Огромная просьба при любой публикации указывать имя автора и его контакты.

Автор - Нелли Гарбузова, https://vk.com/nelligarbuzova

Связь с автором: nel.garbuzova@gmail.com

Я открыл глаза и посмотрел на часы. Три тридцать пять, а, значит, снова пора идти на обход.

Я встал со скамейки, застеленной пожелтевшими перестроеечными газетами, отряхнул от опилок синюю фуфайку и натянул на глаза шапку.

Был январь. Крещенские морозы. Снега не было уже неделю. А тот, что лежал на ледяной земле, превратился в белоснежный камень.

Лунный свет хорошо освещал всю строительную площадку. Не нужно было даже фонаря. Вдали, возле стен, светились огоньки газовых горелок. Они рассыпались по земле и устремлялись ввысь вдоль перекрытий многоэтажного здания.

Каждая такая горелка имела задачей сушить налепленную наскоро штукатурку. За ночь она должна была высохнуть, чтобы к новой смене повторить все снова. А на следующую ночь придет такой же рабочий вроде меня, будет следить, чтобы ночные огоньки не погасли и исправно продолжали свое дело.

У каждой горелки я грел руки, мечтал о вкусном завтраке и считал часы до окончания ночи. В пять тридцать придут рабочие, но нужно уйти пораньше. Ведь в это же время открывается магазин. Очередь будет неимоверная.

Я обошел стройку и вернулся к своему лежаку. Газеты утепляли промерзшее дерево, и спать было приятнее, ведь с каждой страницы Горбачев вещал о реформе системы в духе демократического социализма и прекрасном будущем.

«Прекрасное будущее» – подумал я и заснул в ледяной полутьме.

Без десяти минут пять я проснулся от жуткого холода, пробивающего до костей. На носу болталась замерзшая капля, а в горле неприятно першило. Заболел.

Я плотнее стянул полы засаленной фуфайки и направился на обход. Потушил каждую из горелок – штукатурка высохла. Нужно спешить в магазин.

Пар ранних молочных грузовиков пробивал путь по мостовым. Несколько широких, пустых улиц встречались вместе на круглой площади.

Рядом с площадью располагался мясной магазин. Снаружи уже была очередь в человек двадцать. Хорошо успел еще, двадцать – это мало. Среди столпившихся были пенсионерки, рабочие заводов и молодая мать с двумя малышами на руках. Никто не спросил ее, почему она вытащила их на такой мороз. Все и так было понятно: муж работает, а смотреть некому.

В пять двадцать пять продавец за исчерченным заморозками стеклом уперся в примерзшую дверь и показал знаками столпившимся, чтобы помогли. Несколько мужчин из начала очереди начали тянуть дверь на себя, а продавец внутри толкал. Ледяной порожек внизу треснул, и дверь откатилась, сбивая толстые сосули перед входом на головы мужчин.

Люди гуськом прошли внутрь, никто не лез без очереди.

Тут было сыро. Меня знобило. За прозрачными стеклянными витринами стояли белые подносы с расположенными рядом ценниками: говядина, свинина, суповой набор. Подносы были пусты.

Когда очередь дошла до меня, продавщица, не спрашивая, стала отвешивать 300 грамм мяса. На самом деле, мяса она положила на 180 грам, а остальное добавила, накидывая на весы ошметки кожи, жир и тонкие кости. Затем сняла это с весов и завернула в свежую, утреннюю газетку. Протянула сверток мне.

Сквозь морозный воздух я спешил домой. Там ждала жена, детские пеленки и маленькая Ира.

Первый этаж хрущевки в семь утра встретил знакомым запахом жареной яичницы и половинкой чайной ложки растворимого кофе – как награда за ночную работу.

Я поел наспех, к девяти нужно бежать в университет на экзамен. Быстро слопал яичницу и допил до дна разведенный кофе. Затем достал из мешка учебники, которые еще можно было почитать часа пол. На дне лежал газетный сверток.

– Марин.

– А? – откликнулась она, поворачиваясь от плиты.

– Смотри, что я принес, – я положил на застеленный клеенкой стол газетный сверток с масляными пятнами.

– Ух ты! – Марина подскочила к нему и стала разворачивать газетку. – Мясо, мясо! Я голубцов сделаю, и на суп еще хватит.

– Хватит, – повторил я.

Мы улыбнулись друг другу. Марина вынула мясо из обертки, открыла окно и сунула продукт в снежную выемку на подоконнике. Я сложил учебники в торбу и побежал в университет.

На столе с мятой газетной обертки «Известия» вещала: «23 января 1987 года. Перестройка идет полным ходом. Из прекрасного настоящего в прекрасное будущее!»