Газета Солидарность

ваш канал

Бедным быть дорого. “Налог на гетто” как отягчающее обстоятельство социального расслоения

Будет опубликовано сегодня в 14:46

На бедных ложится дополнительная финансовая нагрузка, которую западные экономисты назвали “налог на гетто”. Люди с низкими зарплатами покупают жилье в депрессивных районах, где им дороже обходятся продукты, здравоохранение, финансовые услуги и т.п. По подсчетам экономистов, для американцев это превращается в сотни и тысячи долларов лишних расходов. В России подобная проблема тоже существует, но со своими особенностями, считает корреспондент "Солидарности".

СТОИМОСТЬ БЕДНОСТИ

Термин “налог на гетто”, который используют западные экономисты, - это не буквально налог. Это дополнительная стоимость товаров и услуг, которую приходится оплачивать бедным по сравнению с богатыми. Также это понятие известно как “стоимость бедности”, или “издержки бедности”. Исследования показывают, что если вы бедны, то ваши расходы повышаются. Кроме того, появляются излишние потери не только денежных средств, но и времени, здоровья, безопасности, упущенных возможностей.

Эта проблема наиболее исследована в США. В 2006 году Институт Брукингса обнаружил, что:

- 4,2 млн семей с низким уровнем дохода платили за ипотеку больше, чем более состоятельные,

- 4,5 млн семей с низким уровнем дохода платили больше по автокредитам,

- 1,6 млн бедных существенно переплачивали за мебель, бытовую технику и электронику.

Кроме того, выяснилось, что множество бедных вынужденно переплачивает за одежду, коммуналку, банковские услуги, страхование и т.д. Причем это не только личные проблемы низкооплачиваемого работника, но и проблемы целых районов или даже городов.

Надо сразу отметить, что применительно к России все это справедливо лишь отчасти. У нас тоже есть депрессивные районы, но многие стали таковыми не по той причине, что они изначально заселялись наиболее бедными жителями с низким человеческим капиталом. Чаще всего это следствие экономических потрясений (например, закрытия единственного предприятия в городе или поселке) или изначальной географической удаленности населенного пункта: у нас немало поселков до сих пор доступны лишь на вертолете или по зимней трассе.

Так за что же бедные платят больше?

Транспорт. Человек с невысоким доходом покупает максимально дешевое жилье. Как правило, в районах с дешевым жильем гораздо меньше и рабочих мест. То есть на работу приходится ездить, что повышает транспортные расходы, причем требуется больше и денег, и времени. Заодно это уменьшает возможности трудоустройства, увеличивает безработицу, особенно для людей с инвалидностью: как правило, в бедных районах малоприспособленная для инвалидов среда, люди нередко вынуждены сидеть дома.

Страхование и риски. Обычно бедные семьи ограничиваются обязательными страховками, вроде ОСАГО в России. Соответственно, они не могут минимизировать ущерб автомобилю при аварии, а также жилью - при коммунальных авариях или природных катастрофах. Бедная семья теряет все при катастрофе.

Стоимость жилья. У бедной семьи нет достаточно денег на солидный первоначальный взнос на жилье по ипотеке, как нет и денег для погашения ипотеки досрочно. Это увеличивает срок выплаты кредита, и в итоге за жилье люди выплачивают по две-три, а то и больше цены. Также у бедных нет ни хорошей кредитной истории (а часто есть плохая), ни другой недвижимости в залог. Это означает, что кредиты они получают по более высоким ставкам, чем состоятельные граждане.

Например, недавно мужчина из Красноярска поделился в интернете расчетами. Он примерился к трехкомнатной квартире площадью 73 кв. м за 11,9 млн руб. Для этого ему нужен первоначальный взнос 3,6 млн руб. Оставшиеся 8,4 млн руб. он планировал взять в ипотеку на 30 лет. Расчеты показали, что при таких условиях ежемесячный платеж составит 134 тыс. рублей. А суммарно за эти 30 лет придется отдать банку 52 млн рублей.

Стоимость товаров. Покупка бытовой техники в кредит существенно увеличивает ее стоимость, потому что подобные кредиты имеют очень высокие процентные ставки. И в итоге покупатель отдает банку две-три стоимости.

Примеры переплаты легко найти в жалобах банкам: “13 февраля взяла в магазине “Эльдорадо” кредит на покупку стиральной машинки в сумме 13 797, но в договоре стоит сумма 15 369 рублей. Сотрудница на мой вопрос сказала, что страховка включена на 1500 рублей и на нее начисляют проценты, но дома, перечитав под лупой договор, я не нашла ни слова о страховке. И это при ставке кредита в 45% годовых, хотя сказали, что 23%. Это я уже дома, с помощью лупы разобралась, что к чему. <…> Еще хочу добавить к моему вопросу то, что кредит я брала всего лишь на 9 месяцев в сумме 13 797 рублей, а выплатить должна 18 351 руб. Фамилию вашего сотрудника прочесть невозможно. В Старом Осколе филиала вашего банка нет, а я хочу срочно расторгнуть варварский договор, куда мне обратиться?”

Стоимость продуктов. Бедные семьи тратят больше на покупку продуктов, так как в районах их проживания мало магазинов и, следовательно, низкая конкуренция. Единственный магазин в районе может и вовсе устанавливать какие угодно цены, тем более что таким магазинам надо компенсировать издержки на логистику.

Институт общественной политики Калифорнии в 2018 году провел исследование, в рамках которого было изучено 225 бедных районов, где находилось 622 магазина “у дома”, 621 небольшой рынок и 231 сетевой продуктовый магазин. Выяснилось, что в бедных районах цены на продукты существенно выше, чем в среднем: в крупных продуктовых сетях цены оказались выше на 27%, на небольших рынках - на 37%, а в магазинах “у дома” наценка на продукты была выше на 102%.

Традиционно от дороговизны продуктов в России страдают не жители “рабочих пригородов”, где вполне успешно работают магазины крупных торговых сетей, а жители отдаленных регионов. Например - Камчатки. Депутат законодательного собрания Камчатского края Анатолий Кирносенко подтверждал прессе пару лет назад, что проблема с дорогим продовольствием системная: “У нас помидоры в несезон стоят 1000 рублей за килограмм, йогурт - 120 рублей, в Москве такой же рублей за 30 продается. Когда я приезжаю в другие регионы или в Москву, чувствую себя богачом: все дешевле в два раза. На Камчатке всегда было дорого исторически и географически”.

Образование. В школах в депрессивных районах часто не хватает педагогов, современной техники, новых учебников. Связанное с этим ухудшение результатов обучения может привести к снижению заработка на протяжении всей жизни.

Экология и преступность. Жилье рядом экологически опасными объектами (свалки, химические и металлургические заводы, очистные сооружения, мусоросжигательные заводы, автомагистрали, аэропорты, промышленные зоны и т.п.) традиционно дешевле. Семьи, которые селятся там, потом вынуждены увеличивать расходы на свое здоровье. В депрессивном районе, как правило, выше и преступность.

Здоровье. В депрессивных районах обычно меньше медицинских учреждений и аптек, в результате люди получают меньше медицинских услуг, в том числе профилактических. Что ведет к ухудшению здоровья, к более крупным тратам на лечение запущенных заболеваний и более ранней смерти.

Финансовые услуги. В депрессивных районах меньше банков и банкоматов. Соответственно, людям сложнее получить более выгодный кредит или сделать вклад под более выгодные проценты. Кредит на развитие бизнеса в таком районе тоже получить сложнее: банк будет считать подобный бизнес рискованным. Зато в таких районах обычно более широко представлены микрофинансовые организации и ломбарды. Простота получения заемных средств там искупается высокими процентами. И это снова увеличивает расходы бедных семей.

ИНФРАСТРУКТУРНЫЕ ПУСТЫНИ

Между тем в некоторых депрессивных регионах фиксируется полное отсутствие той или иной инфраструктуры, нужной для существования и развития человека. Экономисты называют такие места “пустынями”.

“Продуктовая пустыня”. Министерство сельского хозяйства США (USDA) так называет территории, где значительное количество жителей имеют низкий доход и живут вдали от продуктового магазина. “Далеко” для министерства - это дальше 1,5 км в городской застройке или 16 км в сельской местности. Исследование, проведенное USDA и опубликованное в 2017 году, показало, что в таких “продуктовых пустынях” живет 39,2 млн человек (примерно 12,8% населения США). Как сообщала газета DailyMail, в США есть 76 округов, где вообще нет ни одного продуктового магазина, в результате чего семьи не имеют доступа к свежей и полезной пище. И процесс сокращения количества магазинов продолжается.

В 2006 году даже была создана Rural Grocery Initiative (RGI) - “Инициатива по сельским продуктовым магазинам”, в задачи которой входит решать проблему сокращения числа таких магазинов по всей стране. Но проблема далека от решения. По данным RGI, с 2008 по 2018 год в сельской местности Канзаса закрылось 105 продуктовых магазинов, и в половине случаев в населенных пунктах взамен не открывалось ни одного нового. В результате сокращения числа магазинов и повышения инфляции четверть населения США уже испытывает нехватку продовольствия: опрос, проведенный Urban Institute, показал, что в конце 2022 года 24,6% населения (против 20% в 2021 году) не всегда имели достаточно еды.

“Книжная пустыня” - недоступность печатных изданий без использования транспорта. Считается, что этот термин придумала в 2010 году социальная организация Unite for Literacy (“Объединенные за грамотность”). К “пустынным” она относила регионы, где в большинстве домов жители имеют меньше 100 печатных книг. Позже критерии изменились: учитывались дома, где меньше 25 книг. Исследования подтвердили, что недостаток книг в доме негативно влиял на раннее развитие детей. В 2015 году был проведен эксперимент - в бедном районе книги раздавали бесплатно. Люди разобрали 20 тысяч штук, что показало: родители хотят вкладываться в образование детей, но у них нет ресурсов для этого.

Кроме того некоторые исследователи отмечают еще и такие явления: “транспортная пустыня”, “медицинская пустыня”, “аптечная пустыня”, “банковская пустыня”.

ЗАПАДНАЯ СПЕЦИФИКА

Есть проблемы бедных, которые нехарактерны для России, но широко распространены во многих других странах в силу разных моделей системы социального обеспечения. Например, у бедных нет денег на медицинскую страховку, и любая серьезная болезнь приводит к крупным долгам семей перед медорганизациями. Отсутствие отпуска по уходу за ребенком приводит к тому, что с появлением ребенка мать теряет работу. Отсутствие пенсионных пособий приводит к тому, что работать приходится до самой смерти. Отсутствие больничных приводит к долгосрочному ухудшению здоровья и заражению коллег. Отсутствие оплачиваемого отпуска также подрывает здоровье.

Для части работников США недоступно страхование по безработице, так как их нанимают не на постоянную работу, а на выполнение договора (договора субподряда, например). Это касается таких работников, как дворники, работники кафетериев, упаковщики мяса, водители.

В США налог на прирост капитала ниже, чем налог на доход, поэтому обычный рабочий со своей заработной платы отдает большую долю налогов, чем бизнесмен с инвестиций. (В России ставка на доходы от инвестиционной деятельности составляет 13%. А при доходе свыше 5 млн рублей в год все, что превышает эту сумму, облагается налогом в размере 15%.)

Дороже и коммунальные услуги для бедных: с тех, кто пропустил коммунальные платежи, взымаются высокие депозиты, берется предоплата или требуется дополнительно оплатить новое подключение услуг после отключения за неуплату.

Бедным дороже обходятся и стихийные бедствия. Инженерный корпус армии в США использует анализ затрат и выгод для определения своих первоначальных целей. В результате его действия способствуют защите более дорогих домов, с системами защиты от наводнений. FEMA (Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях) чаще одобряет заявки на помощь в более богатых районах. Также помощь чаще поступает тем районам, которые могут софинансировать часть расходов на ее оказание.

Поскольку Россия таких проблем не завела, можно только порадоваться, что нам не придется их решать.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В исследовании, проведенном Институтом Брукингса, говорится, что поиск способов устранить эти дополнительные расходы, часто называемые “налогом на гетто”, может стать важным новым фронтом в борьбе с бедностью. При этом социальное неравенство может быть отчасти исправлено за счет комбинации стимулов для привлечения банков, аптек и магазинов и т.п. в бедные районы.

И есть положительные примеры. Так, в Пенсильвании работала программа, которая привлекла государственное и частное финансирование для строительства магазинов. Это сократило издержки жителей на покупку продуктов. А банковский департамент штата Нью-Йорк путем размещения государственных депозитов привлекал крупные банки в районы с недостаточным уровнем обслуживания. Причем иногда в этих новых отделениях депозиты размещались под проценты ниже рыночных. В результате у населения появилась возможность пользоваться более выгодными финансовыми услугами. В штате Вашингтон комиссар по страхованию добился отмены более высоких страховых взносов для тех, кто имеет плохую кредитную историю (статистика показала, что они чаще обращаются за страховым возмещением). В результате более бедное население перестало переплачивать за страховку.

Это меры совершенно нерыночные, и они должны осуществляться государством. Однако при этом они имеют свое стоимостное выражение. Отчет Института Брукингса говорит: снижение цен на товары первой необходимости и услуги для американцев с низким доходом всего на 1% даст им в руки дополнительные 6,5 млрд долларов в год. А эксперт по бедности из Мичиганского университета Шелдон Х. Данцигер заметил, что 6,5 млрд долларов - это много, но основных проблем не решит: “Безусловно, эти меры могли бы стать важным источником дохода, но я не вижу, чтобы они конкурировали с такими вещами, как повышение минимальной заработной платы, увеличение субсидий на детей и предоставление медицинской страховки”.

Пока же можно констатировать, что бедность порождает издержки не только для тех, кто ее испытывает, но и для общества в целом. Таким образом, с проблемами неравенства можно бороться не только повышением зарплат, но и улучшением инфраструктуры. Впрочем… ведь повышение зарплат все равно лучше?

Полина Самойлова, корреспондент "Солидарности"