Предлагаем поучаствовать в битве тайтлов! В обоих произведениях главные герои — первоклассные киллеры, которых уважают даже их враги!
Какому аниме вы предпочтете отдать свой голос?)
После новостей, сыр упадет и сам
Сидит на дереве ворона, в клюве сыр. Тут, из ближайших кустов, вылазит лиса с бейсбольной битой, и быстрым шагом направляется к дереву с вороной.
Ворона думает: «Ну, щас начнётся: какие пёрышки, какой носок, ангельский, должно быть голосок – знаем, читали...»
Лиса, не сбавляя шагу, запускает битой в ворону, ломает той клюв, ворона без сознания ёбается с дерева, лиса забирает сыр и скрывается в кустах.
Ворона приходит в сознание, лежит в луже крови со сломанным клювом и думает:
НУ, НИХУЯ СЕБЕ БАСНЮ СОКРАТИЛИ!!!
Доходы государства вовсе плохи стали,
А от холопов сильно меньше проку.
И тут кукуха, мякнув от печали,
Задумалась о сумме медицинского оброка.
Конечно, двести – это слишком грандиозно,
Ведь могут и на вилы нас поднять.
Пятнадцать мало, двадцать несерьёзно.
В пустой башке возникла цифра – сорок пять!
Вот гады, ведь на что-то же живут.
К каким источникам мерзавцы приблудились?
Они из государства кровь, как воду, пьют,
Жируют, а со мной не поделились.
Приняв ещё для ясности стакан,
Чтобы немного прояснить головку,
И подбоченив плотный, толстый стан,
Рекла: «Пусть твари платят за страховку!
А что, пусть пару месяцев попляшут,
Тогда и смогут оплатить жировку.
Не на галерах ведь, как депутаты, машут.
Ну не вводить же нам за это уголовку!»
«Нет, вы подумайте, какие страшны рожи!
Всё сплошь мошенники, злодеи, всех пора в Бутырку!» –
Так думала кукуха, возлегая на парчовом ложе
И допивая третью бутылку.
А конституция, пускай блажит в сторонке,
До умственно отсталых нынче нету дел.
И кодекс трудовой послать б за ней вдогонку,
Но дряхлый он и слова возразить не смел.
Пока кукуха на парчовом ложе
Пускает на подушку пьяную слюну,
Ежи и зайцы, призадуматься вам гоже:
Кому отдали в управление страну!
Когда тебя пошлют с работы в склоне лет,
Тогда и до тебя дойдёт вся информация:
Коль деньги на семью истратил или вовсе денег нет,
Тогда от первой хвори ты пойдёшь в утилизацию.
Предлинной хворостиной
Мужик Гусей гнал в город продавать;
И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
(А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
И, встретяся с прохожим на пути,
Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
Мужик так нами помыкает,
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
А этого не смыслит неуч сей,
Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,
Которым некогда был должен Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь учреждены!» —
«А вы хотите быть за что отличены?»
Спросил прохожий их.— «Да наши предки…» — «Знаю,
И всё читал: но ведать я желаю,
Вы сколько пользы принесли?» —
«Да наши предки Рим спасли!» —
«Всё так, да вы что сделали такое?» —
«Мы? Ничего!» — «Так что́ ж и доброго в вас есть?
Оставьте предков вы в покое:
Им по-делом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое».
Баснь эту можно бы и боле пояснить —
Да чтоб гусей не раздразнить.
Иван Крылов
