Правдивая театральная история
Это было в мае 2013 года. В Новосибирском Театре Музыкальной Комедии шла оперетта Исаака Дунаевского «Белая акация». Премьера состоялась в 2012 году. По замыслу режиссёра и художника спектакля, в финале представления была введена сцена с опускающейся сверху надписью «ПРИВЕТ!».
Надпись внушительных размеров, окрашенная в белый цвет была изготовлена из довольно толстой фанеры. Чтоб её проще было монтировать на штанкете, надпись разбили на три части: «ПР», «ИВ», «ЕТ!». Вопреки здравому рассудку, подвесить фанерное приветствие решили не на металлических тросах, как положено по технике безопасности, а на простых бельевых х/б верёвках. Ибо так было лучше и «натуралистичней» решил художник, в стиле «я художник, я так вижу». Так как режиссёру данного спектакля было «всё до лампочки» он не глядя на это, с лёгкостью дал своё согласие.
За прошедший год спектакль очень часто появлялся на сцене театра. Его декорации постоянно ставили, разбирали и эксплуатировали на полную катушку. В том числе и фанерную надпись «ПРИВЕТ!». Пока не наступил один злосчастный майский вечер 2013 года.
В тот день, вечером на сцене театра опять шла весёлая «Белая акация». Настроение у всех было бодрое, ибо завтра у театральных наступал выходной. К тому же на улице царил на удивление очень тёплый и цветущий май. Что для Сибири редкость. Одним словом, «ВЕСНА!». Даже зрительный зал в тот вечер был переполнен народом. Театр гудел словно улей. Всё шло замечательно и по-весеннему празднично. И так начало спектакля…
Гаснет свет, представление начинается. Музыка гремит, актёры играют, монтировщики передвигают декорации, опускают штанкеты, осветители следят за своими лампами, водят световыми пушками солистов, а рядом с ними «звукари» примостившись с аппаратурой вертят свои ручки-фишки. Всё «бурлит-кипит». Костюмеры с ворохом сценической одежды и обуви шныряют туда-сюда в впотьмах за кулисами. Помреж сидит в своей стеклянной будке кричит, командует, подаёт сигналы кому что делать. Кругом работа, суета и деловая круговерть словно на корабле во время аврала.
Проходит первое действие, всё нормально, замечательно, второе действие, всё так же. И вот наступает третье действие. Финальная картина.
Я «стою на штакете», в руках моих верёвка с метками. По сигналу помрежа и миганию спец-фонаря я должен опустить на определённые метки штанкет, на котором подвешена большущая надпись «ПРИВЕТ!». И вот наступает кульминационный момент. Помреж выплывает из своего аквариума-будки и отдаёт мне команду на опускание надписи. Я начинаю плавно опускать её, одновременно посматривая вверх сцены за ходом штанкета с этой декорацией. Как вдруг вижу, что там происходит что–то не, то! Возле софита появилась какая–то подозрительная тень. Приглядевшись я понимаю, что у одного из слогов надписи «ПРИВЕТ!» оборвалась верёвка и он висит на одной! Мигом осознав всю опасность положения, я начинаю кричать и показывать рукой помрежу на порвавшуюся верёвку. Она подбежала ко мне, посмотрела вверх, оглянулась по сторонам и встала как истукан с трудом соображая, что делать, а на моё разумное предложение, прекратить опускать эту декорацию строго сказала:
- Всё равно опускай!
- Как скажете! Хорошо, под вашу ответственность, я предлагал другое! Вот у меня, и свидетель есть! – показав на рядом стоящую даму в возрасте работающую реквизитором на спектакле.
Выслушав меня, она снова умчалась в свою будку.
Раз пришло решение действовать по плану, будем действовать по плану. Ничего не оставалось как опустить эту надпись вниз, до метки.
И вот, опускаю её дальше, но в душе моей совесть тревожно орёт об опасности для народа на сцене: «А вдруг фанера прибьёт кого-нибудь?! Бац и по башке!». И я естественно решил предупредить артистов об надвигающемся на их головы опасном сюрпризе. Потом одна хористка, находящаяся за кулисами, рассказывала мне, что со стороны, я был похож на сумасшедшего. Левой рукой я держал штанкетную верёвку, а правой яростно размахивал, показывая то на верх, то по сторонам. При этом ноги были широко расставлены, ибо правой ногой я отодвигал тяжёлую кулису в сторону, чтоб лучше была видна моя отчаянная жестикуляция и слышны мои крики. Я хотел, чтоб народ услышал меня и ушёл в сторону из-под надвигающейся опасности.
Та часть артистов что находилась ближе ко мне сразу поняла в чём дело и быстро не переставая петь и играть отошла на безопасное место. А вот другим повезло меньше.
В итоге при опускание надписи «ПРИВЕТ!» получился «полный привет».
Произошло следующие. Проходя мимо софита оборвались верёвки и на других частях слова, в итоге на сцену спускаются три полу повешенных, накренившихся слога «ПР», «ИВ» и «ЕТ!». Замерев на пару секунд и оборвав последние верёвки они со свистом и шумом падают вниз передав «последний свой пламенный ПРИВЕТ!» всему окружающему миру! Бах-Бабах-БАХ!!! Грохот от падения тяжёлых фанерных штуковин перекрывает все звуки в театре: музыку, голоса и шёпот за кулисами. От удара об сцену щиты разлетаются на куски и щепки. Одному артисту, завтруппой П. играющему в этом спектакле кинооператора досталось больше всего, здоровенный кусок декорации так сильно врезал ему в бок, что чуть не сломал ребра. Другие артисты, кто был рядом с «падением метеорита» отделались лёгкими царапинами и ушибами. Слава Богу убитых не было. На миг наступила тишина. А потом …
А потом зал взорвался дикими аплодисментами и криками: «Браво!!! Бис !!! Брависсимо!!!». Грохот аплодисментов был такой мощный и громкий, что можно было оглохнуть. Часть публики даже повскакивала со своих мест неистово хлопая в ладоши и крича во всё горло.
Лишь только помреж совсем озверела и орала как не дорезанная свинья. Перемешивая человеческую речь с дикой матерщиной. Получалось что-то звериное. В тот момент её слова разлетались словно брызги лужи, в которую бросали камни. На счастье, из-за диких и бешеных оваций их мало кто расслышал, тем более публика. Ведь между сценой и зрительным залом была оркестровая яма. Музыканты в ней, как сурикаты повскакивали со своих стульев и удивлённо вращали своими мордочками пытаясь понять, что происходит. Аплодисменты не смолкали более трёх минут. После чего по мановению дирижёра музыканты снова заиграли последние аккорды, а артисты переведя дух и собравшись, доиграли финальные сцены спектакля.
Всё финал. Опять бурные аплодисменты крики «Браво!!!». На этот раз они громыхали минут семь. Рядом стоявшая пожилая реквизиторша с восхищение произнесла:
- Я служу в этом театре уже 50 лет, но такого фурора аплодисментов не слышала давно! Это нечто!
- Главное, чтоб они не потребовали повторить всё это, на БИС! – ответил я.
После спектакля, когда занавес закрыл сцену, и зрители ушли, артисты кинулись на неё подбирать щепки от разбитой вывески себе на память. На что завтруппой П. предложил одной из хористок:
- Можете не мелочится, а взять вот этот кусок сразу – показывая рукой на огромный кусок фанеры ударивший его в бок при падении.
P.S.
- Это ещё что! Помню как-то шёл у нас один мюзикл – рассказывал после спектакля бывалый и матёрый монтировщик М.
- И я спьяну перепутал команды. По сигналу помрежа надо было поднять штанкет, а я его наоборот… опустил. Был очень пьян, ноги подкосились, и я мешком повис на той верёвке, за которую держался чтобы не упасть. В результате штанкет не поднялся вверх, а опустился вниз на сцену, да так что артистам, находящимся на ней он стал по пояс. А их там в тот момент было очень много, плюс декорации. Мало того, что штанкет опустился, так ещё и сценический круг заработал. И началась котовасия. Прям адская карусель получилась. Карусель, карусель кто успел тот присел, прокатись на нашей карусель… Короче, пока круг вращался, об этот штанкет было снесено всё что было на сцене: декорации, люди и прочее. Досталось даже тем, кто на круге не стоял. Как говорится смешались в кучу кони, люди. Крики, вопли, грохот, мат. Жуть, одним словом. Повезло что занавес тогда мигом опустили, и зритель этого цирка не увидел. Потом весь театр два месяца в синяках ходил.
- Ну а ты как? – спросил его я.
- Я? А что я? Я постоял, постоял и осознав, что произошло бросился бежать со сцены. Но куда мне сильно пьяному убежать. Меня сразу в коридоре догнали, поймали. И начали бить всем театром – ответил он и продолжил - потом со мной полгода в театре никто не разговаривал и не здоровался. Последнее что помню, это как тогда меня в коридоре сосредоточенно и молча пинали балерины.
ArkNsK
Февраль 2023
