Чикаго дану⁠⁠

Дану пришли из другого мира. Они выглядят как люди, но обладают сверхспособностями. Большинство дану мирно живет в человеческом обществе и не привлекает внимания. Однако среди них есть преступники, за которыми охотится ФБР. Бюро помогает Том Саммерс — дану, рожденный смертной женщиной. Когда Том берется за новое дело, оно оборачивается чередой терактов и открывает путь в чужие земли. Только никто, побывавший на Земле дану, не возвращается прежним.

Главы: #1, #2, #3, #4, #5, #6, #7, #8, #9, #10, #11, #12, #13, #14, #15, #16

Глава 17. Шут
— Полагаю, вы знакомы с моим отцом. Он отлично поживает в тюрьме.

Засахаренный лук заскрипел на языке. Том откусил хот-дог и поморщился: сочетание сладкого теста и подсоленной колбаски ему совсем не понравилось. Пришлось схватиться за дешевый пластиковый стаканчик и залпом допить кофе.

— Местный деликатес, — пояснил Андре, уставившись в окно придорожной забегаловки, — ты привыкнешь.

Они встретились на заправочной станции на окраине города. Мэр объявил траур, и оттого многие заведения были закрыты. Работали разве что супермаркеты да круглосуточные магазины.

— На вкус как картонка с сахаром.

— Вкусная картонка с сахаром.

Андре уместил большие ладони на столешнице и сцепил пальцы в замок. За его спиной на низкой громкости работал телевизор. Симпатичная репортерша раз за разом включалась из Юнайтед-центра. Вернее, с того, что там осталось. Большая часть здания была безнадежно разрушена. Велись спасательные работы. То и дело из-под обломков извлекали трупы, реже — живых людей.

В этот раз камера сместилась на поискового пса. Он остановился на камне и гавкал, призывая спасателя подойти. При дневном свете все выглядело хуже, чем ночью.

Том отвел глаза. В маленьком кафе не было даже привычного кофейника, за добавкой нужно было дойти до стойки самому. Но хотя бы долить давали бесплатно.

— Взять тебе?

— Нет.

— А я, пожалуй, схожу.

Андре безразлично уставился в окно. На стоянке был припаркован его новенький Шелби Мустанг. В серебристом кузове отражались неспешно плывшие по небу облака. В девять утра в Иллинойсе солнце нещадно жгло, и Том предпочитал не снимать солнцезащитные очки.

— Омлет и кофе обнови.

Том облокотился на стойку, из-под угольного пиджака выглянула белоснежная манжета рубашки. Прыщавый парень едва коснулся взглядом запонки в форме завитка, зацепившейся за кожу черных перчаток, принял заказ и полез за яйцами. Нехитрый завтрак он готовил рядом на маленькой плите. Душный запах масла и жира заполнил воздух клубами, а шум вытяжки заглушил очередные новости.

Дождавшись, пока парень плеснет кофе в стакан, Том забрал его и вернулся к Андре. Тот задумчиво пялился на улицу, будто ничего интереснее своей машины в жизни не видел.

— Суматошная неделя. Еще не так давно я наслаждался отпуском, а теперь в Чикаго расследую дело о сумасшедших дану. Кто бы мог подумать, что они дорастут до терактов.

Под изображением репортерши появилась бегущая строка. Она сообщала число жертв: на весь город сто двадцать восемь убитых, около пяти сотен тех, кому понадобилась срочная медицинская помощь. Между цифрами цитаты политиков и общественных деятелей. Фонды наперебой предлагали помощь и собирали деньги на лечение.

— Ты знаешь, что Чикаго — один из самых густонаселенных дану городов в штатах?

Меланхоличный голос Андре напоминал распевное чтение. Том хлебнул кислый и невкусный кофе и отрицательно мотнул головой.

— Во времена индустриализации город сильно поднялся, сюда потянулись люди и, соответственно, дану. Большие возможности привлекали. Но главное не это. После Первой Мировой вопрос с дану стоял как никогда остро. Чистые и Нечистые ненавидели друг друга.

— Я слышал про это. На Земле тогда было темное время для дану.

Принесли омлет. Том ткнул вилкой во взбитый яичный белок и прокрутил, отвоевав кусок. Масло от свиной сардельки растеклось желтым пятном по кайме тарелки.

— Так повелось, что Нечистых в Новом Свете всегда было больше. Они бежали сюда, чтобы жить в свободном мире. Чистых это не устраивало. Чикаго стал одной из основных площадок для выяснения отношений. Город поделился на север и юг. Югом заправляли Чистые, на севере группировались Нечистые.

Том зажевал омлет. На зубах хрустнуло, попалась щепка скорлупы. Он сплюнул ее в салфетку и раздраженно потер пальцами. Парень за стойкой прибавил громкости у телевизора. Репортерша защебетала скороговоркой:

— Мы находимся напротив Юнайтед-центра, бывшего домашней ареной Чикаго Буллз. Вчерашняя дата, двадцать восьмое мая, надолго останется в нашей памяти как день ужасной трагедии, сломавший жизни сотен человек. Мы скорбим о каждом умершем и помним каждого выжившего. Мэр города Луис Медоуз Рендел посетил место трагедии лично, а также объявил двадцать девятое мая днем траура. Экстренное совещание правительства проходит прямо сейчас. Также хотим напомнить, что виновник серии взрывов по всему городу остается неизвестным. Ни одна экстремистская организация еще не взяла на себя ответственность…

— Тц, — Том глянул на парня через плечо, — друг, сделай потише.

Парень пожал плечами и убавил звук. В этот момент в кафе зашел посетитель, и он переключился на него.

— Но это ведь кончилось? Противостояние, я имею в виду.

Очередной кислый глоток обжег горло. Том прижал пластиковый стаканчик, и тот выгнулся в перчатке.

— После войны вместе с принятой конвенцией все изменилось. Открытые нападения прекратились под страхом попасть в тюрьму от рук своих же. Однако влияние сохранилось. Чистые выбирают юг, Нечистые — север.

— А ты?

Посетитель у стойки шумно потребовал кофе и хот-дог. Наверняка такой же сладкий, как до того ел Том.

— Наш Дом изначально жил на юге, но после мы перебрались на север.

Недосказанность повисла в воздухе сальным ароматом остывающего омлета. Том хмыкнул и отодвинул тарелку.

— Так у тебя есть зацепки, куда они могли деть семью Райана?

— Если ФБР не может их найти, это значит только одно: кто-то им помогает. Дом Лунного Мотылька никогда не отличался терпением и, тем более, продуманностью. Моя сестра…

Он запнулся на последнем слове. Взял стакан с водой и отпил залпом половину. Прочистив горло, продолжил:

— Моя сестра говорила, что они не хотели уходить. Их заставил Совет. Они были слишком непредсказуемы, слишком опасны. Никто не знал, чего от них ждать тогда и теперь. Эти разрушения — это только начало.

Андре оперся на стол и тяжело поднялся. Его широкие плечи, казалось, могли сравниться со столешницей по длине.

— Разве Совет не может снова заставить их уйти?

— Перемирие окончено. Теперь все иначе. Совет может лишь рекомендовать, ты и сам должен был это понять.

Том задумался. Совет и правда практически отошел от дел. Если раньше к нему можно было обратиться за помощью, то теперь, фактически, Том был предоставлен сам себе. Совет поддерживал связи с людьми и предоставлял работу для дану и дану для работы. На этом все.

— А Дом Морозного Озера? Вы же можете найти кого угодно.

Вопрос Том задал по пути, бросив на стол оплату вместе с чаевыми. Парень взял поднос и вышел из-за стойки, направившись к ним.

На лбу Андре залегла длинная морщина, а углы рта исказились как от сильного страдания. Он размеренно качнул подбородком и двинулся к выходу.

— Никого не осталось, — коротко бросил он, — я последний.

— Тогда ты глава?

— Нет. У меня нет сил, достаточных для места. Дома больше не существует.

Они вышли на парковку, расчерченную аккуратными прямоугольниками. Мустанг приветственно просигналил, когда Андре зажал разблокировку на ключе. Том смахнул пыль с лоферов, влез на сиденье и перекинул лямку ремня безопасности через плечо.

— Вот это малышка! Сколько в ней лошадиных сил?

— Семьсот.

Том присвистнул. Андре завел машину. Она двинулась с места так плавно, что Том и не почувствовал. Только шорох шин за стеклом да уплывшая за зеркало заднего вида забегаловка возвестили о начале движения.

— Куда мы?

— Хочу познакомить тебя с женщиной, которая многое решает на севере. Ее зовут Брида.

— Не слышал о ней.

— Она не любит публичность.

Им повезло обогнуть пробку и добраться до Сейнт-Джонс-авеню без проблем. Они замедлились лишь дважды. Первый раз, когда въезд на нужную улицу оказался перекрыт полицейскими машинами (и за ними можно было увидеть обуглившиеся части фургона). Второй, когда жители организовали импровизированный мемориал у разрушенного многоэтажного дома. Сам дом все еще был огорожен желтой лентой, обломки разбирали. Потому люди приходили к деревянной скамье, стоявшей поодаль.

Пока Мустанг буксовал, Том изучал приклеенные к спинке скамьи фотографии. От силы штук пять. Половина — черно-белые. На полароидном снимке пожилая мексиканка обнимала за плечи мальчика в белой футболке. Край фотографии пожелтел, а цвета немного засветились. Рядом горела свеча в стакане. Ее пламя колыхал ветер.

— Их не вернуть.

Том вопросительно глянул на Андре. Тот не сводил глаз с дороги, выкручивая руль вправо.

— Умерших, — продолжил Андре, — они исчезают навсегда.

— Многие люди верят в то, что попадают после смерти в прекрасное место.

— Это не так.

Мемориал остался позади, как и разрушенный дом. Улицы потянулись привычными бетонно-кирпичными стенами с веселыми, но тусклыми вывесками. Магазинчики и кофейни, занимающие первые этажи, были закрыты. Некоторые витрины разбили, и заботливые хозяева заклеили их липкой лентой. Осколки с асфальта успели убрать.

— А куда после смерти попадают дану?

— Ты не видел?

Они посмотрели друг на друга. На дорогу выпрыгнула женщина с собачкой под мышкой. Андре резко затормозил. Автомобиль шатнуло, натянулся ремень безопасности. Женщина заорала матом и гордо удалилась.

— Беспечные создания, — выдохнул Андре и вновь погрузился в управление.

Они въехали в бедные кварталы. В окнах висело белье на веревках, люди перебегали дорогу тут и там, отовсюду слышался громкий говор. Солнце почти не проглядывало из-за спин высоток, отчего асфальтированные дороги обнимала глубокая тень.

Мустанг замедлился. Среди узких улочек он выглядел как серебряная акула, царственно пересекающая косяк килек. Он пугал и интересовал всех одновременно. Дети выглядывали из-за спин взрослых, подозрительно косились группы парней в переулках. Их белые майки и серые рубашки с короткими рукавами были настолько типичными, что Том забывал лица, стоило им только скрыться за поворотом.

— Наркоторговцы здесь как дома, — заметил Том.

— Оставь их. Если не вмешиваться в их дела, они безобидны.

На углу заброшенного завода, огороженного колючей проволокой, терлись две проститутки в коротких юбках. Несмотря на ранний час, они будто и не скрывались. Только для вида и, наверное, от скуки держали длинными ногтями пластиковые стаканчики. Завидев машину, они приосанились, одна послала воздушный поцелуй красными губами. Андре безразлично увел автомобиль в сторону.

Они въехали в бетонный закуток, спрятанный от большой дороги и улиц. Справа стену дома подпирали мусорные баки, слева располагалась неприметная зеленая дверь. Для Мустанга здесь едва хватило места. Тому с трудом удалось не зацепить дверцей кирпичную кладку.

За дверью обнаружилась маленькая комнатка. На стене трещал телевизор, тучный мужчина в подтяжках поверх футболки скучающе щелкал пультом.

— Мы к Бриде.

Мужчина смачно схаркнул и утер рот ладонью. Потом махнул в сторону занавеси из длинных пластиковых трубочек. Они шуршали при любом прикосновении.

Пройдя короткий коридор, они вышли в холодную комнату с наглухо забитым окном. Лампа под оранжевым абажуром освещала стены. В кресле утопала худосочная женщина с рыжими волосами и крючковатым носом. Ее можно было назвать скорее пожилой, чем старой. Том для себя определил ее возраст как тот, когда еще не знаешь, назвать ли ее женщиной или уже бабушкой.

— Проходите.

Ее голос скрипел не смазанными оконными петлями. Руки с проступающими синими венами раскладывали Таро на коленках. Перевернутый шут с насмешкой взирал с рисунка.

Напротив кресла располагался кожаный диван. Андре опустился на него первым, Том за ним.

— Ты давно не появлялся, — проговорила Брида, — что-то случилось?

— Перемирие кончилось.

— Расскажи мне то, о чем я не знаю.

Она сложила карты в колоду и оставила их на подлокотнике. Вся мебель была обшарпанная и изрядно потрепанная, ей явно часто пользовались.

— Вернулся Дом Лунного Мотылька.

Брида вздохнула и накинула на плечи шаль. Кондиционер работал так сильно, что в помещении было точно меньше шестидесяти пяти градусов.

— И что они натворили на этот раз?

— Взорвали Юнайтед-центр и убили главу Дома Высокой Травы.

— Эти дети никогда не успокоятся!

Она всплеснула руками и вдруг резко поднялась с несвойственной для ее возраста живостью. Едва бросив взгляд на Тома, она покинула комнату через вторую дверь, спрятанную за панно с журавлями.

С минуту ее не было. Тяжелые часы отстукивали время несоизмеримо долго. Том скучающе приглаживал волосы. Когда Брида вернулась, в ее руках покоилась массивная деревянная шкатулка.

— Не хотела к этому прибегать, но выбора нет. Возьми, тебе нужнее.

Она откинула крышку коробки. Внутри на красной подушке лежал короткий нож с изогнутым лезвием. По отполированному железу завитками тянулся узор из листьев и ветвей. Изредка между ними попадались закрытые бутоны цветков.

Чтобы принять подарок, Андре поднялся. Он взял коробку из рук уважительно, задвинул крышку и поклонился. Сел он после того, как Брида вернулась в кресло.

— Это ведь не единственное?

Она вновь взяла карты. Андре устроил коробку на коленях и внимательно посмотрел на нее.

— Мне нужно ввести его в общество. Его зовут Том.

Говоря, Андре не повернул головы. Они общались так, будто самого Тома в комнате не было.

— Из какого он Дома?

— Западного Ветра.

Карты веером рассыпались по полу. Брида с изумлением уставилась на Тома, он в ответ на нее.

— Но я думала…

Она замолкла на полуслове. Том понимающе улыбнулся.

— Полагаю, вы знакомы с моим отцом. Он отлично поживает в тюрьме.

Брида прикрыла рот ладонью в еще большем удивлении, но быстро пришла в себя.

— Совет знает?

— Я на них работаю.

— Понимаю.

Смежив веки, она откинулась на спинку кресла. Брида довольно долго молчала. За стеной в телевизоре кто-то громко завопил, заставив отвлечься. Тогда она проговорила:

— Тебе несказанно повезло, мальчик. Каждый год в первые дни зимы и лета мы проводим встречи, на которых принимаем новых членов чикагской общины. Лучшего времени для представления не сыскать. Конечно, в нынешнем году дану будет не так много… Но встреча состоится.

— Ты обеспечишь нас приглашением?

Вместо ответа Брида перегнулась через подлокотник и дотянулась до тумбочки, откуда достала гербовую бумагу и перьевую ручку.

— Помоги мне собрать карты, — обратилась она к Тому, — здесь сущий беспорядок.

Она написала несколько строк и махнула листом в воздухе, а после аккуратно сложила его в конверт. В это время Том склонился, чтобы выполнить просьбу. Стоило перчаткам коснуться краешка первой карты, как Брида сказала:

— Стой. Покажи мне ее.

Том пожал плечами и передал Бриде того самого улыбающегося шута, который подмигивал ему с колен женщины ранее.

— Как и ожидалось.

Брида кинула карту в конверт, после чего запечатала его гербовой печатью и передала Андре.

— Мы ценим твою помощь.

Андре встал, взял коробку с ножом под мышку. Конверт Брида передала прямиком в руки Тому.

— Будь осторожнее, мальчик. Перевернуть карту очень легко.

Том ничего не смыслил в Таро, потому не придал предупреждению особого значения.

Они покинули дом так же, как и пришли. Мужчина все еще смотрел телевизор, Мустанг все еще спокойно ждал своих пассажиров. Коробка отправилась на заднее сиденье, конверт Том спрятал во внутренний карман пиджака.

— Что дальше?

— Она сказала, что нужно ждать первого дня лета. Мы будем ждать.

— Не люблю ничего не делать, — Том сполз по сиденью вниз, — пока займусь своим расследованием. Подбросишь до Юнайтед-центра?

Андре завел автомобиль. Мощный двигатель призывно рыкнул.

— Высажу за пару кварталов, там сейчас слишком много людей.

— Это меня вполне устроит.

Мустанг вновь рассек грязные улицы серебристой молнией. Дети завороженно смотрели на него, наркоторговцы подозрительно щурились. Тому не было до них дела. Он набрал номер Ветты с надеждой, что она быстро ответит. Разъезжая с угрюмым Андре, он понял, насколько на самом деле к Ветте привык.