#comment_125031378

В конце 80-х – начале 90-х было модно ездить в Польшу и продавать там всякую всячину – от спичек до бытовой техники. В свою очередь поляки ездили к нам – продавали жвачки, джинсы, футболки, косметику и даже презервативы, а покупали ту же бытовую технику. Короче зарождался рынок. Спонтанный, сумбурный, еще неурегулированный государством, но рынок – этакий круговорот товаров между двумя странами. Начинали заниматься такой коммерцией в основном люди, у которых были родственники в Польше, так как во времена СССР выехать заграницу самостоятельно было сложнее, чем сейчас – нужны были приглашения, желательно от родных. У нашей семьи родственники в Польше были. Мой дед и его старший брат во время войны были в концлагере, так вот мой дед домой вернулся, а его брат не дошел. Женился и осел в соседней стране. Связь с ним была потеряна. И вот в году 87-88-м в деревню, где жил мой дед с бабкой пришло письмо. Адресат – Шут Петр, деревня Русаки, а так как Шутов Петров в деревне было штук пять, то попало оно к нам уже до дыр зачитанным остальными Русаковскими Петрами. Письмо было моему деду от польского брата Саши, написанное, правда, его сыном Юреком. Послание Юрека было насквозь пропитано любовью деда Саши, а так же всех его отпрысков к белорусской родне. В каждой строке сквозила вселенская скорбь по поводу утраты родственных связей большой и дружной семьи, прям, писал дядя Юрек и заливался горючими слезами, в некоторых местах даже чернила размазались. Прочитав сие скорбное послание, мы, то бишь наша белорусская часть родни, тоже прослезилась – строки поплыли окончательно, а потом решили написать ответ. Так как мой отец из всей родни был самый грамотный, а так же так как у нас была самая большая квартира, то писать ответное слезное послание, а впоследствии и принимать зарубежных гостей, поручили моему отцу. Папик, с присущей ему партийной лаконичностью, описал количество и гендерный состав белорусской родни, а так же размер их радости по поводу обретения родни польской. В конце письма следовало приглашение в гости, как потом выяснилось, именно это польскому Юреку и было нужно. После оформления приглашений и прочих бюрократических формальностей, визит польских родственников не заставил себя ждать. По этому поводу батя даже взял в Совмине пару продовольственных заказов, ибо в магазинах с продуктами тогда было не густо, а кормить забугорных гостей чем-то было нужно. Я тогда сам первый раз в жизни попробовал настоящий балык и торт «Птичье молоко». В общем, встретили, как положено – кормили и поили их все две недели, что они у нас были, как говорится, на убой. В конце надарили целый прицеп подарков, пригласили их снова, и они счастливые и довольные поколесили домой. Через полгода приехали опять, сценарий повторился – совминовские заказы, прицеп подарков и море радостных эмоций по поводу приезда дорогих гостей. Потом, где-то месяца через четыре, настала наша очередь наносить ответный визит. Поехали мы вдвоем с моей мамой, и после двух барских приемов родственников на своей территории, мы рассчитывали на такой же прием с их стороны. Наивные. Как оказалось, наши кровиночки были бедные-пребедные, экономическая ситуация в Польше на то время была сложная-пресложная, кроме того, у Юрека стало совсем худо со здоровьем, а медицина, опять же, дорогая-предорогая. Хорошо, что мама моя, как чувствовала и набрала с собой тушенки, колбасы и прочих консервов. Эти самые продукты мы с мамой, а так же с нашими польскими родственниками, благополучно употребляли все наше время пребывания на «дружеской» территории. При всей своей бедноте, родня жила в неплохом двухэтажном особняке, в семье было 2 автомобиля, и не каких-нибудь, а «BMW». Короче, погостив недельку и прикупив для себя немного джинсовых шмоток, мы с нехорошим осадком уехали домой. Радость от воссоединения большой интернациональной семьи как-то сошла на нет. В Союзе к тому моменту полякам поживиться было уже нечем – все, что можно было вывезти - вывезено, начиналась эра талонов, купонов и тотального дефицита. Так связь с родственниками была вновь потеряна…