Было неожиданно и приятно увидеть такое количество подписок и сообщений. Спасибо вам всем.

Сегодня расскажу об одном из самых страшных периодов моей жизни. То, что помню. Урывками…

Когда мне было семь, бабушка попросила мать официально от меня отказаться, потому что финансово было очень тяжело, а так бы ей стали платить за меня «детские». Но мать мало того, что встала в позу, типа, «Ты что??? Это же моя дочь!!! Как я могу???», так ещё и решила забрать меня к себе... Резко, вырвав меня из школы прямо посреди учебного года…

И вот я оказалась в глухом селе, наивно полагая, что мамочка меня любит, не может без меня и именно поэтому забрала. Название этого села до сих пор частенько всплывает в моей голове… Это был мой «Сайлент-Хилл»…

Зима. Суровая. Настоящая. Мы впятером: мать, отчим, братья и я, - живём в двухкомнатном домике.

… Школа находилась в нескольких километрах от нашего дома. Мы с братьями учились в разные смены, поэтому в школу и из школы я всегда добиралась сама. Как???? Как я в том возрасте умудрилась ни разу не заблудиться на этом бесконечном белоснежном пути??? До сих пор не понимаю. Идёшь по дороге, вокруг огроооомные сугробы и никого… Тишина… Если встречался кто-нибудь по пути на телеге, запряжённой лошадкой, всегда подвозили. Но дорога в школу была не самым страшным испытанием для меня.

Одноклассники меня почему-то сразу приняли в штыки. Новенькая, взявшаяся из ниоткуда, со странной фамилией, городскаааая, не умеющая за себя постоять, тихая, прилежная. Меня шпыняли все. Смеялись надо мной. А стоило допустить ошибку у доски, их всех просто разрывало от язвительного восторга. А ведь там… дома… меня очень любили воспитатели и учителя… и с одноклассниками я ладила хорошо…

(Бабушка, забери меня отсюда… Тут всё не так… Всё чужое. Я так не хочу…)

… После школы и по выходным я помогала матери на работе. В коровнике. Я всё ещё помню сладкий запах патоки. А как мне было жаль ласточек, утонувших в огромном чане с этой вязкой коровьей едой… Я убирала навоз, кормила и поила коров. В общем-то, мне там нравилось. Мягкие теплые коровки, запахи (вот не помню, чтобы там стоял жуткий запах, хоть убейте!), полумрак и я такая важная… работаю, млин)) И это, пожалуй, единственное из воспоминаний того периода, от которого меня не передёргивает.

… Однажды мать с отчимом пошли в гости и взяли меня с собой. Сидели мы там до глубокой ночи. Что-то случилось… Или там или уже по дороге домой, я не помню… Но отчим вдруг начал носиться по улице за матерью, размахивая ножом. Кааак я кричала… Мне было безумно страшно… Ночь, жуткий мороз, я одна посреди улицы. Плачу, кричу. Но никого нигде нет. Потом я потихоньку пошла в сторону дома, пугаясь скрипа собственных шагов. И вдруг кто-то сзади издал что-то вроде звука «Бу!» и засмеялся. Это был Анатолий (для тех, кто не читал первую историю, Анатолий – один из моих братьев). Только вот мне было совсем не смешно. Я сквозь слезы рассказала ему всё, и мы побежали домой. Дома закрылись и тихонечко сидели втроём, думая, что делать: то ли идти искать маму (до отчима вообще никому дела не было), то ли сидеть и ждать её дома. Сидим мы, поникшие, напуганные, как вдруг раздается громкий стук в окно и крики… Это было очень страшно... Я и сейчас чётко вижу эту картину: окно, покрытое морозным узором, на нём отпечатки маминых ладоней… и кровь…меееедленно стекающая по стеклу… Сейчас мне кажется, что я очень долго сидела и смотрела на это окно, не в силах шелохнуться от увиденного… Братья открыли дверь, мать внеслась в дом: шуба нараспашку, шапку, видимо, где-то потеряла, руки в крови (отчим порезал ножом). Как она выла. Именно выла, не кричала… Бегала по дому, рыдала и выла, что повесится. Что больше не может так жить…

(Бабушка, забери меня отсюда… Мне страшно…)

… Мать с отчимом, конечно же, помирились. И жили дальше, как ни в чём ни бывало. Лежат они как-то на диване, смотрят телевизор. Отчим положил голову маме на бедро, а руку… эммм… на промежность. Мне, мелкой козявке это крайне не понравилось (стыдно же, фу-фу-фу), я подошла и сказала: «Убери!». Он ответил: «Нет! Это моё!» И они вместе с матерью залились громким счастливым смехом. Ма… Мне вообще-то семь было… Ну, хоть бы каплю стыда, а?

… Как-то мы гуляли с братьями у замерзшего водоёма. Они отвлеклись на что-то, а я потопала по льду. Мы перекрикивались, смеялись, как вдруг я провалилась одной ногой под лёд и медленно, но верно, стала погружаться в воду. Благо, братишки успели меня вытащить, но страху я натерпелась знатно. Идём домой, штанина на мне замёрзла (помните бельё с мороза?)))) вооот, в такой одеревеневшей штанине я и шла), думаем, что дома сейчас влетит всем. Но… Мать никак не отреагировала на то, что её родное чадо, чуть не утопло, замёрзло нахрен и вполне себе может схватить воспаление лёгких.

Мы были предоставлены сами себе и, если бы с кем-то из нас что-то случилось, думаю, мать бы не стала сильно огорчаться.

… Я начала чесаться… Вся… На теле у меня появились странные болячки. Я пожаловалась матери, но та лишь отмахнулась… А болячки не давали покоя, множась и увеличиваясь в размерах…

(Бабушка, забери меня…)

И бабушка забрала… Не выдержала, приехала и отбила меня у матери.

По итогу оказалось, что зуд и болячки у меня от того, что за то время, пока я жила с матерью, меня ни разу не искупали. А сама я этого сделать попросту не могла. Мне семь. Вода только в колодце. В доме русская печь. Как подогреть, в чем помыться? А матери было не до меня…

Оказалось, что до бабушки не дошло ни одно моё письмо. Мать их не отправляла. Бабушка сказала, что посылала посылку, в которой были книжка, кукла и заколка для меня, но я ничего этого в глаза не видела, потому что мать всё продала...

А забирала она меня к себе для того, чтобы получать денежные выплаты… Вот и вся материнская любовь…