Главный редактор телеканала RT Маргарита Симоньян сообщила о повторном приглашении на интервью Александра Петрова и Руслана Боширова. Как стало известно из достоверных источников, мужчины незадолго до отравления оппозиционера Алексея Навального посещали Томск. По словам журналистки, она не собиралась изначально интервьюировать их, но они сами обратились к Симоньян с такой просьбой, найдя её номер в телефонной книге Краснодара.

В настоящее время интервью монтируется, но некоторые его фрагменты уже были опубликованы в Сети.

«История с Солсбери утихла, чем вы занимаетесь последние месяцы и узнают ли вас на улицах?» — поинтересовалась Симоньян.

«В последние месяцы в связи с пандемией и запретом на посещение многих государств мы вынуждены путешествовать по России. Посетили множество мест. Одна из последних поездок была в Томск. Безумно интересно было посмотреть на деревянное купеческое зодчество: резные карнизы, наличники, шпили старых особняков», — ответил Петров.

«Вы имеете какое-либо отношение к отравлению Навального?» — спросила Симоньян.

«А кто это вообще такой? Саша, ты знаешь? Я тоже не знаю. В конце концов, если медики нашли у него яд в Германии, значит, там его и травили, а в Германии нас точно не было. У нас железные алиби. Даже в «инстаграме» фото есть с геолокацией, да и по картинке Томск с Германией не перепутать», — ответил Боширов.

https://panorama.pub/46565-simonyan-povtorno-priglasila.html

Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве

Поливаемый беспощадным ливнем, Жирный шел по улицам и давился слезами. Ему было невыносимо жалко себя. Я вился вокруг, усиливал его печаль, раздувал огонек жалости к собственной гнусной особе.

– У-у, несчастный! – драконил я Жирного. – Все тебя бросили! Предатели! Весь мир против тебя. Родной отец отказался. Оттого ли, что ты такой охуительный? Нет! Это оттого, что ты – жирное, отвратительное чмо. Так и помрешь, не поебавшись, хе-хе-хе.

Жирный ловил парусами подсознания мои жестокие слова, и нюнил, захлебывался соплями, как будто его пиздили на школьном дворе. Ы-ы-ы! Захныкал, блядь. Беги, мамочке жалуйся. Только рожать поехала твоя мамочка. Сыночка бросила, пожрать не оставила.

Я предвкушал тот момент, когда Жирный продрочится на Вселенную, и я уебу его. Выведу из игры. Сделаю планету чище.

Путь отмечал след из соплей, но и тот тут же смывал ливень. Я вел Жирного к Кожуховской промзоне.

Дальнейшие события пересказывать не буду – они известны. Я был рядом и когда Жирный встретился с Петровым, и когда выполнял его поручения, и когда лишился титановых трусов. Я был рядом, когда Жирный жадно жрал шаурму. И когда он срал в автомобиле, я тоже был там. Я видел, как Петрова забрал стелс-вертолет.

Я видел и то, как Саня ликовал. Как он забрался в кусты и там фотографировал свой освобожденный писюн.

«Вот же кретин!» – подумал я, нисколько не удивляясь.

Блямкнул один из телефонов. Тот, который был с одним контактом в телефонной книге.

«Александр Жирный прислал вам фото», – появилось извещение.

Я открыл фотографию. На меня смотрел позорный писюн Жирного, который я мог видеть и так.

Ну, и что это может значить? Разве что то, что отправитель – самый тупой ублюдок на свете.

«Вау! – написал я от лица Ксяни. – Жжош, чувак!»

Жирный читал мой ответ, густо краснел. Надо было играть роль. Стыд – эмоциональное топливо истинного дрочера. Будем думать, что звездолет Саня приземлился на дозаправку. А ведь ему еще континуум проламывать. Я был в роли насоса, который накачивает топливо в баки.

«Это точно твой хер? – писал я. – Слушай, я по телеку видела, на тебе трусы были железные. Ты их снял? Что это вообще за трусы-то? Эй, Саня!»

Впрочем, Жирный ничего не ответил. Стыдно, что ли, стало? Зато блямкнул второй телефон.

«Александр Жирный отправил вам фото», – появилось извещение на телефоне Витали Глиста. Я открыл и увидел ту же самую отвратительную фотографию.

Несчастный долбоеб-отправитель думал поразить своего братца, не зная, что тот еще накануне вечером избавился от своих трусов, успел и подрочить, и поебаться с метательницей молота. Саня хотел его удивить.

«Когда это снято?» – написал я.

«Прямо сейчас», – ответил Саня.

«Пиздишь!»

«Нет».

«Где ты находишься?» – спросил я.

«Улица со странным названием. Пруд-Ключики, типа», – написал он.

«Будь на месте», – ответил за Глиста я.

Пусть преисполнится гордости. Пусть подумает, какой он крутой счастливчик. Это тоже топливо. Давай, позорный жиртрест! Тебя ждет континуум!

Когда Жирный стал дрочить, я пришел ему на помощь.

Я ведь был после Нирваны, необычайно силен. С самого начала я почти не вмешивался. Жирный скопил под трусами небывалую энергию и совершил мощнейший гипервременной рывок. Лет на тридцать назад. Что он там делал, я не знаю. Но вернулся довольный. Кроме того, Жирного понесло по изломам настоящего, и из этого путешествия он вернулся, уже зомби.

Это было удивительно. И это меня встревожило. Но, видно, зомбачество было необходимо для нового взлома континуума. И накопившаяся под трусами энергия вместе со свежеприобретенной заразой произвели мощнейший энергетический выброс и снова унесли Жирного в далекое прошлое.

Я не мог следить за ним в дроч-континууме, но я ясно понимал, что это – перелет. Надо было попасть не на несколько десятилетий назад, а всего-то – во вчерашний день.

Но теперь Жирный подиссяк. Миссия не была выполнена. Ответственное лицо носилось по далекому прошлому и ебало там непонятно кого. Да и ебало ли? Вместо того, чтобы двинуть в правильном направлении, в ближайшее прошлое.

Надо было придать ему импульс. Стать молнией. Ведь во мне клокотала энергия Нирваны. Ее должно было хватить на бросок. Я на это рассчитывал.

И тут я получил сообщение (такой вот магический эсэмэс) от «красных» джиннов:

«Петров и Баширов летят на стелсе брать Жирного».

Ставки повышались. Я решил проявить предусмотрительность и не просто уебать Жирного молнией, но и располовинить его – создать резервную копию. Пол-Жирного здесь, пол-Жирного там. Все равно он так и так огромный. «Красные» джинны знают, что Саня нам нужен. Но люди-то, чьими руками осуществляется операция, пока не в курсе. Они могут что-нибудь сделать с Жирным. Не дадут ему подрочить, например. Поэтому у меня было больше надежд на секретную копию, которая толстым стокилограммовым поросеночком понеслась прятаться в кусты.

На полянке приземлился вертолет-«стелс», из него вышли Петров и Баширов. Они не потратили много времени, чтобы изловить Жирного. Как я и рассчитывал, они не поняли, что экстрадрочер уполовинен. Они с натугой заталкивали чудовищную тушу в вертолет, но так и не прошурупили своими дряблыми мозгами, что это – на самом деле, половина того чудища, за которым они охотились.

В вертолете началась бессмысленная людская возня с натягиванием резервной копии титановых трусов на половину Жирного. И наконец-то кровавые долбоебы Петров и Баширов поняли, что что-то пошло не так. Принятие решений не было их сильной стороной. Вместо того, чтобы озаботиться немедленными поисками второго Жирного, два дурака продолжали лететь на базу. А Жирный, превратившийся в зомби, предпринял газовую атаку на вертолет, ослепил миазмами пилота, искусал Баширова, и за мгновение до падения принялся экстремально сильно дрочить.

Я еле успел направить в вертолет молнию. Та предназначалась не столько для того, чтобы разъебать вертолет, сколько чтобы испепелить Жирного и одновременно придать его дрочащему эго мотивирующий подсрачник. Это шикарная смерть, друзья. Именно этого и добиваются экстрадрочеры, душащие себя так, чтобы смерть приходила в момент оргазма. Это исключительно сильное чувство, дорогие мои. Никакой свинский сабспейс не идет в сравнение с летальным дрочерством. Тело отпадает, как отработанная ступень ракеты, а дрочащий дух охуевшим ракетопланом пронзает невыносимым для смертного кайфом небеса, уходит в космос блаженства. И как знать, сладкие мои, может быть, душа так и остается навечно в континууме. Если так, то лучшей вечности не придумать. Это, возможно, рай. Но доступ туда для джиннов закрыт.

Так что Жирный сдох красиво. Вернее, пол-Жирного.

Я перевел дух. Последняя молния, ударившая в вертолет, далась мне нелегко. Стоила почти всей Нирваны. Навалился отходняк. Вялый, выпивающий остатки сил.

«Наверное, дело сделано, – думал я. – Охуевший от кайфа посмертный дух Жирного сделает, что надо, вселится в Малаховых. Давай, Саня, я в тебя верю!»

Оставалось самое малое дело. Найти съебавшуюся в кусты вторую половину Жирного, испепелить ее.

Да вот же он – упитанный дряблый кабанчик, проломивший себе дорогу в чахлом кустарнике. Половина Жирного нашла свою одежду. Естественно, что штаны, что футболка – все это ему было велико. Штаны он придерживал кулаком. Футболка болталась, хотя и не особо.

«Ну, вот и все, – подумал я. – Пиздец тебе, мальчик!»

Я рассчитал заряд молнии. Сил должно было хватить. Я обратился в искрящийся небесный свет, я был готов обрушиться на несчастного ублюдка.

Но вдруг прямо рядом со мной высверкнул целый пучок молний, на мгновение очертив злое лицо с большим носом.

Никак, собрат?

– Оставь его в покое, красный джинн, – сказал носатый пучок молний. – Если ты не хочешь смертельного поединка, оставь эту букашку в покое!

– Да кто ты такой? – разозлился я, прикидывая свои силы.

– Неважно, кто я, – отвечал носатый джинн. – Важно то, что твоя юрисдикция закончилась.

– Чем докажешь? – спросил я.

– А ты посмотри на мальчика, – сказал пучок молний. – Он – это уже не он. Другой человек!

Действительно, пол-Жирного претерпевали изменения. Выражение привычной тупости сошло с лица, сменившись сначала недоумением, потом радостью. Вдруг Жирный, то, что от него осталось, бахнулся на колени прямо в грязь и завопил:

– Спасибо тебе, великий Малахов! Я жив! Жив! У меня получилось!

– Видишь? – сказал мне носатый пучок. – Не твой уже клиент.

Мне было обидно, что меня так вот отшивает какой-то проходимец.

– Все равно надо разобраться, – сказал я.

– Дело твое, – зевнул пучок молний. – Но я бы не советовал. Телесную субстанцию ты располовинил? Да. По секрету от своих? По секрету. Ты готов к их вопросам? Если да, то я не возражаю.

– Да откуда ты взялся? – зло спросил я.

– Я курировал эту душу, – сказал носатый. – Выполнял желания. Он меня освободил.

– Ну, конечно! – сказал я. – Как еще могла канцелярская крыска стать олигархом? Ты помог. Ну-ну.

– А кто еще, – сказал носатый. – Конечно, я. Я выполнял его желания, он страдал. Я питался соком.

В принципе, обычные отношения.

– Это Гавриил Глебович? – спросил я, кивая на ополовиненного Жирного.

Сущность вслух не ответила, но сверкнула небесным электричеством.

«А и действительно, – подумал я. – Для чего я буду лезть в залупу? Если это – Гавриил Глебович, то что мне с него? Он же не экстрадрочер. Опасности мирозданию не несет. У него с носатым свои дела. И пусть сам разбирается. К тому же, носатый прошаренный. На него так просто не наедешь. Он огрызается».

– Хорошо, – сказал я.

Но пучок молний проигнорировал меня. Просчитанно и надменно себя вел. Сука.

***

Когда стелс-вертолет пизданулся о землю, кабина деформировалась. В ней издыхал оглушенный Петров.

А вот Баширов пришел в сознание.

«Где я? – шуршали в его сознании тяжелые и катастрофические, как лавина в горах, мысли. – Кто я? Почему так хочется жрать?»

Покрасневшими глазами Баширов обвел кабину. Пустое кресло пилота было залито кровью, которая очерчивала контур человеческого тела.

«Стелс-комбинезон! – сообразил Баширов. Еще он понял, что, кажется, снова стал зомби, живым разозленным мертвецом. – Комбинезон – это секрет».

Он подполз к креслу пилота и стал стягивать с него невидимую одежду. Открывалось тело – обнаженное и окровавленное. Оно принадлежало молодому, аккуратно стриженому парню. Будь Баширов жив, он бы попытался спасти парня. Сделал бы ему искусственное дыхание. Но Баширов стал зомби, и ему было насрать. Он понимал только, что надо забрать комбинезон, чтобы технология не ушла штатским. Чувство долга было в нем сильнее смерти.

Содрав комбинезон, Баширов обмотал его вокруг пояса, отчего стало казаться, что бывшего агента по особым поручениям разрезали на две части, и одна летает над второй.

Валялся, подыхал Петров. Баширову его было не жалко. В своем нынешнем состоянии Баширов не хотел вспоминать о том, что Петров был ему ближе, чем брат, что в трудной ситуации Петров бросился ему на помощь. И нашел! Почему-то сейчас Баширову было на это насрать.

А не насрать было на то, что в Петрове еще тлела жизнь. И ее можно было подъесть. Баширов поклацал зубами и вцепился Петрову в бедро. Петров завопил. А Баширов булькал кровавыми пузырями, жрал сырое горячее мясо, заряжал себя жизнью.

Уаррргхххх!!!

Петров дернулся и, кажется, сдох.

«И хуй с ним!» – решил Баширов. Он понял, что надо сваливать. Потому что сейчас на место катастрофы стелс-вертолета съедутся все, кому только не лень. Полиция, пресса, медики. Никто из них здесь не нужен. Никто из них не должен видеть Петрова с Башировым.

Баширов взял Петрова за обглоданную ногу и поволок прочь. Какое-то время, если удастся найти уединенное место, Баширов будет жрать эту груду мяса. Пока она не протухнет и не станет токсичной.

И вдруг груда мяса дернула ногой. Потом шеей.

Баширов выпустил свою ношу.

– Уаррргх!!! – проревел он.

– Грыыыарррргх!!! – рявкнул в ответ пробуждающийся Петров.

Багровели зрачки его глаз. Изо рта тянулась тухлая слюна.

– Жррррать! Мясо!!! – булькал воскресающий Петров.

– Жррррать! Бррратан!

Два свежеобращенных зомби поползли прочь. Их пока никто не еще видел.

***

Фантомас Фантомасыч сидел в своем кабинете.

Он пытался найти ответ на один вопрос. Тот был сложным.

«Смогу ли я пережить то, что подставил своих?» – вот такой был вопрос, мучивший Фантомаса.

«С одной стороны, – думал Фантомас, – я буду командовать ультраинновационным подразделением стелсов. А с другой… С другой буду знать, что подставил своих же. Знать это каждую секунду будущей жизни. Смогу ли я жить с этим?»

Ответ прозвучал негромко, не потревожил никого, разбрызгал по стене красно-серые брызги.

Продолжение следует...

Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве

На следующий день

Жирный Саня ничего не знал о жутких и трагических событиях, разыгравшихся накануне. Хотя те, надо признать, касались напрямую его самого. Саню Жирного пожирало изнутри кровожадное счастье. Он поебался, хотя и непонятно, в какой реальности. И главное – он стал свободен. Титановые трусы больше не стесняли его самовыражения.

Вынести такой объем счастья было трудно. Повелитель мира, ебатель Вселенной – Саня хотел сейчас разбивать черепушки жалких, ничтожных людишек, каждый из которых не стоил даже малой толики его счастья.

Счастье обернулось к Сане небесной пиздой. Та сверкала молниями. И манила, звала к себе. Как хор сирен, соблазняющий связанного Одиссея.

«Я выебу тебя нахуй, сука, тварь, гнусная Вселенная! – грохотали горошины мыслей в маракасе Саниной головы. – За все неудачи и унижения. Которые преследовали меня всю жизнь. За тюрягу, за титановые трусы, за хрючево в банках, за сранье в таз, за полотенцесушитель, за то, что я такой! И это не я – уебище! Это ты – Ад! Но я тебя выебу, слышишь! А тому, кто вздумает мне помешать, я высосу мозги через глаза! Ааааарррргх!»

Впрочем, этот вопль Саня, кажется, издал вслух. Кровожадный крик лихим штыком вонзился в брюхо облаков, но потонул в реве грозы.

Жирный не боялся ничего. Что ему эти молнии? Где они были, когда Саня ловил их, когда призывал небесный огонь на титановые трусы? Они обходили Саню стороной.

Поэтому Жирный шел и орал, задрав руки над головой. Сцапать кого-нибудь, растерзать! И дрочить! Ааааррррргххххх! Грррыыауууурррррггггх!

Саня обязательно подрочит, но сначала кого-нибудь сожрет. Проглоченные накануне несколько шаурм улетучились в желудке, как пылинки в пустыне. И Саня хотел жрать. Так же сильно, как дрочить. Если бы только было можно жрать и дрочить одновременно! А еще лучше ебать Вселенную и жрать ее! Глотать галактики и туманности, закусывать черными дырами.

Так велико и кровожадно было счастье Сани Жирного.

И тут все пространство вокруг исполинского толстяка озарилось вспышкой света, выжигающего глаза и выворачивающего реальность в негатив. Кровь Жирного превратилась в кипящую маслянистую ртуть. В Хиросиме головы ебанула «Энола Гей».

Остатками мозгов Саня понял, что попал под удар молнии. То, что он призывал на себя каких-то полтора часа назад, наконец, произошло. Иногда наши желания исполняются слишком поздно.

***

Саня, тем не менее, выжил. Он горел белесым огнем, сыпал искрами, как бенгальский огонь. Но жизнь в его теле продолжалась.

Толстяку примерещилось странное. Вспышка ударившей в него молнии казалась, помимо прочего, ослепляющей лампой сканера, которая, если сунуть в эту оргтехнику ебальник, способна выжечь глаза даже сквозь веки.

Сане казалось, что какая-то небесная сила, некий сверхъестественный высший разум просканировал все, что есть в Сане снаружи и внутри.

Затем пришло еще более странное и в чем-то даже мучительное ощущение раздирания напополам. Саня был как червяк, которого разрубают краем лопаты. И из одного получается двое. И оба одинаково живые. И лопата небесного огня как будто бы располовинила Саню.

А в небесах – Саня готов был в этом поклясться – проплыла надпись «Данные скопированы».

И в этот миг Жирных стало двое. Один Саня, голый, пылая ослепительным огнем, смотрел на другого Саню – тоже голого и пылающего.

«Да ну на фиг! – думал ебатель Вселенной, глядя на себя. – Это оптический обман зрения. Или галлюцинация. Это меня молнией по башке пиздануло».

Саня развернулся и побежал прочь. Его двойник повел себя как зеркальное отражение. Тоже повернулся к противнику гигантской жопой и потрусил прочь. Саня обернулся и увидел, что второй он тоже оборачивается на бегу.

Отражение! Конечно, это Саня отразился в каком-то атмосферном явлении.

Бежать после удара молнией оказалось легко. Саня чувствовал, что он словно бы похудел. Этого быть не могло, но ощущалось! Он словно бы весил всего сто килограмм вместо двухсот. А что такое сто килограмм? Это ни о чем! Это значит порхать, как бабочка. Вот Саня и порхал. Жирный замахал руками и несся вдоль кустов. Которые словно подросли за несколько минут. Также толстяку показалось, что он сам стал явно меньше.

Но с этим он разберется потом! Сначала – жрать и дрочить.

***

– Вот он! – ликующе воскликнул Баширов.

Он вскочил со скамьи и стал тыкать пальцем в иллюминатор.

Баширов вместе с Петровым летели на поиски Жирного. Фантомас Фантомасыч весьма прозрачно намекнул им, что толстый мальчик – их единственный путь к спасению. Или они находят его и надевают на него титановые трусы. Или не находят.

Титановые трусы были резервной копией. На Красноярском заводе, как оказалось, отлили два экземпляра изделия. Был даже небольшой скандал между бухгалтериями на предмет оплаты. Сибиряки требовали денег за два изделия, хотя заказывали только одно. Зачем-то Фантомас Фантомасыч это рассказывал, вручая Петрову и Баширову второй экземпляр трусов.

– Хоть из-под земли найдите мне его, долбоебы, – напутствовал их командир. – Спасайте свои никчемные шкуры.

Сейчас Петров и Баширов летели в «стелс»-вертолете, очертания которого невозможно различить. Управлял невидимой вертушкой тоже «стелс». Но кресло пилота казалось пустым. От этой пустоты становилось стремно. И Баширов предпочитал в ту сторону не смотреть.

Поиски решили начать с Пруд-Ключиков, где Жирного видели в последний раз.

И вот он там же и нашелся. Несся, как ошпаренный, голый, вдоль грязных кустов.

– Даешь посадку! – обратился Петров к креслу.

Невидимый вертолет послушно пошел на снижение.

Баширов чувствовал себя счастливчиком. Да и Петров тоже не грустил.

***

Жирный остановился, когда перед ним возникли две фигуры. Первым побуждением Сани было сожрать этих странных чужаков. Но стало страшно. Все-таки их было двое.

Саня решил спрятаться и протопал в кусты. Фигуры направились к укрытию.

«Меня заметили!» – с ужасом понял Жирный.

Неужели эти типы ищут его? Именно его? Почему, зачем стоят они у кустов?

– Тук-тук, выходи, – сказал один из них.

– Побегали и хватит, – сказал второй.

Кто они? Второй голос был Жирному явно знаком. Это же…

– Жирный, на выход, – повторил второй голос. – Считаю до трех.

Была в нем усталость, нервность, плохо замаскированная показным спокойствием.

Это был Петров! Тот, кто снял с Сани титановые трусы! Тот, кто уже напугал Саню до усрачки. Это он!

Что, что ему надо?

– Раз…

Саня испуганным бегемотом побежал прочь, проламываясь сквозь кусты.

Его преследователи бросились следом.

Естественно, Саня не мог уйти далеко. Петров схватил Саню за правую руку, Баширов за левую.Затем они синхронно заломили ему руки. Саня взвыл. Ему было больно. А сопротивляться он не мог.

Петров и Баширов поволокли Саню на пустырь. Жирный мотал головой и пускал изо рта густые голодные слюни. Но он, как ни старался, не мог достать до своих мучителей.

Вдруг те подняли Саню в воздух. И уже там, в приподнятом состоянии, Жирный ощутил под ногами опору. Та была невидима. И вдруг – Саня даже не сумел осознать момент превращения – пейзаж пустыря превратился в кабину летательного аппарата со скамьями, пустым пространством в центре и пустотой в кресле пилота.

Саня достаточно смотрел фильмов, чтобы понять, что он очутился внутри вертолета, который почему-то не был заметен снаружи.

А потом в кабине оказались Петров с Башировым.

– Стартуй! – скомандовал пустоте Баширов.

И кабина пошла вверх.

Жирного бросили на пол, и один из похитителей стал поднимать его ногу. Саня, хоть у него в крови и гуляло зомбачество, у, как следствие, умственные способности были ослаблены, догадался, что значат эти действия его похитителей.

Титановые трусы! Они, два этих маньяка, однажды уже «удружили» Сане. И что? Теперь снова?

Жирный отбивался. Лягался свободной ногой. С ногами возился Петров, а Баширов упирался коленом в Санину грудь – достаточно эффективно, потому что верхнюю половину Саниного тела словно парализовало.

Отчаяние овладело Саней. Он изловчился и укусил Баширова за ногу. За мякоть бедра. Укус оказался сильным, и в рот брызнула живительная кровь.

Взбурлил голодными пузырями желудок. Забулькал, заструился соками. Желудок был словно заводской цех, который, дождавшись денежного заказа, запускает аппаратуру и продувает трубы.

Пузыри устремились в кишечник. Их было много.

И Саня вдруг понял, как ему быть.

Один раз этот способ его уже спас.

Жирный зажмурился и перданул.

***

Только что все было хорошо, но вдруг Петрову словно газовым баллончиком в глаза брызнули. Секретный оперативник тут же ослеп от выступивших слез. А зловоние, на которое первыми отреагировали глаза, теперь заползло и в ноздри. Оно разъедало их изнутри, пробиралось в мозг удушливыми щупальцами.

– Нет! – застонал он. – Остановись, толстый!

***

«А вот хуй тебе!» – подумал Саня и выстрелил новым газовым зарядом.

Но все было зря. Замок трусов защелкнулся на поясе.

– Нет, блядь! – завопил Жирный. – Нет!

– Он меня укусил! – кричал Баширов. – Если это – наш «унитаз», то я снова зомби! А! Дышать нечем!

Он нес какой-то бред, и Саня его почти не понимал.

Похитители все еще держали его. И Саня произвел залп в третий раз. Это был, пожалуй, самая мощная и ядреная газовая атака.

Люди, которых обвиняли в использовании химоружия, наконец, отпустили Саню. Они задыхались. Судорожно кашлял Петров. Схватился за горло Баширов.

Со стороны пустого кресла пилота тоже доносились вопли.

– Парни! Остановите его! Нет воздуха! – вопило кресло. – Остановите его нахуй! Аааа!!!

Саню уже никто не держал. Жирный поднялся на ноги. Дышать было тяжковато, но Саня странным образом был доволен произведенным эффектом.

Вертолет качнуло. Иллюминаторы в этот момент показали такой излом реальности, что Саня, может, и проблевался бы, если бы не был так голоден. Он полетел на бок и больно треснулся боком о край скамьи. Хотя жир, конечно, смягчил удар. Саня вцепился в скамью обеими руками, поднялся.

Что-то со звоном упало на пол кабины.

Трусы.

***

Петров задыхался от гнусных миазмов. Осторожно ловил крупицы воздуха языком, не задействуя обоняние. Но вонь проникала и через рот, густой грязной нефтью вливалась в горло. И Петров кашлял.

Но самое чудовищное было то, что с толстого мальчика упали трусы.

И теперь Перов готов был поклясться, что жиртрест стал явно меньше. И похудел. Как такое могло случиться?

– Да заткните ему жопу чем-нибудь! Я сейчас сдохну от вони, аааа!!! – вопил «стелс».

Видно, дело было настолько плохо, что этот терпеливый, тренированный на преодоление трудностей, парень орал дурнинушкой.

***

У врагов ничего не получилось! Трусы упали.

Жирный еще раз перданул и подумал, что надо остановиться. Глаза сильно резало. Практически до боли.

Пришло интуитивное понимание, как ему быть.

Очень просто, на самом деле. Надо немедленно подрочить. Теперь-то те Саня поумнел. Он понял, что его преследователи бояться его, когда он дрочит. Отсюда и трусы.

Саня схватился за свой нефритовый стержень, разраставшийся до размеров дирижабля, и запустил процесс.

– Нет! – кричали задыхающиеся люди. – Толстый мальчик, не делай этого! Пожалуйста!

– Хватит пердеть! Это химатака какая-то! – доносился голос из пустого кресла.

– Русик, не давай ему дрочить! – надрывался Петров.

Вы сами напросились! Жирный вновь выпустил оглушительно громкий газовый заряд.

Хуй разросся до невероятных пределов и был готов к взлету.

– Ай, блядь! Я ослеп! – завопило кресло. – Я ни хуя не ви…

И тут вертолет стал падать.

***

Орал Петров, отчаянно матерился Баширов. Зловоние едкой кислотой выедало им мозг изнутри. От этой самой гнусной в мире вони хотелось сдохнуть. И все шло к тому, что желание вот-вот исполнится.

– Все, пиздец, пацаны, – заорал пилот-«стелс». – Я потерял управление. Сейчас пизданё… Аааа!!!

Когда потерявший управление вертолет упал на пустырь, от которого не успел даже отлететь на хоть какое-то расстояние, в глазах у Петрова и Баширова все навсегда померкло. Сильнейший удар о землю вышиб не только дыхание, но и жизнь из их тел.

Но прежде, чем улететь в неведомые края, Петров заметил, что мальчика-то в салоне и нет. Только что он был и исчез. Не мог же он спрятаться, такой большой, даже в похудевшем виде.

А потом Петров не думал уже ничего и никогда. Навалилась тьма.

To be continued...