Макс Бэр – герой в плену кривых зеркал
Как один из величайших боксеров ХХ века пришел к славе через смерть...
Макс Бэр (настоящее имя Максимиллиан Адальберт Бэр) один из самых известных боксеров-тяжеловесов всех времен. Выходя на ринг, Макс обычно делал сальто и мог в перерыве перемолвиться с кем-либо из зрителей, поинтересовавшись, скажем, здоровьем тещи или урожаем на ферме. Давал экстравагантные интервью, за что пользовался большой любовью и интересом прессы. Имел живой характер и репутацию бабника и выпивохи, что не мешало ему быть великолепным боксером.
Наследник Мендозы
Незадолго до своей смерти Макс Бэр скажет: «Не ищите в моих поступках тайный смысл, я всего лишь играл роль, а с актера нельзя спрашивать за действия сыгранных им героев».
«Убийца из Ливермора», «Сумасброд Макси», «Веселый сумасброд» – множество прозвищ имел Бэр – персонаж культовый для миллионов евреев планеты. Именно ему было суждено стать вторым после легендарного Мендозы спортсменом-евреем, который добился потрясающих успехов на боксерском поприще. Именно обстоятельства слепили из него того Макса Бэра, которого обожали одни и ненавидели другие.
Макс родился 11 февраля 1909 года в г. Омаха, США в семье фермера. Когда он был еще ребенком, семья в поисках лучшей доли переехала сначала в штат Колорадо, а затем в Калифорнию, где отец будущей знаменитости в 1928 г. приобрел скотоводческую ферму. Бросив учебу в школе в восьмом классе, начал помогать отцу – семье нужны были деньги, поскольку подрастал еще один сын, Якоб «Бадди». Физический труд и природные данные (рост 189 см) сделали свое дело – уже к 17 годам Макс Бэр выглядел настоящим атлетом. Он начал тренироваться еще подростком, купив старые перчатки и подвесив в сарае на ферме отца тяжелый мешок. В этот период жизни ему приходилось быть и курьером у мафии, и уличным драчуном: «В случае победы я получал целых 2 доллара и потом ходил довольным целую неделю. А что? Скажете, это плохие деньги?».
Вот в одной из таких потасовок задиру и приметил тренер Джо Фучежи. С первого появления в боксерском зале судьба Макса оказалась предопределена.
Дебют Бэра на профессиональном ринге состоялся 16 мая 1929 г. В течение первых двух раундов его соперник 7 раз побывал в нокдауне, после чего рефери прекратил бой.
В те времена боксеры выходили на ринг гораздо чаще, чем сейчас – нужно было и зарабатывать себе на жизнь, и постоянно доказывать свой класс. Макс провел за первые 15 месяцев своей карьеры более 20 боев, выиграв 22 из 24 поединков, причем в 9 боях одерживал победу нокаутом уже в первом раунде. Однако в августе 1930 г. произошла трагедия. В пятом раунде поединка с Фрэнки Кемпбеллом Макс Бэр нокаутировал соперника, а тот через несколько часов умер. Власти возбудили уголовное дело против Макса Бэра по обвинению в непредумышленном убийстве. Вскоре все обвинения были сняты, и Бэру всего лишь запретили боксировать в штате Калифорния в течение года, однако шок, который пережил Макс из-за трагической гибели Кемпбелла, был так силен, что некоторое время он просто не мог заставить себя бить соперника по-настоящему.
После трагедии Макс некоторое время из-за запрета выступал на рингах штата Нью-Йорк и проиграл четыре поединка из шести. Один из его соперников, Томми Лугран, которому Бэр в этот нелегкий для него период проиграл по решению судей, по-дружески сказал ему: «Ты бьешь так, будто отбиваешь телеграмму на телеграфном аппарате». Участие в судьбе молодого боксера принял и великий Джек Дэмпси, который к этому времени уже оставил бокс – Дэмпси некоторое время занимался с Максом Бэром, но, скорее всего, главным было то, что Дэмпси смог ободрить Бэра, поддержать его морально. Дэмпси и Бэр сохранили дружеские отношения на долгие годы.
К 1933 г. Макс Бэр полностью оправился от тяжелых переживаний и продолжал успешные выступления на профессиональном ринге США. Страна вступила в нелегкий для большинства американского народа период: в США свирепствовала Великая Депрессия – тяжелейший экономический спад. А на другом континенте, в Европе, где как раз одерживал одну победу за другой Макс (Шмелинг), будущий соперник Макса, тоже происходили значительные и мрачные события.
Объявленное нацистами, пришедшими к власти в Германии в 1933 г., превосходство арийской расы над всеми остальными коснулось всех без исключения сторон жизни немецких граждан.
Дискриминации, в том числе спортивной, подвергались все граждане Германии неарийского происхождения. Так Эрих Зеелиг был лишен звания чемпиона Германии по боксу в среднем весе лишь за то, что был евреем. А у цыгана Иоганна Тролльмана отобрали победу над арийцем Адольфом Витте. В журнале «Bokssport» появилась даже статья, в которой стиль боксирования Тролльмана осуждался за «чужеродность цыганской непредсказуемости». На повторный поединок цыган демонстративно вышел выкрашенным в блондина и просто позволил себя избить. Впоследствии Тролльман был расстрелян в концлагере Нойенгамме, та же участь немногим ранее постигла и его братьев. Примечательно, что командовал казнью Тролльмана тоже бывший боксер, которого Иоганн когда-то побеждал на ринге.
В начале тридцатых евреи и цыгане были исключены из Ассоциации бокса. Дальше больше – вскоре им было строжайше запрещено появляться в бассейнах и... играть в шахматы. В марте же 1934 года евреям вообще было запрещено надевать спортивную форму. Поразительно, но даже в Америке официальные лица закрывали глаза на подобный беспредел. В официальном заявлении НОК было дословно сказано: «Немцы не дискриминируют евреев в их спортивных стараниях, просто они недостаточно хорошие атлеты».
20-30-е годы прошлого века ознаменовались не только нацистским мракобесием, но и активным национально-патриотическим движением мирового еврейства. Лучшие умы нации уже в открытую начали высказывать идею воссоздания независимого государства Израиль. Молодой Бэр заразился подобной идеологией и принялся открыто пропагандировать еврейскую культуру: «Евреям пора вспомнить, что они такая же нация, как французы или испанцы. Мы не должны менять свои имена на английский манер, нам нечего стыдиться», – говаривал Макс потрясенным журналистам. На ринг же Максимилиан гордо выходил с «Могендовидом» – шестиконечной звездой Давида на трусах.
Наверняка, будь Бэр заурядным боксером, штатовские нацисты, которых в ту пору было тоже немало, нашли бы способ закрыть ему рот. Но к тому времени Макс уже успел стать значимой фигурой в мировом боксе...
"Бей нацистов!"
Знаковым для Бэра стал 1933 год, когда он после очередной победы заявил, что намерен уничтожить всех нацистов на земле, а начать собирается с боксеров, представляющих Германию и Италию. Макс имел в виду любимцев диктаторов Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини – соответственно Макса Шмелинга и Примо Карнеру. К чести Макса Шмелинга, он принял вызов Бэра, и в июне того же года состоялась их очная дуэль. Бой прошел в Нью-Йорке, и поддержка огромного количества зрителей была на стороне Бэра. То и дело в зале развались выкрики: «Бей нациста!». В десятом раунде рефери остановил избиение и отдал победу Бэру. Зал взорвался овациями. Макса Бэра вынесли на руках, а его тезка ретировался с низко опущенной головой и заплывшим левым глазом.
Со Шмелингом было покончено, победа над немцем давала право на титульный бой за звание чемпиона мира, и теперь на очереди оказался двухметровый гигант Примо Карнера. Выражаясь современным языком, раскрутка этого боя длилась около года...
А во время личной встречи Макс посоветовал Карнере подыскивать себе уютное местечко на кладбище. Здесь необходимо упомянуть еще обо одном трагическом происшествии на ринге, связанном с именами Примо Карнеры и Макса Бэра.
В августе 1932 г., два года спустя после прискорбного инцидента с Фрэнки Кемпбеллом, Макс Бэр проводил поединок с Эрни Шаафом. В самом конце последнего, десятого раунда Бэр отправил рослого Шаафа (рост 188 см) в тяжелый нокаут. Секунданты отволокли поверженного боксера в угол, и лишь спустя несколько минут Шааф пришел в сознание. Полгода спустя в феврале 1933 г. в поединке против Примо Карнеры в знаменитом Мэдисон Сквер Гардене в Нью-Йорке Эрни Шааф вновь оказался в тяжелейшем нокауте, на этот раз в тринадцатом раунде. Левая часть его тела была парализована, Шааф находился в полубессознательном состоянии. Была проведена срочная хирургическая операция по удалению гематомы из черепа боксера, однако четыре дня спустя он скончался. Губернатор штата Нью-Йорк потребовал немедленного расследования. Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что смерть Шаафа наступила вследствие кровоизлияния в мозг, однако некоторые эксперты утверждали, что у Шаафа была старая тяжелая травма. Вот тут-то Максу Бэру и припомнили нокаут, в который он послал Эрни Шаафа за полгода до его смерти – имя Бэра вновь появилось в газетах и вновь связывалось со смертью боксера, хотя в промежутке между поединками с Бэром и Карнерой Шааф провел еще три боя. Таким образом, у Макса Бэра был, несомненно, и личный счет к Примо Карнере, помимо «идеологических и расовых разногласий».
14 июня 1934 года в Мэдисон Сквер Гардене в присутствии 50 000 зрителей состоялся бой за звание чемпиона мира в тяжелом весе между действующим чемпионом Примо Карнерой и претендентом Максом Бэром; впоследствии репортеры назовут его великой экзекуцией. В роли палача выступил Бэр, а в роли жертвы – Карнера, несмотря на то, что Примо был на 8 см выше Бэра, на 20 кг тяжелее и обладал немыслимым даже для супертяжеловеса размахом рук в 217 см. Одиннадцать раундов Макс безжалостно избивал Примо, гримасничая и всячески высмеивая соперника, который методично в каждом раунде оказывался на полу. Трижды Карнера просил рефери остановить бой, однако судья с непонятной жесткостью не внимал его мольбам и только на исходе 11 раунда прекратил бой. Поклонники же Бэра ликовали – их любимец стал чемпионом мира. В первых рядах зрителей сидели Джек Дэмпси, Джин Тунней, Томми Лугран...
Обратная сторона доллара
К слову, успел Бэр испортить отношение и c обожавшей его еврейской общиной США. Это случилось после того, как в его адрес понеслись упреки в неискренности. Активисты еврейского движения утверждали, что Макс не более чем использует в корыстных целях национально-патриотические чувства соплеменников. Дескать, его трусы со звездой Давида – лишь бутафорский инвентарь, благодаря которому он выманивает деньги у богатых фабрикантов еврейского происхождения. В ответ на эти обвинения Бэр на некоторое время демонстративно отстранился от еврейской жизни США. Правда, затем сменил гнев на милость и по-прежнему считался гордостью нации.
В самой Америке к Бэру относились довольно неоднозначно. Да и сейчас можно услышать подобное мнение: «Бэр не стеснялся играть на темных чувствах своих соотечественников. В стране, где были сильны антисемитские настроения, он демонстративно выходил в ринг в темных трусах с шестиконечной звездой. Одновременно боксер апеллировал к растущему в Америке возмущению фашистскими режимами в Европе. Встречаясь со Шмелингом и Карнерой, Бэр объявил, что «сражается с нацистами». Умело эксплуатируемая роль «обиженного мстителя» принесла ему кратковременную популярность, но была несравнима со славой других эмигрантов – Шарки и Марчиано. История расставила все на свои места: в памяти любителей спорта Бэр остался не борцом за правду, а клоуном». Неправда ли, довольно жестокие слова по отношению к Бэру? Будь он жив, наверняка в свойственной ему манере дал бы достойный ответ. Впрочем, за Макса это уже неоднократно делали его поклонники, для которых Бэр по-прежнему остается воплощением мужества и бескомпромиссности.
Бэр, наверное, первый принес в профессиональный бокс элемент шоу. Каждое интервью его превращалось в мини-спектакль. Например, он мог прийти на него в смокинге и боксерской обуви или же гневно высказаться на пресс-конференции в адрес местной полиции, которая арестовала его приятеля. К тому же Бэр был не прочь и выпить, причем алкогольные напитки он порой поглощал в немалых количествах. Хотя и на ринге Макс продолжал кривляться, за что получил прозвище «Клоун». Максу приписывают многочисленные романы со светскими дамами, актрисами и актрисками с Бродвея.
Подобно многим другим знаменитым боксерам, Бэр не остался в стороне от кинематографа. В 1933 году он снялся в киноленте «Боксер и леди». Бесхитростный сюжет ясен уже из названия. Макс Бэр играет боксера, бокс и любовь – главные темы фильма. Интересно, что в одном из эпизодов снялся Джек Дэмпси – в роли рефери на ринге, причем судит он поединок, в котором герой Бэра сражается с Примо Карнерой (Примо Карнера сыграл самого себя).
Печальный финал истории...
После победы над Карнерой Бэр огорошил всех заявлением: «Я никогда не любил мордобой и поэтому с удовольствием забуду о боксе». Целый год после этого Макс практически не тренировался. Вместо этого его регулярно видели на всевозможных светских тусовках. Иллюстрированные журналы пестрели фотографиями Бэра с красивейшими женщинами на фоне фешенебельных курортов. Понятное дело, что подобный образ жизни не мог довести до добра. 13 июня 1935 года стало для Бэра воистину несчастливым числом. В этот день он уступил по очкам свой титул ничем не примечательному парню Джимми Брэддоку, который вскоре сокрушительно проиграл легендарному Джо Луису. Брэддок выиграл 15-раундовый поединок по очкам, перебоксировав Бэра. Ровно год, с 14 июня 1934 г. по 13 июня 1935 г., был Макс Бэр чемпионом мира.
В 1935 году Макс Бэр и Джо Луис встретились в поединке за право стать претендентом на чемпионский титул. Джо послал в четвертом раунде Макса в нокаут. (Впоследствии Луис на долгие годы воцарится в супертяжелом дивизионе.)
Бэр и к этому поражению отнесся с легким сердцем: «Он врезал мне так, что я начал видеть семь Джо Луисов сразу. Я пытался бить по среднему из них, но остальные шестеро отделали меня по полной программе».
Однако бой вошел в историю не по этой причине. Дело в том, что противостоянию Луиса и Бэра суждено было стать первым боксерским матчем, который был показан по телевидению.
А Макс выходил на ринг еще до апреля 1941 года, но соперники были уже не те, что когда-то… С 1929 по 1941 год Бэр провел на профессиональном ринге 84 боя, из которых выиграл 71 (53 КО) и проиграл 13. В ночь с 20 на 21 ноября 1959 года бывший чемпион мира, наверное, самый загадочный и неоднозначный боксер 30-х годов Макс «Клоун» Бэр скончался от сердечного приступа. Было ему всего 50 лет.
Память о Бэре жива по сей день: Макс включен в Международный зал славы бокса в 1995-м, а в 1998-м журнал Ring поставил Бэра на 20-ю строчку рейтинга «50 величайших тяжеловесов всех времен»...
Про моего тренера по боксу: Анатолия Ивановича.
Я пришел на бокс записываться в сентябре, когда 7 класс начался. Большое здание, дворец спорта “Трудовые Резервы”. Помню стоял там в фойе, не знал куда идти. Мальчик ровесник в школьной форме подошел и спросил: “Ты не знаешь, где здесь на бокс записываются?”
Вахтер пожилой нас окрикнул: “Вам чего?
“Мы на бокс хотим записаться?
“Второй этаж, налево!”
Поднялись мы. А там зал. Зеркала, груши висят. Тренировка во всю. Запах пота, но не кислого с глиньцой, а такого от которого адреналин начинает в крови биться. Парни все крутые такие. Кто по груше лупит, кто отжимается от пола, кто в паре с другим удары тренируют. Все статные, красивые, не то что я: угловатый подросток.
Я помню, что трусливо захотелось смыться оттуда, чтобы не позорится. Мне ведь таким как они никогда не стать. Но пересилил себя. Мы с мальчиком этим минут десять стояли на пороге зала, пока на нас тренер внимание обратил.
“Вы записываться пришли?”
“Да”
“Новички?”
“Да”
“Завтра в 16:00. Спортивную форму с собой!”
“А перчатки нужны?”
Некоторые в зале парни заржали.
“Мозги нужны!”, сказал тренер.
Опять народ хохотнул.
Ну вот так записались мы на бокс. Мальчика того Игнатом звали. Мы рядом жили, вместе на автобусе по домам поехали.
Ну и началась новая жизнь.
Анатолий Иванович был огромный тяжеловес. Ему около 60 лет было. Потом мы узнали, что он был кандидат педагогических наук до кучи.
На первом занятии оа нас всех построил. Равняйсь! Смирно. И прочитал лекцию про историю бокса. Про кодекс поведения в спортзале. Про уважение. Сказал, что будет давать домашние задания. Я тогда еще подумал по дурости детской своей: “бля, я сюда пришел учиться драться, а не лекции слушать. Занудства и в школе хватает…”
Помню после недели занятий мы с Игнатом без разрешения залезли на ринг и начали, как нам тогда казалось боксировать. Вдруг голос с неба: “Это еще что такое? Аатставить немедленно!. Вы, что сюда драться пришли?”
“Артем!, позвал он “бывалого” юношу, что самостоятельно занимался на снарядах. У Артема были боксерки и собственные перчатки. Мы пока не успели разжиться своим инвентарем и были в кедах и в вонючих общественных перчатках, которые изнутри кололись конскими волосами.
“Да, Анатолий Иванович!”
“Поработай со щеглами пару раундов”
И началось. Мы с Игнатом против Артема. Я помню адреналин, и летящие в меня черные шары. Как я ни пытался избежать их, они всегда настигали меня. Где то рядом был Игнат, но я не видел его. Потом запищал гонг. Помните такой старый советский электронный таймер?
Минута передышки и опять. Руки уже не поднимались. Легкие не дышали. Лицо горело. Опять гонг.
Артем нам: “Молодцы!” И по боксерски каждого приобнял с легким ударом перчатки.
Тут Анатолий Иванович рявкнул:
“Ну что драчуны? Почувствовали разницу?”
Мы закивали.
“Не слышу, почувствовали или нет?”
“Да!”
Анатолий Иванович много времени уделял теоретической подготовке. Объяснял принципы нанесения ударов, типичные ошибки. Он как то умел тренировку превратить в событие и увлечь подростков, не дать им заскучать.
За глаза его звали дядя Толя.
Прошло несколько месяцев. В наш лексикон вошли новые слова: “снаряд, капа, поединок, противник, работаем, передняя нога, задняя нога (что по началу смешно звучало).
Анатолий Иванович практиковал “командировки”. То есть некоторых учеников отправлял на две недели заняться совсем другим видом спорта. Мне выпало (смеяться будете) на балет. “Васильев: ты по рингу двигаешься, как на костылях” И смешно так спародировал. Ребята посмеялись.
“Командировка тебе: на балет. Там ногами научишься работать”.
Я думал он шутит, а не фига. Кто то схохмил: “Танцор Диско: Джимми Джимми Ча Ча Ча!”
Дал он мне контакты куда идти и сказать, что от него.
Я считал, что был опозорен. Из бокса меня на балет послали. Позор! Но я пошел, из принципа. Я всегда к старшим прислушивался, даже когда мне их советы идиотизмом казались, особенно тогда, когда им выгоды не было никакой от моих действий или бездействий.
Что меня поразило, причем сильно так, что зал в балете такой же как и у нас: с зеркалами. Формат тренировки похожий: разминка, упражнения, спарринг (ну не спарринг а танец с партнером или партнерами). Уставал я еще больше, чем у Анатолия Ивановича. Но знаете что? Я двигаться научился. Я вдруг телом осознал (не понял, а именно осознал), что бокс и танец суть одна: надо с партнером синхронизироваться. Только что в балете тебя не пиздят:):):)
А у нас я на спаррингах от ударов берегся и легкость движений терял в ногах.
Переформатировался на балете я короче.
Вернулся другим. Анатолий Иванович попросил меня при всех рассказать чему я научился. Я конечно, так, по подростковому все рассказывал. Он комментировал… Другие пацаны сами в “коммандировки” стали проситься.
Вот такой был дядя Толя!
Он еще “аттракционы” устраивал раз так в недельки две.
Часто ты один против троих должен был работать. Ты имел право со всех сил работать, а они нет. И после каждого раунда менялись.
“Это вам разовьет периферийное зрение и ситуационную осведомленность. Чтобы это у вас было.” Слова сложные такие.
Он часто это повторял. “Чтобы это у вас было…”
И действительно, я где то через пол года работая против троих начал понимать нутром своим где и кто находится, чуть ли не намерения их начал предвосхищать.
Потом Анатолий Иванович меня на плавание в командировку отправил. Сказал: “ты дышать забываешь”. Действительно, я в поединке забывал от стресса дышать, как тот ежик. А после пару уроков плавания, я выучил, что техника дыхания это суть жизни и каждое твое движение должно быть с вдохом выдохом синхронизировано.
Были спарринги когда ты один, много раундов подряд, каждый раз с новым противником. Он объяснял: когда вы на равных с противником по подготовке, то в поединке одинаково устаете. Я хочу, чтобы вы научились работать с противником, кто превосходит вас по подготовке. Чтобы у вас это было.
Чтобы у вас это было….
Я тогда работая против меняющихся противников совсем из сил выбился. И после гонга, попросил: Анатолий Иванович, устал я. Можно закончить?”
А он как заорет: “Слово “устал” никогда не должно слетать с уст молодого мужчины! Устал он. Мать, женщину свою будешь защищать и тоже скажешь, что устал? За то, что устал, работаешь с двумя! Ефимов, Смирнов, на ринг!”
“Запомните! Чувствуете, что устали? Хотите сдаться? Помните, противник ваш устал еще сильней чем вы”
Я многие его фразы помню:
“Ты противника не бойся. Он сам тебя боится еще больше твоего”
“На улице даже не смейте драться. Если можете убежать убегайте!. Никакой бокс вас от ножа в спину не спасет”
Анатолия Ивановича за глаза все дядей Толей звали.
Вот так пол года и прошло. Увлекательно было. В зале у всех друг к другу уважение было. Старшие мальчишки не быковали, а наоборот помогали. За руку здоровались. Увлекся я этим делом.
Через пол года, Игната, Костю и меня Анатолий Иванович перевел в группу для рязрядников. Мы кстати втроем очень подружились. При Игната я уже писал, он самый талантливый и высокий был из нас, без папы рос. Всегда в школьной форме ходил. У Костика папа в море ходил, а мама была следователем. Костик очень тихий был парень, хотя с виду и мажор. Мои родаки жили на Камчатке и на каникулах приезжали ко мне, а я с бабушкой жил.
А с Костей пара эпизодов была. Он позже нас пришел на пару недель. Как то раз мы пришли, а раздевалка закрыта. Висит записка: переодевайтесь в зале. Ну построились мы. Дядя Толя говорит: “Сегодня особенный день, и мне нужен особенный доброволец: смелый, бесстрашный, гладиатор. Я сразу подвох почувствовал, Игната локтем толкнул, он меня. А Костик, новичок, сразу из строя вышел и говорит: “Я готов!”
Ну если готов, говорит, Анатолий Иванович, то пошли, сейчас дам тебе ведро с краской будешь раздевалку красить!
Как мы ржали вы можете представать :)
С Костей однажды такой косяк случился. Нам за нарушение дисциплины Анатолий Иванович либо отжимания назначал, а за особые заслуги спарринг с заведомо более сильным противником. Ну вот тихоня Костя, что то там замутил, уже не помню, что.
Его поставили с Артемом. Артем нас на два года старше был, но и мы уже не совсем новички были. Уже 7 класс заканчивался.
Артем так на расслобоне с Костей даже не работает а играет. А этот тихоня пошел в атаку и поймал Артема и в нокдаун отправил.
Анатолий Иванович: “Легче легче работаем!”
Но только какое там… ПодрОстки. Стрелки тестестерона на красном. Артем на Костю попер, самообладание потерял, Костя его еще раз свалил. Но у Кости шансов мало было. Артем собрался, отдохнул и серию провел злую такую, от всей души. Костик не лег, но у него бровь рассеклась. Кровь на лицо.
“Стоп! Стоп!” Кричит Анатолий Иванович!
Костя с Артемом приобнялись. Артем извиняется. А у Кости пол лица в крови. Да ерунда. Промыли из аптечки пероксидкой, пластырем заклеели. Потом в гардеробной обсуждали до посинения все детали. Молодец, тот Костик!. Мы его хвалим, а он за челюсть держится, чего говорит, у меня парни челюсть не до конца закрывается.
Ну чё. Бывает.
Костик на следующую тренировку не пришел. Ну понятно конечно. А под конец тренировки, тетка приходит в форме милиционера (толи лейтенант толи капитан не помню) помню, что маленькие были звездочки (мама Кости). Пришла такая визгливая. И сходу на Анатолия Ивановича наехала: “Что здесь происходит? Вы почему новичков с КМСниками ставите в спарринг? Я на вас управу найду! Вы мне сына чуть не покалечили!”
Он ее выслушал и спокойно так сказал: “Здесь боксерская секция, Трудовые Резервы, а не лечебная физкультура. Жалуйтесь кому угодно. Все! разговор закончен. Мне работать надо!” И отвернулся.
Мы с Игнатом думали, как же так Костик мог заложить дядю Толю? Не похоже это на него было.
Через две недели пришел Костя на тренировку. Ни с кем не здоровается. Глаза прячет.Мы ему допрос с пристрастием.
Он говорит, простите пацаны, я гордый такой домой пришел. Ну еще бы старшеклассника два раза в нокдаун послал. Мать, так спокойно, что случилось. Ну я дурак, ей сказал, что с КМСником спарринговал, решил приукрасить, думал гордиться будет,а она психанула. Стыдно мне парни. Простите, я всех подставил. Ну мы его по плечу похлопали: типо хуйня забыли. Костик он классный был. Мы ему сразу поверили.
Мы построились, дядя Толя Костю увидел и говорит: “А это ты герой? Ну что добро пожаловать домой!”
Хорошее было время. Года два прошло. Мы все сдружились очень крепко. Превратились из подростков в юношей. Мироощущения изменились. Пришла глубокая внутренняя уверенность.
Анатолий Иванович с Игнатом много занимался. Игнат самый крутой из нас был. А Игнат скрывал, что он дружит с Анатолием Ивановичем даже за пределами зала. Никто не знал. Игнат к нему очень был привязан. Наверно это фигура отца была в его жизни.
Я догадался об этом после следующего эпизода:
Как то на разминке, Анатолий Иванович в обморок упал. Просто стоял и упал. Так Игнат, как бросится к нему, за плечи трясет и кричит: “Дядя Толя! Дядя Толя!” (его так в зале никто не смел звать, только по имени отчеству) “Серега, из аптечки наштырь быстро! Костик, полотецо холодное живо! И продолжает его трясти и почти со слезами в голосе: “Дядя Толя! Дядя Толя!”
Я тогда поежился внутренне. Я даже не понял от чего мне жутко, от того, что тренеру плохо или от того, что Игнат душу раскрыл перед всеми. Обошлось все, на тот раз.
Эпилог
Игнат в 17 лет стал чемпионом города и сразу после школы КМС. Его убили в 90х.
Костик пошел по стопам отца и уже много лет капитан дальнего плавания. Раз в несколько лет видимся.
В 10 классе я получил сильное сотрясение, влюбился в девчонку, и приоритеты поменялись. Я оставил бокс.
Анатолий Иванович давно умер, но я его помню, как живого. Спасибо тебе Дядя Толя!
Песню помните?
“Да разве сердце позабудет
Того, кто хочет нам добра,
Того, кто нас выводит в люди,
Кто нас выводит в мастера.”
Gorsh(3000)
Мамка на миллион.
Подарил детям игрушечную напольную грушу для бокса - радости нет предела, лупят бедную почём зря, спасибо не друг друга.
Похвастались моей маме (73 года), и что Вы думаете- она попросила меня организовать ей такую же.
А то в её доме не протолкнуться от неправильных гадов- соседей, которые шумят,делают ремонты,злословят,выгуливают собак и детей,мусорят,курят,бухают,трахаются- в общем нагло живут, ни с кем и ни с чем не считаясь.И так иногда хочется кому-нибудь уебать, а возраст не тот и законы не те, увы...
Нет проблем, купил, собрал, надул.
Добрался до дома, звонит мама и радостно кричит, что надрала груше задницу за всех.
Принимайте на вооружение, может, кому пригодится для скучающих на пенсии родных DD
Женский бокс на рубеже XIX и XX столетий
Женский бокс имеет куда более долгую историю, чем мы можем себе это представить. Женские поединки пользовались успехом с Великобритании и в США еще в конце XIX - начале XX века. Конечно, тогда это было больше похоже на любительское представление, а не на спорт, каким мы привыкли видеть его сейчас. Так или иначе, предлагаем вам взглянуть на старые фото женщин-боксеров.
Убить Билла... Как умирающий боксер уничтожил фаворита и вернул домой Рождество.
Настоящая история Билли Миске, который заставил смерть подождать.
"Старина, совсем скоро я умру. Но мне нужен еще один бой"
Джек Редди организовывал боксерские поединки в конце XIX века. В то время подобных персонажей приравнивали к сутенерам – бойцовские клубы считались синонимом смерти и не пользовались почетом у власти. Такое отношение не было абсурдом – необремененные регламентом схватки обрывались на фатальной ноте через раз.
Творивший кровавые пейзажи Джек впервые умолял кого-то не выходить на ринг. Перед ним стоял живой труп Билли Миске, некогда самый терпеливый боксер Соединенных Штатов. Тяжелая стадия почечной недостаточности вывернула парня наизнанку – тонкий слой желтой кожи обтягивал перекошенный скелет, но надежно сохранял душу. Последним желанием любящего отца и мужа было подарить семье счастливое Рождество.
История Билли Миске едва не разминулась с рингом. Он родился в городе Сент-Пол в семье успешного бизнесмена, занимавшегося продажей автомобилей – безумной роскошью для тех лет. Мальчик дружил с математикой и помогал отцу, ловко управляясь с налогами и бесчисленными счетами. Когда папы не стало, Билл унаследовал предприятие и жаждал приумножить капитал. Он не знал, что все планы обречены на провал – начиналась Первая мировая война.
Люди забыли об автомобилях, но Миске не сдавался до последнего. Потеряв связь с разумом, бизнесмен набрал кучу кредитов и связался с ненадежными партнерами, обещавшими вернуть парня в колею. В скором времени компаньоны исчезли, и кошмарного размера долг сковал жизнь его семьи. У Миске оставался незавидный выбор: преступление или бои. Будучи патриотом, молодой человек не решился перечить конституции и поставил на кон собственное здоровье.
Спустя несколько дней Билл познакомился с опытным агентом. Это был тот самый Джек Редди, не раз убегавший от полиции в конце XIX века. Нелегальное месиво в доках и подворотнях остались в прошлом – бои в перчатках узаконили, снабдили правилами и организовали под эгидой профессиональной федерации. Плотно сбитый и высокий Миске сразу приглянулся Джеку. В 1915 году Миннеаполис увидел первую победу бывшего бизнесмена на ринге. Билли уложил какого-то верзилу серией боковых, получив прозвище Удар молнии за скорость рук.
Миске чередовал успехи с провалами, но планомерно поднимался по рейтингу. Однако новые ступени не сопровождались вниманием рекламщиков – стиль боя и сама личность боксера были слишком правильными для возбуждения публики, поэтому гонораров Билла хватало только на тщедушное выживание. Летом 1918-го он продал почти всю мебель, чтобы выплатить часть кредита. Не самое приятное событие оказалось лишь прелюдией к плохим новостям – Миске диагностировали хроническое воспаление почек.
Каждый удар по умирающему органу сокращал жизнь на несколько месяцев, но у боксера не было выбора. Он продолжал драться ради скромных подачек от федерации, пока менее успешные бойцы кутили на деньги от спонсоров. В 1920 году Билли добился признания. Он дослужился до титульного боя против Джека Демпси, иконой ринга того времени. В четвертом раунде Миске отправили в нокаут в первый и последний раз за карьеру. На 18 тысяч долларов за поражение от чемпиона парень из Миннеаполиса заново обставил квартиру и купил подарки для жены и детей. Его ждала больничная койка.
Нокаут от Джека Дэмпси
«Болезнь колотила меня на протяжении 11 раундов. Шансов на победу не осталось – сил на встречный удар нет, а с оценками судей все понятно. Именно поэтому я иду ва-банк»
После двух с половиной лет в агонии Миске встал с кровати. Боксер отправился к Джеку Редди, чтобы разменять жизнь на счастливое Рождество для близких.
– Старина, совсем скоро я умру, но мне нужен еще один бой. Организуй мне свидание с Бреннаном.
– С ума сошел? Он тебя убьет!
– Нет, дружище. Этот перец слишком толстый, чтобы доставить мне большие неприятности, чем хворь. Я готов его уложить.
Человек, разбогатевший на кровавых поражениях неудачников, спорил до хрипоты, предлагал деньги в долг и вставал на колени, но Миске был неумолим. 7 ноября 1923 года парни сошлись в Нью-Йорке. Бреннан знал о проблемах соперника и совсем не готовился к поединку. Обрастая лишними килограммами, фаворит не учел – оппоненту нечего терять. В третьем раунде исхудавший, но по-прежнему молниеносный Миске отправил Бреннана на пол. Спустя три минуты Билл праздновал самый ценный нокаут в карьере.
Получив призовые, Миске отправился не в ресторан – его ждала давняя мечта. Сперва он поохотился на уток, а через месяц занялся главным – подготовкой к Рождеству. Маленькой дочке достались куклы и плюшевый мишка, мальчикам купили самые крутые велосипеды, а жене – пианино. Боксер не забыл о родителях – он заказал им лучшие продукты и выслал щедрый чек сверху. Остатки гонорара перевели на счет жены. Пока семья украшала елку, Билли оставался в своей комнате, скрывая боль, которая становилась все сильнее.
Миске открылся родным только после праздника. Через 6 дней его не стало...
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
История одного боксера
Не помню , где украл , но сохранил текстовым документом - хрен его знает для чего. Наткнулся , перечитал - заходит прикольно (имхо).
Относить к этому http://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_boksera_yedison_miran...
С детства как–то так вышло, что я был достаточно жирным и рослым ребёнком. Таким типичным розовощёким неуклюжим уродцем, которого с самого раннего детства с завидным постоянством подъёбывали и дразнили. Ну, вы все знаете, как это бывает, угу.
В школе, конечно, до жестокой травли, как в некоторых случаях с моими жирными товарищами по несчастью, не дошло, ибо я был достаточно умён и не чурался постоять за себя, но шутили и пиздели на меня постоянно. Особо радостными были уроки спорта, когда исходя пеной и задыхаясь, трясёшь толстой жопой, в отчаянной попытке пробежать круг по стадиону, в то время как все худые одноклассники с обезьяним улюлюканьем тебя обгоняют уже по третьему разу. А столь повсеместно любимые всеми активные игры: футбол, волейбол и прочие –болы, являли для меня просто дар божий!
Самыми радостными были моменты, когда пацаны выбирают двух капитанов команд, и те набирают себе игроков, естественно в порядке их «крутости» и ловкости. За парочку самых клёвых игроков всегда происходила довольно жёсткая борьба, и все хотели играть в команде именно с ними. В конце всегда оставался нахуй никому не нужный отстой – я, и инвалид Миша, который в детстве совершил пике бомбардировщика с пятого этажа. Часто представлял себя на месте того или иного капитана, и даже не знаю кого бы выбрал на их месте. Обычно право выбора к какой команде примкнуть оставляли нам с Мишей самим, и мы неохотно им пользовались, зная что беспонтовее нас в командах всё равно никого нет не будет.
К шестому классу я осознал, что с этим своим позорным недугом нужно что–то делать, ибо иначе пиздец и тотальная самоизоляция в ржавом бункере жесточайших комплексов, которые к тому моменту уже разгулялись не на шутку и стали изрядно отравлять мою жизнь, заставляя замкнуться в себе и считать себя полным уродом. Я записался в секцию бокса, где бонусом, вдобавок к школьным подъёбкам, я стал получать издёвки боксёрские. Большую часть контингента боксёров в группе составляли гоповатые и шустрые легковесы, а потому поиздеваться над жирдяем–тяжем там считалось делом принципа, поощряемым даже тренером. Они всерьёз считали, что это послужит дополнительной мотивацией для меня, и я с ещё большим остервенением начну потеть в спортзале, и бегать столь частые проклятые кроссы. У меня же было своё нестандартное мнение на этот счёт, и вместо дополнительной мотивации, я, помимо уроков спорта, стал ненавидеть ещё и вечерние тренировки.
Почти каждый ебучий кросс, подыхая и обсираясь, я говорил себе что «вот доковыляю, и всё, нахуй, брошу это говно!». Не знаю, почему же я так и не бросил. Спустя полгода у меня начало что–то получаться, и я выиграл свой первый открытый ринг, притом ввиду явного преимущества над противником! Спустя два месяца меня повезли на первенство страны, в надежде, что другого такого жирдяя больше никто не додумается привезти, я буду один в весовой категории и автоматически стану чемпионом, подняв тем самым общий показатель команды.
Но тренер ошибался, и в весе нас оказалось трое. Трое, таких же как я неуклюжих тюленей, которых так же привезли в надежде улучшить командный показатель халявными медалями. Мне пришлось боксировать – зря что ли ехал? Видели, как дерутся морские львы в период сезонного гона? Точно так же со стороны выглядели бои с моим участием, из которых я выполз победителем. Потным, вспенившимся, чуть не подохшим от одышки, но победителем. Мне два раза подняли руку, повесили медальку чемпиона страны и дали диплом. По возвращению моя фамилия сверкнула в спортивном разделе местной газеты, и отец, доселе стеснявшийся столь убогого сына, воссиял гордостью и счастьем.
Я продолжил заниматься, и пиздеть на меня стали всё меньше. Отчасти потому, что я хоть и очень медленно, но худел и становился выносливей. Отчасти потому, что теперь я мог довольно серьёзно законопатить кому–то промеж рогов, и это активно принимали во внимание. Со временем я выиграл ещё несколько крупных соревнований, в том числе и ещё одно первенство республики в категории +91кг. Это очень тешило близких, но главным своим достижением я считал всё же тот факт, что я похудел, стал в разы выносливее и активней. Нет, тело моё не стало изящным как у стриптизёра, но и отвратительно жирным оно уже давно не является.
По ряду причин я давно забросил бокс, но с его помощью приобщился к здоровому образу жизни, и теперь я не представляю своего существования без регулярных физических нагрузок в спортзале и контроля своего питания. И, что самое смешное, не смотря на то, что осадочек всех этих подростковых комплексов до сих пор остаётся во мне, я благодарен этому уродливому, но судьбоносному багу своего тела. Потому как он научил работать над собой, работать, не смотря на то, что никто в тебя не верит, и над тобой смеются.
А ещё он научил меня просто следить за своим телом и питанием. Многие из тех, кто в те годы пиздели и издевались надо мной, на сей момент бездарно просрали свои стройные и ловкие тела, отожрав ебальники и отрастив обвисшие пузаны с висящими сиськами. И всё потому, что они принимали свои тела как данность, которая полагается им сама по себе, в то время как я неистово радовался каждому потом и кровью согнанному килограмму.