- Не берите большую дачу, вы на ней замерзнете. Большая дача хорошо летом, а сейчас , когда когда у них зима, лучше маленькая деревянная дача.
- Давно вы здесь? - спрашиваю я.
- Уже девять месяцев, - говорит она и смущенно улыбается.
- Почему так долго?
- Потому, что мы австралийцы. На Австралию по году сидят. На Канаду по пол-года, а как у вас на Нью-Йорк, через месяц уедете.
- Нравится вам здесь? – спрaшиваю я.
- Нравится. Только работы нет. Здесь мед и сметана дешевые, а вино так вообще как вода стоит.
- Почему вы выбрали Австралию?
- Мне одни баптисты сказали, что Австралия самая лучшая для жизни страна. Там климат, пособие и медицина. И потом я же не такая, извиняюсь, как вы. Мне среди ваших в Нью-Йорке будет тяжело.
Я удивился такой откровенности и чтобы сменить тему спросил:
- Как нам балон с газом заказать?
- Позвоните с любого автомата 374, это бесплатно. Назовите свой адрес и скажите: 'бомбуля'. Они вам привезут.
Она молодая симпатичная, сидит на выдаче книг в библиотеке Толстовского фонда. Ей платят какую-то ничтожную зарплату.
- У Толстовского фонда мало денег, - объясняет она. - Не то что у ваших. А ваши смотрят строго, чтобы мать была еврейка. А какая ж я еврейка. Правда соседи во дворе меня ‘жидовкой’ дразнили, но это за другое, за то что я везде лезу, правду ищу.
Антисоветские книги она не читает. Говорит:
- Чего там читать и так все ясно. Вот этим своим Континентом всю библиотеку завалили. А никто его не берет. Многие семьи с детьми приехали, им детские сказки нужны. А здесь только про тюрьмы, про зоны и про Холокост. Один взял Библию почитать, возвращает, а весь Новый Завет ручкой перечеркнутый. Каждая страница. Я ему говорю, зачем вы книгу испортили, а он мне отвечает: Все что здесь написано неправда. Я ему говорю, вы не имеете права черкать. Хотите черкать, идите в свою библиотеку и там черкайте. Так он еще пошел на меня жаловаться, что я ему антисемитизм сказала. Какие люди оттуда поприехали. Я тридцать лет там прожила таких не встречала.
- Слушайте, вот вы кажется интеллигентный человек. Может вы знаете, как видео к телевизору подключить. Мне тут одни перед отъездом подарили? - спрашивает она.
Я соглашаюсь помочь. Она закрывает библиотеку, и мы идем к ней домой на Виа Дануццио.
- А я вам Солженицына дам без очереди, - говорит она. Вы знаете какая запись на этот Архипелаг Гулаг. Больше тридцати человек.
Я говорю, что читал Гулаг.
- Когда же вы успели? - спрашивает она с недоверием.
- Я еще там читал.
- Там? Там же за это расстреливали?
- Как видите, живой.
Она разглядывает меня, как вновь рожденного. Я понимаю, что нечаянно завоевал ее сердце.
- Вы женаты? - cпрашивает она.
- Да, женат. Мы здесь всей семьей – семь человек. Моему сыну девять лет.
- А ваша жена галактическая?
- Что? - непонимаю я.
- Галактическая еврейка.
- Не галактическая, а галакхическая.
- А какая разница? - спрашивает она.
- А, собственно, никакой.
Мы оба смеемся. Я любуюсь ей. Она от природы хороша, эта молодая женщина 'не наших кровей', а тут еще воздух Италии.
- У вас время есть? - cпрашивает она.
- Сколько угодно, целый месяц, пока прилетит самолет из Нью-Йорка.

- Давайте в русский магазин зайдем.

Русский магазин держат армяне. В русском магазине в витрины выставлены куски картона с надписями фломастером: ‘Масла хорошая, Сала капченая, Сметана вкусная.’
Она покупает продуктов на сорок миль: бананы, мед, хлеб, сметана и пакет костей. Я помогаю нести.
- Зачем столько костей? - cпрашиваю я.
- Детей кормить...
Ладисполь маленький городок 30 мин езды на электричке от Рима. В любой конец Ладисполя быстрым шагом около часа. Она живет на самом краю. Дальше идут фермы итальянских крестьян. Неожиданно появляется целая стая собак: дог, две немецкие овчарки, доберман, спаниель, французский бульдог, боксер. Бегут нам навстречу. Ведут себя вполне дружески. Виляют хвостами, ласкаются.
- Деточки мои, - поет она, - мальчики мои и девочки, умницы. Голодные, соскучились по мамочке. Никто вас не любит, все вас обижают.
- Поговорите с ними, они понимают по русски. Их бросили. Собака - друг человека, член семьи, а как увидели сколько стоит хлеб и картошка, бросили. Собаку держать при капитализме дорого. Здесь только богатые собак держат.
- Ах, какие классные псы, - говорю я, - и породистые все. Взять себе что ли одного.
- Даже и не думайте, говорит она, - лишнее растройство. У вас и так не понятно что еще будет впереди.
- А как же вы с ними со всеми? - спрашиваю я, - их нужно как-то кормить.
- Как-то кормим, - говорит она. Меня уже здесь все знают. Собак ко мне приводят перед отьездом, деньги оставляют, плачут. Говорят, потом, когда устроимся, заберем. Еще никто не забрал.
- Вы любите животных.
- Мы родственные души говорит она, - они брошенные и я брошенная. Меня муж бросил. Из ваших, между прочим.
- Как же он вас бросил? - не зная что сказать, спрашиваю я.
- А вот так, взял и исчез в один прекрасный день. Недавно письмо прислал с извинениями из Нью-Йорка. К себе зовет.
- Так ехали бы к нему.
- Нет уж, - говорит она, - я в Австралию или в Новую Зеландию.