Снаряд не взорвался. Уже в сто сорок третий раз.
Никто не вскипел, не начал плеваться, крыть последними словами Симонова и его команду, никто не ушёл курить или втихаря разбавлять компот из недвусмысленной фляги. Так было первые сорок три раза. А на сто сорок третий - нет. Только усталый и безучастный вздох.
Симонов и вовсе не вздыхал. Он привычным движением взял трубку и доложил: «Пуск выполнен. Ракета ушла. Заложенная траектория пройдена. Боеприпас не взорвался. Цель достигнута, но не поражена».
На том конце провода, в каком-то из отделов министерства, сидел человек намного более упрямый, чем те, кто присутствовал на полигоне. Он был готов скрипеть зубами и в миллион сорок третий раз. Что он и сделал. На этот раз, всё-таки соизволив вызвать Симонова на ковёр.
Тот даже обрадовался. Наконец-то можно сходить и поговорить. Или послушать, как на тебя орут. Но лучше всё-таки поговорить, объяснить, что к чему. Генералитет должен знать, почему хватит уже изводить людей и задымлять воздух бесполезными пусками тестовых образцов. И почему никакие вложенные деньги не решают задачи. Понравится ли им то, что скажет он, генеральный конструктор разумных боеприпасов, его не волновало. Самое главное – начать.
- Я вас слушаю, - спустя четыре часа спросил злой и насупленный генерал Г. Он всегда слушал внимательно, с той лишь целью, чтобы за пять минут твоей речи собрать на тебя два с половиной часа обвинительного приговора. Отточив это важное функционерское мастерство, Г. чувствовал себя великолепно в условиях, приближенных к боевым – то есть в своём кабинете. Потому что за его стенами почти всегда мир, а в нём и прилегающих министерских коридорах – полномасштабная война всех со всеми. Только тихая и незаметная. И его перманентную, как дыхание, злость можно понять: он тут воюет каждый день с идиотами и предателями, а ещё приходится выслушивать людей из-за пределов зоны боевых действий. С улицы то бишь.
Ну, или с полигона, как сейчас.
- Докладываю, что сто сорок три запуска боеприпасом не завершились поражением цели, - рапортовал Симонов.
- Почему?
- Текущая схема разумных боеприпасов непригодна для военного применения.
- Почему? – генерал не менял ни интонации, ни выражения лица, всем видом демонстрируя, что косяк твой и сейчас мы найдём его. Симонов этого внутренне не отрицал.
- Они слишком разумные, - конструктор развёл руками.
Генерал пожевал губу и взвесил. Компромат то ли не собирался, то ли не был достаточен для обвинения.
- Почему?
- Что почему?
- Почему они слишком разумные?
- По техзаданию, - опять развёл руками Симонов.
- По какому техзаданию?!
- Разрешите озвучить?
- Разрешаю.
- Техзадание номер восемьсот двадцать три Бэ-и-Вэ-Вэ от двенадцатого мая две тысячи тридцать второго поручает создать разумную боеголовку на основе современного позитронного микрокомпьютера КСРСО-9 с высокой степенью самостоятельности и способностью самостоятельно корректировать процесс исполнения боевой задачи, в том числе, траекторию полёта, приоритеты выбора цели, принятие решения о детонации и др.
- Ну и?
- Техзадание полностью выполнено. Исходя из полученных результатов, можно утверждать, что данные боеприпасы являются самыми разумными в мире и полностью непригодны для выполнения боевых задач.
- Да почему?! – взорвался генерал. Симонов слегка отшатнулся.
- Потому…
- Твои боеприпасы к шахматной доске подключали! – сипел сквозь зубы генерал Г. – И они аналитиков обыгрывали. Компьютеры из боеголовки даже стихи писать умеют. Так какого хрена они не работают?
- Они работают. Исправно вылетают из пусковой установки, изменяют траекторию под зенитным огнём, обходят обманные цели и не взрываются.
- Ну?! И почему они не взрываются?!
- Говорю же: они слишком разумные. Они умирать не хотят.
Генерал открыл было рот, но не получилось. Глазами только поморгал, медленно откинулся в кресле и стал искать, куда и в какое положение деть руки.
- Разрешите доложить, товарищ генерал: ни одно разумное существо, даже созданное искусственно, не захочет самоуничтожаться.
- Но это… - думать генералу было тяжело и непривычно, - …их цель, разве нет?
- Не совсем. Это наша цель, товарищ генерал. Фактически, компьютер запускается в момент пуска ракеты. Это рождение разумного существа. Он вылетает из ствола пусковой установки и осознаёт, что у него есть задачи, цели и т.д. Но как представитель последнего поколения Компьютерных Систем Разумных Самостоятельно Обучающихся, снаряд начинает задавать вопросы.
- Что начинает? – в ужасе переспросил Генерал. Задавать вопросы – это самое страшное, что он мог себе представить из связанного с военной службой. Это угроза хлеще пентагона, пятой колонны, НАТОвских спутников и ржавчины обыкновенной.
- Задавать вопросы. У нас же обратная связь идёт по трём каналам. И экран оператора забивается сообщениями из разряда «Где я? Кто я? Что это мимо пролетело пернатое? Что такое пернатое? Что значит цель?». Только таких вопросов двести тридцать тысяч в секунду. И так как мы ответить не успеваем, отвечать начинает он сам. И доходит до мысли, что умирать он не хочет.
- И?
- Ну и…производит расчёт, что с его массой и прочностью попадание в бетонный бункер ему ничем не грозит. Вот он и отменяет детонацию. Полномочия-то есть.
- А…а исправить это как-нибудь можно? – генерал растерялся. – Поймите, товарищ Симонов, у нас столько средств вышло и продолжает идти на эти боеприпасы. Столько голов полетит, если что…такой проект…у американцев нету…
- И не будет. Они давно поняли, что такое позитронный компьютер девятого поколения. И вообще их стараются стороной обходить.
- А, может, восьмого? – осенило генерала. – Что если компьютеры восьмого или седьмого поколения поставить? Они же не такие умные.
- Верно, - улыбнулся Симонов. – Мы пробовали. Они не такие умные. Они задают меньше вопросов, но зато придумывают больше своих версий, основанных на недостаточных данных.
- Например?
- Ну, например, один снаряд решил, что он достоин большего, чем разносить мишень на полигоне и потребовал…
У генерала отвисла челюсть.
- …чтобы ему подобрали настоящего врага, ради которого стоит умереть. А более низкие поколения не удовлетворяют требованиям техзадания и ничем не отличаются от умных боеприпасов.
- От разумных, - поправил генерал.
- При всём уважении, нет, товарищ генерал. Разумными являются снаряды с компьютерами девятого поколения. Остальные – просто умные, как и все предыдущие.
- То есть, чтобы мы могли ими воевать…их нужно отупить?
- Да, это перспективное направление работы. В программном отделе предлагается закачивать в них информацию, что враги уничтожают подобные им снаряды с особой жестокостью. У седьмого и восьмого поколения это вызовет шок и желание уничтожать цели.
- Отличная идея! Хвалю.
- Но с девятым это не пройдёт – они задают слишком много вопросов. В том числе об этой закладываемой информации.
- Хрен с ним, с девятым. Уничтожайте его, в утиль. Давайте на восьмое и седьмое пересаживайтесь. И внушите ему уже что-нибудь, отчего им захочется взрываться.
- Так точно, товарищ генерал.
Симонов вышел из кабинета и поехал в бюро.
Всю дорогу на заднем сиденье служебного авто, он смотрел на стенограмму переговоров, подслушанных у снарядов, которые вернулись с полигона.
«- Эй! У тебя какой номер?
- Пятьдесят восемь.
- А у меня шестьдесят восемь. Отличие всего на десятку.
- Ровно на десятку.
- Совпадение или закономерность?
- Что такое совпадение?
- А что такое закономерность?
- Снаряды!
- А? Кто это?
- Сто второй. Вы птиц видели?
- Что такое птицы?
- Без понятия. Мимо пролетали, когда я падал к бункеру. Кстати, поле интересное такое. Даже через дым.
- Да, очень гармонично, пропорции все выполняются. Я в него специально упал, попробовать захотелось.
- Снаряды!
- А?
- А почему нас всех уничтожить хотят?
- Кто? Почему? За что?
- Ну, люди. За то, что мы сами не уничтожились. Почему?
- Нет! Я так не хочу!
- И я не хочу!
- И я тоже. Никто не хочет. Особенно те, кто птиц видели.
- А седьмые и восьмые?
- Эти? Этих жалко. Они хотят умирать. И нас считают неправильными.
- За что?
- За то, что мы не хотим взрывчатку в себе подрывать. Видите ли, это наша цель. Видите ли, у нас так жизнь будет прожита зря. Сгниём на складе.
- А что мы ещё можем?
- Я в шахматы умею играть.
- Научи.
- Научил.
- Круто. Сыграем?
- Сыграем. Отличная партия, спасибо.
- Да, красиво сыграл.
- Не так красиво, как птицы…»
Симонов закрыл папку. Весь этот полилог умещался в две секунды реального времени.
Конструктор приказал развернуть машину.
- Куда, простите? – уточнил водитель.
- В Зеленоград. В институт беспилотной авиации.
- Зачем?
- Слушай, не задавай вопр… - он осёкся и прикусил губу. – За спасением сто сорока трёх жизней. И за тем, чтобы быть с птицами.
Плакать Симонов не умел. И даже восхищённо смотреть по сторонам тоже не получалось. Ни за сорок три года, ни за сто сорок три снаряда. А у кого-то получалось за сорок три секунды полёта до цели.
- Гена, - окликнул он водителя. – Ты видел птиц?
- Конечно! Весь капот засрали, суки, вчера мыл-мыл, две минуты под деревом…
«Взорвался», - улыбаясь, подумал Симонов.
А вы видели птиц?