Предварительный диагноз: Перерождение. ч12,13⁠⁠

Книга целиком на Литрес

https://www.litres.ru/book/daniil-azarov/predvaritelnyy-diag...

Предыдущие части

Предварительный диагноз: Перерождение. ч1

Предварительный диагноз: Перерождение. ч2

Предварительный диагноз: Перерождение. ч3

Предварительный диагноз: Перерождение. ч 4,5,6

Предварительный диагноз: Перерождение. ч7-8

Предварительный диагноз: Перерождение. ч9

Предварительный диагноз: Перерождение. ч10

Предварительный диагноз: Перерождение. ч11

12

Чёрные скелеты деревьев уходят в горизонт. Тонкие обугленные ветви жалобно тянутся в хмурое тяжёлое небо. Я стою на бескрайней равнине. Как же холодно! Серые хлопья снега, лениво кружась, падают на мёрзлую землю. Протягиваю ладонь, ловлю снежинку. Только это пепел. Он оставляет на руке жирные маслянистые разводы. Всё, что осталось от человечества. Крупный вохристый пепел.

Кто-то кладёт руку мне на плечо. Я оборачиваюсь. Семён улыбается. Он почти счастлив.

– Что же ты наделал, младший? Семь миллиардов жизней. Зачем?

– Восемь, брат. Даже чуть больше. Я думал, не смогу, но получилось!

– Зачем? – повторяю вопрос и удивляюсь своим интонациям.

Нет горечи, нет сожаления. Обычное любопытство. И совершенно не коробит воодушевление, которое слышу в его словах:

– Чтобы ты дал людям ещё один шанс.

– Я?

– Конечно.

– Но как?

Семён обнимает меня. По телу разливается блаженное тепло.

– Ты всё поймёшь. Скоро. Не переживай.

Скоро.

13

Сначала возник знакомый ритмичный шум, словно я стою возле огромной трубы, на другом конце которой грузят металлолом. Вскоре к этому добавилось визгливое неприятное подвывание. Меня ощутимо качнуло, и мужской голос сухо произнёс: «Станция "Ленинский проспект". Следующая остановка – станция "Шаболовская"». Ну конечно. Я в метро.

Значит, Семёну удалось прорваться. Ещё и мою бесчувственную тушку прихватить. Неплохо. Я несколько раз медленно вдохнул, позволяя мерному покачиванию загнать разум в дремоту, и выскользнул из тела. В вагоне почти никого не было. Лишь неопрятного вида мужчина так же, как и я, спал, запрокинув голову на окно, да парочка молодых влюблённых сидели в обнимку, что-то разглядывая в телефоне. Рядом, на соседнем сиденье, расположился Семён. Увидев, что я встал, он расплылся в довольной улыбке.

– Доброе утро, солнышко!

– Какого хера, Сём! Обязательно было из меня столько выкачивать?

– Да ладно тебе ворчать, как дед старый, – отмахнулся он небрежно. – Во-первых, я понятия не имел, получится или нет. Такие тяжёлые вещи ещё не пробовал издалека поднимать, а если бы моей энергии не хватило? Просто подстраховался. Во-вторых, пока ты в отключке был, всё тебе вернул практически. И вообще! – младший брат наставительно воздел указательный палец. – Победителей не судят!

– Победитель-шмобедитель, – буркнул я, усаживаясь напротив. – А как меня сюда протащил?

– О-о-о, брателло! – просиял Семён. – Я там столько шухера навёл! Ихними тачками им же по головам! Троих-четверых точно прихлопнул! Куда там этим уродам было по сторонам смотреть! Да и со станции все наверх выбежали поглазеть на кипиш.

– Их, – машинально поправил я.

– Чего?

– Неважно. Ладно, Сём, пока едем, надо поговорить. Серьёзно.

Я поднялся.

– Па-ап! Заканчивай нравоучения! Я же говорю...

– Прекрати скалиться, младший! У меня опять сон был... видение, хрен его разберёт. И ничего хорошего там не было.

Возможно, мой максимально суровый вид возымел действие. А может, растерянность в голосе или то, как я посмотрел. Но в глазах Семёна промелькнул огонёк тревоги.

– Что ты видел?

– Много чего. Первое было в квартире профессора. Когда я кухню...

В этот момент поезд резко дёрнулся. Натужно завыли тормоза. Моё сидящее тело мотнулось вперёд, ударилось о поручень головой и упало на сидение. Спящий мужик вовсе свалился на пол, а молодая парочка проехалась по скользкой кожаной обивке почти до середины. Я успел ухватиться за верхний поручень, Семён – за боковой. Поезд встал. Спустя мгновение погас свет. Девушка вскрикнула от испуга, прижавшись к своему кавалеру. Я видел, как упавший пытается неловко подняться. В состоянии перехода не существовало абсолютной тьмы, скорее плотная серая дымка. Да и оранжевое свечение брата неплохо разгоняло внезапный мрак.

– Что за ерунда? – удивлённо проговорил Семён, озираясь по сторонам. – В метро электричество закончилось?

– Сомневаюсь, – облокотившись о спинку сиденья, я высунулся в окно.

Направо уходила за длинный поворот вереница таких же тёмных вагонов. Слева виднелся тупой обрубок нашего, последнего. И мне показалось... в чёрной глубине тоннеля что-то сверкнуло?

Мой маленький параноик бьёт во все колокола. Тот самый случай, когда не перестаёшь твердить себе: «Не может быть», но понимаешь, насколько глупы сомнения в надвигающейся беде.

Шесть быстрых шагов до запертой двери кабины машиниста – и передо мной большое панорамное окно в серую тьму. Всё-таки тлеет слабая надежда, что привиделось. Но вот вдали снова мелькает голубоватое пятно света. За ним ещё одно. И ещё. Может, это обходчики торопятся к людям, запертым в чреве железного монстра из-за какой-то аварии? Только перемещаются огни слишком быстро и хаотично. Несколько рывком поднимаются к потолку, полдюжины растягиваются вдоль стен тоннеля. А дальше их так много, что они почти сливаются в одно небольшое солнце. Из-за плеча появляется Семён. Объяснения излишни. Гончие нас догоняют. Он сплёвывает в сердцах, презрительно цедит сквозь зубы:

– Никак вы, блядь, не научитесь...

И одним движением спрыгивает вниз, на рельсы.

Встаёт, широко расставив ноги, раскидывает руки в стороны. Фигура брата горит так ярко, что даже в состоянии перехода мне приходится прикрыть глаза. Его предплечья плывут, тают, как воск, меняя форму. Изгибаясь, тянутся вперёд. Буквально открыв от удивления рот, я наблюдаю, как руки брата превращаются в две сверкающие оранжевые плети. Теперь, когда Семён освещает собой часть тоннеля, отчётливо видно чёрные тела гончих, стремительно несущихся к нему по стенам. Старик Джеймс Кэмерон дорого бы дал, чтобы увидеть воочию атаку «чужих».

Семён замахивается. Длинный хлыст летит наискосок, обвивает шею ближайшей гончей. Та верещит, падает вниз. Лежит, корчась от боли, но всё же пытается встать. Удар вторым хлыстом разрубает её надвое. Брат раскручивает плети перед собой смертельным пропеллером, и живая мясорубка начинает движение вперёд.

Сразу трое кидаются ему навстречу. Ошмётки чёрной плоти летят во все стороны. У них нет крови, бурая слизь ржавого цвета пачкает толстые провода на стенах. Единственный уцелевший успевает отскочить. Он не торопится нападать. Ощерив светящуюся голубым пасть, кружит вокруг Семёна. Делает ложные выпады, тут же отпрыгивает назад. Ждёт, пока подоспеют остальные. Пора и мне принять участие в этом танце со смертью. По сравнению с братом мои силы – почти ничто, но смотреть со стороны я уже не могу.

Внимание твари полностью поглощено противником. Оказавшись позади, одной рукой молниеносно запрокидываю ей голову. Чёрной ладонью бью в горло и вырываю кадык с частью гортани. Семён кивает, разворачивается в сторону тоннеля, опустив плети. Я отшвыриваю обмякшее тело, встаю рядом. Четыре, семь, нет, уже двенадцать голубых огней мчатся на нас. Я слышу их прерывистый хрип. Они метрах в тридцати.

– Прикольные у тебя штуки, – говорю с усмешкой, стараюсь выглядеть спокойно и уверенно, но на самом деле мне чертовски страшно. Смерть, она для всех одна.

Двадцать метров.

– Нормальные, – отвечает Семён. Наверное, он чувствует мой страх, потому что вдруг толкает плечом. – Давай уже размотаем ублюдков побыстрей, да отправимся на Алтай. Я там не был ни разу. Вроде красиво должно быть. Кстати, Кристина ничего такая, поздравляю.

– Вернём тебе тело, тоже найдём кого-нибудь. Главное бухать снова не начни.

– Не начну. Неинтересно уже.

Десять метров.

– Мои слева, твои справа, – брат начинает раскручивать плети.

– Следи за потолком, – я встаю в стойку кикбоксёра, отвожу ударную чёрную руку немного назад.

Пять метров.

– Погнали, старший!

Два оранжевых жала летят вперёд, пробивая грудь первой гончей навылет. Семён дёргает на себя, одновременно вскидывает ногу. С хрустом ломающихся рёбер впечатывает тварь в рельсы. Со стены на меня прыгает следующая. Встречаю на противоходе, прямым правым. Гончая отлетает назад. Шипит, вскакивает, снова бросается. Я бью в колено, звук ломающегося сустава великолепен.

Я злость. Я кровавая пена из пасти обезумевшего зверя.

Когда тварь припадает на покалеченную ногу, добиваю ударом чёрного кулака в голову. Из-под пальцев ярко сверкает голубой алмаз моей силы. Череп разлетается, как фарфоровая чашка. Двое падают на брата с потолка. Сковывают ему руки, не давая защищаться. Одна гончая тут же вцепляется широкими челюстями в ключицу, вторая тянется к шее. Семён кричит от боли. Я хватаю за плечи суку, что пытается разорвать брату горло. Упираюсь коленом в спину и дёргаю что есть мочи к себе. Позвоночник ломается, она верещит, падая ему в ноги. Я втаптываю мерзкую чёрную рожу в металл рельсов. Освободившейся плетью Семён обвивает вторую. Отрывает от себя, поднимает вверх.

– Кусаться?! Вы, блядь, опять вздумали кусаться?

Оранжевые кольца сжимаются, разрезая вопящую гончую на несколько частей. Но времени на передышку нет. Сразу пятеро окружают брата. Наскакивают, уворачиваются, стараясь держаться подальше от его смертоносного оружия. Я чувствую сзади движение, пригибаюсь и рывком ухожу в сторону. Вовремя. Длинные когтистые лапы вспарывают воздух там, где я только что был. Сбиваю следующий удар, плавным движением перехватываю руку атакующего. Фиксирую под мышкой и вздёргиваю вверх, выламывая сустав. Колени и локти – моя специализация. И их слабые места. Гончая скулит. Она пытается достать меня второй рукой, но я пригибаюсь, подсекаю и одновременно наваливаюсь всем весом. Вместе мы падаем вперёд. Бок обжигает ледяная вспышка. Скотина всё-таки умудрилась извернуться и полоснуть когтями. Я чувствую, как внутри разливается холодное пламя. Но оно же придаёт мне сил. Вскакиваю на ноги и пинком в висок отправляю ублюдка в небытие. Семён успел расправиться с тремя. Остальные кружат поодаль, ждут подмогу. Я морщусь от рези в боку. Никаких ран нет, только там, где когти пробили астральную оболочку, темнеют четыре неровных пятна.

– Ты как? – Семён видит это и озабоченно хмурится.

– Нормально, жить буду. А эти суки похуже зверушек Степаныча будут.

– Есть немного, да и похер. Я их всех в бараний рог скручу.

– Прям всех? – криво усмехаюсь.

Светящихся огоньков вдалеке прибывает.

– Конечно. Только размялся, можно сказать.

Вдруг весь тоннель вздрагивает. Нас осыпает грязью и пылью с потолка. Огни начинают исчезать один за другим. Но они не гаснут, их будто что-то заслоняет. Новый удар сотрясает подземные своды. Гончие, что сидят перед нами, нервно суетятся, отходят ещё дальше. Я вглядываюсь вперёд, и очень плохое предчувствие скручивается где-то внизу живота. Потому что я вижу неясный силуэт. Огромный, заслоняющий собой почти весь тоннель.

– Сём, – говорю почему-то негромко. – По-моему, это шаги.

– Чего? Да ну! – он недоверчиво хмыкает. – Это ж кто должен быть...

Я слышу странное лязганье, следом за ним свист, и Семёна сносит с места чудовищным ударом чего-то большого и тяжёлого. Якорь! Сука, это здоровенный морской якорь! Ржавые звенья цепи размером с два моих кулака утягивают его обратно во тьму. Я кидаюсь к брату. Он лежит возле вагона. Пытается подняться, кашляет, из уголка рта капает оранжевая... кровь? Его свечение разом почти угасло.

– Ёб твою... Лёх... Мы до босса, что ль, дошли? – Семён хрипло смеётся и его снова срывает в кашель. – Ща, п-погоди. Дай встать, я ему объясню, кто тут папа.

Знакомое лязганье, свист, и я бросаюсь на брата, прижимая его к земле. Якорь разносит в клочья кабину машиниста, щедро осыпая нас битым стеклом и рваным железом. Тяжёлые шаги всё ближе. Рой голубоватых светлячков огибает неизвестного монстра, устремляется к нам. С натужным скрежетом страшное оружие выдёргивают из останков вагона. Цепь тащит его обратно, выламывая по дороге шпалы. Мысли лихорадочно мечутся, я пытаюсь что-то придумать. Был бы он один, может, и справились бы, но там ещё неизвестно, сколько гончих. Шансов почти нет. Что же это за чудовище? Слава богу, Степаныч не успел у себя в психушке вырастить нечто подобное. Иначе лежать нам всем в той пещере...

Стоп! Точно, Аркадий Степаныч! В мозгу всплывает картинка из недавнего сна. Ледяной шторм из маминой ладони. Ободранный до мяса главврач. Доверять непонятным видениям – идея безумная, но других вариантов в голову не приходит. Я оставляю Семёна лежать, выхожу вперёд. Десятки оскаленных светящихся пастей несутся навстречу. Я смутно вижу, как гигантские руки заканчивают сматывать цепь. Зазубренные клинья якоря смотрят мне прямо в лицо. Вскидываю перед собой кулак. Момент истины.

– Аа-а-айн Со-о-ф Кха-а-арн!

И разжимаю ладонь.

продолжение следует...