Вечная глупость и вечная тайна. Глава двадцатая⁠⁠

Глава двадцатая. Моральный террор.


Уже в воскресенье, когда я позвонил Вере, она приказала мне срочно снять соседнюю студию, которая была с коридорчиком, и подать ей в Прейли грузовую машину, потому что надо будет везти коляску и её мебель. Я долго спрашивал, какую именно мебель, но она не говорила. Я все-таки подумал, что она возьмет кушетку и в итоге согласился приехать за ней на фургоне. На кушетке же спать лучше, чем на надувном матрасе, что мне подарили коллеги. Машину я все-таки нашел через своего дядю. По знакомству с меня взяли двадцать пять лат. За такой рейс это было по-божески.

Выехали из Риги рано утром в субботу, у меня уже были ключи от большой студии с коридором, но вещи я пока не перенес. Вызвонить Игорька никак не получалось, вероятно он загудел с Покемоном. Накануне отъезда ночью случилась неприятность – из сточного отверстия раковины фонтаном вылилось немного грязной воды, пришлось вымыть пол и прокачать раковину вантузом, который мне одолжил Зигис. Пока ехали, я рассказал об этом странном происшествии водителю, и он порекомендовал купить пробку и гирю. Мне его совет показался смешным. Потом мы говорили о том, где лучше жить, в деревне или в городе.

- Зачем мне этот город? – эмоционально говорил водитель. – Что там хорошего? Суета. Шум. А в деревне природа, чистый воздух, можно на рыбалку сходить, в своей бане попариться.

- Но одному париться как-то скучно, - возразил я. – В общественной бане и бассейн, и душ, и общество.

- Да зачем мне это общество? – отмахнулся водитель. – Жена и дети рядом и ладно. С соседом, если он нормальный поговорил пятнадцать минут и хватит. Одно в деревне плохо – работы сейчас там нет. А так я бы уже давно продал квартиру и купил себе хутор.

- В деревне театра нет, - сказал я и осекся. – Черт, а я давно уже в театр не ходил и книг не читал. Как-то я совсем опустился…

- Ничего! – ободряюще заговорил водитель. – Сейчас жена к тебе переедет, и будет у тебя театр каждый вечер, как с работы придешь!

Я понимал, что у меня теперь после короткой передышки начнется ужасная мыльная опера. И вряд ли теперь Вера будет уезжать к маме, чтобы я от неё отдохнул. С маленьким ребенком и огромной коляской и кучей вещей на автобусе ездить совсем неудобно. К тому же она серьезно приревновала меня к порнографическим журналам. Если на поздних стадиях беременности она не требовала от меня выполнения супружеского долга, то теперь она еще и с этим собиралась ко мне лезть. Я изрядно приуныл от мыслей о таких перспективах, меня даже затошнило. Однако, когда приехали в Прейли, и я увидел своего маленького сына, мне стало легче. Из мебели Вера взяла только небольшую обшарпанную школьную парту, детскую кроватку, коляску, и никакой кушетки. Была еще пара больших мешков с барахлом из магазина ношенной одежды. И это было все, ради чего я нанимал фургон! Я был в ярости, но не хотел ругаться при водителе, решил дотерпеть до дома.

А дома нас ждал сюрприз. Как в одной, так и в другой студии пол был покрыт толстым слоем мокрой грязи. К моему удивлению, Вера кричала совсем недолго, а потом принялась мыть полы, а мне предложила взять коляску и погулять с Павликом по парку. И я разглядывал, то своего спящего сына, то старинные покосившиеся памятники рижским немцам. Во времена Екатерины Второй место этого парка было далекой окраиной Риги. Царица, во время визита в город, издала указ о запрете хоронить людей в черте города, так и появилось это лютеранское кладбище, а потом совсем рядом и Покровское. Совсем рядом с домом на улице Мэнэсс был французский лицей и сугубо латышская православная церковь, а на перекрестке с улицей Миера еврейская школа. Я подумал, что возможно Павлик пойдет учиться во французский лицей, а может и в еврейскую школу, но тут же усмехнулся этим предположениям. Все как-то всё слишком ненадежно и зыбко было в моей жизни, настолько, что я не имел понятия о том, где буду жить в следующем году, где буду работать. И все же очень приятной была эта прогулка по парку, окрашенному лучами заходящего солнца.

Когда я вернулся, Вера уже вымыла полы и перенесла все легкие вещи в большую студию. Я сходил к Зигису, попросил его за деньги помочь мне перетащить в большую студию диван, секцию, тумбу, холодильник, но он отказался даже после того, как я предложил ему десять лат, сославшись на травму позвоночника, полученную на кубинской войне. И пришлось мне одному кантовать холодильник и секцию. Диван пришлось поставить на бок стоймя и тоже потихоньку кантовать, а потом двигать. За пару часов я расставил всю мебель, как просила Вера, после чего отправился в магазин за пивом. Вера долго язвила по поводу того, что я слишком много набрал пива, вместо того, чтобы, как настоящий мужик, просто выпить литр водки и лечь спать. Пока я жадно глотал пиво, присосавшись к бутылке, она сильно ударила меня кулаком под дых. Я сильно поперхнулся, откашлялся, а потом в качестве наказания несколько минут выворачивал ей руку, так что она кричала. Наговорив друг другу гадостей после этого, мы выпили пиво и легли спать – она на диване, а я на надувном матрасе, который оказался совсем непригодным для сна, потому что затычки постоянно выскакивали, и он сдувался.

На следующий день утром позвонил Игорек, спросил, как дела, рассказал, что он с Шуриком и Покемоном собираются начать свое дело – втроем заниматься ремонтом квартир, и уже нашли первый объект. Я был искренне рад за них и предложил зайти ко мне в гости вечером, и отметить рождение сына. Растолкав дремавшую еще жену, я велел ей собираться в один из самых больших торговых центров в Риге, который находился в соседнем районе, в котором находился гипермаркет «Максима». Идти туда надо было долго, но ей нравилось шляться по огромным маркетам. Этот гипермаркет открылся недавно, потому там обещали большие скидки буквально на все. И мы с коляской направились туда, чтобы накрыть стол для гостей подешевле. Вера налила горячей воды в термос, взяла пакет с детским питанием для ребенка на тот случай, если он захочет есть в дороге. Грудью кормить ребенка она перестала в детской больнице, потому что боялась его взвешивать до кормления и после него на механических весах.

И как же мы ругались, пока шли туда, пока решали, что будем покупать, пока шли обратно! Пиво мы купили ужасное, но стоило оно шестьдесят пять сантимов за два литра. Еще нами была приобретена дешевая копченая колбаса, сыр и хлеб. Тяжелые бутыли с пивом мы погрузили вниз коляски, остальное я тащил в туристическом рюкзаке. Коляска от тяжести пива стала совсем неповоротливой, и Вера таранила ей тех прохожих, которые ей казались безобидными, не способными за себя постоять. Мордоворотов и женщин в стиле Рубенса она почтительно объезжала, а старушек толкала и после этого еще кричала на них. Увидев лавочку у трамвайной остановки, она решила присесть отдохнуть и покурить, выпить пива. Я стоял поодаль, и как-то мне было неприятно смотреть на эту мадонну с коляской, нагруженной пивом, курящую сигарету и злобно смотрящую по сторонам исподлобья. И тут к ней подошли двое выпивших, но опрятных мужиков, один из них жестом попросил прикурить. Возвращая зажигалку, он по-латышски, на полном серьезе попросил, чтобы она не давала пиво ребенку.

Стол, вернее пол для гостей мы решили накрыть в маленькой студии, ключи от которой хозяйка у меня еще не забрала, чтобы своим весельем не мешать ребенку спать. Сначала трое моих собутыльников посмотрели на Павлика. Игорек даже подержал его на руках, и Павел его слегка забодал лбом в подбородок и очень тихо заплакал. Шурик преподнес Вере пакет с разными погремушками и подгузниками. И после этого мы перешли в маленькую пустую студию и расселись на табуретки, стулья, подушки и коврик. Шурик принес с собой безалкогольное пиво, и смотрелся не совсем несчастным из-за того, что не мог употреблять алкоголь.

- Ты знаешь, - обратился ко мне Игорек. – Знаешь, что собирался купить в подарок твоему сыну наш Покемон? Он хотел купить ему конфет, а точнее дешевых леденцов.

Далее последовал целый ряд воспоминаний о глупости Покемона. А он слушал это все, громко хохоча, будто речь шла вовсе не о нем. Дешевое пиво, оказалось чудовищно и внезапно пьянящим. Мы быстро утратили скромность. Покемон глядя на меня, сказал, что я стал слишком худым, а Вера напротив слишком растолстела, потому он не хочет жениться. Вера, действительно сильно располнела после беременности, и её замечание моего умственно отсталого товарища как-то особенно сильно задело. Она подошла к нему и сильно ударила его, а потом еще раз, пока трезвый Шурик не оттащил её. Я смутно помню, что он начал читать мне нотации о том, как я неправильно живу и совсем не воспитываю свою жену. Далее разговор как-то не клеился, и гости по команде своего трезвого лидера встали и направились к выходу, не допив пиво, не доев колбасу, сыр, копченую скумбрию. Я изъявил желание уйти вместе с ними, признавшись, что оставаться со своей женой мне совсем неприятно. Шурик не позволил мне даже выйти из студии, строго сказал, чтобы я ложился спать. И я улегся на коврике в маленькой студии, заявив, что никуда с Верой не пойду.

Меня разбудило то, что Вера стаскивала с меня штаны. Я заорал, чтобы она отстала от меня, но она навалилась на меня всем весом, и потребовала секса, как всегда, в очень грубой и пошлой форме. Я её оттолкнул, она меня ударила, я ударил её в ответ. Драка кончилась тем, что я выставил её из студии и запер дверь. Она туда ломилась, угрожала разбить стеклянную дверь. Послышались возмущенные крики соседей и угрозы вызвать полицию. Я открыл дверь, вышел на улицу, отпихнул Веру, и побежал через Покровское кладбище в парк. Было уже темно. Что я собирался делать в парке ночью, я не знал, но домой возвращаться не хотел.

Проснулся я на чьей-то могиле поросшей травой, вспомнил, как по-свински себя вел и мне стало ужасно стыдно. Нет, никакого чувства вины перед женой я не чувствовал, не считал, что я должен просить у неё прощения. Бить её было отвратительно и недопустимо, но как с ней общаться иначе я себе просто не представлял. Я чувствовал себя мерзавцем, грешником, хотел себя как-то наказать, и в то же время хотел наказать за это и её, за то, что она вынуждала меня быть таким. Придя домой, я вспомнил, что мне надо собираться на работу, начал готовить себе завтрак и тут с дивана вскочила Вера, полностью голая, она подбежала ко мне и начала жалобным голосом просить сходить ей за минералкой, рассказывая, как её всю трясет с похмелья. Я ел завтрак, и отмахивался от неё, как от назойливой мухи. Потом посмотрел на часы, понял, что на работу идти еще рано, и сходил за минеральной водой в круглосуточный магазин неподалеку.

После работы я поехал в очень дешевый магазин, котором торговали всем для дома и мебелью в том числе и купил финскую раскладушку за двадцать лат. Однако уже дома, когда я на неё улегся до меня дошло, что не все товары из Финляндии качественные, иногда там делают и всякую дрянь и продают её потом в странах Восточной Европы. Пришлось идти в ближайший хозяйственный магазин, купить там бельевую веревку потолще, и усиливать конструкцию. И только я лег, чтобы выспаться нормально, как Вера снова начала агрессивно требовать любовных утех. И только ради того, чтобы она от меня отвязалась, я обеспечил ей продолжительные утехи без какой-либо любви, ибо её уже не было в моем сердце. Не было уже злости на неё, не было возмущения её поведением, а была какая-то пустота, вернее сильное желание нырнуть в пустоту.

- Что-то не хочу я больше жить! – заявил я, лежа на раскладушке рядом со своей женой. – Как-то не осталось у меня больше моральных сил на то, чтобы с тобой ругаться и драться, а жить с тобой иначе нельзя. И пиво уже не помогает, тошнит уже от него…

- Пей водку! – спокойно ответила она. – Зарплата у тебя хорошая, потому, если ты сдохнешь, то я буду получать хорошее пособие по потере кормильца, как моей маме платили для Надьки. Так что можешь вешаться.

- С чего ты взяла, что у меня зарплата большая? – возмутился я её хладнокровием. – Официально я получаю минималку, а то, что мне платят, это все нелегально. Так что будешь получать копейки, если меня не станет.

- А если я расскажу в какой-то инспекции, что ты много получаешь?

- Фирме устроят проверку, ничего не найдут, а меня уволят, а ты, как тупая злобная бабка из сказки о золотой рыбке останешься у разбитого корыта.

И так в состоянии постоянного скандала мы жили тем летом. Один раз мы отправились купаться на озеро Тиш недалеко от моего района возле зоопарка. Потом через лес пошли в гости к моим родителям. Когда проходили по двору, многие мои знакомые сопровождали нас удивленным взглядом. Я должен был быть гордым, но чувствовал только горечь ошибки, которую не знал, как исправить. Со стороны мы может и выглядели счастливой парой, но стоило лишь немного последить за нами, и тут же было видно, как мы постоянно шпыняем друг друга, а не обнимаемся и не целуемся. Мои родители были в восторге от внука и крайне удивлялись тому, что он совсем не кричал, а только удивленно смотрел на мир своими большими глазами.

Каждый день Вера требовала от меня все более извращенного секса, вероятно она думала, что это как-то привяжет меня к ней, но это меня только раздражало. Я пытался объяснить ей, что все эти извращения бесполезны, если нет не то что каких-то чувств, но даже похоти. Много раз я спрашивал её, зачем она поехала со мной в Ригу, если я ей совершенно не нравился.

- Я была не занята, - просто ответила, как-то раз она. – Ты же сам видел, как мамка на меня давила, чтобы я поехала.

- Занята или не занята, - засмеялся я. – Прямо, как туалет! Не ломитесь! Я занята!

- Какой же ты пасадский! – зарычала она. – Ты сам рижским бабам был не нужен, вот и приперся в Прейли посговорчивее найти. А тебя бог наказал. А у меня в Прейли много мальцев было и получше тебя.

- Я все это уже тысячу раз слышал и мне уже все это надоело. Нам нечего больше сказать друг другу, и мы повторяем одно и то же. Я специально задерживаюсь на работе, чтобы меньше времени находиться с тобой. Я надеялся на то, что ты хотя бы ребенка полюбишь, но я вижу, что и его ты не любишь. Да и на себя тебе наплевать, иначе ты бы не потерпела такого отношения к себе и не жила бы так. Хоть бы погулять сходила с ребенком! А то лежишь тут в давно нестиранной постели, не чесанная, одета в черт знает что, вечно пьяная, выкуриваешь по пачке в день. Признайся, ведь ребенка ты захотела только для того, чтобы покрепче ко мне прицепиться и сидеть на моей шее. Так сидела бы тихо, какого хрена ты меня доводишь постоянно? Действительно хочешь, чтобы я счеты с жизнью поскорее свел?

- Ты слабак по жизни! Как только трудности начались, так сразу он счеты с жизнью сводить собрался!

- Но ты же мне эти трудности создаешь! Зачем? Иначе не можешь? Не в состоянии жить нормально? Чем дольше с тобой живу, тем больше убеждаюсь в том, что ты психически больна. Ты же сама рассказывала, что тебя мать с сестрой хотели в психиатрическую больницу один раз отправить. И зря не отправили! Может тогда еще не поздно было тебя лечить.

- Никакая я не больная! У меня просто такой характер, я вся в своего папу!

- То, что ты мне про него рассказала, говорит о том, что он был психически болен, но вместо того, чтобы лечиться, он пил, и потому сейчас ты с ним не можешь общаться. Из-за своей болезни ты не учишься и не работаешь, и не будешь, ни учиться, ни работать. И не надо мне рассказывать про то, что тебе просто лень…

Пару раз к нам в гости приходил Виталий, он пил пиво и авторитетно рассказывал нам, что пиво – это вредно, потому что оно продукт незавершенный, не добродивший, а водка и прочие крепкие напитки – это полезно, потому что они дезинфицируют желудочно-кишечный тракт. Потом, когда мы гуляли по парку с ребенком, он предлагал мне вложить все свои сбережения в разработку своего личного сайта в интернете.

- Фантастические возможности! – воодушевленно говорил он мне. – Скоро люди все будут получать из интернета – читать газеты, смотреть фильмы, слушать музыку, переписываться и книги читать тоже будут только там. Бумажные книги или совсем исчезнут, или станут слишком дорогими. Так что тебе надо свои рассказы публиковать в интернете, а не ждать, пока какой-то издатель их решит опубликовать.

- Что-то я не понимаю, - засомневался я. – Я вкладываю большие деньги в то, чтобы кто-то мне сделал сайт в интернете, потом плачу за его обслуживание каждый месяц, публикую там свои произведения, люди их читают бесплатно, и какая мне с этого выгода?

- А ты на своем сайте размещаешь рекламу, и тебе за неё платят. Чем популярнее твой сайт, тем больше тебе платят за рекламу. Все очень просто!

- Подожди! – продолжал выяснять я. – А чтобы о моем сайте кто-то вообще узнал, мне нужно будет кому-то заплатить большие деньги за рекламу. Правильно?

- Не совсем большие деньги для этого нужны. А можно просто договориться с другими владельцами новых сайтов о том, что они рекламируют тебя, а ты рекламируешь их. Но с чего-то надо начинать…

Сам Виталий устроился на железной дороге обходчиком, где особенно не напрягаясь получал не особенно большую зарплату. Часто у него были ночные смены, и он мог выспаться на работе, а днем он пытался продавать и покупать квартиры. На выходных он пригласил нас поехать на Восточное рижское взморье в Лиластэ, обещал бесплатный проезд в водительской кабине. Мы с радостью согласились. Однако в субботу утром, оказалось, что была смена не его знакомых, и потому пришлось покупать билеты и себе, и ему, и ехать, как обычные люди. Поесть он, конечно, с собой не взял, но очень активно угощался тем, что набрал я. В море искупаться нам в тот раз не удалось. Не смотря на почти тридцатиградусную жару, вода была просто ледяной, такое иногда бывает в Балтийском море – некое холодное течение. Тогда мы решили пойти на озеро в лесу. Пришлось долго шагать по песчаной дороге, волочить за собой коляску. На озере нас тоже ждало разочарование – оно было сплошь окружено автомобилями отдыхающих. К берегу было просто не подойти. Из-за этого Виталий очень захотел уйти, а мы хотели найти где-то хоть какой-то зазор для того, чтобы войти в воду. Но с Виталием едва не случилась истерика из-за острого приступа зависти к тем, кто приехал на автомобиле. Даже Вере стало его жаль, и она согласилась пойти на электричку так и не искупавшись.

При том, что я получал в два, а иногда в три раза больше средней по тем временам зарплаты, жили мы с Верой более чем скромно. Одежду мы покупали в основном на базаре. Она там была чудовищного качества и выглядела совсем не респектабельно. Помню один раз в воскресенье, когда я сладко спал после субботней бани, она разбудила меня и начала ныть о том, как она хочет юбку, которую видела на Видземском, (Матвеевском) рынке, неподалеку от дома. Очень раздраженный тем, что она не дала мне хорошо отоспаться, я пошел с ней на этот рынок, увидел ту юбку и она мне совершенно не понравилась, но я все же купил её. Не поблагодарив меня за юбку, она принялась выпрашивать босоножки на высоком каблуке. Я говорил ей, что у неё плоскостопие, что она и в обычной обуви плохо ходит, а на высоких каблуках так совсем, но она клялась, что в этих босоножках будет просто летать. Мне надоело её нытье, и я купил ей и новую обувь, только с условием, что она будет молчать весь остаток дня.

Однако обещание было тут же нарушено, она потребовала, чтобы я купил занавески и повесил их поверх жалюзи, которые я поставил в студии и на дверь, и на окно. Она хотела основательно закупоривать окна днем, чтобы в наше жилище не проникал ненавидимый ей солнечный свет. Я зашагал прочь, она за мной. Я купил новый более прочный черенок для щетки и собрался идти домой, но она вырвала у меня этот черенок и основательно им перетянула меня по голове. И мы подрались у всех на виду. А когда пришли домой, она обнаружила, что потеряла золотую серьгу, из тех, что я ей подарил. Пришлось возвращаться на рынок, и безуспешно искать эту серьгу.

После извращенного соития на полу в коридоре, мы грели воду в электрочайнике наливали её в таз, разводили холодной и мылись. Она рассказала мне, как она гуляла в парке с ребенком, присела там на скамейку отдохнуть и мимо неё на самокате катался мальчик, радуясь и смеясь. От его смеха Вере стало очень плохо, её начало трясти, она попыталась себя успокоить, представляя сцены избиения этого мальчика, но это не помогало. Она даже не могла встать, потому что у неё ноги дрожали. Но тут мальчик налетел на камень, упал, сильно ушибся и заплакал. И сразу же ей стало хорошо настолько, что она засмеялась, и пошла прочь. После этого откровенного рассказа я окончательно убедился в том, что она больна. И с ужасом отметил то, что и я тоже все в большей степени становлюсь таким же больным, как она, с той лишь разницей, что я себя таким не люблю в отличии от неё.