Моя прабабушка писала рассказы о себе и о своей семье. В рассказе "Веснянка", написанный ею в 1959 году, она рассказала об эвакуации в Великую Отечественную войну.
Действие происходило в г.Петрозаводске (республика Карелия). История гласит, что с началом войны наши отступали и вскоре вся республика была оккупирована противником. Тогда власти организовали эвакуацию мирного населения на баржах по воде (другие пути отхода были недоступны). Пока мирные жители спасались на баржах, немецкий противник сбрасывал на них снаряды. В итоге, некоторые баржи с людьми затонули.
Мама (моя прабабушка) и её дочь (в рассказе Наташа, она же "Веснянка") были участниками этой эвакуации.
Предлагаю вашему чтению воспоминания об этом:
"...К этому времени Наташа очень подросла, а когда наступила Отечественная война и брат Дима шестнадцати лет ушел добровольцем в истребительный батальон, самой Наташе исполнилось тринадцать лет. Она считала себя совсем большой и во время вражеских налетов успокаивала соседей, помогала вести им детей в бомбоубежище и возвращалась обратно в дом, где находилась её мать, напуганная, но всё - же сдержанно стоявшая во внутреннем коридоре, чтобы быть подальше от окон.
- Ты мамочка, не бойся. Бомба на нас не упадет, это точно. – Стараясь развлечь мать, она забавно поднимала бровки, продолжая. - Вот ничего «подробного», не упадет. Вот увидишь.
Она нарочно искажала слово, говоря вместо «ничего подобного» «ничего подробного», чтоб внести немного юмора в напряженно - тревожную обстановку. И мама Наташи уже улыбалась, незаметным движением руки стерев слезинку.
- Эх ты! Хныкалка – сопелочка. – Нежно говорила матери Веснянка.
А враг наступал все ближе и ближе. Уже потянулись вереницей эвакуированные из ближайших к границе городов. Группами и в одиночку сидели, притулившись у ...
...не своих домов. Кто вынимал из кармана краюху хлеба, кто застегивал штанишки малышу, кто просто сидел, прислонившись к стене и опустив усталую голову к согнутым коленям. Беженцы почти не разговаривали друг с другом. Стиснутые губы, отсутствующие глаза, измученные, но не побежденные и мыслями и всем своим существом они были там, откуда пришли - в привычном, обжитом, с таким тяжелым сердцем покинутом доме – родном доме. Казалось, они не замечали окружающего.
А теперь и этот город опустел. С каждым днем все больше и больше улиц заполняла тревожная тишина, точно перед грозой. И создавалось странное ощущение, как бывало при затмении солнца. Нарушали тишину иногда зенитки, и тогда в небе один за другим возникали маленькие закругленные облака. Все же то тут, то там высоко вставал черный дым пожара от сброшенной неприятелем зажигалки. А на озере, таком тихом, зеркально чистом ежедневно удалялись вслед за катером на буксире большие баржи, наполненные людьми с захваченными ими на скорую руку вещами.
В один из ясных сентябрьских дней, точнее 10 сентября, проходила очередная отправка эвакуированных среди которых находилась и Веснянка с мамой. Посадка проходила спокойно, организованно. И когда наступил момент отплытия они долгим взглядом провожали пристань, затаив дыхание, наблюдая как между нею и баржой все больше увеличивалось чуть волнистое, блестящее водное пространство. А дальше за пристанью, вдоль и поперек среди зелени деревьев умещались такие знакомые улицы, кинотеатр…вот, за поворотом стал виден гостиный двор; а там, дальше, южнее и несколько выше должен быть дом, где осталась без хозяек их квартира, и черный песик, выросший в большую собаку Норку оставался один.
Баржа уплывала все дальше и дальше. Но казалось, что не они, а покинутый город удалялся в неизвестность и вот уже на горизонте от него остались лишь неясные очертания…
Уже несколько суток эвакуированные граждане продвигались вглубь тыла. Осенняя свежесть малооблачных дней, спокойная гладь громадного озера ...
... настраивали на спокойное уравновешенное состояние, вселяли надежду на скорее возвращение домой.
На стоянках пассажиры высаживались на берег, разжигали на земле под таганками, а то и прямо между парой кирпичей, огонь и готовили неприхотливый обед. Обычно этот обед состоял из сваренных в кипящей воде кусочков ржаного теста, картофеля. Были и запасливые граждане, которые, забив накануне эвакуации корову, везли с собой солонину.
Но вот откуда – то пришел слух вновь всколыхнувший в людях, точно ветром, пламя испуга. Говорили, что очередная баржа с эвакуированными, вышедшая следом, подверглась бомбардировке. Произошел сильный пожар, так как в числе груза везли спирт и другие аптечные товары. Редко кому из пассажиров удалось добраться до берега. Большинство погибло.
Какая жестокая, какая страшная вещь война!
Наташа задумчиво смотрела вдаль. На фоне вечернего неба, в полный рост со своей обычной красивой посадкой головы она казалось изваянием. И в её широко распахнутых глазах появился такой несвойственный ей – Веснянке холодный металлический блеск.
По сравнение с этим страшным несчастьем постигшая их баржу маленькая беда казалось шуточкой. А случилось то, что однажды ночью напоролась баржа на камень и дала течь. Характерный звук проникающей воды разбудил многих пассажиров еще до того, как чей – то басовитый голос бросил в темноту:
- Граждане, поднимайтесь!
К счастью, поблизости был остров и к нему катер успел подвезти баржу. На остров были сброшены сходни, по которым, старясь сохранять спокойствие, выходили на сушу потерпевшие аварию. И лишь отдельные обалдевшие пассажиры, торопясь, впотьмах, наступали на маленьких детей, чтоб скорее вынести свои сундуки с барахлом. И как только они успели захватить с собой такую уйму вещей! Ведь было же постановление брать с собой при эвакуации не более сорока килограммов на человека. И даже столько не могли взять с собой Наташа с мамой: по чемодану в одной руке, по узлу с другой, что составляло примерно по семнадцать килограмм на каждую. И было ужасно тяжело все это тащить до пристани. Часто останавливались, отдыхали. Наташа категорически отказывалась передать ...
...матери свой узел, которая пыталась отнять у неё, беспокоясь, что девочке совсем не под силу этот груз.
Теперь же Наташа в первую очередь помогала выводить из погружающейся в воду баржи маленьких детей. А потом вместе с мамой, забрав свои вещи, они «приземлились» и сами на берег приютившего их острова.
Всю ночь сушились и грелись у костров. Подсчитывали потери. Никто не утонул. И даже вещи вынесли все, разве за исключением какой - нибудь мелочи. Мама Наташи, например, осталась без новеньких галош и помнит, что их видела плавающими в воде, наполнявшей баржу, но не до них было тогда. Осталась забытой и глубокая эмалированная сковорода, которой они иногда пользовались в пути. Спустя недолгое время от затонувшей баржи на поверхности озера выглядывала одна лишь корма.
Утром следующего дня катер откуда - то подвел новую баржу, где разместились эвакуированные, вновь отправляясь в плавание. Устроившись, женщины рассказывали друг другу впечатления пережитой ночью катастрофы, охая и ахая наперебой. Наташа, лукаво поглядывая на мать, напевала своими словами на мотив Штраусовского вальса, передав песню звонким смехом:
- Проснулись мы с тобой в барже. Галоши плыли по воде… И поплыла сковорода…
И так соответствовало этому заразительному смеху и веселой песне теплое сентябрьское утро и золотистые блики восходящего солнца не серебряной воде.
Только в октябре наступил день, когда подъехав к большому областному городу, они оставили баржу. Комендант дал распоряжение ждать поезда, направляемого дальше на северо – восток, куда должен был двинуться весь состав эвакуированных приехавших на этой барже. Впрочем, некоторые ухитрились остаться в этом городе, не выезжая дальше. По – видимому это те, у которых здесь находились родственники или знакомые.
На вокзале было битком народу. Веснянка с мамой остановились на перроне с чемоданами и мешком, решив никуда не уходить, а тут же дождаться поезда. Да и идти было некуда....
