Знали ли монголы времён Чингисхана о своих предшественниках⁠⁠

Многие ученые сходятся во мнении, что империя Чингисхана есть наследие хуннского государства, Великого тюркского, Второго тюркского, Уйгурского, или третьего, тюркского каганата, ранее находившихся на территории Монголии. Л. Гумилёв в книге "Древние тюрки" писал: "Тюрки, потомки хуннов, ничего не знали о своих предках, так же, как монголы Чингисхана ничего не знали о тюрках. История Срединной Азии не может быть нам понятна, если мы не учтём двух разрывов традиции…" . Однако строки из "Сокровенного сказания", а также из "Алтын тобчы", где говорится об Отукен (Этуген), свидетельствуют, что Чингисхан и авторы названных трудов знали о надписях времен Тюркского каганата и заложенных в них идеях.

Священный лес Отюкен, расположенный у подножия одноименной горы, откуда берет начало река Орхон, считался общей святыней и тюрков, и монголов. С другой стороны, территория современной Монголии (долины рек Орхон, Селенга и др.), бассейн реки Енисей (Тува, Хакассия, Минусинская котловина), а также Восточный Туркестан являлись территорией, на которой существовала орхоно-енисейская письменность и единый литературный язык того времени, который обычно называется языком орхоно-енисейских надписей. В Большой надписи Бильге-кагана (правил с 716 г.) тюрки называются «народом священной Отюкэнской черни». В надписи Тоньюкука, советника Бильге-кагана, рассказывается, как именно тюркский народ поселился в этих местах. По приказу кагана этот визирь привел «к лесу Отюкэн войско, и здесь были разбиты огузы (уйгуры), пришедшие по реке Тогла». Так появилась постоянная резиденция кагана, построенная из камня. Столица Монгольского государства город Каракорум был возведена близ разрушенной столицы Восточно-Тюркского и Уйгурского каганата Орду-Балыка.

Из «Юань ши» (китайская официальная хроника составленная в 1368-1369 гг.) узнаем, что Чингисхан в обращении к кереитскому Ван-хану назвал местность Сань хэ (кит. «три реки») территорией, где «наши предки положили основание государству», и посему советовал вождям кереитов не покидать Сань xэ. Там текут реки Орхон, Селенга и Тола, на берегах, которых в свое время «положили основание государству» хунну, жужане, тюрки и уйгуры.
«Нашими предками» Чингис-хан называет скорее всего один из этих народов, так как, во-первых, у других народов - создателей империй в раннем Средневековье (сяньби, кыргызов, киданей) государственность сформировалась за пределами монгольской степи. Во-вторых, говоря о «наших», т.е. общих с кереитами, предках, Чингис-хан имел в виду не генеалогические построения, известные нам из «Тайной истории монголов». Стало быть, говорилось не об этнических предках, а скорее о политических предшественниках.

Наследники Чингисхана - первые государи Монгольской империи находились под влиянием политических концепций турфанских уйгуров, приняли их титулование, организацию делопроизводства, государственный язык, письменность, огромное количество административных мелочей. Скорее всего, была заимствована идеология тюрков. Считалось, что одному Богу на небе должен соответствовать один правитель на земле, а власть, дарованная ему Тенгри, должна распространяться на весь мир. Имперские притязания впервые были открыто и официально выражены в 1237 г. в ультимативном послании Угэдэя королю Венгрии Беле IV: «Я, каган, представитель небесного владыки, даровавшего мне власть возвышать тех на земле, кто подчиняется, и наказывать тех, кто сопротивляется» . Рашид ад-Дин рассказывает, что великий шаман Тэб-Тэнгри, от которого Чингисхан получил свой титул, объявил, что «Бог повелел монгольскому правителю быть властелином мира».

Персидский историк Джувейни (1226–1283) рассказывает, что, прибыв к воротам Нишапура, монгольские военачальники Субэдэй и Джэбэ предъявили городским посланникам «ярлык» Чингисхана, сообщавший, что императору было вверено «все лицо Земли от восхода Солнца и до его заката». Монголы использовали один и тот же символический язык, что и их степные предшественники, придавали те же политические значения цветам, предметам и ритуалам (церемония возведения на престол, титулы кагана, хана, ильхана и т.д.). Таким образом, монголы хотели заручиться удачей кочевых династий прошлого, которым удавалось создать империи, а также подчеркнуть связь Монгольского государства со своими предшественниками.

В 1264 г. столица Монгольского государства официально была перенесена из Каракорума уже в Китай, в бывшую столицу династии Цзинь, получившую название Даду (Великая столица), современный Пекин. Окончательный отказ от «уйгурской легенды» в пользу «китайской» был ознаменован принятием Хубилаем в 1271 году нового китайского названия династии и государства Юань («праначало»). Все прежние Великие Ханы получили храмовые имена по китайскому образцу. Имперская идеология с кочевыми традициями ослабевает, новые сановники полностью вытесняют уйгуров. Настала эра китайской администрации и делопроизводства. Каракорум захирел, потом был сожжен после падения династии Юань дотла.