Как я отчима похмелил...
В лихие девяностые наша семья алкоголь употребляла не меньше остальных. Запоями, конечно, не страдала, но раз в неделю посиделки под уже тогда не самую свежую Аллегрову с обязательными плясками и воплями случались.
В силу малолетства я не мог принимать участия в подобных застольях. Сунут бутерброд с полукопчёной в зубы — и гуляй, Вася. И оставался Вася наедине с самим собой. Что-то рисовал, что-то читал, что-то писал. В промежутках от безнадёги изредка принимался за общественно-полезную работу. Убирался в комнате, выносил мусор, мыл посуду.
И как-то во время очередного загульного вечера у взрослых Вася в лице меня решил-таки эту самую посуду помыть. Дело было вечером, делать было нечего. Налил за неимением иной тары в какой-то полустакан «Фейри», рыночную новинку и мечту домохозяек. Старательно макал туда тряпку и избавлял гору сальных тарелок от всякой гадости. И пока в соседней комнате лихо отстукивали пятками под младшего лейтенанта, мальчика молодого, ещё более молодой мальчик отдраивал зелёным «Фейри» грязную посуду.
А как закончил я, с чистым сердцем пошёл спать. Предвкушая, разумеется, как завтра приду со школы, а меня все дружно похвалят за сознательность и трудолюбие. А то, маме помогаю! С этими мыслями я уснул, с ними же проснулся, с ними пошёл в школу, с ними и вернулся домой.
И был очень удивлён, когда встретили меня благодарные родственники не похвалой, а подзатыльниками и обещанием расчехлить старую портупею, пылившуюся без дела где-то в районе антресолей. Дело было вот в чём.
Оказывается, минувшим вечером посуду я помыл, а остатки зелёного «Фейри» вылить из стакана на кухне забыл. Утром отчим поднялся с тяжёлой головой, плохим настроением и обязательным желанием что-нибудь выпить, чтобы заглушить похмельный сушняк. Перетряхнув всю пустую тару из-под соков и лимонада в комнате, несчастное отчимское тело побрело на кухню, собирая косяки и раздавая проклятья. И что же увидело на кухне это самое тело? А тело увидело полстакана зелёного живительного, сверкающего в солнечных лучах, заветного Тархуна! И, издав ликующий вопль, отчим схватил этот самый стакан и опрокинул его в страдающий от обезвоживания пищевод...
В общем, ругали меня почти все. Для этого родня даже выстроилась в очередь. Сначала ругала мама, обещав различные экзекуции. Потом ругал старший брат, частично применив на мне обещанные мамой эти самые экзекуции. Потом пришла ругаться соседка — обязательный атрибут пьяных посиделок. Не ругал меня только отчим. Может быть он и рад был, но вместо слов из его рта вылезали только большие мыльные пузыри...