Бывает, общаешься с приятелем, и вдруг понимаешь, какая он мразь. А следом приходит мысль, неприятная мысль о себе самом: скажи мне, кто твой друг. Мой друг оказался настоящим поддонком.
Мы были молоды, не старше четырнадцати лет. Молоды, наивны и крайне жестоки. Но тогда я этого ещё не понимал. Я думал, что уж я-то, я, конечно, человек хороший, не то, что некоторые. А потом Серёга рассказал мне про Свету.

Мы сидели с ним на скамейке в парке и пили дешёвое пиво из пластиковых стаканчиков. Слишком часто доставали сигареты из пачки, купленной на двоих. Ждали, когда остальные ребята подтянутся и трепались о девчонках со школы.
- …по очереди, - произнёс Серёга, выдыхая из себя сизое колечко. Я до сих пор помню его ухмылку, довольную и немного надменную.
- Чё, прям со всеми? - я ушам своим поверить не мог. Света – девочка из неблагополучной семьи, но это же не одно и то же, что шалава.
- Я ж тебе говорю, по о-че-ре-ди. А потом прям со всеми сразу. Но сначала отсосала каждому.
- Ты гонишь, чувак!
- Не хочешь – не верь. Я был там и говорю, что видел.
- Ты там был?!
- На а с чего бы мне об этом рассказывать?
- Офигеть. Ни хрена себе. Никогда про Свету такого не подумал.
- Да-а-а. Она умеет порадовать, - Серёга продолжал улыбаться как будто задумчиво, как будто он знал о жизни больше остальных.
- Да я не об этом. Просто я не думал, что она согласится на такое.
И тогда Серёга сказал то, что стало началом моих мучений. Он сказал это, не меняя выражения лица. С этой долбанной ухмылочкой.
- А она не сразу и согласилась.

Я родом из мира, где в ходу были блатные понятия. Пацаны подражали киношным и даже книжным героям криминальных историй. Но отнюдь не бравые сотрудники правоохранительных органов становились для нас ролевой моделью. Бандиты – вот, кто казался нам эталоном. Уверен, и сейчас существенно не многое поменялось, ведь именно дурной пример заразителен. Кого в этом винить, я не знаю, но всякий случай предлагаю оградить детей от компьютерных игр. Правда, тогда ни у меня, ни у Серёги компьютера не было.

Так вот, Серега объяснил мне, что значит Света не сразу согласила и как она всё-таки согласилась. Их было пятеро, у одного родители куда-то уехали и квартира, считай, была свободна. Они набрали бухла и, пока шли до дома, встретили Свету. Она согласилась составить им компанию.
Через пару часов, опьянённые парни захотели развлечься. Они и так, и этак намекали Свете, как ей следовало отблагодарить ребят за угощения. Кончилось всё тем, что товарищ Серёги ударил её по лицу и задал простой вопрос:
- Будешь трахаться или нет?

Сколько раз это повторилось, Серёга не сказал, а я уточнять не пожелал. Мне и так всё было ясно.
- Это же… - я немного замялся, - это же получается, вы её… изнасиловали.
К слову, о блатных понятиях, согласно которым, изнасилование – есть косяк. Но Серёга и его товарищи, приверженцы тех самых блатных понятий, вины за собой не чувствовали. Потому что…
- Да ну, чувак, брось. Она ж сама согласилась.
Вот так. И в этот момент я понял, что мой друг – мразь. И общаться с ним мне расхотелось. И пить пиво из одной полторашки, и тянуть сигареты из одной пачки, и сидеть на одной скамейке – мне расхотелось. И, что вы думаете, я сделал?
Я отхлебнул пивка, сделал затяжку и пробормотал:
- Ну дела-а… как-то это не очень…
Вот и весь мой протест, пожалуй.

История, которую мне поведал Серёга, очень скоро стала известна каждому в школе и за её пределами. Но не потому что Света подала заявление в милицию. Не-е-ет. Они и не подавала никакого заявления. Она даже директору не пожаловалась. Зато Серёга и его друзья, к коим я себя причислять перестал, рассказывали о произошедшем на каждом углу. Не стесняясь, с подробностями, при чём со всё новыми подробностями.
Света стала изгоем. Заговорить с ней означало вымазаться в том, в чём запачкали её. Изнасилование – одно из тех преступлений, за которое стыдно жертве. Ограбленного пожалеют. Избитому помогут. Изнасилованной… к сочувствию примешается презрение.

И вот второй акт моего протеста. На всеобщем школьном застолье по поводу окончания учебного года, я увидел, как две мои одноклассницы насмехаются над Светой. Ведь она «брала в рот», и ей полагается отдельный стаканчик. Какое всё-таки унизительное… суеверие, что ли. Я сел рядом со Светой, и, посмотрев на девчонок, демонстративно отпил из её стакана. Девки сморщились, но сказать что-либо не посмели. Пацаны тоже встревать не решились.

Никаких наездов не последовало, только Серёга сказал как-то:
- Зря ты за шалаву впрягаешься?
Я был очень горд, тем что впрягаюсь. Но будь во мне хоть капли от того человека, которым я себя мнил, я вмазал Серёге по башке за то, что он назвал Свету шалавой. Вместо этого, я ответил:
- Не твоё дело.
Такой вот герой.

А Света ухватилась за меня как за соломинку. Учиться предстояло ещё год, и этот год я был её единственным, кто с ней общался в школе. Меня, если честно, её компания тяготила. У нас были совершенно разные интересы, и разговоры с ней я поддерживал из вежливости. Впрочем, она была достаточно умна для того, чтобы понять это.
- Ты извини, что я тебя так достаю, - с робкой улыбкой на лице сказала она. – Просто иногда… иногда так одиноко бывает, а хочется выговориться. В школе со мной никто и знаться не желает. А дома… дома мать, но собеседник из неё, если честно, не очень.
- Почему?
- Ну, не знаю. Стоит ей что-нибудь сказать такое, и она тут же начинает нервничать.
- Она же твоя мама. Как ей по-другому?
- Да, но… иногда мне нужна не её забота или её совет, а просто… допустим, я захочу сделать татуировка, и скажу об этом ей. Она тут же крик поднимет.
- Ты хочешь сделать татуировку?
- Да нет же, это я просто для примера сказала. Или захочу пирсинг сделать, она начинает волноваться злиться. Или например…
- Например, пятеро парней заставят тебя заниматься с ними сексом?
Света прикусила губу и посмотрела на меня виновато.
- Поэтому ты ей ничего не сказала? – спросил я. – Боялась, что она разозлится.
- И это тоже. Потом она подняла бы шум, в милицию бы пошла и все бы узнали…
- Но и всё так узнали, Света!
Пока она думала, что ответить, я вспомнил про кое-что ещё, что волновало меня.
- Зачем ты вообще с ними пошла в ту квартиру? Зачем?
- Я… я не думала, что случится что-то плохое. Да, я дура! Но… я же не могла знать, что… что…

Света не смогла договорить. Она рыдала у меня на плече, а я думал о том, что она, пожалуй, права. Разве человек обязан ждать подлости? Разве обязан бояться всего и вся? Оказалось, что да. Мы все понимаем это рано или поздно и каждый платит за этот урок своею ценой. Мы долго ещё так просидели в обнимку, пока Света не успокоилась, наконец. Потом я проводил её до дома. Она хотела поцеловать меня на прощание, но я отвернулся.
- Извини, - сказали мы оба одновременно. И засмеялись, обняли друг друга ещё раз и она ушла.
Иногда я думаю, как изменилась бы моя жизнь, если бы я ответил на тот поцелуй. И изменилась бы вообще?

Через год я и Света подали документы в один институт, без проблем сдали вступительные экзамены и уехали из города. С тех пор прошло уже больше десятка лет, но я всё отчетливо помню тот разговор с Серёгой. Неприятно вдруг осознавать, что ты хуже, чем кажешься самому себе. Неприятно, но полезно.

Иногда Света говорит мне, что я спас её. Говорит, что я её принц. И я думаю в такие минуты, как же я виноват перед ней. Как же я виноват.