Тут приятель ездил на поезде куда-то. Рассказывает. Вечер, вокзал, захожу в купе, там уже бабушка с внуком обживаются. Напержено. Вэлкам, короче.

– Здравствуйте, будем соседями. – впрочем, вежливо говорит старуха, и пацану:

– Витенька, поздоровайся с дядей.

– Здравствуй, дядя. – прогудел Витя, как слон.

– Здравствуй, Виктор. – говорю, потому что психологи настаивают, что сопляков нужно всячески уважать, но главным образом потому что малец не на много меня легче. Упитан как песдюк пингвина.

Бабуля стала выкладывать на стол продукты, чтоб перекусить. Я глянул, – с такими запасами можно доехать пешком от Москвы до Владика. Хотя, как пацан набросился на еду, я засомневался, что хватит и до Новосибирска.

Копченое сало, вареные яйца, сладкая сырковая масса, беляши и мультифруктовый нектар исчезали в Вите и обещали, что ночь будет душной… Еще и старуха подливала масла в огнь.

– Кушай-кушай. – приговаривала она, хотя пацан и так без тормозов и АБС. Наверное, у всех бабушек такой безусловный рефлекс на любимых внучат.

– Кушай. Не то дядя скажет, какой нехороший мальчик этот Витя. Так плохо кушает, ай-ай-ай! И не уступит нам свою нижнюю полку, да?..

Я нихуя не понял, кому адресован вопрос, но улыбалась перечница именно мне.

Решил, что это шутка такая, но Витя перестал ворочать челюстями и вопросительно уставился на меня. Немигающий взгляд, изо рта пугающе выглядывал фарш.

Отжимать такими методами нижние полки этой парочке не впервой, понял я. Охуев и не зная как реагировать, поскорей покинул купе и отправился в вагон ресторан проветриться.

Я вернулся через две бутылки пива и несколько станций, на которых флегматичные аборигены пассивно торговали еще прошлогодними пирожками.

Я испугался, вдруг Витёк захочет специалитет и тогда одна искра, и жена опознает только мои закопченные коронки, найденные далеко от искореженного взрывом вагона.

Опасения были не напрасны, – попутчики вкушали эклеры с натуральным маргарином. После сала и беляшей… Пиздец, тут точно готовился теракт на общественном транспорте. Я сильно пожалел, что не отправился в свою пердь на яндекс такси, хотя и боюсь ихних резких погонщиков в связи с последними громкими эксцессами.

Дышалось уже с трудом, я вежливо предложил опустить окно. Тем более, снаружи практически аномальная весна.

– Конечно-конечно! – с готовностью соглашается бабка. – Но не слишком широко. Мы боимся сквозняков.

И виновато указывает базедами на Витю. Пердеть, значит, вы не боитесь, а глотка свежего воздуха, боитесь. Ну, народ блядь.

Не доверяя мне, бабка сама открыла окно. В зазор комар ебало не просунет, не то что сквозняк. Я не знал, смеяться или плакать и обменял свою нижнюю полку на верхнюю, чтобы быть ближе к какому-никакому, а источнику воздуха. Поскольку четвертый пассажир не появился, я занял место над бабушкой, чтоб не размазало о потолок.

Немного подышав и погрустив в коридоре, вернулся в нумер, чтобы спать. Залез наверх, накрыл лицо смоченным платком, чтоб не дать дубаря сразу, потому что теплый, если можно так выразиться блядь воздух, стремится вверх.

Проснулся я оттого, что едва не обоссался. Снилось, что мне маленькому мамаша спустила штанишки и просит: пись-пись-пись.

– Спите-спите... – успокаивающе шепчет снизу из мрака бабка. – Мы тут писаем. Пись-пись-пись, Витя.

А я ж сука тоже Витя, еще чуть и было бы Рыбинское водохранилище.

Понятно, говорю и валюсь на полку. Судя по звуку, Витя дует в пачку от нектара. Так вот ты какое, безотходное производство. Могли бы и в толчке, чай не стоим.

Опять проснулся. Уже от удушья. Поезд стоит. Станция.

– Спите-спите! – ласково шепчет из мрака бабка. – Мы тут писаем. Спите же...

Да, говорю, а что это за знакомая вонь? Глядь, – Витек спит, а бабушка оседлала его горшок.

Я конечно страшно охуел от таких «рекламных» видов РЖД, и больше в поезда ни ногой, но прикинулся, что ничего не понял и типа заснул. Хотя это было непросто, признаюсь. Не стал тревожить старушку, мало с кем не бывает, какие еще сами будем. Но при одном звуке паровоза меня теперь полощет о пиздец…

А. Болдырев

С 1994 года проходил службу по призыву в Президентском полку в Москве, а после – по контракту в частях внутренних войск на различных должностях пройдя путь от солдата до офицера. Неоднократно принимал участие в проведении контртеррористических операций в Северо-Кавказском регионе на территории Чеченской Республики.

В один из сентябрьских дней 2000 года, ОСН №20 подняли по тревоге.

Была получена информация, что в одном из домов в Грозном находится лидер чеченских боевиков. На своих бронетранспортерах спецназовцы выдвинулись в город. На одном из поворотов головная машина была подорвана управляемым фугасом. Начался интенсивный обстрел из автоматов, пулеметов, гранатометов из окон ближайших многоэтажек. Появились первые потери. Спецназовцы вели бой в окружении в течение двух с половиной часов. Отражая нападение и прикрывая боевых товарищей Андрей сражался до последнего.Получил тяжелое осколочное в голову...

Полгода провел Андрей Болдырев в госпиталях. Перенес три операции. Глаз спасти медики не смогли.

Тот период жизни Андрей вспоминать не любит: чего скрывать, было тяжко, не знал, как жить дальше. Но здесь на помощь своему бойцу пришел командир:

— Андрей, если захочешь служить, будешь в отряде, — пообещал боевой офицер.

— В разведку можно обратно? — не веря, произнес Андрей.

— Считай, что уже там!

Так Андрей Болдырев вернулся в родной отряд спецназа, да не просто в отряд, а в его элиту — в группу разведки!

Спустя несколько дней Андрею Болдыреву за боевые заслуги и стойкость был вручен краповый берет. Уже в офицерском звании капитан Болдырев продолжал выполнять боевые задачи.

Он нашел в себе силы вернуться, продолжить службу и  работать, как пулемётчик! Указами Президента Российской Федерации был награжден медалью «За отвагу» и орденом Мужества.

Статья Ю.Ю. Болдырева в Литературной газете (12 июля 2018)

Чемпионат пройдет, но свершенное в это время – надолго.

Не пенальти и голы – не то, что, на самом чемпионате. Но то, что под его прикрытием.

Первое: налоги будут повышены. Не на богатеньких, не на их личное сверхпотребление. А на нас всех и, более того, прежде всего, именно на производительный сектор отечественной экономики.

Оппоненты уже пытаются «отмахнуться», мол, всего на два процента, а разговоров то…

Но нет. Во-первых, это лишь НДС - на два процента. Так и то: не по сравнению с действующей ставкой, а по сравнению с объемом всей добавленной стоимости: было 18%, а будет 20%. По сравнению же с действующей ставкой – посчитайте сами: рост сразу более чем на десять процентов.

Во-вторых, есть еще налог на добычу полезных ископаемых, которым планово заменяют экспортную пошлину на нефть (это у них называется «налоговый маневр в нефтегазовом секторе») – он тоже войдет в стоимость любого товара, при производстве и транспортировке которого используется энергия.

Но хуже другое: не просто вырастет налог и войдет в стоимость того же бензина, но с отменой экспортной пошлины на нефть ее станет существенно выгоднее продавать за рубеж, а внутри страны, чтобы доходность была сопоставимой – лишь по существенно более высокой цене, нежели сейчас. Это называется «приведение внутренних цен на энергоносители к мировым». Как цель и намерение это сейчас не рекламируется, но подлинный смысл «маневра» - именно в этом. И насколько вырастет, да еще и при наших масштабах «транспортного плеча», стоимость любой транспортировки любого груза и, соответственно, его конечная цена? Не говоря уже о попытке доехать с семьей на машине летом до теплого моря…

Плюс дальнейший плановый рост налогов на недвижимость. Плюс расширение платности автодорог. И тогда о таких сравнительных мелочах, как повышение пошлин за выдачу загранпаспорта и тому подобное – даже и не говорю.

Налоги и прочие сборы растут – экономическая активность будет, естественно, падать. Это у нас, наверное, такой запредельно бурный экономический рост, что экономику так решили «подморозить»? Но никакого роста пока никто не замечал, а в результате такого «подмораживания» чего ожидать? Абсолютной стагнации.

Стагнации и безработицы – самое время их усугубить. Например, путем увеличения возраста, дающего право выхода на пенсию.

Это у них называется «реформа». С тем же основанием, что убийство можно назвать и «лечением». Но «реформы»-то никакой нет. Налицо исключительно отказ власти гражданам от ранее принятых обязательств.

Если это «реформа», то почему же прочих мошенников и жуликов, в том числе, по надуманным основаниям не выполняющих своих обязательств, не чествуют как «реформаторов», а просто сажают, во всяком случае, в более или менее цивилизованных странах?

И главное: нет отдельных проблем роста стоимости бензина, повышения налогов на производство, повышения возраста выхода на пенсию и т.п. Это все – проявления единой цельной политики нынешних властей.

Сейчас возникли предложения о проведении референдумов – по конкретным вопросам, наиболее зримо затрагивающим людей: бензин, пенсии и т.п. Что ж, со своей стороны – всегда за. Но кто же позволит? Не зря же они принимали специальные законы, которыми ограничили список вопросов, которые могут выноситься на референдумы. Ничто всерьез значимое – категорически нельзя.

Вот тут бы и вспомнить, что, по большому счету, референдум, да еще и сразу по всем этим вопросам – только что прошел. Было это 18 марта.

Или кто-то так и не понял, за что голосовал?

Пенсионная "реформа" получила отзыв от ведомства Алексея Кудрина. Недочетом стало, например, то, что не было обнаружено связи между повышением возраста и индексацией пенсий. То есть обещания, что пенсии будут гораздо больше существующих, ни на чем не основаны, даже не прописан механизм увеличения размера пенсий выше уровня инфляции. Слабым местом в "реформе" Счетная палата считает и то, что законопроект не учитывает прогноз о количестве получателей пенсии, который снизится почти на 4,6 млн (11%). И тем не менее, в целом СП документ одобрила. Экс-зампред Счетной палаты, экономист Юрий Болдырев поделился своим экспертным мнением об этом с Накануне.RU:

– То, что Счетная палата ничего криминального не увидела в законопроекте, объясняется тем, кого поставили ее возглавлять. Вообще-то цивилизованное государство представляет конституциональный конфликт между разными органами власти управления и контроля. Если во главу органа контроля, который должен быть в конфликте с властью, ставится друг власти, то ожидать никакой объективной информации от этого органа контроля не стоит.

Я считаю, что в ходе повышения пенсионного возраста никто на самом деле увеличения пенсии не собирается добиваться. Есть стандартные расчеты Международной организации труда – средняя пенсия должна составлять как минимум 40% от средней зарплаты. У нас этот показатель значительно ниже сейчас, и разговор должен идти не о том, что нужно иногда повышать пенсию на тысячу, на полторы тысячи рублей, надо сказать, выходим или нет на уровень замещения не менее 40% от средней заработной платы. Но об этом власти сознательно умалчивают, никаких обязательств на себя не берут.

Так что в данном случае речь идет не о пенсионной реформе, а о целенаправленном отказе власти от обязательств перед гражданами. И мы наблюдаем просто попытку приукрасить этот откат не основанными ни на чем обещаниями. Если вести с властью торг – защищать свои права – то нужно говорить не о рублях, а коэффициенте замещения через 20, 40, 80 лет. Государство должно гарантировать гражданам, что средняя пенсия будет рассчитываться относительно среднего дохода. И еще раз – это не я придумал, это придумала Международная организация труда.

Да, расчет не содержит прогноза о том, как изменится количество получателей пенсий, но обман происходит еще в той части, где авторы инициативы автоматом переводят пенсионеров в состояние работающих. И все работающие пенсионеры на самом деле получают зарплату, из которой продолжаются отчисления в Пенсионный фонд на настоящие и будущие пенсии. Изначальный обман закладывается в идеологию обсуждения этой проблемы. Не пытайтесь отнять ранее заработанную пенсию. Это все попытки перераспределить деньги от общества.

Не существует никакой отдельной от всего пенсионной системы. С целью отказа от обязательств государства перед своими гражданами, пенсионная система и "выставляется" отдельно. Должны быть понятия – обязательства государства, наши обязательства перед прежними поколениями, и они должны носить безусловный характер. Есть большой государственный карман, называется федеральный бюджет, за его счет мы должны обеспечивать эти самые безусловные обязательства. Каким образом вы это будете делать – поднимите НДС, что неправильно, или поднимите налог на сверхдоходы, что более правильно и больше стимулирует развитие, – это уже ваше право. Но мы должны отстаивать права тех, кто в силу возраста уже не может участвовать в борьбе. Мы должны отстаивать их интересы – значит, умри, но определенную часть выдели, если не от зарплат и отчислений, то от всего ВВП страны. Потому что весь ВВП, вся территория страны давала доход, обеспечивалась и защищалась прежними поколениями.

https://www.nakanune.ru/articles/114121/

картинка из интернетов

– Нет, и нет. – сказал Генка, и на правах хозяина дома отобрал у меня бутылку пива.– Похмеляться надо культурно.

Вчера мы с ним наклюкались и я остался ночевать в гостях.

– Так трубы расширить… – промямлил я.

– Натощак пиво, мало удовольствия. Культурный человек подходит к снятию похмелья элегантно, как композитор к роялю, и получает взамен: и удовольствие, и глубокое удовлетворение. Поверь, грамотно похмеляться, столь же приятно, как и накидаться.

– Хм…

– Сам увидишь. Главное терпение. Сперва горячий душ.

– Лучше после.

– Не спорь.

По очереди приняли душ. С красными рожами вышли в кухню. Я уже потирал заметно подрагивающие руки: – Ну..?

– Хуй гну. Долой скатерть, стели свежую. – неожиданно приказал Генка. – Помой рюмки, – от них селедочный дух. Вытри насухо. Мне нужна стерильность. Ставь чистые тарелки. Приборы, салфетки. Стол должен сиять непорочностью – тем слаще его лишать оной.

– Давай сперва по рюмашке, а? Голова ж трещит, глянь! – я показал дребезжащие пальцы.

– Терпи. Чем основательней приготовленья, тем большее удовлетворение нас ждёт. М-м, – закатил он лампочки. – Когда сядем красиво, да на полном уже взводе осадим по первой, да под яишенку, да грибочки… Как заново родишься! Это тебе не впопыхах пивком.

У меня пискнуло в глотке.

– Черт с тобой.– говорю. – Нельзя теперь водки, плесни винца. Выпедаливает, вишь? – и утираю густую испарину.

Генка был непреклонен.

– Мы вчера что пили? Водку. Ей и будем разговляться. Об этом еще у Булгакова прекрасно сказано. Помнишь? – как это, ц… подобное лечится подобным. В точку!

– Не читал. Потроха уже крутит.

Пущай крутит, отвечает он. Тем слаще мол зайдет.

Сделали ревизию холодильника. Я схватил с полки соленый огурец.

– Положь! – приказал Генка.

– Рюмку не дают, жрать не дают! Эх, каторга..!

– Потерпи. Сейчас все будет.

Он поджарил большую яичницу с ветчиной, пустил четвертинками соленые огурцы, мерзлое сало закручивалось под ножом стужкой. Нашлись грибы, пук зеленого луку, банка шпрот. Все это аккуратно поместилось на белых тарелках. Последней, на стол пожаловала початая на треть бутылка водки.

– Ну?! – торжествующе спросил Генка за скромный, но мужественный натюрморт.

– Да, это не из горла впопыхах. Это…это… с чувством! – согласился и смирился я, почуяв наконец сладостный миг реванша.

Желание немедля выкушать водки под сало, да закусить зеленым луком, густо обмакнутым в соль, застило свет. Ей-ей, я слышал, как во мне страстно дышал измученный желудок: – Да ёбнешь ты уже, фашист?! – требовал он.

Никогда еще я не хотел так выпить. Прав Генка, – вот так надо, – не мельтеша, обстоятельно, точно соборовавшись.

Сели, я жадно схватился за бутылку и застонал от её полновесной хладности: – О-о, девочка моя...

– Стоп! – сказал Генка, закладывая за ворот свежую салфетку и предлагая сделать то же мне. – Стоп. Сперва съешь бутерброд со шпротом. Это запустит пищеварение. Правило – не кидай в пустой пищевод. Да погоди ты!

Он вырвал у меня бутылку: – Съел, – обожди минуту третью. Обмякни, пусть выделится желудочный сок. Пусть он сам попросит водки из самого нутра. Ты поймешь, когда. О, чуешь?!

У меня угрожающе загрохотало в утробе.

– Чуешь, как потроха посасывают?

– Чую. Даже на лениградке так не посасывают. Наливай! – прохрипел я. – Или пристрели.

– Кстати. – сказал Генка, точно не замечая, что силы мои на исходе и неспешно наполняя стопки. – Водку не следует держать в морозилке. Это дурной тон. Холод связывает аромат и не дает напитку благородно обжечь тебе горло и подарить аржаное послевкусие.

Так собака и сказал – аражаное! С таким вкусом, что я аж икнул и схватил рюмку.

– Да обожди пить!

– Ну-ну-ну, ну что еще?! – я уже заикался и подпрыгивал на стуле.

– Это будет твои лучшие в жизни пятьдесят. – сказал он вздымая палец. – Это как первый поцелуй, слезы любви и разлука. Поэтому, никаких: ёбнули, вздрогнули. А подобающе, – культурно – вот так: – Будьте здоровы, Геннадий Палыч. Будьте здоровы, Виктор Петрович.

– Будьте здоровы, – говорю, – Геннадий Палыч.

– Будьте здоровы, Виктор Петрович.

– С поправкой вас

– И вас.

Я выпил, и… заплакал – чувства переполняли меня.

– Это хорошо? – с хитринкой спросил Генка, точно проф. Преображенский Борменталя, когда не дал тому захавать дефицитной икры. – То-то… – усмехнулся по-отечески, выпил, плюнул и завопил:

– Убью, сука! Рёбра повыдергаю! Зарублю! А-а!

В бутылке-то вода – эпический облом. Злокозненная Генкина баба подменила водку, покуда мы спали, и ушла.

С предательской рюмкой, с Генки слетала богатая похмельная культура и манеры – как и не было.

– Хули ты расселся? – кричит. – Мудило. Пиздуй в кладовку, там бражка и портвешок. А я бояру в аптечке поищу. Как тут нахуй культурно заживешь...

Моральных и физических сил бежать в далёкий магазин у нас не было. Из подручного составили такой киндер-бальзам, что спустя час хрюкали… И ничего...

В коммуналке померла старушка. На её площадь въехала внучка, – деваха лет за тридцать: монументальная, розовощекая застенчивая Луиза.

Как она фыркала в усишки, и отводила взгляд, когда Митька в трусах выходил поутру на кухню, он смекнул, – девка по нему сохнет и кажись не порчена.

Но, бесценная добродетель в недрах девяностокилограммовой усатой Луизы, Митяя не взволновала. Он бабу игнорировал, и баба затаила злобу. Опасно так с бабами.

Игнорил, покуда не забыл на коммунальной плите вермишель с колбасой – на ночь.

– Пропала, – думал Митька, поднимая утром крышку. И точно – вермишель исчезла.

В другой раз, сварил субботним вечером борщ и оставил хлёбово остывать на плите. В воскресенье, в обед, внес разогретую кастрюлю в комнату, чтобы душевно покушать, под водочку и кино по ящику.

Пошуровав половником, атеист Митяй перекрестился – ночью борщ стал постным! – мясо спиздили на корню.

За такие фокусы в морду без разговоров. Но, предъявлять надо чётко, а то сам по зубам получишь – слишком уж весомые обвинения – обокраденный борщ! Нужны улики.

Зажарил он половину курицы и оставила на кухонном столике. В третьем часу ночи за его дверью едва скрипнули половицы, – кто-то пробирался коридором в кухню.

– Доброй ночи... – сказал Митяй, зажигая свет. Он ждал, вор забегает как таракан и будет огрызаться как крыса и был вооружен.

Луиза же, просто стала поедать курицу на месте преступления – стоит и жрёт!

– Убью! – Митяй подскочил и огрел её по загривку…мухобойкой, – ничего разрушительней не нашел.

Лу не пикнула. Перехватил оружие, и давай хуярить рукояткой по хребту, – только сало заколыхалось. А та всё живее убирает курицу, и ни звука, – лишь глаза намокли…

– Дай сюда! – отчаялся Митька вырвать хоть стон раскаянья и вцепился в жаркое, а ворюга не отдает и глядит на Митьку такими выпученными зенками – аж страшно.

Плюнул Митька на курицу: – Завтра поговорим! – и ушел досыпать.

А поутру, на кухне спрашивает: – Как почивали, Луиза? – и сверлит взглядом.

– Спасибо, сон освежил. – улыбается Лу, а сама тапками едва перебирает, – так её Митька брутальным инсектицидом обработал.

– А что ж ноги волочишь?

– Легкое недомогание – насморк. – не сдается упорная девушка.

Митьке цирк надел и говорит: – Тронешь мои харчи, я тебя не мухобойкой, – велосипедной рамой прокачаю, что в коридоре висит.

Лу заохала, упала на стул: – Ох, ах! Опять значит начались.

– Кто начались, керосинка старая?!

Молодой глупый Митька не догонял, что зрелки самый самолёт! Магистральник, –улетаешь на раз! Полет ровный, надежный, обслуживание отличное – не сходил бы с борта.

– Припадки лунатизма. – говорит Луиза. – Ночью брожу, а наутро ничего не помню. Надеюсь, Митя, ты не воспользуешься моей беззащитностью?

Митька инструкцию проигнорировал: – Ебанулась, жаба усатая?!

Эх девка и обиделась! – в глазах молнии, зашипела: – Еще один синяк, я тебя ночью мясорубкой по крышке отрихтую – мне ничего не будет, я больная.

Митяй тогда здорово струхнул и завел нужнОе ведро.

Стали Митяй и соседи, всё до крошки уносить на жилплощадь – таракану поживиться нечем.

Однажды, проснулся во втором часу, – забыл сука убрать повидло! Бегом на кухню – цело ли?

Переломившись жирной буквой «Г», – локти на стол, Луиза черпала прямо горстью из банки, и клала в рот Митькино повидло. У него потемнело в глазах…

– Хым.., – сказала Луиза и замерла.

– Ш-ш-ш-… – нежно зашептал позади неё Митяй, оглаживая прожорливую сомнамбулу по бёдрам – успокаивая. – Ш-ш…

Лу вновь принялась за сладкое, а Митька стал отбивать бабки древним, но по сей день популярным способом. Пусть и лишённым эффективности современных финансовых инструментов, но единственно конвертирующим материальное в сексуальное, и наоборот.

«Сроду целочку не вскрывал, а ту такая запорная арматура…! – очень довольный собой, засыпал подуставший Митя. – Благо дурёха не вспомнит, кто люк спиздил…».

Утром, он ждал Луизу с тревогой, – мало ли, – проснулась, а «там» лоскуты на ветру трепещут?

– Как ночевали, ничего не болит? – спрашивает издалека.

– Болит. Зуб, как от сладкого.

«Это от повидла..! – успокоился Митя. – И вправду ничего не помнит! Это нечто!».

И… побег в бакалею за пряниками и вареньем.

Что ни ночь, оставлял на столе лакомство. А сам, рано поужинав, ложился, чтоб в два проснуться полным сил и ждать когда скрипнут половицы… И они скрипели, Митька тихонько выходил на кухню отбивать бабки, не осознавая, что уже вгоняет себя в долги…

Утром приветствовал девушку, а внутри уссывались гиены.

Гастрономический мезальянс был краток. Однажды, Луиза взяла Митю за шкирку:

– Слышь, ебака неуловимый. – говорит. – Я хочу мясо, рыбу, шоколад. Пристроился за пряники миномёт вставлять! Заявление подадим, тогда чпокай за спасибо...

Митя побледнел: – Какое заявление, кошелка?

– В ЗАГС. Я от тебя залетела.

– Вы что-то путает, гражданка. – резко перешел на официоз Митя. – Вы больны лунатизмом и ничего помнить не можете, – сами утверждали.

Та плечами пожала: – Милый, сроду лунатизмом не страдала…

И ничего, – живут уже который год. Детишки. Счастье оно такое – не сразу разглядишь.

А.Болдырев.