М*дак ли я за реакцию на оскорбление коллеги?⁠⁠

Изначальный пост выложен в сабреддите «Am I the asshole», после удаления вся историю запостили в «ProRevenge».

4 года назад (мне тогда было 24) моя мама умерла от рака молочной железы. Поскольку обе мои бабушки тоже умерли от него, я обратилась к специалисту для обследования. В результате в одной из моих грудей обнаружили клетки, которые в любой момент могли стать раковыми.

Мне предложили несколько вариантов:

1. Проходить регулярные осмотры каждые 3 или 4 месяца, пока клетки не перерастут в рак (мне сказали, что риск их превращения в раковые очень высок из-за семейного анамнеза), но этого может никогда не произойти, и я буду проходить обследования просто так.

2. Можно сделать одностороннюю мастэктомию (удаление молочной железы - п/п) груди с плохими клетками, но нужно будет следить за другой грудью, поэтому мне все равно нужно будет проходить регулярные обследования.

3. Сделать двустороннюю мастэктомию и удалить всю ткань молочной железы, практически устранив риск.

Я пошла на двустороннюю мастэктомию. Это был, конечно, самый радикальный вариант, но после того, что рак сделал с мамой и бабушкой, я не хотела рисковать.

Меня предупредили о рубцах, но не сказали, что по обеим сторонам груди останутся два огромных розовых неровных шрама, каждый около дюйма в длину и полдюйма в ширину. У меня началась тяжелая депрессия, дошло до того, что я даже не выходила из квартиры, потому что не хотела, чтобы люди меня видели. Я выбрасывала зеркала, потому что испытывала физическую тошноту при взгляде на себя.

Я пошла к психотерапевту, который посоветовал пластического хирурга. Он сказал, что обычно никогда так не поступает, но мое психическое состояние вызвано изменением тела, и, возможно, иначе я не смогу справиться, и что он понимает меня. Хотя, признаюсь, психотерапевт послал меня спросить только об уменьшении рубцов.

Пластический хирург предложил крем, лазер или имплантаты. Крем не помог, а лазер был дорогим и рискованным, поэтому я выбрала имплантаты. Моя натуральная грудь была размером F (6+ - п/п), поэтому я выбрала немного меньший DD (5 - п/п). Они все еще довольно большие, чтобы скрывать шрамы, и я ими довольна. Мое психическое здоровье улучшилось, и я снова почувствовала себя комфортно в своем теле. Моя уверенность возросла, как и самооценка. Я знаю, что не должна так сильно переживать из-за внешности, но я не преувеличивала насчет шрамов. Они огромные, ярко-розовые, неровные, выпирающие, просто ужасные на вид, и я ненавидела себя. А теперь они хорошо спрятаны, и их почти не чувствуешь.

Сейчас мне 28 лет, и я работаю в офисе. У меня все гораздо лучше, чем было.

Моя коллега Джилл узнала, что я сделала пластику груди (но не о раке), когда я и моя подруга, с которой я работала за несколько лет до мастэктомии, планировали отпуск. Подруга пошутила, что мои сиськи взорвутся в самолете. Она знала о моей операции, но шутка не была грубой, и я засмеялась. Джилл подслушала, и к концу дня весь офис знал, что я сделала пластику груди, но не ее причину. Полдюжина человек подтвердила, что Джилл им рассказала.

В течение следующих нескольких месяцев Джилл много «шутила» и комментировала мою грудь в разговорах с коллегами, когда я была в пределах слышимости. Она говорила, что во мне «больше пластика, чем в Барби», и называла меня «фальшивкой во всех смыслах». Сама я этого не слышала, но подруга из офиса рассказала мне, что Джилл однажды назвала меня «мешком с силиконом».

Я не знаю, в чем была ее проблема, но она упоминала Национальную службу здравоохранения (общий термин для государственных систем здравоохранения Великобритании - п/п). Я предполагаю, что Джилл подумала, что мне сделали грудь бесплатно на деньги налогоплательщиков (я сделала мастэктомию в Национальной службе здравоохранения, но обращалась в частные клиники для психотерапии и имплантации).

Я просила ее остановиться несколько раз. Но, к сожалению, я разговаривала с ней в таких местах как лифт и женский туалет, где не было камер. Джилл продолжала делать комментарии, как бы часто я ни просила ее этого не делать. Не скажу, что это было каждый день, но в течение трех месяцев я слышала не менее трех комментариев в неделю.

Точка кипения наступила, когда я, Джилл и несколько других коллег обедали. Я назвала что-то плоским, и Джилл сказала: «Ты знаешь все о плоскостях», кивая на мою грудь.

Я огрызнулась: «Знаете, почему у меня ненатуральная грудь? Несколько лет назад врачи обнаружили потенциально раковые клетки в моей груди и посоветовали сделать мастэктомию. На груди остались огромные уродливые шрамы. Я пошла к психотерапевту, который отправил меня к пластическому хирургу, который посоветовал мне установить имплантаты, чтобы скрыть шрамы. Я сделала это только для того, чтобы смотреть на себя в зеркало без слез. Так что, возможно, в следующий раз, когда вы захотите осудить кого-то за косметическую операцию, вам стоит сначала спросить, зачем он ее сделал». И, чувствуя, что это был момент, когда у меня упал микрофон (mic drop moment = триумф - п/п), я взяла еду и ушла.

В течение всего оставшегося дня треть сотрудников подходили и поддерживали меня, а остальные говорили, что Джилл просто пошутила, а я веду себя как стерва. Я ответила, что Джилл была стервой задолго до меня.

Изменено: Просто хочу добавить, что независимо от причин, по которым я установила имплантаты, меня все равно не следовало из-за них беспокоить.

Вердикт Реддита: ТС не мудак

Я получила электронное письмо от отдела кадров, в котором говорилось, что они хотят поговорить со мной на следующий день. Когда я позвонила за разъяснениями, то услышала про «враждебную рабочую среду» (примечание: это, по-видимому, американский термин, и в Англии он не имеет большого значения, но мне так сказали по телефону). Я знала человека, написавшего письмо и ответившего на звонок. Ее звали Дебби, и она была подругой Джилл в отделе кадров, поэтому я почти не сомневалась, кто подал на меня жалобу.

Если жалоба уже ушла в отдел кадров, то мне нужно как можно больше боеприпасов. Я занялась сбором информации.

Поскольку до сих пор со мной общалась только Дебби, можно с уверенностью предположить, что именно она будет рассматривать жалобу. Если это так, то мне конец. Однако я смутно припомнила раздел о жалобах в моем контракте. Я пролистала его, и в разделе, посвященном жалобам, было сказано, что я могу потребовать смены инспектора, если мне покажется, что выделенный мне инспектор необъективен. Это называлось «беспристрастным наблюдателем». Я сделала ксерокопию страницы и выделила эту часть.

Затем я написала людям, которые предложили свою поддержку, через Facebook: «HR попросил меня о встрече. Помнит ли кто-нибудь из вас, как Джилл оскорбляла меня в лицо, и готовы ли вы написать и подписать, что вы слышали и когда?». Не все захотели помочь, поскольку Джилл в офисе немного побаиваются из-за того, что она подружилась с HR и руководством, но около 20 человек согласились мне помочь.

Я примерно прикинула, сколько и когда просила Джилл прекратить (4 раза за последние месяцы, некоторые моменты оказалось легко вычислить, так как они происходили в перерыве или перед работой). Я записала их все, а также приблизительное время, когда произошел конфликт в обеденном зале, и список имен тех, кто присутствовал.

На следующее утро я пришла на работу немного раньше. Я обошла всех, кто написал мне. Большинству из них удалось передать мне распечатанное и подписанное письмо (некоторые не успели его написать, но это неважно). Это не точные слова, но суть такова:

«Меня зовут [имя]. Я работаю в компании с Джилл Фамилия и ТС. [дата] в [время] (приблизительно) я разговаривал с Джилл Фамилия, она назвала ТС [цитируемое оскорбление]. Я почувствовал, что это было неуместно, поскольку это напрямую связана с внешним видом ТС, и готов далее официально заявить, что Джилл Фамилия уже 3 месяца обсуждает ТС на рабочем месте в том же ключе, и создавая, по моему мнению, враждебную рабочую обстановку. Подписано [имя]".

В итоге я получила около 16 писем, все от разных людей, причем одно из них было о ситуации в столовой во время моего разговора с Джилл. У некоторых даже были списки всего того, что Джилл сказала им обо мне или других людях, поскольку, как оказалось, Джилл обсуждала не только мою внешность. Она, по-видимому, делала замечания по поводу веса одной сотрудницы и что-то антисемитское по поводу носа другой, и все было изложено в этих письмах. В офисе работает около 45 человек, так что 16 - это не большинство, но все же приличное количество. Письма не были длинными, большинство из них состояли всего из одного абзаца, но в них была вся необходимая информация.

Меня попросили прийти в отдел кадров в 10 утра. Я взяла с собой письма от коллег, ксерокопию страницы моего контракта, а также даты и время в маленькой папке.

Когда я пришла туда, Дебби уже готовилась к беседе. Она встала из-за стола, готовая провести меня в другую комнату.

Я сразу же повернулась к другому сотруднику отдела кадров, который был там, и спросила: «У меня назначена встреча с вами?»

Дебби сказала: «Нет, со мной».

Я ответила, что меня это не устраивает, поскольку «в моем контракте указано, что я имею право на беспристрастного наблюдателя». Я вынула страницу контракта из своей папки. Дебби прочитала ее (я не позволила ей взять бумагу, так как рядом находился шредер) и сказала, что она может быть беспристрастной. Я ответила, что не хочу доставлять неудобства, но мне известно из достоверных источников, что человек, подавший жалобу, – ее подруга, и в моем контракте указано, что мне разрешен беспристрастный наблюдатель .

Дебби потопала за руководителем. Тот спросил, почему я сомневаюсь в ее беспристрастности. Я ответила, что Джилл, которая подала жалобу, является близкой подругой Дебби. Он спросил Дебби, правда ли это, на что она только ответила: «Я могу быть беспристрастной».

Руководитель глубоко вздохнул, попросил другого сотрудника отдела кадров пойти с ним, и мы вчетвером пошли рассматривать жалобу. Я поблагодарила их за понимание (я боялась, что рассердила их), Дебби достала жалобу, и все трое вместе со мной ее рассмотрели. Все время беседы Дебби выглядела убийственно, поскольку она явно ожидала, что меня уволят (или, по крайней мере, порекомендуют уволить).

Интервью заняло около получаса. Они задавали мне одни и те же вопросы, но формулировали их по-разному, так что это сильно сокращенная версия.

Вопрос: Вы сказали, что, по вашему мнению, Джилл Фамилия сообщила о вас. Почему вы так думаете?

Ответ: У Джилл проблемы со мной уже около 3 месяцев.

Вопрос: Почему вы не пришли к нам, когда поняли, что у Джилл проблема с вами?

А: У меня с ней не было проблем.

Вопрос: Какие проблемы с вами у Джилл?

Ответ: [рассказ о раке и имплантатах] Все это есть в моей истории болезни, копия которой есть в моем деле, и на ее просмотр у вас есть мое полное разрешение. Джилл узнала о грудных имплантатах, но не знала о раке. У Джилл возникла проблема с моими грудными имплантатами, и она решила рассказать о них нашим коллегам.

Вопрос: Почему вы считаете, что это правда?

Ответ: Вот 16 подписанных заявлений от разных коллег, свидетельствующих о том, что Джилл сказала всему офису, что у меня есть грудные имплантаты, в тот день, когда она об этом узнала. С тех пор часто делала замечания по поводу этих имплантатов. В них есть цитаты того, что Джилл говорила им, и приблизительные даты и время.

Вопрос: Приблизительные даты и время?

Ответ: Никто не знал, что ситуация обострится до такой степени, поэтому никто не вел записей, как и когда это происходило.

Вопрос: Какое событие или события, по вашему мнению, непосредственно привели к подаче жалобы на преследование?

Ответ: Для меня преследование началось, когда Джилл рассказала всем о моих грудных имплантатах без моего согласия, но что касается жалобы, поданной против меня, то, вероятно, это произошло примерно в [время] вчера в столовой. Джилл сделала замечание о том, что я плоская, указывая на мою грудь, и я ответила ей сокращенной версией моей истории болезни, закончив комментарием о важности получения полной информации. В столовой есть камеры, так что я уверена, вы сможете посмотреть этот разговор. Я признаю, что могла бы справиться с ситуацией лучше, но через 3 месяца я почувствовала, что должна поставить точку. Вот список людей, которые также присутствовали. За столом сидело 6 человек, включая меня и Джилл. Один из этих людей также фигурирует в письмах, он написал свой рассказ о разговоре и подписал его.

Вопрос: Был ли у вас до этого разговор с Джилл по поводу ее комментариев о вас?

Ответ: Несколько, разнесенных за последние 3 месяца. Каждый раз я говорила ей, что чувствую себя неловко и расстроена ее комментариями, и была бы признательна, если бы она прекратила их.

Вопрос: Вам известно, знала ли Джилл о том, что вы ранее болели раком?

Ответ: Нет. Об этом не упоминалось в разговоре с моей подругой, который она подслушала, и я не сообщала ей, потому что, честно говоря, это не ее дело, и я не чувствовала необходимости подробно рассказывать свою историю болезни коллеге, чтобы избежать дальнейшего преследования.

Руководитель встал и сказал: «Ну, я думаю, мы закончили». Он пожимает мне руку и отправляет обратно на рабочее место, говоря, что я получу ответ после того, как они проверят доказательства (письма, камеры видеонаблюдения, историю болезни и все, что у них уже было) и примут решение по делу.

Я вернулась за свой стол, достала резюме и приготовилась начать искать работу.

Проходит около часа, затем человека, написавшего письмо и присутствовавшего при конфликте в столовой, вызывают на встречу с HR. Он возвращается через 10 минут.

Один за другим вызывают людей, которые тоже присутствовали в столовой, кроме Джилл. Все они отсутствуют около 10 минут, затем возвращаются, находят своего коллегу и говорят, что HR хочет их видеть.

Потом по одному вызывают людей, которые писали письма. Примерно к 15:30 кажется, что все, кто писал письма или были в столовой, опрошены.

Наконец, вызывают Джилл. Она уходит примерно на 30 минут и возвращается взбешенная. Она смотрит на меня, пока я работаю, но я не обращаю на нее внимания.

В 16:30 Джилл снова вызывают в отдел кадров. В 17:00, когда все либо уходят, либо собираются уходить, Джилл врывается в офис. Она пристально смотрит на меня все время, пока собирает вещи на своем столе. Затем она начинает рассказывать всем, кто ее слушает, что я добилась ее увольнения, после чего протискивается к лифту.

Приходит письмо от HR. Мое дело закрыто.