Но потом сжечь! Борьба с колдовством в условиях Средних веков⁠⁠

Продолжаем перепост, так что не удивляйтесь пятнице) Впрочем, среда это же маленькая пятница, так, мои чуваки?

Здравствуйте, друзья! Легкой вам пятницы! А у нас тут опять интересная оказия случилась...

Копались мы тут с Мыськой в истории средневекового канонического права (это отдельная история, зачем) и вывела нас кривая изысканий на "Декрет Грациана" (да-да, тот самый, со смешными картинками). А ведь в нем, в частности - были весьма важные для последующих веков определения колдовства, вспомнилось нам! Тут Мыська пнула меня локтем в бок и напомнила, что мы еще месяц назад обещали читателям про нежные взаимоотношения ведьм и инквизиторов написать! Штош... Обещанное надо выполнять, так что воть...

Дисклеймер: данный материал посвящен, в первую очередь, именно СРЕДНЕВЕКОВОЙ истории колдовства. То, что обычно связывают с понятием "Охота на ведьм" - это уже несколько более поздние века, тут наши полномочия не то чтобы все, но потом. Сейчас же нам интересно именно - на чем основывались, как трансформировались и каким образом претворялись в жизнь идеи определения колдовства и борьбы с ним до XVI века. Поверьте, это тоже интересно!

• Ты помнишь, как все начиналось?

Представление о природе колдовства (и методах борьбы с ним) формировались в средневековье несколькими факторами.

Во-первых, это наследие античных представлений о магии. Как мы уже отмечали, представление о том, что наследие Рима и Греции в Средние века было полностью предано забвению далеко от реальности.

Так, в трудах Исидора Севильского, одного из отцов Церкви, жившего на рубеже VI-VII вв. в визиготском королевстве мы помимо прочего встречаем каталог магических практик, в которые входят в том числе знакомые нам по античности гадания (по полету птиц, четырем природным элементам) и астрология.

Стоит вспомнить и античных сивилл - пророчиц, предание о которых, возникнув еще в Древней Греции сохранилось на протяжении всего средневековья. Стоит сразу же отметить интересный факт, вопреки установке на борьбу с колдовством, образ сивилл зачастую трактовался как положительный. В первую очередь это было связано с возникшей концепцией пророчества о рождении Христа. Подобной идеи, например, придерживался более чем авторитетный богослов и историк церкви IV в. Евсевий Кесарийский, который относил к числу сивилл Мириам - сестру Моисея.

С другой стороны заполнившее постримское пространство варвары-язычники принесли с собой собственные представления о магии. В данном случае это было уже более "приземленное", зачастую негативное мнение о магии как об инструменте, с помощью которого вполне можно наносить вред.

Таким образом, упоминание колдовства мы встречаем в первых же собраниях законов варварских королевств. При этом стоит отметить, что само по себе колдовство рассматривается скорее в разрезе возможных способов преступления и наказанию подлежат как обличенные в нем (и нанесшие с его помощью вред), так и обвинители, не способные доказать вину подозреваемого. Например, в "Салической правде" франков (сборник обычного, т.е. традиционного права VI в.) мы встречаем такую симпатичную цитату:

Если колдунья съест человека, и будет уличена, присуждается к уплате 8000 ден., что составляет 200 сол.

И в том же разделе мы видим следующее:

Если кто обзовет другого прислужником при колдовстве, т.е. пособником ведьм, или таким, про которого ходит слух, будто он носит котел, где ведьмы варят (свои снадобья), присуждается к уплате 2500 ден., что составляет 63 сол.

В дальнейшем скептицизм в отношении подобных обвинений только возрастал, по причинам, о которых будет сказано чуть позже. В "Эдикте Ротари" (своде лангобардских законов VII в.) мы читаем весьма недвусмысленно:

Пусть никто не осмеливается убивать служанку-иностранку или рабыню как ведьму, ибо христианские умы в это не могут и не должны верить.

Упор на веру в колдовство как противоречащее христианскому вероисповеданию мы встречаем и в более поздних законах. Так Карл Великий в указе покоренным саксам, обязанным креститься, провозглашает:

Если кто-либо, обманутый дьяволом, поверит, как это принято среди язычников, что какой-либо мужчина или женщина является ночной ведьмой и ест людей, и по этой причине сожжет этого человека заживо... он должен быть казнен.

Впрочем, это не мешало Карлу и впоследствии его наследнику - Людовику Благочестивому принимать и весьма суровые законы непосредственно против колдунов. Подобный дуализм отношения, впрочем вполне согласуется с тем, что сама по себе магия в светском праве в то время рассматривалась не более, чем зловредное деяние, по сути неотличимое от нанесения вреда более приземленными способами.

Таким образом среди светских правителей несмотря на несомненное представление о существовании колдовства (как минимум, в представлении подданных) вначале не было какого-то особенного курса на его искоренение как такового. Но кроме светских князей, как мы помним, были еще и другие...

• Ворожеи не оставляй в живых

Игнорировать тему колдовства Церковь не могла себе позволить хотя бы в силу того, что оно ясно и недвусмысленно осуждается в Библии - как в Ветхом, так и в Новом Завете. С другой стороны, как мы уже не раз отмечали, процесс окончательной христианизации населения Европы и утверждения власти Рима шел долго и трудно, так что на первых веках своего существования Церковь видела опасность не в колдовстве, как действии - а в вере в его существование, что рассматривалось как опасное суеверие (и конечно же, тяжелое наследие язычества).

Концепцию отношения раннего средневековья во многом определил авторитетнейший Августин Гиппонский, который в своем фундаментальном труде "О граде Божием" однозначно признает его грехом и преступлением. Но и тут есть нюанс. С точки зрения Августина - колдовство есть результат внушения демонов, само по себе оно не существует в христианском мире. Таким образом, преступление колдуна ограничивается его собственным грехом перед Господом.

В целом - именно подобный взгляд превалировал в Церкви раннего и высокого средневековья. В таком же виде в XII в. он входит и в тот самый "Декрет Грациана", в виде т.н. "Канона Episcopi". В нем весьма недвусмысленно говорится о том, что идеи о возможности наводить чары и совершать полеты - лишь наущение Дьявола, совершаемое, что характерно во сне. Вообще, значимость идеи сна в классическое средневековье... Впрочем, мы отвлеклись.

Стоит отметить, что по сравнению с наказаниями светских судов, кара за мнимое колдовство со стороны Церкви была сравнительно мягкой - ведьм и колдунов изгоняли из церковной общины. Конечно же, в то время это было довольно сурово, но все же...

Существуют упоминания и других видов наказания за колдовство. Это могла быть суровая епитимья, денежный штраф или ссылка. Но при этом - подчеркнем, в первую очередь Церковь преследовала именно веру в колдовство, а не его практику (хотя уже несомненно было наличие в составе преступления не только следования языческой вере, но и связь с дьявольскими силами). Для того, чтобы перейти "на следующий уровень", предстояло случиться еще кое-чему и кое-кому. И они случились.

• Прозвени Фоме колокольчиком

Жил на территории будущей Италии (да-да, не Англии, не путаем!) в XIII веке один выдающийся монах-доминиканец. И не просто выдающийся, а буквально-таки столп католической мысли на несколько столетий, написавший даже не книгу, КНИЖИЩЕ! Да, мы, конечно же о Фоме Аквинском.

В своем монументальном труде "Сумма теологии" он разработал принципиально новую концепцию колдовства как деяния. С точки зрения Аквината колдун отнюдь не заблуждающийся язычник или слабовольная жертва дьявольского мошенничества. Волшебство он полагает совершенно осознанным явлением, совершаемым преступником по собственной воле. Вдвойне омерзительно оно потому - что с точки зрения Фомы магия существует как объективная реальность. Ведьмы действительно летают по воздуху и наводят порчу, а вовсе не видят наведенные сны. Таким образом, колдовство из "частного" греха превращается в нечто гораздо более существенное и опасное.

Любопытно отметить при этом, что его учитель, Альберт Великий, придерживался куда более скромных взглядов, не подвергая сомнению идею "Канона Episcopi". Более того, по преданию, вместе со своим учеником он таки немного приколдовывал, в частности соорудил и оживил гомункула из меди. Тот, правда - слишком много болтал и Аквинат порешил его молотком. Ну а что... Quod licet Jovi...

В итоге, учитывая непререкаемый авторитет Фомы в РКЦ - его концепция колдовства постепенно захватила умы и уже в середине XIII века папа Александр IV передает дела о колдовстве в ведение Инквизиции (ага!). Впрочем, в отдельное от ересей судопроизводство.

Но по-настоящему учение Аквината "сыграло" в правление другого его горячего поклонника...

• Ведьмы не пройдут!

Вообще мы папу Иоанна XXII того... Не очень... Ну не нравится нам то, что он нежно любимого нами Майстера Экхарта в ереси обвинил. Но отдать должное ему стоит - был он не только выдающейся скотиной, но и выдающимся папой. Помните, наверное, у Дрюона в "Проклятых королях" хитровыделанного кардинала, который прикинулся помирающей лошадкой чтобы выиграть папские выборы? Так вот это - он.

Помимо прочих интересных дел, примечателен он тем, что того самого Фому Аквинского канонизировал. К слову - несмотря на яростное сопротивление францисканцев, извечных соперников доминиканского ордена. Говорят, даже один забавный (почти) курьез вышел. Якобы один из монахов-францисканцев в ярости заявил, что скорее умрет, чем увидит Фому канонизированным. И знаете, не соврал - помер на следующий день после канонизации! Такие дела...

Так вот, в полном соответствии с новой концепцией, Иоанн в 1326 г. издает историческую буллу Super illius specula

Со скорбью мы отмечаем что многие, являясь христианами лишь по имени, приносят жертвы демонам, поклоняются им, делают или делали фигурки, кольца, зеркала, фиалы или другие вещи с целью колдовства, и связывают себя с демонами. Они просят у них ответа и получают его и просят их помощи, чтобы удовлетворить наиразвратнейшие свои вожделения. Отдавая себя в наипостыднейшее рабство ради наипостыднейших вещей, они становятся союзниками смерти и заключают договор с адом. Их трудами наипагубная язва, которая становится все сильнее и все опаснее, поражает стадо Христово во всем мире. Этим эдиктом мы, руководясь мудрым советом наших братьев, предупреждаем на вечные времена всех и каждого, кто был вновь рожден в купели крещения. Во имя святой добродетели послушания и под угрозой анафемы мы предупреждаем их заране, чтобы никто из них не смел учить или учиться чему бы то ни было из этого извращенного учения, или, что еще более отвратительно, использовать это знание в какой угодно форме и с какой угодно целью... Сим мы произносим приговор отлучения надо всеми и каждым, кто несмотря на милосердное наше предупреждение и приказ осмелится заниматься этими вещами, и мы желаем, чтобы они подверглись этому в силу самого факта.

Обратите внимание - речь все еще идет об угрозе отлучения. Повторимся, крайне тяжелое наказание, но до костров, в которых "сгорели все красивые девушки Европы" еще далеко. Примерно сотни полторы лет. Впрочем, для нас важно главное последствие - колдовство фактически приравнивается к ереси и ведение дел по нему окончательно передается в руки Инквизиции.

Впрочем, де-факто, количество подобных дел в последующее столетие было не очень велико и в целом, стоит отметить, что значительной роли в охоте на ведьм инквизиции так и не сыграли.

И еще одна интересная подробность. Существует мнение, что колдовство Иоанн не любил по очень даже личным причинам. Дескать, на него с его помощью пытались совершить покушение. Какие именно чары использовались - мы не знаем, но факт показательный.

Таким образом, к середине XIV в. концепция колдовства как преступления реального, более того, приравниваемого к ереси оформилась окончательно. Что, впрочем еще не значило начала массовых процессов. Но признайтесь, история эта будет неполной, если не помянуть еще одного монаха и еще одну книжку...

• А мы им всем по морде молотом...

"Молот ведьм", он же "Malleus Maleficarum, Maleficas, & earum hæresim, ut phramea potentissima conterens" ("Молот Ведьм, уничтожающий Ведьм и их ереси, подобно сильнейшему мечу", во как!) на самом деле явление... Неоднозначное. Более того, у ряда исследователей есть очень конкретные подозрения о его роли и месте в истории борьбы с колдовством.

Начнем с его автора. Генрих Крамер (он же Генрих Инститориус) начал свою карьеру ведьмоборца не то, чтобы очень удачно. Его первый процесс по делу Хелены Шойберин и ряда других граждан города обернулся дрязгами с епископом Георгом Гользером, ведшим процесс. Закончилось все тем, что Генрих был просто-напросто выгнан из города за "безумие и склонность видеть то, чего нет". Особой пикантности ситуации придавало то, что одним из поводов стал излишний интерес немолодого уже Генриха к подробностям якобы имевших место дело соитий Хелены с дьяволом. В общем, некрасиво получилось...

Обиженный инквизитор затаил обиду - и в ответ разразился тем самым "Молотом", до этого выпросив себе у Иннокентия VIII буллу "Summis desiderantes affectibus", якобы подтверждавшую его инквизиторские полномочия в делах о колдовстве. Правда и там не все было гладко - по сути, она не содержала в себе ничего нового и лишь повторяла уже то, что уже было установлено предыдущими буллами. Полномочий больше не стало и инквизитор сел корпеть над книгой.

С той тоже вышло так себе. История "Молота" в принципе - весьма сомнительна По заверениям самого Генриха, она была одобрена богословами Кельнского университета и написана в соавторстве с, без сомнения, заслуженным инквизитором Якобом Шпренгером. Вот только...

Судя по заявлениям самих кельнских богословов, книгу они не только не одобряли, но и высказали крайнее порицание за высказанные в ней идеи. Это подкрепляется тем, что как минимум двое теологов, поименованных в "Молоте" как одобрившие его, позднее публично заявляли о том, что ничего подобного не происходило.

С Шпренгером тоже не сходится. Предисловие, якобы написанное им, появляется только в шестом издании, спустя 24 года после его смерти. Более того, есть сведения, что связывали его с Крамером отнюдь не коллегиальные отношения, а скорее неприкрытая вражда. Таким образом, Генрих прикрылся авторитетом университета и Шпренгера, пытаясь придать своей книге веса.

Получилось... Двояко. Опять же, несмотря на устойчивую ассоциацию Инквизиции с "Молотом", коллеги Инститориуса приняли ее весьма прохладно и большим авторитетом среди них она никогда не пользовалась (вплоть до предложений включить ее в "Индекс запрещенных книг"). Зато книга стала безумно популярной в светских кругах, которые, во многом и будут играть роль первой скрипки в начинавшемся безумии ведьмоловства.

В итоге можно сказать, что история "Молота" весьма показательна для демонстрации разницы подхода средневековой РКЦ и более поздних активистов охоты на ведьм. Но это, как говорится, совсем другая история...

Да, если было интересно - с Хелены Шойберин были сняты обвинения, другие женщины, обвинявшиеся на процессе в Инсбруке также были оправданы, либо получили наказание в виде епитимьи.

Что же можно сказать по итогу? Колдовство и ведьмы - несомненно были предметом живого интереса властей и Церкви на протяжении Средних веков. В то же время, их восприятие и место в юридическом и каноническом поле все время менялось и так и не приблизилось к знакомой большинству обывателей картинке "хватай всех и на костер". Более того, есть одна прекрасная история, свидетельствующая о реальном отношении господ инквизиторов ко всей этой ситуации с ведьмами. Но это уже не сегодня.

А сегодня мы прощаемся с вами, и от всей души желаем тепла и мирного неба над головой. Крыс и Мыська любят вас - и обязательно вернутся снова!