Записки на школьной парте. Часть 7.
Пролог: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_prolog_4568...
Часть 1: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_1_457...
Часть 2: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_2_458...
Часть 3: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_3_459...
Часть 4: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_4_459...
Часть 5: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_5_459...
Часть 6: http://pikabu.ru/story/zapiski_na_shkolnoy_parte_chast_6_460...
Лена проснулась от трели старенького будильника. Семь утра, пора вставать и собираться в школу… Обычно девочка в это время уже завтракала или, уткнувшись в учебник, повторяла устный урок, пока Нина Андреевна заплетала в тугие косы её непослушные кудряшки, смачивая их водой. Но сегодня железяка зазвонила на полчаса позже — допоздна проплакав накануне, Лена уснула на коленях у старушки, и та решила дать внучке выспаться — переставила стрелки.
Перевернувшись на живот, девочка посмотрела в окно. Зимнее утро, больше напоминающее ночь, мерцало за стеклом парой запоздавших звёзд, которые вот-вот уже должны были померкнуть. С улицы доносился стук трамвая, гул автомобилей, которые везли своих хозяев на работу пораньше, пока не начались пробки. Водители сигналили друг другу, а трамвайная сирена, видимо, сгоняла зазевавшихся пешеходов с рельс. Обычное зимнее утро. Наверное…
Запахи свежесваренного кофе и только что приготовленного омлета, долетевшие из-за незапертой двери, напомнили Лене о том, что пора вставать. Нина Андреевна хоть и жаловалась на высокое давление, но в традиционной утренней чашке ароматного напитка себе отказать не могла. Бабушка всегда варила его в медной турке — тёмно-розовой, с почти чёрной от времени деревянной ручкой, разбавляла молоком, добавляла чуточку мёда и медленно - по глоточку - пила, пока внучка завтракала и собиралась в школу.
- Леночка, проснулась? - в комнату долетел родной голос. - Выходи завтракать, я омлет с сыром приготовила, твой любимый!
Девочка заставила себя откинуть одеяло и встать. Ни разу за время учёбы — за исключением болезни — Лена не пропускала школу, но сегодня ей, как никогда прежде, хотелось остаться дома. В то же время девочка не хотела расстраивать Нину Андреевну. А ещё она ощущала смутное желание быть смелой и не прятаться. Лена понимала, что, попроси она старушку — и та разрешит ей пропустить сегодня занятия. Но это стремление спрятаться дома, переждать под одеялом какое-то время больше всего напоминало… трусость. А девочка совсем не хотела быть трусихой в глазах своего нового знакомого. Хотя ей было очень, очень страшно.
Накинув халат, Лена прошлёпала босыми ногами на кухню.
- Доброе утро, бабуля. Я чаю выпью с тобой, хорошо? - приподнявшись на цыпочки, она дотянулась до полки и вытащила свою любимую чашку — тёмно-синюю с рисунком в виде тонких золотистых завитушек.
- Доброе утро, солнышко. А как же омлет? Я две порции приготовила — думала, мы с тобой вместе позавтракаем. Аппетита, что ли нет? Может быть, не пойдешь сегодня в школу? - в голосе Нины Андреевны, как всегда, звучали искренняя забота и переживания о внучке.
Лена чуть было не уронила чашку на пол. И чуть было не сказала: «Да, не пойду». Ей хотелось пойти на поводу у своего страха и остаться дома, рядом с родным человеком. Но тут в памяти всплыл тот тёплый взгляд тёмно-карих глаз, искорка смеха в самой их глубине и решительный голос.
«Не бойся».
- Нет, бабуля, я пойду в школу.
- Уверена? Может, отлежишься пару деньков? Я твоему классному руководителю позвоню, предупрежу, что ты приболела. Бледная ты, Ленуська, да и наплакалась вчера, а ну как одноклассники опять дёргать начнут? Может, отдохнула бы? Да и они успокоятся, - пожилая женщина не оставляла попыток уговорить внучку.
- Нет, бабушка, это неправильно, - Лена и сама не могла объяснить, как её голос стал вдруг таким решительным. - Я пойду в школу. Я их не боюсь.
Нина Андреевна только вздохнула. Как ни крути, а упрямство в семье Соленко было чертой семейной. На мгновение она вспомнила, как точно так же уговаривала сына — тогда ещё 19-летнего нескладного юношу — не ходить в сквер, где накануне он подрался с отпетыми хулиганами из-за Маши. Той самой Маши, с которой дружил со школьной скамьи. Той Маши, которая стала потом его женой, родила Леночку и погибла вместе с Алексеем в той кошмарной аварии.
Лёша тогда пришёл домой с рассечённой бровью и разбитой губой. Долго не хотел признаваться матери, что подрался, - врал, что упал на лестнице и ударился лицом о ребро лестницы. «Сдала» его всё та же Маша — позвонила Нине Андреевне и, плача, спросила, не пришёл ли Алексей домой. Пожилая женщина помнила этот диалог так отчётливо, будто он произошёл вчера. И точно так же ярко всплыл в её памяти следующий вечер, когда сын снова отправился на «стрелку», как он сказал, - и сломал руку тому здоровому ПТУ-шнику, который приставал к Маше на дискотеке. Через полгода Лёша женился на ней. Ещё через год родилась Ленка. А ещё через пять лет…
- Бабушка, я пойду. Омлет очень вкусный, спасибо! Закрой дверь за мной, хорошо? - мелодичный голосок Лены вернул старушку в реальность. Девочка подбежала к Нине Андреевне и привычно чмокнула в морщинистую щёку. - Я люблю тебя, бабуль, пока!
Хлопнула дверь, повернулась щеколда. Нина Андреевна после ухода внучки словно бы стала меньше ростом: ссутулилась, согнулась. Если бы в этот момент Лена оказалась рядом, она бы очень удивилась произошедшей метаморфозе: вместо прямой пожилой женщины с почти идеальной осанкой перед ней стояла сгорбленная, уставшая старушка с дрожащими руками.
Шаркая тапочками по вытертому полу, Нина Андреевна подошла к тумбочке, достала из ящика синий конверт, открыла. Внутри находилась два снимка. На одном из них в камеру улыбались светловолосый кудрявый юноша и рыжеволосая красавица с большими серыми глазами необычной формы — опущенные вниз уголки создавали впечатление, что она вот-вот заплачет, хотя на фото девушка смеялась. Со второго снимка на женщину смотрела семья: молодая женщина с короткой стрижкой всё того же насыщенного цвета меди, мужчина с волевым подбородком и пухленькая розовощёкая девочка, в которой невозможно было не узнать Лену.
Нина Андреевна долго рассматривала фотографии, водила морщинистыми пальцами по запечатлённым улыбающимся лицам. На глянцевую бумагу упала старческая слеза…
Женщина прижала снимки к груди и беззвучно разрыдалась.