В Народной республике Ангола я находился в течение четырех лет с перерывами.

Первый раз - февраль 1983 года, затем с 15 августа этого же года по 14 августа 1986. И с декабря 1995 г. по июль 1996 г. Достаточно долго , чтобы узнать и полюбить эту страну, проживающие в ней народы, узнать их жизнь, нравы, обычаи, изучить язык в достаточном объёме для взаимопонимания.

Первая моя тридцатидневная командировка в Анголу была связана с тем, что в наш вертолетный полк, базировавшийся в г. Цулукидзе Грузинской ССР, пришла разнарядка на отправку вертолета МИ -8 с эмблемами Аэрофлота в Анголу для обеспечения работы Главного Военного Советника в Анголе. Меня назначили старшим группы по подготовке, разборке, отправке на корабль, получении его в Анголе, сборке и облёта.

Задача была успешно выполнена. В Луанде мы узнали, что в этом году ожидается поставка 12 вертолетов МИ – 24 в Анголу, и конечно же, мечтали на них попасть. Лично мне довелось эксплуатировать все модификации вертолетов МИ -24, существовавшие на тот день.

В августе 1983 г пришёл вызов в «десятку»- 10-ое Главное Управление Генерального Штаба, и была поставлена задача – выполнить регламентные работы на том вертолете Ми-8 , который мы сдали здесь в эксплуатацию полгода назад, и плавно перейти на сборку вертолётов Ми -25( это те же Ми 24) , которые прибыли на кораблях, и которые уже собирала группа заводских специалистов. После выполнения регламентных работ на Ми -8 двое из нашей группы вернулись в Москву, так как не было штатных должностей для них, а четверо остались в качестве специалистов при начальниках групп обслуживания на вертолётах МИ -25. Должен оговориться сразу, что так называемого «подсоветного» я не видел ни разу, что меня даже очень устраивало. Одна из причин – отсутствие кадров.

И вторая, как более главная - современные вертолёты Ми 25 требовали высокой квалификации, обученности и опыта в их эксплуатации, не прощали малейшего дилетантства и отсутствия ответственности.

Прибывшие 12 вертолётов были распределены поровну. Шесть вертолётов в кубинский вертолетный полк и шесть вертолётов в ангольский. Пока проходила сборка и облёт вертолётов, личный состав кубинской эскадрильи постоянно находился рядом с нами, помогали вскрывать контейнеры, переносить тяжести - в общем там где требовалась неквалифицированная грубая сила, они были незаменимы- от командира эскадрильи майора Уго Бланко до авиамеханика рядового Альфредо Мораччо.

Министр обороны Анголы Педро Педале пожелал убедиться в огневой мощи вертолётов. И в начале сентября 1983 года пара вертолётов Ми 25, управляемых кубинскими летчиками, взлетела с заряженным боекомплектом на полигон. В одном из вертолётов, управляемым командиром эскадрильи Уго Бланко, в кабине лётчика- оператора находился министр обороны Анголы. Я находился в грузовой кабине этого же вертолета. Результаты стрельбы пары вертолётов поразили не только Педале, но и меня, тем более я знал, что эти экипажи были всю ночь у нас в гостях, и мы дружно пели песни «Куба- любовь моя», «Подмосковные вечера», и щедро угощали друг друга – мы их армянским коньяком, они нас ромом « Гавана клуб». И было как всегда – чем лучше вечером, тем хуже утром.

Кубинцы настояли, чтобы я полетел с ними в качестве инженера эскадрильи и подобрал ещё троих специалистов. Наше командование пошло им навстречу, и в кубинский вертолётный полк были назначены специалистами - капитан Сахаров М.А. - старший, майор Филонов В.Н.- спец по электрооборудованию, старший лейтенант Петров В.А спец по радиооборудованию и лейтенант Кирилов А.Д. спец по вооружению.

Командир вертолетного полка капитан Симау разыскал меня на аэродроме, выразил своё недовольство этим фактом , сказал, что поскольку у меня заключен контракт с ангольской стороной и мне платит Ангола, то я обязан лететь с ним.

Очень тактично и корректно, учитывая менталитет местных начальников, я убедил капитана Симау, что мы все военные, я получил такой приказ, а поскольку вертолеты, на которых будут воевать кубинцы, все равно принадлежат Анголе, то большой разницы нет, с кем я буду, и те советские специалисты, которые полетят с ним, ничуть не хуже меня и моей группы. Больше претензий с его стороны я не слышал.

15 сентября 1983 года кубинская эскадрилья вертолётов Ми 25 вылетела на аэродром Маланже для участия в операции «Берлин», а через несколько дней ангольская эскадрилья на аэродром Луэна для участия в другой операции. По прибытию на аэродром Маланже наш полк был размещен в местной гостинице, в которой уже жили гражданские кубинцы – учителя, врачи, строители, военнослужащие других родов войск.

Нас, ещё не знавших слова по-испански, кроме «здравствуй» и «спасибо», приняли замечательно, тепло, разместили таким образом, чтобы мы не испытывали никаких бытовых неудобств абсолютно. Кубинские летчики почти все говорили по-русски, потому что учились в Союзе, а техники и другие резервисты, которым Фидель сказал, что Ангола их вторая Родина, снял их с сафры, отобрал мачете и сказал, что они будут бортовыми техниками на вертолётах Ми 25, не только не знали ни слова по-русски, но и вертолёт увидели впервые в Анголе.

На меня и мою группу легла непростая обязанность -организовать надежную безаварийную эксплуатацию авиационной техники в боевых условиях, соблюдая все требования наших документов. Летали очень много.

Командиров эскадрильского уровня можно было убедить выполнять требования документов. Например, на моё требование чехлить кабины и ставить заглушки на двигатели, майор Уго Бланко заявил, что они находятся на войне и в целях обеспечения быстрого взлета вертолёта чехлить необязательно. Тогда я подвел его к вертолёту Ми 8, завёл в кабину пилотов и задал вопрос: - «Видишь хорошо? Это потому, что без чехлов и заглушек». А в том Ми 8 нельзя было видеть хорошо, потому что от длительного постоянного пребывания на солнце стекла пожелтели, покрылись сеткой трещин и резко ограничилась прозрачность остекления. Командир молча кивнул головой, немедленно построил эскадрилью и приказал чехлить вертолёты и ставить заглушки. Больше этот вопрос не обсуждался.

Поскольку летали очень много , через несколько дней после прилета один из вертолётов имел наработку 25 часов. При такой наработке, особенно первой после начала эксплуатации, положено выполнить кое-какие работы. При моей попытке остановить вертолёт для выполнения регламентных работ, меня вызвал командующий ВВС Кубы в Анголе генерал Мартинес , выразил недовольство, заявил, что согласно нашим документам во время войны регламентные работы отменены, и попросил меня не мешать выполнять боевые задачи.

Мои объяснения, что регламентные работы не отменены, а сокращены и обязательно выполняются на жизненно важных узлах вертолёта и двигателей, не стал даже слушать.

Ну и надо же такому случиться, что при первом же взлете этого вертолёта, который не успел удалиться на один километр от аэродрома, задрожали стрелки оборотов двигателей, появилась «вилка»- то есть разнорежимность работы двигателей, резко упала мощность двигателей. Управлял вертолётом капитан Хосе Энрике Перес Сариоль, замполит эскадрильи. Тут же, развернувшись, произвёл вынужденную посадку. Я снял с двигателей топливные фильтры, которые были забиты неестественно красного цвета содержимым, и предложил капитану Сариоль отнести их на КДП и показать генералу Мартинесу. В результате этот вопрос был решен положительно. Кубинцы убедились, что мои действия направлены на обеспечение их же безопасности, и с этого момента начали безгранично доверять мне в вопросах эксплуатации и безоговорочно выполнять мои требования в течении всех трёх лет моего пребывания.

Кубинцы говорили так: если двигатель заменили местные специалисты – нельзя подходить к этому вертолёту, если заменили кубинцы, надо что бы посмотрел Миша, то есть я, и после этого лететь, а если заменил Миша, то можно лететь хоть на луну, не задавая вопросов. Конечно, такая оценка мне льстила. Незаметно подошла знаменательная дата - день Великой Октябрьской революции. Кубинский главнокомандующий генерал Леопольдо Синта Фриас облетел на вертолёте все бригады, участвующие в операции «Берлин», поздравил всех советских советников и специалистов, находящихся там, вручил каждому по бутылке рома «Гавана-клуб» и блоку сигарет. Со многими из них я встречался потом, и с таким восторгом и благодарностью люди оценили этот факт, сравнивали его с действиями советского командования, которое не выразилось никак.

Вечером шестого ноября, после окончании боевых вылетов, в большом зале гостиницы собрался весь вертолетный полк .За главным отдельно стоящим столом сидели Главком вооружённых сил Кубы в Анголе, командующий ВВС Кубы, командир полка Орландо Кальво, наш советник Главкома ВВС и ПВО полковник Лакуста Орест Николаевич, боевой лётчик, сам участвовавший многократного в боевых вылетах на МиГ -21. Заслуженно награжденный орденом Боевого Красного знамени, и очень простой в общении человек.

Мы находились в общем зале вместе с личным составом полка. Естественно, мы готовились к празднику заранее. Было принесено десять бутылок армянского коньяка, и мы его весь выставили на стол, за которым находилось командование. В ответ мы тут же получили ящик «Гавана клуб». Было произнесено много речей, поздравления. В своей речи командир полка поблагодарил нас за неоценимую помощь и объявил для нас выходной в связи с нашим праздником. Я своих всех предупредил, что никаких выходных, как обычно в четыре утра отъезд на аэродром вместе со всеми. Но в семье не без … Майор Филонов В.Н. по приходу в номер «выпал в осадок» и спал последующие двое суток, а нам троим было очень стыдно за него.

Через несколько дней после праздников мы, как обычно, приехали на аэродром в четыре утра. Не успели расчехлить вертолёты для выполнения предполетной подготовки, как кубинцы засуетились , стали запускать вертолёты по тревоге.

На наш вопрос что случилось, нам ответили, что полк перелетает на другой аэродром, потому что на посёлок Зумба на побережье океана напала крупная банда и идёт тяжёлый бой. И мы полетели. Через несколько часов мы приземлились на аэродроме Лобиту, что в семидесяти километрах от Зумбы. Нас встретили гражданские кубинцы, работавшие там, которые бросили свои рабочие места для помощи летчикам. Были уже доставлены ящики с НУРС, ввернуты в НУРСы взрыватели, поставлены палатки для отдыха и приёма пищи, работала кухня.

В общем, личному составу оставалось только заряжать вертолёты и летать на Зумбу. В этой Зумбе не было ни одного военного. Много гражданских специалистов – строителей, врачей, учителей. И там же было сельскохозяйственное ПТУ, в котором работали советские специалисты- преподаватели и хлопкоробы – узбеки.

Ночью крупная банда УНИТА напала на беззащитный посёлок. Все гражданские кубинцы имели оружие, нашим это было запрещено . И когда началась стрельба, кубинцы прятали наших гражданских в окопы , не давали высовываться из них, говоря , что это не ваша война, мы справимся сами.

Через два дня банда была рассеяна и частично уничтожена. Со слов кубинцев, число погибших составило девять кубинцев, из них две женщины, которые на равных с мужчинами участвовали в обороне и было уничтожено семьдесят бандитов. Через неделю мы с победой вернулись в Маланже.

Поразительный народ кубинцы! Такие же как и мы, только морально чище, наивнее, общительнее нас. Всегда готовы не просто поделиться, но и отдать последнее . При этом всегда жизнерадостны , веселы, каждый кубинец замечательно поёт и не менее замечательно танцует.

Новый 1984 год мы встретили на аэродроме Куито – Бие . Первое января день кубинской революции. С четырёх утра и до вечера, как обычно день прошёл в напряженной боевой работе. Каждый вертолёт сделал по несколько боевых вылетов. А вечером нас командование пригласило на лёгкий фуршет в честь своего праздника. Было сказано много торжественных речей и выпито по чуть- чуть рома « Гавана клуб», потому что завтра такой же день с боевыми вылетами.

Утром пятого января 1984 года полк был поднят по тревоге в четыре утра. По прибытию на аэродром командиров экипажей вызвали на постановку задачи, а мы, подготовив вертолёты к вылету, находились в ожидании. Утро, хоть и в Африке выдалось прохладным. Я сел в грузовую кабину одного из вертолётов и задремал там. В семь утра прибежали летчики, командир экипажа капитан Хосе Энрике Перес Сариоль сказал, что взлетаем на разведку, потому что наземная разведка доложила, что городок Ньярея занят противником, надо убедиться, что это соответствует действительности и по возможности оценить силы противника. Я сказал Сариолю, что полечу вместе с ними. На его реплику, что там может быть опасно, я беспечно ответил, что - подумаешь , не в первый же раз. Ну и полетели. Ведущим был кубинский вертолёт, ведомый – ангольский. Такую тактику ввели кубинцы, чтобы повысить боевую активность ангольцев.

Через сорок минут полёта на беспредельно малой высоте появился городок Ньярея. Я выставил свой пулемёт РПК в блистер и приготовился к стрельбе. С другого борта бортовой техник этого вертолёта приготовил к стрельбе автомат.

Я с воздуха любовался этим городком, прекрасные виллы, площади с фонтанами, конечно, недействующими, все из мрамора, блестит. Молодцы португальцы, строили, думая , что на века, оказалось, на 500 лет. Летели низко, все блистеры были открыты, наушников на голове не было. Раздался какой-то звук, напоминавший автоматно- пулеметную очередь. Я подумал, что это начал стрелять бортовой техник и посмотрел на него. А он подумал, что стреляю я и тоже повернулся в мою сторону. В это время капитан Сариоль, не слышавший этих звуков делает горку, боевой разворот, и летит в обратную по этому же маршруту. Что тут началось!

Наши вертолёты подверглись интенсивному обстрелу из стрелкового оружия. Кабину затянуло вонючим дымом, бортовой техник с широко открытыми глазами что то орёт по – испански. Я оставил пулемет и через узкий проход пошёл в пилотскую кабину взглянуть на приборы. Командир правой рукой держался за ручку управления, левой вытирал кровь, обильно текущую по лицу, заливая глаза, и кричал в эфир: « Примо, где ты? Примо, ответь! Примо, меня ранили!» . «Примо» - это двоюродный брат, так кубинцы обращались к ангольцам. А «Примо» в это время уже взорвался в воздухе, не долетая до земли. Взглянув на приборы, я обнаружил падение давления масла в главном редуктора и рост температуры масла.

Уверен, что если бы я не зашёл в кабину, нас бы ожидала судьба ведомого. Я похлопал командира по плечу и показал на приборы. Командир немедленно выпустил шасси и произвел посадку посреди джунглей. Пролетели всего четыре минуты, это десять километров, значит противник недалеко и нужно быстренько уходить.

По нашим данным самый ближайший населённый пункт- город Андуло, должен быть в сорока километров от Ньяреи, и там базировалась 20я бригада СВАПО –намибийские партизаны, которым правительство Анголы предоставило возможность базирования и боевой подготовки на своей территории, а те, кроме совершения рейдов в Намибию, иногда воевали и с бандами УНИТА.

Я ещё с воздуха перед посадкой заметил в стороне обработанную поляну и признаки жизни возле неё. Мы пошли в ту сторону, захватив оружие, карты, боеприпасы. Вышли на эту поляну. Возле шалаша – или по местному «кимбы» , стояла женщина с двумя детьми на руках, а третий держался за юбку. Сариоль выхватил пистолет, и размахивая им перед лицом женщины, стал расспрашивать в какую сторону Андула.

Женщина махнула рукой в сторону, туда , мол, но Сариоль не успокоился. Окровавленный, с пистолетом в руке, он выглядел довольно устрашающе. Тогда борттехник попросил его помолчать, сам поговорил с женщиной очень спокойно, и она также уже тоже спокойно объяснила в какую сторону идти и сколько километров. По её словам это 30- 35 километров, а также показала направление. Мы двинулись. Не успели пройти пятьсот метров, как из кустов появилась группа людей, человек восемь, выглядевших чрезвычайно колоритно. Во главе её был человек в кожаной шляпе, при бабочке и чёрном костюме.

А рубашка и обувь отсутствовали. Представился старостой близлежащей деревни и предложил помощь. У меня был РПК и деревянный ящик с тремя цинками патронов. Один из группы подошёл ко мне и стал просить пулемет. Естественно, пулемёт я ему не дал, а ящик с патронами отдал. Он его тут же вскинул на голову, и без помощи рук легко и непринужденно понес. А выглядел он ужасно. Все лицо в кровоподтеках, глаза заплыли кровавыми синяками. На наш вопрос староста пояснил, что вчера на их деревню напала банда, отца и брата убили, а этого избили прикладами до потери пульса, решили что он мертвый и ушли, забрав с собой урожай, животных, женщин и девочек. Этот парень через несколько часов пришёл в себя и сейчас очень счастлив, что остался жив.

Продолжение следует....

Так нам обещали

А так собрались строить на самом деле.