Лес

Существует

существует…

просто так иногда бывает – разлученные близнецы

находятся, потерянные вещи соединяются

предназначенное тянется друг к другу

однажды

они собрались на уик-энд, как советуют

умные книги по бизнес-развитию (тимбилдинг, корпоративная этика,

множество подобных дурацких слов)

ехали долго на своих джипах, взяли набор для шашликов, бренди и джин

(все дорогое и элитное, разумеется), спининги порыбачить,

шезлонги и шахматы

без жен и детей, как и подобает взрослым мужчинам

добившихся в этой жизни больше стандартного пакета

зато, говорил один менеджер высшего звена, мол, место хоть куда,

никто о нем не знает

местные не навязываются

надоедливых эко-туристов нет и в помине

самое то для воскресного отдыха

самое то для встречи с неизвестным

когда они приехали, их компания разбрелась крошечным

муравьином отрядом – кто куда, все смеялись, матерились

рассказывали анекдоты

а кто-то уже разжигал мангал и разливал

спиртное по пластиковым

стаканчикам

но мужчине было странно, страшно и сладко

в нем снова прорастал, проклевывался мальчишка

который годами мечтал стать лесником

и греть в своих ладонях приклад

двустволки

будто что-то знакомое, что-то родное

что-то очень огромное – очень напоминает

когда болеешь ангиной и валяешься

в психоделическим приходе на влажных

простынях

пока родители на работе

очень на то походит

и, поэтому, очень скоро, но не так скоро, чтобы

быть абсолютно трезвым

он взял свой полупустой

стаканчик

и просто ушел в чащу

как и давно хотел сделать

а вокруг по ходу его продвижения

вглубь

сгущалась тьма

будто она действительно была

приторной сгущенкой –

она просто липкой пленочкой

натекала на веки, – лес

его узнал

и радовался как щенок

нашедший

игрушку

а он просто отхлебывал из стаканчика

и брел дальше

дальше

дальше

пока не стало

абсолютно

темно

мальчишка и лес

повстречали

друг

друга

*

обглоданный и уставший

он вышел обратно

с пустым стаканчиком

в изрядно замаранной одежде

будто валялся в глине

повстречал местных

начал что-то рассказывать,

махать руками

кричать

но существа, чей род проистекал от

умных пылесосов, смартфонов и

прямоходящих дроидов

и ныне именующимися роботами

ничего не могли понять

они впервые видели живого

человека

и были напуганы до истерики

ведь люди

вымерли

тысячу лет

назад

(с) мглистый заповедник

Это жуткий верлибр - не надо в нем искать рифму и привычный ритм. Он создан для другого.
_____________________

что же такое грибы?

растения или животные?

эукариотические организмы –

определение не вполне ясное

на грибах, между прочим

изучают арифметику в начальной школе

ровно как на яблоках, флажках

и конфетах

но вернее будет, говоря о грибах

обращать внимание

на их неуловимую, ускользающую

от глаз

сущность

а именно – на мицелий

огромное, таинственное тело

расползшийся сетью

на подобие кровеносной системы

почти не выдает

своего

присутствия

ни людям, ни зверям

так что самый старый мицелий

обнаруженный человеком

с легкостью произрастает

в умеренном поясе

штата Орегон

вот уже более двух

тысяч лет

а по площади –

заменяет два с лишним

стадиона

два стадиона паутинообразной

расстилающейся плотным

ковром, грибницы

так что, можно сказать

уж грибы-то постарались занять

самое лучше место

на лицезрение

бейсбола,

футбола

и регби

(получше некоторых

по крайней мере)

но для обычной семьи из трех человек

проводящей летний день

за уик-эндом в лесу

грибы по прежнему не более, чем шляпка

на ножке

ровно как и для их предков

живших две тысячи лет назад

а после этих предков – для других предков

а после прапрапредков –

для еще одних предков

грибы – это просто еда

не очень питательная

но вкусная и

экологически чистая

так думает папа, так думает мама

единственный, кто так не думает

это сын, но он просто

еще маленький

зато он слышит

как за деревьями кто-то мяучит

и это жалобное мяу мяу

медовым сиропом льнет к рукам

ногам и щекам

оставляя след

несбывшихся детских

грез

дитя уже представляет

как будет гладить котенка

которого как бы случайно

найдет в лесу

(ну маленький, ну заблудился)

и родители разрешат

оставить

так он думает, незаметным

зверьком скрываясь сначала за кустиком

потом за ореховой порослью

и наконец за старым

искорёженным

дубом

мяу-мяу – зовет котенок

испугался, бедный

а внутри, там внутри

там внутри

лиственного

влажного леса

дитя находит гриб

(или гриб находит дитя)

гриб большой очень большой

да он просто огромный

выше его ростом и толще

обнимешь – не обнимется

а внутри, там внутри

там внутри

раздается мяу-мяу

это котенок залез туда

глупый

взял и застрял

но дитя его обязательно вытащит

надо только залезть вот в эту…

в эту…

тесную щель…

***

«мамочка где ты мамочка»

слышит молодая женщина

фотографируя бабочку

капустницу

«тут гриб он такой большой

где ты мамочка»

слышит молодая женщина

и капустница ее больше

не интересует

быстро и тревожно она

входит с поляны в лесную утробу

и ее ушей больше не касается

храп уснувшего на скатерти

мужа

«мамочка где ты мамочка

скорее иди сюда

тебе понравится этот гриб

мы приготовим из него

пирог»

женщина слепо идет на голос

своего дитя, которое

близко

уже близко

близко

она размыкает последнюю ветвистую преграду

на пути

и видит огромный, просто гигантский

чудовищный гриб

как из фантастики

он больше и шире её самой

а внутри, там внутри

там внутри…

«мамочка мамочка я нечаянно застрял

помоги мне мамочка, он такой… скользкий»

но она обязательно вытащит своего сыночка

надо только залезть вот в эту…

в эту…

тесную щель…

***

мужчина проснулся и увидел синее небо

ведь так хорошо поспать на природе

когда сын не кричит, а жена

не висит на телефоне с подругой

так хорошо…

«дорогой…»

ну вот опять…

«дорогой…»

где ты?

«мы с сыном гуляли и нашли гриб

иди скорее сюда»

и он, конечно, идет, ведь он преданный муж, любящий отец

он идет, хотя так не хочется покидать поляну

менять свет на лесную темень

но он идет

где ты?

«мы тут, пытаемся сорвать гриб

он такой большой такой красивый

хватит на целый грибной пирог»

и мужчина смеется

хочешь сказать, пригласим твою маму?

«… на очень большой пирог»

он идет дальше дальше

и никак не может увидеть семью

где вы?

«еще чуть-чуть, дорогой, потерпи, дорогой

найди нас, дорогой»

«да, папочка, найди нас»

он идет, подстегиваемый голосами родных людей

и чувство странности охватывает сознание

ведь голоса не становятся
ближе или дальше

но он все равно
настойчиво продолжает идти
пока не натыкается на ствол

гигантского дерева

или нет?
неужели это...

это ножка гриба?

мягкая – можно сковырнуть пальцем

а внутри, там внутри, там внутри…

«ты нашел нас, дорогой»

«ты нашел нас, папочка»

«но мы застряли…»

«да, мы застряли, папочка…»

на кой черт, вы вообще туда полезли?

мужчина пытается понять такую сложную

такую нелепую задачу

пока не находит решение

он их вытащит

надо только пролезть в эту…

в эту…

щель…

***

внутри почему-то скользко

и тепло

даже слишком

мужчина включает фонарик

на телефоне

на него сквозь сладко-пахнущую

патоку

смотрят стеклянные глаза

жены и сына

а еще оленей, зайцев и белок

он хочет вернуться обратно

но гриб с хлюпаньем

задвигает створки

мужчина кричит

***

грибы – всего лишь еда

растения – всего лишь еда

животные – всего лишь еда

и мы тоже

всего лишь еда

(с) мглистый заповедник

Это жуткий верлибр - не надо в нем искать рифму и привычный ритм. Он создан для другого.
_______________________________________

мне вчера рассказали такую историю

жил-был человек с обычным именем/домом/работой/

но это неважно

важно даже не то, что он жил, а то, что однажды

ночью, где-то далеко за полночь, в приступе бессонницы

он услышал, как шелестят автомобильные шины по гравию

«странно, кто это так поздно,» – подумал человек

а именно мужчина лет тридцати

страдающий от бессонницы, – «дай-ка взгляну.»

но на улице лишь пустота обгрызала оконные карнизы

ночь-тишина-чуть поскрипывающая качель

/ее давно пора смазать, но кому она вообще нужна/

лег на постель дальше

и снова услышал подозрительный звук –

звук каблуков по асфальту, где каждый удар отдавался

слегка в нёбо и растворялся там

привкусом слюны

«а это кто так поздно идет?» – подумал любопытный человек

и опять подошел к окну /и не лень же ему было/

но там пустота вылизывала пространство, как собачий язык –

тепло и противно, летняя душная ночь

лег на постель дальше, отвернулся от двери к окну

стал думать о предстоящем завтраке – самой любимой его части

первой половины дня – и немного о работе, а еще

он вспоминал фильм, просмотренный накануне –

в целом делал все то, что делает человек

лишенный благословения Морфея

вдруг, он услышал звук – все тот же прежний звук каблуков

но теперь эти каблуки – в его прихожей

зашли, потоптались и двинулись дальше

звонкие удары по кафелю сменились на глухие –

по линолеуму

человек думал, повернуться ему или спрятаться под одеяло

повернуться или спрятаться –

и это стало самым важным вопросом в его жизни

а каблуки шли-шли-шли

будто коридор в его квартире

стал длиннее раз в десять

но они дошли до спальни

где был он, такой маленький

нерешительный и беззащитный

повернуться или спрятаться?

каблуки перешагнули границу /были ли у них ноги,

был ли у них хозяин?/

оказались в обители спального гарнитура

и зашагали к кровати

а человек уже точно решил повернуться

дернулся раз-другой

но не смог даже моргнуть,

будто тело связали жёсткой

бечёвкой

под веки капнули клеем

/надо было спрятаться, глупый:

одеяло неприкосновенно

но откуда он мог знать

откуда/

а каблуки обошли кровать, медленно

методично, не сбавляя темп и намерения

и, наконец, вошли в поле его

видимости

это было долгая, очень долгая встреча

***

человека нашли через несколько дней

живого, но немного безумного

у него были зашиты глаза

медной

тоненькой

проволокой

у него был зашит рот

медной

тоненькой

проволокой

у него были зашиты уши

медной

тоненькой

проволокой

его пришлось поместить

в больницу

для душевнобольных

но перед этим оперативным путем

освободить рот и уши

естественно, глаза освободить не получилось

их не было

но человек просил зашить ему все обратно

он просил, кричал, умолял и плакал

слепыми дырами глаз

ведь ночью

каждый раз

ночью

он слышал звук каблуков

сначала в коридоре

потом в его палате

однажды, когда его переводили

из одного корпуса другой

на процедуры

санитар отвлекся на разговор с женой

по мобильному

а человек руками разбил окно

/оно было без решеток/

и куском стекла вскрыл себе горло

с тех пор на остановке

рядом с больницей

к самому позднему прохожему

ожидающему автобус

изредка подсаживается человек

и рассказывает о человеке, который не мог уснуть

о невидимых шинах

и вполне видимых каблуках

и про психбольницу

и горловую ужасную смерть

не забывал рассказывать и про

медную

тоненькую

проволоку

чтобы круг повторялся снова и снова

чтобы каблуки могли стучать бесконечно

по кафелю

по линолеуму

по ламинату

приходя к новым и новым людям

...

мне вчера рассказали такую историю

(с) мглистый заповедник

Зачем, думаю,

мне любить-то тебя,

далекую -

ты где-то там,

а я тут.

Зачем, думаю,

мне сохнуть по тебе -

ты там с кем-то,

а я тут без тебя.

К чему, думаю,

мне мучиться -

разлюблю-ка я тебя,

и дело с концом.

И я тебя разлюбил.

Целый день

я не любил тебя ни капельки.

Целый день

я ходил мрачный и свободный,

свободный и несчастный,

несчастный и опустошенный,

опустошенный и озлобленный,

на кого - неизвестно.

Целый день

я ходил страшно гордый

тем, что тебя разлюбил,

разлюбил так храбро,

так храбро и решительно,

так решительно и бесповоротно.

Целый день

я ходил и чуть не плакал -

все-таки жалко было,

что я тебя разлюбил,

что ни говори,

а жалко.

Но вечером

я снова влюбился в тебя,

влюбился до беспамятства.

И теперь я люблю тебя

свежей,

острой,

совершенно новой любовью.

Разлюбить тебя больше не пытаюсь -

бесполезно.

/Геннадий Алексеев/

не задавать вопросов

1.
мир после смерти бога
литература после смерти автора
постструктурализм и общество потребления
футболки с лицом команданте за €2.99
славой жижек энди уорхолл и бретон истон эллис
постмодернизм пожирающий сам себя

2.
уставшие искать прибежища в абсурде
уставшие от перманентной лжи
от осознания обреченности на поражение любого бунта
и вопиющей бессмысленности смирения
уставшие от любви и от ненависти
от человеколюбия и дегуманизации
мертворожденные
хотят прорыдать вопрос
но не знают какой и кому
и если даже вопрос прозвучит
никто уже не спросит в ответ
где ты был когда я создавал землю

3.

мы уже научились врать
сначала другим
потом себе
наконец и себе и другим
мы научились плевать в протянутую руку
и целовать руку ударившую
смеяться над тем что не смешно
и плакать над тем что нелепо
осталось только научиться
не задавать вопросов

Краткое содержание прошлых серий

Верлибр и Уолт Уитмен - нужна ли нам рифма?

https://pikabu.ru/story/verlibr_i_uolt_uitmen__nuzhna_li_nam...

Битники и божественные верлибры под наркотой

https://pikabu.ru/story/bitniki_i_bozhestvennyie_verlibryi_p...

Верлибры, Аллен Гинзберг и наркотически жесткий баттхерт

https://pikabu.ru/story/verlibryi_allen_ginzberg_i_narkotich...

Сегодня читаем верлибры Чарльза Буковски. Часто Буковски называют последним битником. Так ли это, вопрос открыт – быть пророком для Буковски – ну, наверное, как минимум было бы странно. Буковски – поэт улиц, поэт бесчисленно текущего алкоголя, шлюх, драк, маргинальной жизни. Поэт, который своим инструментов сделал бытовую безнадежность – этим он и отличен, наверное, от битников. Бытовую безнадежность – на фоне которой американская мечта, к которой, как говорят, Буковски относился, мягко говоря, ернически.

Но ошибочно думать, что Буковски – про бухло и прочее. Как и во многих других случаях, искусство делает все, что получает в свое распоряжение, своим материалом. Буковски обманчиво прост, прям и предметен – в его текстах нет той образности, к которой мы привыкли со школ. Нет и рифм. Более того, стихи Буковски отчетливо сюжетны. Но эта сюжетность создает особый, жесткий, не прозаический ритм жестких и веселых (порой) историй. Как в свое время скальды рассказывали о походах викингов – так Буковски рассказывает (отчасти) о своем лирическом герое (хотя филологи меня убьют за эту фразу). Заметить важно и что, к стихах Буковски пришел гораздо позже известной многим прозы - и многие приемы и привычки перекочевали из прозаического в поэтический текст, что сделало последний ярким и запоминающимся по образной и прочим системам. «Внешне примитивные, стихотворения Буковски оказываются сложнее для восприятия, чем его проза, и именно поэтому Буковски-поэт менее популярен.// Буковски обладает талантом изображать вневременное в сиюминутном, и, возможно, форма стихотворения оказывается более подходящей для этой задачи, чем форма романа», - цитируя источники. И алкоголь и прочее – здесь лишь метод посмотреть на  мир с другой точки зрения. Метод отчуждения и метод внимательного наблюдения за миром. А теперь ссылки и стихи.
http://lib.ru/INPROZ/BUKOWSKI/stihi.txt

http://www.topos.ru/article/literaturnaya-kritika/charlz-buk...

http://www.topos.ru/article/6574

Чарльз Буковски, «Дни точно бритвы, ночи полны крыс»

 

будучи очень молодым человеком, я делил время поровну между

барами и библиотеками; как мне удавалось обеспечивать

свои остальные обычные потребности - загадка; короче, я просто не

заморачивался этим слишком сильно -

если у меня была книжка или стакан, я не думал чересчур много о

других вещах - дураки творят себе собственный

рай.

 

в барах я считал себя крутым, крушил предметы, дрался с

другими мужиками и т.д.

 

в библиотеках - другое дело: я был тих, переходил

из зала в зал, читал не столько книги целиком,

сколько отдельные части: медицина, геология, литература и

философия. психология, математика, история, другие вещи обламывали

меня. в музыке меня больше интересовала сама музыка и

жизни композиторов, чем технические аспекты...

 

тем не менее, только с философами я ощущал братство:

с Шопенгауэром и Ницше, даже со старым трудночитаемым Кантом;

я обнаружил, что Сантаяна, очень популярный в то время,

вял и скучен; в Гегеля надо было по-настоящему врубаться, особенно

с перепоя; многих, кого я читал, я уже забыл,

может, и поделом, но хорошо помню одного парня, написавшего

целую книгу, в которой доказывалось, что луны там нет,

причём делал он это так хорошо, что после ты и сам начинал считать: он

совершенно прав, луны действительно там нет.

 

как же, к чёртовой матери, молодому человеку снисходить до работы по

8 часов в день, если там даже луны нет?

а чего ещё

может не хватать?

 

к тому же

мне не столько нравилась сама литература, сколько литературные

критики; они были полными мудаками, эти парни; они пользовались

утончённым языком, прекрасным по-своему, чтобы называть других

критиков, других писателей ослами. они

выводили меня из себя.

 

но именно философы удовлетворяли

ту потребность

что таилась у меня где-то в замороченном черепе; продираясь

сквозь их навороты и

заковыристый словарь

я всё равно часто поражался -

у них выскакивало

пылающее азартное утверждение, казавшееся

абсолютной истиной или чем-то дьявольски близким

к абсолютной истине,

и вот этой определенности я искал в своей повседневной

жизни, больше походившей на кусок

картона.

 

какими клёвыми ребятами были эти старые псы, протаскивали меня сквозь

дни, что как бритвы, и ночи, полные крыс; и сквозь баб

базлавших, будто торгаши из ада.

 

братья мои, философы, говорили со мной не как

народ на улицах или где-то ещё; они

заполняли собой невообразимую пустоту.

такие классные парни, ах, какие классные

парни!

 

да, библиотеки помогали; в другом моём храме, в

барах, всё было иначе, упрощённее, и

язык, и отношение были другими...

 

днём библиотека, ночью бар.

ночи были одинаковы,

поблизости сидит какой-нибудь тип, может, и не

плохой, но мне он не так как-то светит,

от него прёт чудовищной мертвечиной - я думаю о своём отце,

об учителях в школе, о лицах на монетах и банкнотах, о снах

об убийцах с тусклыми глазами; ну, и

мы с этим типом начинаем как-то обмениваться взглядами,

и медленно накапливается ярость: мы враги с ним, кошка с

собакой, поп с атеистом, огонь с водой; напряг нарастает,

по кирпичику, уже готов обрушиться; наши кулаки

сжимаются и разжимаются, мы пьём теперь, наконец, уже с

целью:

 

он оборачивается ко мне:

"тебе чё-то не нравится, мужик?"

 

"ага. ты."

 

"хочешь чё-нибудь сделать?"

 

"конечно."

 

мы допиваем, подымаемся, уходим в конец

бара, в переулок; мы

поворачиваемся, лицом друг к другу.

 

я говорю ему: "между нами нет ничего, кроме пространства. как

насчёт сомкнуть это

пространство?"

 

он бросается на меня, и неким образом это представляет собой часть части

части.

Моя знакомая сказочница считает, что верлибры - это не поэзия. У меня на этот счет свое мнение. Я могу по всякому: и в рифму и нет. Но для того, чтобы выразить точку зрения, решила написать стих о верлибрах верлибром.

сначала ты будешь ямбом или хореем –

реже дактилем или амфибрахием

(и совсем редко – анапестом, но это уже не имеет зачения)

ты будешь раскачивать свое утробное море –

половозрелое, густое, опасное –

раскачивайся море, мы будем топить корабли –

слова

слова

рифмы

рифмы

мы рождены для бури и шторма

и всякая лодочка будет размолота нашим ртом

растаскана на доски и кости нашими рыбами

но потом

ты станешь – больше – ты станешь поэмой

возгонишь море в океан, возведешь в степень

ритм, слово, удар, рифма

полотна текста будут обволакивать,

вбирать каждого путника в себя, каждого читателя

и переваривать в своем правом желудочке

разлагая на образы и метафоры

в конечном счете океана из слов станет

настолько много, что это уже не океан – это массив

это вселенский зиккурат, возведенный

для одного лишь слова, рифмы и ритма

памятник мегаломании, адская мраморная подошва

которая давит всех – муравьев, людей,

самого своего творца

здесь всего много – железа, камня, скалы, громоздкости

слова слова

рифмы рифмы

давит давит

безумие

обреченность

и раболепие к пустотелой рифме

и только в конце ты поймешь – как хорошо

когда вместо викторианских покоев

светлая комната с одной кроватью

светлая комната с пустотой под потолком

текст без знаков рифм ритма и даже слов

просто текст

мысль как она есть, когда сформировалась

в зрительной коре головного мозга

или в слуховой – но сначала это что-то далекое

а потом раз и текст

и ты его касаешься языком – как горошины

как семечки

его мало, он чистый, но большего не надо

текст текст текст

и его ростки тихо и благосклонно

прорастают через твою кожу

текст