Серия «Рассказы и миниатюры»

Профессор Залитовский свято верил в торжество разума и гуманность человеческой натуры. Он служил в Императорской Академии Наук и был признанным авторитетом в области права. Когда в 1917 произошла октябрьская революция большевиков, он остался в молодой Советской реcпублике, убеждённый, что жизнь скоро наладится и всё станет хорошо и правильно, ведь человек по природе хороший и значит, разумное устройство общества неминуемо. Его и его семью расстреляли матросы, бывшие крестьяне, которых царь Николай набрал из деревень на мировую войну.

Одним из этих крестьян-матросов был Михаил Серебров. Он сразу поверил в коммунизм, как только ему попала в руки листовка большевистского агитатора, когда он курил в пыльном окопе после утренней усталой перестрелки с немцами. После гражданской войны и службы в ВЧК он вернулся в деревню, окрылённый новыми идеями и желанием перевернуть старый мир. Ради строительства нового мира он был готов на самые крайние меры, но неожиданно его объявили кулаком, врагом народа, и сослали вместе с семьёй в сибирскую тайгу, заменив ссылкой расстрел. Через три года он помер там от непомерной работы и недоумения, как же так всё обернулось.

Бедняка, написавшего донос на Михаила, звали Степан Опёрый. Он вселился в дом Михаила, но через год его самого объявили кулаком. Его не стали ссылать, а решили отвезти в райцентр, чтобы там расстрелять. Но в дороге у автомобиля кончился бензин, и Степана расстреляли в каком-то лесу, чтобы не возиться.

Водителем автомобиля был Егор Смирнов. Он был выходцем из семьи священника, но тщательно это скрывал, опасаясь за жизнь. Когда кончился бензин и комиссары в лесу расстреливали Степана, он сжимал кулаки и молился про себя: “Господи, помоги мне понять, почему так, зачем всё это, что делать мне, как быть? Повеситься? Броситься убивать комиссаров? Помоги, Боже!” Но Бог молчал, комиссары делали своё дело, а потом они ушли, сказав, что пришлют из города машину с бензином.

Егор был на грани отчаяния, но когда они исчезли из виду, он вдруг почувствовал такой мир, такое спокойствие, как будто в пятидесяти метрах не лежал труп расстрелянного мужчины, как будто он не общался с убийцами пять минут назад. И Егор понял, что всё полно Божьего покоя, что всё полно Его воли и всё правильно и разумно. Он упал на колени, плача и благодаря Господа за Его ответ.

Через несколько лет он оказался с дипломатической миссией во Франции. Там ему удалось затеряться и остаться, попросив политическое убежище.

Когда в 1941 началась война, родные братья Егора пошли добровольцами на фронт. Они считали, что на их страну вероломно напали, а брата своего - предателем-перебежчиком. Когда они выгружались из эшелона, их обоих убила авиабомба, попавшая прямо в их вагон.

А их мать любила всех своих сыновей одинаково. И когда наступила хрущёвская “оттепель”, она смогла уехать к младшему Егору во Францию, где и окончила свой земной путь.

В прошлом году мы с семьёй заезжали на кладбище, где похоронены Егор Смирнов и его мама, Екатерина Ивановна Смирнова. За могилой никто не смотрит; крест покосился и всё сильно заросло. Мы хотели заплатить администрации, чтобы могилу привели в порядок, но я почувствовал, что пусть будет всё как есть. Пусть прошлое остаётся в прошлом, пусть старое зло забывается, а новая жизнь совершает свои собственные ошибки. Всё прекрасно как есть. Всё разумно. Всё правильно.

Всё правильно.

Всё правильно.

———————

2018 г.

Постель под ним была пропитана отчаянием. Когда приходила ночь, он укрывался одеялом с головой, сворачивался калачиком и дрожал. Он любил её и не мог забыть; она не любила его и не вспоминала. Ситуация была безвыходная.

Как-то раз, когда земля из белой начинает становиться чёрной, а деревья ещё не отбрасывают тени, она пришла к нему во сне. «Возьми этот колокольчик», сказала она и тоненько засмеялась. Она взяла его за руку и повела куда-то по летнему лугу, бескрайнему, как жизнь. Она смеялась, и он смеялся; он был так счастлив, как никогда раньше. Утром он долго лежал, вспоминая этот сон. Счастье быстро уходило из него, и он решил запомнить эту ночь и этот сон и то, что это был самый счастливый момент в его жизни. Уже к обеду он перестал быть счастлив, но тонкое воспоминание об этом сне ещё долго оставалось в нём. Каждый раз теперь, когда он ложился спать, он молил бога о том, чтобы она ещё раз приснилась ему и чтобы они смеялись и бежали, держась за руки, по летнему бескрайнему лугу. Но она больше ему не снилась. А наяву она была так же равнодушна и одёргивала руку, если рядом оказывалась его рука.

Когда земля стала жёлтой, а деревья перестали отбрасывать тень, он решил, что так больше нельзя. Он написал ей письмо, где рассказал обо всём: и про пропитанную отчаянием постель, и про сон со счастьем, и что теперь он молит бога про новый сон. В конце он написал, что любит её, и предложил встретиться. Она долго не отвечала; он проверял почту каждые три минуты. Наконец, от неё пришло письмо, что она сожалеет, но никак не может разделить его чувства.

Земля побелела, почернела, позеленела. Деревья обзавелись тенью. Временами он успокаивался, но потом опять видел её во снах, и тогда его постель снова пропитывалась отчаянием, ведь наяву ничего не менялось. Он решился послать ей ещё одно письмо, но на этот раз он не писал про сны и постель; он написал, что она прекрасна, как майский ветерок, колеблющий только что распустившийся ландыш; прекрасна, как лошадь, стоящая одиноко в туманном поле; прекрасна, как небесная лазурь, отражающаяся в глади лесного озера. На это письмо она ничего не ответила. Он подумал, что есть надежда, и стал писать ей новые письма, но через некоторое время она заблокировала его, и письма перестали доставляться. Он понял, что надежды нет.

Земля пожелтела, побелела, начала снова чернеть. Он привык и ко снам, и к отчаянию, и к тому, что в реальном мире ничего не меняется, как привыкают к долгой зубной боли или к хромоте. Как-то раз он гулял по городу и увидел её. Он вздрогнул, сердце его застучало. Но вдруг он разглядел, что она не одна. Рядом с ней был мужчина; она держалась с ним за руку и смеялась. Внутри у него похолодело. Он развернулся и быстро пошёл оттуда, проклиная себя за глупость и мягкотелость.

Две белых земли спустя всё было по-прежнему. Он дрожал, когда видел её. Она отворачивалась, когда видела его. К этому времени ему всё это уже надоело, как надоедает старая жена, от которой никуда не деться, но он смирился, полагая, что так оно и будет до конца дней. Но неожиданно всё закончилось. Ему предложили повышение с переездом в другой город. Он согласился, надеясь изменить хоть что-нибудь в их истории. Она снилась ему и там, в другом городе, но постепенно он стал забывать её. Через несколько лет он полностью успокоился; осталась лишь тёплая память о том, как он страдал и переживал. Он женился на местной девушке, через полтора года у них появился замечательный малыш. Но изредка он видел сны о том, как они бегут за руку по бескрайнему летнему лугу, и тогда он просыпался в слезах и курил до рассвета. Он не рассказывал жене о тех событиях и в такие дни говорил, что у него просто бессонница.

Как-то раз, через много лет, он приехал в город своей молодости и случайно встретил её. Годы не пощадили её внешность, но он понял, что в его глазах она всё так же прекрасна, как и раньше. Он пригласил её на ужин, она согласилась. Они весело болтали о делах прежних дней. Она давно была замужем, у неё было двое детей. Они наговорились вдоволь и теперь сидели в ожидании десерта. Вдруг она бросила на него пристальный взгляд, словно о чём-то задумалась, и он неуверенно накрыл ладонью её ладонь. Она опустила глаза и сжала его пальцы своими.

Час спустя они лежали у неё дома, отдыхая. Её дети были на каникулах в детском лагере, муж уехал к своим родителям в деревню. Он был счастлив, как тогда, в молодости, но теперь счастье утекало из него намного быстрее. Конечно, он подумал о том, чтобы им остаться вместе и даже сказал ей об этом, но они оба понимали, что это невозможно. Когда он уже обулся, она привлекла его к себе, и они жарко поцеловались. "Я тебе позвоню!", крикнул он уже в дверях. Она покачала головой.

Тайком они встречались ещё много лет, пока у них не умерли супруги. Дети выросли и разъехались; теперь им не от кого было скрываться и нечего стыдиться. Она перебралась в его город, и они купили небольшой дом на окраине. Он покрасил стены и положил новую черепицу, а она разбила перед домом клумбу с прекрасными цветами. По вечерам они пили чай на крылечке, и она смеялась, и он смеялся.

————————

© апрель 2017

Каждый раз, когда рядом проезжал поезд, дом дрожал, как будто вспоминая о том времени, когда она была ещё маленькой девочкой и выходила ночью в одной сорочке на коммунальную кухню, чтобы налить воды из общего чайника. Всё вокруг спало, и даже от дяди Олега из последней комнаты перед кухней, который обычно слушал радио почти до самого рассвета, сегодня не доносилось ни звука. Она медленно проходила по коридору, заставленному всевозможными вещами, и только половицы тихо поскрипывали под её босыми ногами. Но она не обманывалась этой тишиной, она знала: Он здесь. Тот, кто мучил её почти каждую ночь во снах и из-за которого она просыпалась вспотевшей, с мокрыми растрёпанными волосами, подавляя крик; тот, кто преследовал её по квартире, когда она приходила днём из школы и никого из взрослых ещё не было; тот, кого она раньше боялась, а теперь привыкла и даже немного скучала, когда он пропадал. В конце концов она решила дать ему имя. Так Он стал Борисом. Он был не против - он сказал, что лет сто его вообще никак не звали. Он не говорил, почему он выбрал её для своих странных игр (в какой-то момент она поняла, что он с ней на самом деле просто играет), ведь в квартире были ещё две девочки. Но им он совсем не показывался, как и взрослым. Только она видела его тень, слышала голос, ощущала присутствие.

Он сталкивал кружки и другие предметы, когда она проходила мимо. О, как часто ей попадало за разбитую посуду! Каждый раз её ругали, называли неуклюжей, а она, закусив губу, терпела эту несправедливость, ведь она была совсем невиновата, но об этом нельзя было никому рассказать. Лишь однажды она попыталась поведать о Нём матери, но та очень рассердилась, назвав дочь лгуньей и запретив гулять на улице два дня. Как-то он опрокинул велосипед дяди Жоры, стоявший в коридоре. Она быстро спряталась в своей комнате, и выбежавшие на шум соседи решили, что тот упал сам. К счастью, матери не было дома, и её не наругали. Один раз он выключил свет в ванной, когда там мылась тётя Роза из комнаты рядом с ними. Тётя Роза в темноте разбила стакан для зубных щёток и порезала осколками ногу. После этого она отругала Бориса и попросила, чтобы он больше так не делал.

Со временем он стал ей помогать. Как-то раз она потеряла учебник по математике. Если бы мать узнала об этом, ей бы сильно досталось. Она искала его по всей квартире и уже чуть не плакала, как вдруг увидела, что учебник лежит на кухне посреди их стола. А однажды ей не хватало денег на метро: она собиралась поехать на другой конец города, чтобы покататься с подругами на коньках по замёрзшему озеру. Но денег на проезд, оставленных матерью утром, оказалось меньше, чем нужно, и теперь ей пришлось бы остаться дома. В отчаянии она попросила Бориса помочь ей, и он ответил: когда она сунула руку в карман пальто, там оказался смятый рубль. Они с подругами даже смогли посидеть в кафе после катания на коньках.

В пятнадцать лет они переехали. Она скучала по Борису и однажды пришла в их старый дом. Ей открыл маленький мальчик, которого она не знала. Она сказала, что пришла из ЖЭКа и ей нужно осмотреть проводку. Мальчик пустил её внутрь, она прошла по квартире, пытаясь мысленно позвать Бориса, но тот не откликнулся.

Как-то раз, много лет спустя, она с мужем и детьми проезжала по району своего детства и неожиданно увидела свой старый дом. Она попросила мужа остановиться. Дом стоял с пустыми окнами и затянутый зелёной сеткой, наполовину оборванной ветром. Двери и нижние окна были заколочены. Рядом работала строительная техника, сносившая соседнее здание. Она подошла к дому и погладила шершавую кирпичную стену. Вдруг дом задрожал. Она оглянулась и увидела, что за дорогой движется товарный поезд, состоящий из длинной цепи цистерн. «Борис», прошептала она и погладила стену снова.

Когда она села в машину, старший сын спросил её: «Мама, почему ты плачешь, ты ударилась?» «Это просто ветер, Ваня, со мной всё в порядке», ответила она и вытерла уголки глаз платком.

—————————

© апрель 2017